Женщина, которая легла в кровать на год

Глава 45

Назавтра спозаранку явился Барри Вутон с женщиной, которую представил Ивонн как «новую знакомую».

Ивонн, чья «смена» выпала на утро, проводила парочку наверх в комнату Евы, болтая на ходу. Словно служанка в костюмной драме, она объявила от двери:

— Мистер Барри Вутон и мисс Ангелика Хедж.

Ева села в кровати и обратилась к Барри:

— Значит, вы по-прежнему в этом мире?

Барри рассмеялся:

— Ага, благодаря вам.

Ева посмотрела на мисс Хедж, ожидая, что гостью представят как подобает.

— Ей нравится, когда ее зовут Ангел, — не заставил себя ждать Барри. — Она ловила такси на вокзале и сказала мне: «Выглядите очень веселым для февральского утра», а я ответил: «Ну, это все благодаря чудесной Еве Бобер», и тогда она захотела с вами познакомиться.

Ангелика была миниатюрной хрупкой девушкой с очень короткой стрижкой. Обильный макияж не скрывал совиных черт ее лица. Она протянула Еве руку без маникюра и тонким голосом пролепетала:

— Для меня большая честь познакомиться с вами, миссис Бобер. Думаю, это настоящее чудо, что вы спасли Барри жизнь.

— Она святая, — подтвердил Барри.

Ангелика продолжила:

— Но берегитесь… Помнится, то ли Конфуций, то ли Платон говорил, что если спасти человеку жизнь, он станет вашим навеки.

— Ну, я бы не стал возражать, но не знаю, что скажет Ева, — развел руками Барри.

Ева слегка улыбнулась и, скромно вздохнув, позволила Ангелике жать ей руку немного дольше, чем полагалось.

— Это ваша свекровь открыла нам дверь? — спросила Ангелика.

— Ивонн, — кивнула Ева.

— А сколько Ивонн лет?

— Лет? Точно не знаю. Семьдесят пять? Семьдесят шесть?

— Она живет здесь?

— Нет, приходит три-четыре раза в неделю.

— А ваши дети уже взрослые?

— Им по семнадцать, — сообщила Ева, недоумевая, почему эту девушку так интересует, сколько кому лет. Неужели она аутистка и зациклена на числах?

— А вам, сколько лет вам?

«Точно аутистка», — решила Ева, а вслух спросила:

— А сколько дадите?

— Никогда не умела определять возраст людей. Вы можете быть моложавой шестидесятилетней дамой или сорокалетней женщиной, выглядящей старше своего возраста. Трудно угадать, тем более сейчас, когда существует ботокс.

— Ну, мне пятьдесят, и я именно на столько и выгляжу.

— И как давно вы здесь живете?

— Двадцать шесть лет, — не стала скрывать Ева, думая: «Она когда-нибудь угомонится?»

— Барри сказал, что вы прикованы к постели. Это так ужасно.

— Нет, я не прикована к постели, и в этом нет ничего ужасного.

— Вы такая храбрая! А вашего мужа зовут Брайан?

— Да.

— А сколько ему лет?

— Пятьдесят пять.

В комнату вошла Ивонн и спросила:

— Не хотят ли твои гости освежиться, Ева? У нас есть чай, кофе, горячий шоколад и, конечно же, всякие прохладительные напитки. Думаю, я могла бы по-быстрому сообразить какие-нибудь легкие закуски.

Ева едва не спрыгнула с кровати, чтобы придушить Ивонн и сбросить ее с лестницы.

Барри и его подруга благодарно повернулись к Ивонн и хором сказали:

— Горячий шоколад.

От такого единодушия оба засмеялись, Барри усадил Ангелику на испачканный супом стул, сам примостился на полу, и оба уставились на Еву. Та откинулась на подушки. Ивонн неспешно спускалась по лестнице, не подозревая, что Ева считает секунды до того момента, как незваные гости окажутся по другую сторону входной двери.

Потом приключились тридцать пять томительных минут, начавшихся с того, что Ивонн протянула Барри и Ангелике чашки с обжигающе-горячим шоколадом, а гости тут же выронили их, едва прикоснувшись к раскаленному фарфору.

Коричневая лава расплескалась по ногам Барри и залила белые доски пола. Нейлоновые носки гостя мигом впитали обжигающую жидкость, и Барри завопил от боли. Ивонн засуетилась, пытаясь остановить поток захватывающего пол шоколада комком туалетной бумаги.

— Холодная вода! Опустите ноги в холодную воду! — кричала Ева, но никто ее не слушал.

Перекрывая стоны Барри и попискивание Ангелики, Ивонн вопила, тыча пальцем в Еву:

— Не виноватая я, в этой комнате вообще не на что поставить хоть что-нибудь! Зачем тебе понадобилось избавляться от мебели?

Ева попыталась остудить обличительный пыл, с улыбкой сказав:

— Подсказочка, Ивонн: когда снова соберетесь давать кому-то в руки фарфоровые чашки с кипятком, предварительно обеспечьте этих несчастных асбестовыми перчатками.

— Подсказочка, Ева? — заорала Ивонн. — Я тебе тоже подскажу! Лентяйкам, которые прохлаждаются в постели, целыми днями пялясь на собственный пупок, не стоит насмехаться над теми, кто занят делами! Лучше бы я осталась дома. Сегодня даже не моя очередь присматривать за тобой! Сегодня черед Руби! Но у твоей матери опять весьма кстати «разыгралась мигрень». А я, между прочим, жду посылку с Амазона! Там книга Алана Титчмарша «Когда я был мальчуганом», причем удалось разыскать первое издание с автографом! Теперь у меня будут все книги Алана. Я оставила в дверях записку курьеру, чтобы он положил посылку в угольную яму, — но ведь вполне может оказаться, что рассыльный не умеет читать по-английски!

— А что такое угольная яма? — встряла Ангелика.

— Такая яма, куда кладут уголь, — недружелюбно пояснила Ивонн.

— А вам разве не хочется спросить, сколько угольной яме лет? — съязвила Ева.

— И сколько же?

— В этом году исполнится шестьдесят.

Последовали несколько минут суеты: кто-то подтирал пол, кто-то снимал одежду и умащал обожженную кожу мазью, извлеченной Ивонн из огромной сумки. Пока Ивонн искала ночную рубашку достаточно большого размера, чтобы налезла на Барри, и застирывала носки и брюки пострадавшего, Ангелика принялась с ним беседовать, начав с сакрального:

— Сколько тебе лет, Барри?

— Тридцать шесть, — ответил он. — И не говори, что я выгляжу старше, — я и сам знаю. Все дело в ночном графике. Спать днем не получается. С одной стороны наяривает «Massive Attack», а с другой — что-то из классики. Я просил соседей сделать потише, но они оба сволочи. Этажом выше живет кто-то на высоких каблуках, а подо мной обитает постоянно гавкающий пес. Никогда не переезжайте в новостройки. Неудивительно, что я вконец отчаялся. Наверное, не постучись я к Еве, лежала бы сейчас моя голова в пакете из супермаркета, верно, Ева?

— Возможно, — не стала возражать Ева.

— Говорю тебе, эта женщина — святая. Кто еще откроет дверь безнадежному никчемушнику, каким был тогда я?

— Самаритяне? — пробормотала себе под нос Ева.

— Хорошо просто знать, что в этом мире существует неравнодушный человек, который вместо того, чтобы сладко спать, готов побеседовать ночью с незнакомцем.

Ева шепотом объяснила Ангелике:

— У меня не было выбора. Он вломился в дом силой.

— А во сколько это случилось? — пожелала знать Ангелика.

— В двадцать семь минут четвертого утра, — ответил Барри.

— И что вы почувствовали в первый миг, когда отчаявшийся незнакомец ворвался в вашу спальню? Тревогу, испуг, возмущение?

— Ну, определенно, я была удивлена.

— Она заслуживает медали или чего-то подобного.

— Значит, вы относите себя к сердобольным женщинам?

— Не совсем, — выдавила Ева, сердобольно мечтая стукнуть мучительницу по голове.

Каждый нерв натянулся от раздражения, гнев ворочался внутри, словно пробуждающийся от спячки медведь. Она попыталась отвлечься от реальности и переключиться на что-то другое. Вообразила, будто прогуливается по пляжу греческого острова. Слева искрится Эгейское море, а всего в нескольких шагах справа стоит роскошная вилла. Но спустя несколько секунд пришлось сдаться и вернуться в спальню, к прежней пытке.

Барри продолжал нудить:

— Я много с кем подружился по компьютеру. С людьми навроде меня, которым тоже хочется покончить с собой. Отличные ребята, мы здорово развлеклись.

— Я часто чувствую, что жизнь не стоит того, чтобы жить, — поддержала его Ангелика. — У тебя есть адрес этого сайта?

Барри порылся в кармане и вытащил небольшой красный блокнот. Открыв на чистой страничке, он старательно написал адрес. Затем повернулся к Еве и спросил:

— А Брайан-младший дома? Я хотел сказать ему отдельное спасибо за помощь и все такое. Не возражаете, если я поделюсь вашими координатами с моими новыми друзьями?

— Барри, нет! — простонала Ева.

— Вы слишком скромная, Ева, люди должны узнать, какая вы героическая женщина, — возразил он. — Нечего вам прятать свой свет под чем бы там ни было.

— Ивонн! — закричала Ева.

Свекровь долго-долго черепашьим шагом поднималась по лестнице и наконец просунула голову в спальню.

— Ивонн, Барри и его подруга уходят. Не вернете ли ему одежду?

— Она еще не высохла, — возразила Ивонн. — Я только сейчас закинула ее в сушилку. Если Барри наденет мокрое, у него будет воспаление легких.

Из последних сил стараясь говорить спокойно, Ева сказала:

— Это миф, увековеченный пенсионерами старшего возраста. Нельзя подхватить пневмонию только из-за того, что надел влажные носки и брюки. Я полдетства провела во влажной, а то и в мокрой одежде. Я спала в комнате с тазиком в углу, потому что хренова крыша протекала. Так что, Барри, спускайтесь-ка вместе с Ивонн и Ангеликой, надевайте свою влажную одежду и уходите!

Барри был близок к тому, чтобы разрыдаться, — он-то думал, что Ева его друг. Потрясение оказалось сильным.

Ангелика выключила лежащий в нагрудном кармане толстовки маленький диктофон фирмы «Сони».

Ивонн обратилась к невестке:

— Давненько мы не видели мистера Гнева, а, Ева? И в этот раз явлению мистера Гнева нет оправдания. Я давно счет потеряла родственникам, друзьям и знакомым, которые заболели воспалением легких лишь из-за того, что недостаточно просушивали свою одежду!

— И именно из-за этого мифа нам приходилось мириться с гребаным бельем, которое постоянно висело по всему дому! — сорвалась на крик Ева. — В понедельник стирка, во вторник сушка перед камином, в среду сборка, в четверг глажка, а в пятницу и субботу окончательная просушка. Только в воскресенье белье наконец-то убирали в шкаф, а в понедельник начинали все по новой! И каждый гребаный день мы с матерью мучились. Жили словно в китайской прачечной!

— Ладно, мне пора возвращаться к работе, — подала голос Ангелика.

— Я тебя подброшу, — печально предложил Барри.

— До свидания, Ева, возможно, некоторое время мы не увидимся, — сухо сказала Ивонн. — Твои слова сильно меня обидели. Да что там, я оскорблена до глубины души.

— Барри, вы чудесно выглядите, совсем другой человек, — опомнилась Ева. — Простите, я вела себя как свинья. Если будете проезжать мимо и заметите меня у окна, помашите мне, пожалуйста. Я буду рада видеть свет ваших фар в темноте — как доказательство, что вы все еще живы.

— Вы замечательная женщина, Ева, — размяк Барри. — Я хочу купить вам подарок. Что вы любите?

— Все что угодно. Все, что бы вы ни выбрали, Барри, я приму с благодарностью.

Ева смотрела, как отъезжают Барри и Ангелика.

Через несколько минут из дома вышла и Ивонн.

Ева смутилась, увидев, как тяжело, хромая, ступает свекровь. Вязаную шапку Ивонн надела задом наперед, и Ева подумала было открыть окно и указать пожилой даме на эту оплошность, но побоялась, как бы та не сочла, будто невестка над ней издевается.

Прошло три дня, Ивонн ни разу к ним не заглянула, и Брайан пошел проверить, в чем причина.

Он вернулся обеспокоенным и сообщил:

— Мама помешалась на Алане Титчмарше. Угрожает сделать его своим наследником. Она была совсем ненакрашена, и сначала я ее даже не узнал. — Брайан грустно подытожил: — Похоже, и она выживает из ума.