Железнодорожница

Глава 25

Из гостеприимного Ларискиного дома я приехала в свой район на электричке. И пошла домой знакомой дорогой: слева — море, справа — жилой массив. Меня не переставали занимать мысли о Лариске и Андрее. Я, конечно, рада за них. Но как они себе представляют будущее? Долго ведь на двух стульях не усидишь. Да и ребенок у Таты родится, тогда что? Будут продолжать ее обманывать? Или Андрей попросту разведется и будет платить алименты? Опять же, зная страсть Таты к парткомам, — что, если она прознает и пойдет жаловаться на Лариску-разлучницу?

Навстречу мне спускались по лестнице от нашего дома двое: худой старик, измочаленный ежедневными возлияниями — Молодожен, и его молодая супруга — Синеглазка.

Я остановилась внизу. Лучше подожду, пока они пройдут, чем обтираться о таких отвратительных персонажей.

Молодожен, прозванный так с легкой руки нашего деда, шел первым. И вдруг неловко оступился на лестнице. А чего еще ожидать? У пьяных координация движений нарушена.

— Ай-яй! — Старик, хватаясь за перила, заскользил вниз и вскоре приземлился недалеко от меня. — Извини, соседка, на форму твою засмотрелся.

Врет он. Не на форму засмотрелся, а торопился в Гастроном, пока не закрыли.

— Витя, Витенька, ты не ушибся? — бросилась к нему Синеглазка и слегка понизила голос: — Соседка богатая, на железной дороге работает. Может, попросим, чтобы на второй фуфырь нам добавила?

Этого мне еще не хватало! Не оборачиваясь, я стремглав побежала по лестнице во двор.

Там, несмотря на лужи и грязь, было много народу. И дед сидел с мужиками за доминошным столом, и Ритка бегала с Юрочкой. Наверно, и Маша где-то здесь. Хорошо, что она стала часто заходить к нам. Я остановилась у подъезда и помахала деду рукой.

Вдруг откуда-то издалека послышался характерный нарастающий гул, и вскоре из-за крыш соседних домов вынырнул небольшой военный самолет и пролетел над нашим двором.

— Мамочка! Тетя Альбина! — ко мне прижались с двух сторон подбежавшие дети.

— Ритка, ты чего дрожишь? — удивилась я. — Самолета испугалась?

— А вдруг это штаты летят? — девочка с ужасом смотрела на меня снизу вверх.

— Какие еще штаты? — еще больше удивилась я.

— Училка в школе говорит, что штаты хотят на нас напасть, — поведала мне Ритка, — они все время бесятся, и хотят ядерную войну развязать. А ядерная война — это смерть всего живого! Мы все умрем. И планета наша умрет. А я так не хочу! Я хочу, чтобы все мы жили!

Я ушам своим поверить не могла. Учительница в школе говорит такое второклассникам, заставляя их паниковать и дрожать от страха! А они еще такие маленькие, верят каждому ее слову.

— Так-так, ну-ка давайте присядем на лавочку, — сказала я, — хотя нет, лавочка мокрая! Пойдемте домой, поговорим.

Поднявшись в квартиру, я достала из холодильника яркий картонный пакетик, напоминающий по форме треугольник, отрезала ножницами верхушку. Мы выпили по кружке молока и пошли в зал. Вадим, по своему обыкновению, валялся там на диване и читал «Комсомольскую правду».

— Ты сегодня на работу оформлялся?

— Да, а ты откуда знаешь?

— Да встретила в центре Андрея, он тоже там по делам был. Ты в курсе, что вы идете в Бразилию?

— Да.

— Ты рад?

— А ты как думаешь?

Я решила продолжить с детьми разговор, начатый на улице.

— И часто учительница такое говорит? — расспрашивала я. — Ну, про атомную войну?

— Да почти каждый день!

— И нам рассказывали, — встрял Юрочка, — я даже знаю, что такое ядерная зима! Солнце исчезнет, и все время будет идти снег. А людям будет нечего есть, и они начнут умирать от голода и холода. И еще от болезней. А потом все умрут, и планета остановится.

Я только глазами хлопала. Вот и зачем такое знать детям, спрашивается? Чтобы они ночами не спали?

— А однажды, — рассказывала Ритка, — у нас объявили воздушную тревогу. Учительница сказала, что это штаты летят, и сейчас с самолетов начнут атомные бомбы сбрасывать. И мы все побежали прятаться в бомбоубежище.

Что?

— Вы сильно испугались?

— Очень, — призналась Ритка, — мы все смотрели друг на друга и хохотали. И я хохотала во весь голос, хотя мне очень страшно было. Мы побежали во двор школы, а там уже все классы собрались. И мы с учительницами пошли к бомбоубежищу.

— И как там внутри? — мне стало жутко интересно. Ни разу не была в бомбоубежище, нас в школе туда не водили.

— Не знаю, — вздохнула Ритка.

— Как не знаешь? Ты не пошла со всеми?

— А никто не пошел. Мы постояли там немножко и пошли обратно в школу.

— А вам сказали, что это была учебная тревога? Не по-настоящему?

— Нет.

Я набрала в грудь воздуха и выдохнула. Больше всего мне хотелось найти эту учительницу и разорвать. Но я этого делать не буду. Я лучше схожу в конце августа к директору школы и попрошу… О чем я попрошу?

— А теперь, дети, послушайте меня. Вы мне верите?

— Да! — хором ответили Ритка и Юрочка.

— Тогда слушайте меня внимательно. Президент штатов, да и любой другой страны, и все его соратники, они хотят жить точно так же, как и вы. Вот вы хотите жить?

— Да, — опять хором сказали дети.

— Вот и они хотят. Президент и его окружение — люди богатые. Они летают по воздуху на самолетах, катаются на яхтах по морю, ездят на дорогих машинах по дорогам. Они ходят на премьеры, на праздники, в гости. Они очень хорошо живут, и со своей жизнью расставаться не хотят. Они давно уже заявили, что развяжут атомную войну, но только! — я подняла указательный палец. — Только в ответ на чью-то агрессию.

— Сейчас ты их научишь! — Вадим с негодованием отбросил газету в сторону и сел на диване.

— Послушай, мне не нравится, что их так пугают, и…

— Но учительница же лучше знает, что говорить детям! Как ты не поймешь?

— Вадим, пойди на кухне газетку свою почитай, а, — попросила я, — дай поговорить спокойно.

Махнув рукой и что-то возмущенно бормоча, Вадим нехотя поднялся и пошел на кухню.

Я опять повернулась к детям.

— Как это — в ответ на агрессию? — не поняла Ритка.

— Они станут воевать только, если мы начнем воевать с ними. А мы разве станем воевать?

— Нет, — уверенно помотала головой Ритка, и косичка съехала ей на плечо, — наша страна за мир!

— Разумеется. Ты видела, что люди пишут в открытках, когда поздравляют друг друга с праздниками? Какие они пишут пожелания? — я взяла со «стенки» первую попавшуюся открытку. — Вот, смотри, что тетя Рита дедушке пишет?

— «Желаю здоровья, счастья, благополучия всей твоей семье и мирного неба над головой», — прочитала Ритка.

— Вот, все хотят мира.

— Но это в нашей стране, — упрямо возразила девчонка, — а в штатах…

— Да, в штатах, — вторил ей Юрочка.

Хорошо же над ними поработали учительницы! Попробуй выбить теперь этот страх из маленьких голов!

— Ну, хорошо, я скажу вот что. Я знаю будущее.

— Откуда? Какое будущее? — загалдели дети.

— Только не говорите никому, понятно? — я поднесла палец к губам. — Это будет наш с вами секрет, а секреты выдавать нельзя. Так вот, я точно знаю, что до твоих, — я торопливо подсчитала в уме, сколько Ритке будет лет в две тысячи двадцать четвертом году, — до твоих пятидесяти лет никакой атомной войны не случится.

— А дальше?

— А дальше даже я не знаю.

Дети очень внимательно на меня посмотрели, и я ответила им самым серьезным и честным взглядом.

— Ой, мама, — Ритка вдруг вспомнила что-то очень важное, — а ты знаешь, куда мы сегодня с дедушкой ходили?

Входная дверь хлопнула, и вскоре в комнате появились дед и Мария.

— И куда же вы сегодня ходили? — спросила я у них всех.

— А ты же уехала по делам, — покашливая, заговорил дед, — а тут Ольга звонит. Так и так, приходите меня провожать, уезжаю.

— Да ты что? — все-таки уехала Олечка в свою ГДР.

— Да пока собрались, пока дошли до Давыдова, она уже с чемоданом возле машины стояла. Ей в аэропорт надо было на самолет, а туда опаздывать нельзя. В общем, минут десять всего и поговорили. Сказала, будет писать. Сказала, что всех нас любит. А я что? Все-таки дочь она мне. Пожелал счастливого пути, да устроиться там получше.

— Да, а потом дядя Дима, тот самый, с которым мы в парк ездили, — встряла Ритка, — помнишь, мама? Дядя Дима чемодан в багажник положил. А чемодан большой, красивый! И тетя Оля такая красивая. Она сказала, чтоб мы приезжали к ней в гости. Мы же поедем, да, мама?

— Так что, и Дима с ней уехал? — вырвалось у меня.

— Да что он, дурак, что ли? — возмутился дед. — У него профессия — Родину защищать, а не бежать с нее. Говорю же, в аэропорт он ее повез.

— О-о! — вдруг вскрикнула я. Только сейчас я вспомнила, что мокрое платье так и лежит в сумке.

Чеки лежали в другом кармашке, и совсем не намокли. А вот платье… Теперь оно было не в полосочку, а местами в клеточку — полиняло от влаги.

— Интересно, можно его как-нибудь спасти? — беспомощно рассматривала я испорченный материал.

— Попробуй замочить с порошком на ночь, — посоветовала Маша.

Поздно вечером, когда гости ушли, а домочадцы разошлись спать, я зашла в комнату к деду. Он уже достал початую бутылку водки, но пить пока не начинал.

— Слушай, послезавтра у нас поезд на шестнадцать ноль три, — панцирная сетка кровати подо мной мягко прогнулась, — надо начинать собирать вещи. У меня в шкафу есть большой чемодан, я начну в него вещи складывать. Жаль, конечно, что нет чемодана на колесиках…

— Да где ж ты такие видела? — усмехнулся дед. — Таких не бывает.

— Ну да. И ты тоже начинай свои вещи собирать.

— Да мне много не надо, пару сменного белья да несколько рубашек. Я же не на курорт еду.

Я не совсем поняла, при чем тут курорт. Но не стала уточнять.

— Постарайся завтра до конца дня все собрать, ладно? Чтобы в последний момент не бегать, как ошпаренному, ой, то забыл, это забыл.

— Да что ж я, не понимаю, что ли? Кстати, электробритву надо взять.

— Можно список написать, и потом по нему собирать вещи, — посоветовала я. — Вадим поможет нам багаж донести до самого поезда.

— Так он все-таки не поедет?

— Нет, — я опять взгрустнула, — он уже числится в пароходстве, и рейс может быть в любой момент.

— Понятно, — дед кивнул и налил себе первую рюмку. — Слушай, а что там Ритка обмолвилась про парк? Вы что, с Димой в парк ездили?

— Да было дело. Встретили его случайно на остановке, он и предложил прокатиться, — сказала я как можно небрежнее.

Дед изучающе посмотрел на меня в упор.

— Что ты на меня так смотришь? — смутилась я.

Похоже, он обо всем догадывается. Да и знает он свою дочь и Диму как-нибудь лучше меня.

— Ничего я не смотрю, — дед отвернулся и хлебнул первую рюмку.

— Что зазорного в том, чтобы просто съездить в парк? Мы же не вдвоем с ним ездили, а с Риткой. И Пашиных хотели с собой взять, только они сбежали куда-то.

— Да-да, ничего зазорного, — дед кинул в рот ириску, — но однажды люди видели, как он провожал тебя до подъезда.

Ах, люди все-таки видели? Так я и знала! Интересно, в этом дворе можно шаг ступить, чтобы хоть кто-то не видел?

Меня кинуло в жар. Так, значит, видели и то, как мы обнимались и целовались? Вот же… у меня слов не было. Хорошо, что Вадим не имеет обыкновения сидеть во дворе на лавочке, да и не якшается ни с кем из соседей.

— Знаешь, — сказала я, когда приступ жара прошел, — в тот вечер, когда Дима меня проводил… А знаешь, почему он меня проводил? Потому что Вадим остался у свекрови вдрызг пьяный. Так вот, мы дошли до подъезда. Потом я пошла домой и размышляла, что делать.

— И что надумала?

— Я выбрала семью! Тебя, Ритку, Вадима. И в первую очередь потому, что я уважаю себя и никогда не стану таскаться с другим за спиной у мужа.

— А зачем таскаться? — дед открыл ящик стола и проверил, сколько осталось ирисок. — Можно развестись с мужем, многие так делают.

— А мне совесть не позволит так сделать! — я упрямо тряхнула головой. — Бегать за Вадимом, женить его на себе, а потом бросить? Нет, пусть Дима останется моим другом, даже родственником — бывшим мужем сестры…

— Да, поторопилась ты с этим замужеством, — заметил дед.

— Может, и так. Может, лучше было не выходить замуж и ждать Диму, не знаю. Получилось так, как получилось. А сейчас Ритка любит отца до посинения и панически боится, что мы разведемся. Так что…наш с Димой поезд ушел.

Я пошла спать, но уснуть не могла очень долго. Одно дело рассуждать о совести и чести и совсем другое — каждый день чувствовать, как тебя пронизывают лучи неугасающей любви. Закрывать глаза и видеть перед собой взгляд любимых глаз, вспоминать тепло и нежность любимых рук. Нет, разрываться между чувствами и долгом — это невыносимо!

Впрочем, послезавтра я уеду. Новые впечатления, дорога, Москва советского времени, радость общения с родными. Кто знает, может, и померкнет образ Димы в моем сердце.

И вот наступил день отъезда. Полностью собранный и закрытый на все замки чемодан стоял в прихожей, у самого выхода. Рядом приткнулись большие, битком набитые пакеты. Я знала, что в поезде всегда можно купить еды, но все же не поленилась — приготовила и курицу, и пирожки нам в дорогу. А они тоже занимали место в поклаже.

Я рассчитала время, чтобы добраться до поезда и не опоздать.

— Поедем на электричке на четырнадцать тридцать или на пятнадцать ноль-ноль, — объявила я деду и Ритке.

Дед был одет в свой коричневый костюм и начищенные до блеска ботинки, на голове — всегдашняя кепка образца пятидесятых годов. Я давно заметила, что люди в возрасте предпочитают одеваться так, как это было модно во времена их молодости.

Ритка была в сиреневом сарафанчике и босоножках, в руках — вязаная кофта на случай, если похолодает.

Я оделась в лучших традициях пословицы «По одежке встречают». Порывалась даже натянуть импортные капроновые колготки, подаренные Лариской. Но жара в эти дни стояла нестерпимая, и колготки отправились в пакет с остальными вещами. Надела новое платье из полупрозрачного шифона (под ним конечно же, была комбинация) — черное с белым рисунком в виде цветов, по вырезу и рукавам шли воздушные рюши. Макияж, такой же, как и всегда — и плевать, что в поезде трудно будет умыться! Завершали образ черные лакированные туфли и такая же сумка.

Часть денег мы предусмотрительно спрятали во внутреннем кармане дедова пиджака. Другую часть я засунула к себе в бюстгальтер. По принципу «не клади все яйца в одну корзину».

— Да где же Вадим? — беспокоился дед. — Нам выходить скоро!

— Да, — я обеспокоенно глянула на часы, — еще десять минут ждем, и выдвигаемся без него.

Тут Ритка, не отходившая от окна, радостно взвизгнула:

— Папа! Папа идет! Он успел!

У меня отлегло от сердца. Ну слава Богу, он и чемоданы нам дотащит, и проводит по-человечески.

Через минуту вбежал Вадим, весь взмыленный.

— Папочка, ты приехал! — кинулась к нему Ритка. — Может, все-таки с нами поедешь?

Однако, Вадим не разделял ее восторгов.

— А вы что, еще не уехали? — спросил он на бегу и скрылся в зале. — Я на минуту, забыл свой пропуск в порт.

— В смысле? — разозлилась я. — Ты что, не проводишь нас на поезд? Ты же обещал, мы тебя ждем, как придурки!

— Мне некогда, — рявкнул он, выбегая из зала. — Меня люди ждут!

— А мы что, не люди? С дочкой хоть попрощайся.

— Да что там прощаться? — скривился он, но увидев умоляющие Риткины глаза, все же наклонился и приобнял ее. — Ладно, я побежал!

— А ты с кем-то на машине? — все же спросила я. — Может, подбросите нас?

— Да там все занято, — Вадим уже выскочил в подъезд, — и мы в другую сторону.

Расстраиваться и негодовать было некогда. Стрелки упрямо двигались вперед, и мы рисковали опоздать на электричку до вокзала.

Дед схватил чемодан, я — пакеты. Мы закрыли входную дверь и втроем помчались на улицу. Не хватало еще на поезд опоздать! Во дворе на лавочке сидел Молодожен со своей Синеглазкой.

— Помогите чемодан донести до станции, — попросила я, — рубль дам.

— Три рубля дай, — урезонил меня дед, — чтоб на фуфырь хватило.

— Фуфырь три двадцать стоит, — возразил сосед.

— Двадцать копеек сам добавишь.

— Ладно!..

Когда мы ступили на платформу межгорода, наш фирменный поезд уже стоял с открытыми дверями вагонов. У каждой двери стояли двое проводников. Некоторые пассажиры уже заняли свои места, некоторые только собирались это сделать. Было полно провожающих. Кто-то обнимался, кто-то плакал.

— Вроде успели, — облегченно сказала я.

Из динамиков полились звуки марша «Прощание Славянки», под который провожали все поезда дальнего следования.

— Какой у нас вагон? — спросил дед.

— Пятый, в середине состава.

Дед с Риткой ушли вперед, отыскивая нужный вагон.

А меня вдруг кто-то обнял сзади. Я вскрикнула и обернулась. И чуть не выронила пакеты. Передо мной стоял улыбающийся Дима.

— Ты что, тоже в Москву едешь? — его улыбающиеся глаза и мягкая улыбка сводили меня с ума. Еще немного, и я…брошусь к нему в объятия. И все равно, увидит кто-то, не увидит.

— А ты тоже в Москву? — ответила я вопросом на вопрос.

— Да, я в командировку на пару недель. На самолет билетов не оказалось, еле как нашли билет на поезд. Хотя сейчас я рад, что так получилось. Вот видишь, Альбиночка, ты говорила, наш поезд ушел. А он — вот он стоит, нас дожидается.

И правда, поезд на шумной платформе стоял с открытыми дверями и готов был принять своих пассажиров. Он ожидал нас, чтобы умчать на всех парах — мимо вокзалов и станций, полей и лугов, берез и высоких столбов, — наверное, куда-то далеко… к счастью?