Жестокие игры

Глава двадцать вторая

Киллиан

Прислонившись к стене, я оглядываю переполненную комнату. Я закончил свою смену охранника около десяти минут назад и с тех пор пытаюсь войти в праздничное настроение.

Сегодня ничего не получается. Ни разнообразные праздничные «угощения», которые раздают как конфеты, ни многочисленные предложения от девушек, которые дали понять, что готовы на все, что я захочу, теперь, когда я снова свободен.

Я надеялся, что вид некоторых моих однокурсников, которые отрываются по полной, поможет мне пробудить желание повеселиться, но даже оргия, разворачивающаяся на моих глазах, не может удержать моего внимания.

Я пытаюсь посмотреть еще минуту или две, но мои мысли продолжают блуждать. Сдавшись, я выхожу из комнаты и иду к задней лестнице. Может, мне стоит проверить, как он, и успокоиться. Может, тогда я смогу повеселиться и расслабиться после нескольких дерьмовых дней, которые у меня были.

Сегодня я слишком много времени провел, думая о Феликсе, и я чертовски не понимаю, почему. Я не ожидал, что он будет умолять меня трахнуть его сегодня утром, и это был, без сомнения, лучший секс в моей жизни, но это был всего лишь секс.

По крайней мере, так и должно было быть.

Одна из причин, по которой я не встречаюсь и не завожу случайные связи, когда мой отец не вмешивается в мою жизнь, заключается в том, что я никогда не встречал никого, кто мог бы удержать мой интерес дольше, чем на одну ночь. Черт, в большинстве случаев я скучаю еще до того, как мы закончим, и сам секс — это просто способ развлечься с другим человеком и потешить свой член.

С Феликсом все не так, и ничто из того, что мы делаем, не имеет никакого смысла. Я не бисексуал, но он мне нравится. Я не заинтересован в отношениях с мужчинами, но не могу насытиться им. Я не повторяюсь с партнерами, но мысль о том, что я больше никогда не буду с ним, наполняет меня странным чувством ярости.

Я думал, что мне нравится власть. Что заставлять Феликса падать на колени и разрывать его на части — это то, что меня возбуждает, но сегодняшнее утро доказало, что это не так.

Я был диким, как чертово животное. Я никогда не теряю контроль, но чертово здание могло буквально рухнуть вокруг нас, и я бы этого не заметил, потому что был полностью поглощен моментом.

В нем.

Мой член пульсирует и набухает, когда воспоминания о следах, которые я оставил на нем, наполняют мои мысли. Видеть его покрытым моими засосами и следами укусов было почти так же возбуждающе, как наконец-то потерять себя в его упругом теле, и опять же, я чертовски не понимаю, почему.

Я никогда не был любителем оставлять следы. В прошлом несколько девушек просили меня об этом, и я делал это, потому что они хотели, но мне это ничего не давало. Я не смотрел на них потом и не думал, что они мои, как я делал с Феликсом. У меня не было желания любоваться ими и запечатлеть их в памяти, пока я наблюдал, как они приходят в себя после оргазма, как я делал сегодня с моим чертовым сводным братом. И у меня никогда не было желания сделать это снова, не спросив сначала, но я должен был активно сдерживать себя, чтобы не покрыть его торс и другую сторону шеи, чтобы все знали, что он мой и я его завоевал.

Но он не мой, и я не заявлял о своих правах на него.

Поднимаясь по лестнице по две ступеньки за раз, я спешу на свой этаж. Коридор, как и лестничная клетка, пуст, когда я иду к своей комнате и останавливаюсь перед дверью. Я как раз вытаскиваю ключ из кармана, когда что-то привлекает мое внимание.

Дверь не заперта.

Что за черт? Я знаю, что закрыл ее. Я дважды проверил.

— Феликс? — Я открываю дверь.

Я не знаю, чего я ожидаю, но точно не пустую комнату, которая меня встретила. Никаких следов борьбы. Просто пусто.

Чтобы убедиться, что он не ранен и не прячется, я быстро осматриваю комнату.

Его здесь нет.

Я пытаюсь мыслить логически, несмотря на страх и гнев, кипящие во мне. Кто-то его похитил? Он ушел сам? Как, черт возьми, он или кто-то другой открыл дверь без ключа?

Пробормотав проклятие, я достаю телефон и открываю приложение для отслеживания, которое у меня установлено. Я не видел его телефона, когда обыскивал комнату. Если он при нем и находится где-то на территории кампуса, сигнал будет достаточно сильным, чтобы его поймать и показать мне его местонахождение.

Трекер мгновенно фиксирует его местоположение. Гнев и что-то столь же мрачное пронизывает меня, когда я смотрю на экран.

Этот ублюдок не просто остался в здании, он находится на первом этаже.

— Сукин сын, — шиплю я.

Я понятия не имею, как ему удалось выбраться, но есть только одна причина, по которой он бродит по вечеринке.

Он ищет кого-нибудь, чтобы трахнуть.

Кровь стучит в ушах, и я вынужден ослабить хватку на телефоне, когда замечаю, что мои костяшки побелели от того, что я сжимаю его так сильно.

Моя рука дрожит, когда я отправляю ссылку для отслеживания на телефоны близнецов и открываю наш чат.

Я: Встретимся через 5 минут.

Трекер не сдвинулся с места, когда я выхожу из текстового сообщения, и я чувствую еще большую ярость, когда засовываю телефон обратно в карман.

Феликс сейчас узнает, что бывает, когда заигрываешься.

Я быстро спускаюсь на первый этаж и направляюсь прямо к месту его нахождению. Моя злость, должно быть, очевидна, даже несмотря на маску, потому что все, кого я встречаю на своем пути, уступают мне дорогу, когда я прорываюсь через толпу и пересекаю вестибюль.

Моим глазам требуется секунда, чтобы привыкнуть к темноте и красным огням, когда я прохожу через двери в левое крыло, но я даже не останавливаюсь, когда мчусь по коридору к его последнему известному местонахождению.

Слава богу, близнецы уже стоят перед дверью кабинета, как маскированные охранники.

— Что за хрень? — спрашивает Джейс, когда я подхожу.

В своих одинаковых масках, с одинаковыми татуировками и в низко сидящих белых штанах они каким-то образом выглядят еще более одинаковыми, чем когда их лица не закрыты.

— Он действительно ушел из твоей комнаты? — спрашивает Джекс, когда я подхожу к ним. — Я думал, ты запер его.

— Запер, но он выбрался.

— Как? — Джейс смотрит на дверь.

— Какая, блядь, разница? — резко отвечаю я и тянусь к дверной ручке.

Джекс хватает меня за руку и останавливает.

— Успокойся на секунду, брат. — Джейс встает передо мной и блокирует дверь.

— Уйди с дороги, — говорю я низким и угрожающим голосом.

Он фыркает от смеха.

— На меня это не действует. А теперь успокойся.

— Уйди. — Я не в настроении для того, чтобы он ни пытался сделать.

Мне нужно попасть в эту комнату, чтобы увидеть, с кем именно трахается мой сводный брат.

— Он сейчас не будет тебя слушать, — говорит Джейс.

Джейс вздыхает за маской.

— Нет, не будет. Не в таком состоянии.

— Можешь перестать говорить обо мне, как будто меня здесь нет, и убраться с дороги?

Джейс поднимает голову к потолку, и даже не видя его глаз, я знаю, что он закатывает их.

— Уйди, — повторяю я. — Сейчас же.

Он отступает в сторону, я хватаю ручку и поворачиваю ее. Она вращается в моей руке, но дверь не сдвигается с места. Она заперта изнутри.

— Хер с ним, — бормочу я и резко пинаю дверь, прикладывая к ней всю свою силу.

Треск ломающейся рамы и щелканье замка звучат как выстрел в коридоре, но я слишком сосредоточен на том, чтобы дверь распахнулась и врезалась в стену за ней, чтобы беспокоиться о том, услышали ли меня люди или привлек ли я внимание зрителей.

Я влетаю через открытую дверь, не дожидаясь, пока она перестанет раскачиваться, и, снимаю маску, сразу же обратив внимание на задний угол комнаты.

Феликс сидит, сгорбившись в углу, его маска лежит на полу рядом с ним, а глаза широко раскрыты, он смотрит на дверь — и на меня.

— Почему ты вышел из комнаты? — спрашиваю я.

Он не отвечает, не двигается, а просто смотрит, как я приближаюсь к нему.

— Почему? — повторяю я и останавливаюсь перед ним.

Он моргает и сглатывает, его горло заметно шевелится.

— С кем ты был?

Один из близнецов хватает меня за плечо и крепко сжимает, впиваясь ногтями в мою кожу. Боль настолько проясняет мой гнев, что я могу сделать глубокий вдох, чтобы попытаться успокоиться.

— Посмотри на него, — говорит Джекс, его голос смертельно спокоен. — Посмотри на него внимательно.

Тихий стон с пола прорывает мой гнев, и я наконец могу взять себя в руки и отодвинуть большую часть своего гнева на задний план, чтобы ясно посмотреть на ситуацию и на Феликса.

С ним что-то не так. Его зрачки расширены, слишком расширены. Здесь темно, но не настолько. Его кожа покраснела, особенно щеки, и на лбу появился слабый блеск пота. Он дышит быстро и неровно, а его выражение лица — смесь замешательства и облегчения.

Он что-то принял, и, похоже, это только начинает действовать.

— Что ты принял?

Он просто смотрит на меня и медленно облизывает нижнюю губу.

— Что ты принял? — повторяю я, стиснув зубы.

Он что, серьезно выбрался из нашей комнаты, чтобы накуриться и поразвлечься?

Он пожимает плечами и моргает на нас, как маленькая сова.

— Что за херня, ты не знаешь, что ты принял?

Феликс вздрагивает от моих резких слов и обнимает себя за талию.

— Вот почему я сказал тебе успокоиться. — Джейс снимает маску и отбрасывает ее в сторону. — Можно?

Я киваю.

Джейс становится на колени перед Феликсом.

— Эй, — говорит он мягко. — Ты в порядке?

Феликс улыбается ему и кивает.

— Ты ранен?

Феликс сжимает бедра и качает головой.

— Ты что-нибудь принял? — мягко спрашивает он.

Странно видеть, как Джейс так мил и нежен с ним. Только дети и животные могут увидеть эту сторону его характера, и спокойствие Джейса помогает расслабиться и мне, и Феликсу.

Феликс кивает, но быстро останавливается и качает головой.

— Ты ничего не принимал?

— Он заставил меня принять, — говорит Феликс. Его голос изменился. Он стал мягче и немного мечтательным, и я настолько отвлечен его голосом, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать его слова.

Джекс хватает меня за плечи и впивается ногтями в мои мышцы. Острая боль помогает мне сдержать прилив эмоций, который нахлынул на меня, как только я понял, что он сказал.

— Кто-то заставил тебя принять их? — спрашивает Джейс, по-прежнему используя тот нежный голос, который он обычно сохраняет для бездомных животных и младенцев.

Феликс кивает и тихо стонет.

— Ты знаешь, кто?

Феликс качает головой.

— Он не снимал маску.

— И ты не знаешь, что ты принял?

Он снова качает головой.

Я нетерпеливо ворчу, и Джекс оттаскивает меня от них и поворачивает ко мне лицом.

— Успокойся, — предупреждает он.

— Я успокоился, — резко отвечаю я.

Он бросает на меня бесстрастный взгляд.

Я делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание на несколько секунд. Когда я выдыхаю, мне не становится лучше, но я могу немного сдержать свои эмоции.

Он прав. Мне нужно успокоиться, чтобы мы могли понять, что, черт возьми, происходит, и разобраться с этим.

Я оглядываюсь через плечо на Джейса и Феликса. Они склонили головы и тихо разговаривают, поэтому я не слышу, о чем они говорят, но небольшая улыбка на губах Феликса вселяет уверенность.

Они разговаривают еще минуту, потом Джейс ласково похлопывает его по плечу и встает.

Его поведение полностью меняется, как только он поворачивается спиной к Феликсу. Мягкий взгляд исчезает с его лица и заменяется тем, который я знаю слишком хорошо. Он не просто зол. Он чертовски взбешен.

— Его накачали наркотиками, — говорит он жестким голосом и поворачивает шею, как будто готовится выйти на боксерский ринг. — И я знаю, кто, черт возьми, это сделал.

— Кто? — говорю я одновременно с Джексом, который спрашивает:

— Как?

— Он видел его татуировку, — глаза Джейса настолько темны, что кажутся бездонными. — Такую же, как у Уильяма.

Вспышка гнева настолько сильна, что у меня почти перехватывает дыхание. Уильям накачал Феликса наркотиками?

— Спокойно, Киллер. — Джекс крепче сжимает мое плечо. — Мы разберемся с этим. Сначала нам нужно собрать всю информацию.

— Он не знает, что он принял, — продолжает Джейс. — Он сказал, что это были две таблетки, и они были разные.

— Я его, блядь, убью.

— Встань в очередь, кузен. — Джейс сжимает кулаки, как будто пытается удержаться от того, чтобы ударить по стене. — Я думаю, я знаю, что это за таблетки.

— Что? — спрашиваю я, и мы все трое смотрим на Феликса.

Он завороженно смотрит на свою руку, двигая ею перед лицом.

— Это молли[5], — говорит Джейс. — Я узнаю этот кайф где угодно. Просто не могу понять, что еще ему дали.

Я киваю в знак согласия.

— Да, мне тоже так кажется.

— Останься с ним, пока мы пойдем искать Уильяма. — Джейс отпускает мою руку. — И не волнуйся, без тебя мы не будем веселиться. — Джейс ухмыляется и поднимает с пола свою маску.

— По крайней мере, не слишком, — добавляет Джекс.

— Эй, малыш? — говорит Джейс Феликсу, надевая маску. — Расскажи своему старшему брату, как ты выбрался из своей комнаты.

— Я взломал замок. — Он широко улыбается мне.

— Ты взломал замок? — тупо повторяю я.

— С каких это пор ты умеешь вскрывать замки? — спрашивает Джекс.

— С интерната, — гордо отвечает он и трет ладонями о переднюю часть рубашки.

— Ты сам научился этому? — спрашивает Джекс и надевает маску.

— Ага, — улыбается Феликс. — Это несложно.

— Ну, черт возьми. — Джейс снова обращает свое внимание на меня. — Кто бы мог подумать, что среди нас есть преступный гений?

Феликс хохочет и прикрывает рот рукой, но его смех превращается в низкий, гортанный стон, когда он проводит рукой по щеке и горлу.

— Ты в порядке? — спрашивает меня Джейс.

Я киваю.

— Мы не задержимся, — обещает Джейс.

— Мы получим нужные ответы, — добавляет Джекс.

Я снова киваю, и они вдвоем направляются к двери.

Я бросаю взгляд на Феликса, и он улыбается мне. Что-то в моем животе сжимается. Это не его обычная закрытая и натянутая улыбка. Эта улыбка большая, широкая и такая чертовски счастливая, что освещает все его лицо.

Он все еще улыбается, когда я опускаюсь перед ним на колени.

— Куда они пошли? — спрашивает он.

— Заниматься Уильямом.

— Они собираются его убить?

— Пока нет.

Он откидывает голову назад, и она с глухим стуком ударяется о стену, а улыбка сходит с его лица.

— Ты злишься на меня.

— Почему ты вышел из комнаты? — спрашиваю я и пробегаю глазами по его телу.

Следы, которые я оставил на нем ранее, темнеют в тусклом свете, и в желудке у меня появляется теплое ощущение. Что произошло до того, как Уильям накачал его наркотиками? Он был с кем-то? Они видели мои следы и просто не обратили внимания на то, что трогают человека, который принадлежит мне?

— Потому что ты сказал мне не выходить. — Он слегка пожимает плечами.

— С кем ты был? — требую я, стараясь сохранять ровный голос. Крики и вопли только заставляют его замкнуться, а мне нужны ответы, пока я не сошел с ума и не разнес весь дом в поисках Уильяма и тех, кто осмелился прикоснуться к нему.

— С кем? — он смотрит на меня в замешательстве.

— С кем ты был? — повторяю я.

— С Уильямом? — спрашивает он, как будто не понимает, о чем я.

— Ты трахался с Уильямом?

Он широко раскрывает глаза.

— Что? Фу, нет. Мерзость. — Он делает гримасу, как будто только что отсосал кусочек лимона. — Фу.

— Тогда с кем ты был? — повторяю я, немного успокоенный его реакцией.

— Ни с кем. — Он бросает на меня сбивающий с толку взгляд.

— Тогда почему ты ушел из комнаты?

— Потому что искал тебя. — Он расширяет глаза, и его рот образует маленькое «О», как будто он не хотел этого говорить.

Мой следующий вопрос замирает на губах, когда я осознаю это. Что за черт?

— Ты искал меня? — медленно повторяю я.

Он кивает, его глаза затуманиваются чем-то, похожим на гнев.

— Почему?

Он гневно смотрит на меня, но эффект портится его покрасневшими щеками и тем, как он облизывает нижнюю губу языком.

— Почему? — повторяю я.

— Потому что мне нужно было знать.

— Знать что?

— С кем ты трахался! — вырывается у него, и он вскакивает на ноги.

Я тоже встаю, хотя и немного медленнее.

— Что?

— Ты запер меня в нашей комнате и оставил одного, чтобы пойти на секс-вечеринку. — Он выдыхает сердитый звук, почти рычание, но не совсем. — Мне нужно было знать, что ты делаешь. С кем ты это делаешь.

Он ревнует?

По причинам, которые я не готов анализировать, это заставляет меня улыбнуться.

— Тебе важно знать, с кем я трахаюсь?

Он отводит взгляд в сторону.

— Нет.

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его уху.

— Я думаю, тебе не все равно.

Он вздрагивает и тихонько скулит.

— Я думаю, ты ревнуешь, — продолжаю я, наклоняясь еще ближе, чтобы мои губы касались его уха при каждом слове.

— Нет, — говорит он так тихо, что я едва слышу его.

— Лжец. — Я слегка кусаю его мочку уха.

Он дергается, как будто я ударил его электрошокером, и издает дрожащий вздох.

— Хочешь знать, чем я занимался, с тех пор как запер тебя в своей комнате и пришел на эту секс-вечеринку? — спрашиваю я и прижимаюсь щекой к его подбородку. Меня пробирает мурашки от ощущения его щетины на моей коже.

Он громко и безудержно стонет и откидывает голову назад, ударяясь о стену с глухим стуком.

— Хочешь? — спрашиваю я снова.

— Что? — шепчет он.

— Ничего. — Я провожу кончиком языка по его уху.

Он задыхается и выгибает спину. Наши груди и торсы сталкиваются, и я с трудом сдерживаю собственное вздох, когда он прижимается своим твердым членом к моему и издает еще один из тех сексуальных стонов.

— Правда? — спрашивает он задыхающимся голосом. — Ничего?

Я покачиваю бедрами и прижимаюсь к нему.

— Ни черта.

Он издает счастливый урчащий звук и извивается против меня, как нуждающийся котенок.

— Я должен наказать тебя за непослушание, — размышляю я, но позволяю ему продолжать тереться обо мне.

Он издает еще один тихий стон и хватает меня за талию. В отличие от него, я без рубашки, и его руки теплые, когда он трется о мои бока и скользит по моей спине.

— Что ты думаешь, котенок? — Я позволяю ему притянуть меня ближе, чтобы наши тела полностью соприкоснулись. — Мне наказать тебя?

Дверь открывается, но через секунду кто-то говорит: «Ой», а другой голос отвечает: «Горячо», после чего дверь снова закрывается.

— Ты это видел, котенок? — спрашиваю я хриплым голосом. — Потому что они нас точно видели.

Он кивает и прижимается щекой к моей.

— Тебе нравится эта идея? Что они не просто нас видят, а наблюдают за нами?

Его ответный стон громкий и безудержный.

— Я должен наклонить тебя и трахнуть прямо здесь, — шепчу я. — Это то, чего ты хочешь, правда? Ты хочешь быть моей шлюшкой и позволить мне использовать тебя, как я хочу.

Он кивает и проводит ногтями по моей спине, а следов боли достаточно, чтобы зажечь мою и без того кипящую кровь.

— Или, может, мне отвести тебя в одну из комнат. — Я снова лижу его ухо. Он вздрагивает и сжимает мою попку так сильно, что я чувствую, как тепло расцветает там, где его пальцы впиваются в меня. — Раздвинуть тебя и трахнуть на глазах у всех. Тебе бы это понравилось, да? Тебе бы понравилось, если бы все увидели, какая ты шлюха для меня.

— Киллиан, — говорит он тихим стоном. — Пожалуйста.

— Пожалуйста, что?

Он стонет и прижимается своим членом к моему.

— Чего ты хочешь, котенок? — я кусаю его за ухо.

Он поднимает одну ногу и обхватывает ею мое бедро, скрепляя наши тела.

Я позволяю ему тереться об меня и прижимаюсь губами к его уху.

— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Он проводит ногтями по моей спине, и мой член пульсирует, а яйца сжимаются.

Я отстраняюсь, но прежде, чем я успеваю что-то сказать, Феликс наклоняется вперед и прижимается губами к моим.

Его поцелуй жесткий и горячий, его язык настойчиво скользит по моим губам, побуждая меня открыться для него.

Я настолько ошеломлен, что мне требуется секунда, чтобы ответить на его поцелуй.

Горячее скольжение его губ по моим невероятно, и я стону, когда он проводит ногтями по моей спине и трется своим твердым членом о мой.

Он так жаждет, и его поцелуи одновременно сильны и страстны. Он идеальное сочетание отчаяния и покорности. Я поднимаю его другую ногу, чтобы он оказался верхом на моей талии, и прижимаю его к стене.

Он издает милый визг удивления и обнимает меня за шею, не отрывая губ от моих.

Мы не должны так поступать, но целоваться с моим сводным братом кажется совершенно естественным. Более того, это кажется правильным.