Жестокие игры

Глава двадцать шестая

Феликс

Теплое дыхание на моей шее медленно выводит меня из сна, и я прижимаюсь к теплому телу, обнимающему меня.

Я не имею понятия, который час, но судя по тому, как темно в комнате и как мало света проникает через окна, еще не рассвело.

Киллиан стонет во сне и крепче обнимает меня. Его полутвердый член прижимается к моей ягодице, и меня накрывает волна желания, настолько сильная, что у меня перехватывает дыхание.

По моей коже пробегают мурашки и легкое покалывание удовольствия, а мой член становится настолько твердым, что это кажется неестественным и даже болезненным, как будто он настолько чувствителен, что любое трение или давление ощущается, как будто кто-то трет меня наждачной бумагой.

Из моих губ вырывается стон, и я прижимаюсь к члену Киллиана.

Он издает еще один гулкий стон, и ощущение его груди, вибрирующей у меня на спине, настолько приятно, что я задыхаюсь и прижимаюсь к его члену.

Я не просто хочу его, я нуждаюсь в нем.

Не думая ни о чем, кроме как о том, чтобы снова почувствовать его член в себе, я протягиваю руку назад и обхватываю его член.

— Что ты делаешь, котенок? — спрашивает он, его голос грубый от сна.

Он не звучит раздраженным или расстроенным. Он звучит развеселенным, и это заставляет мой член пульсировать, когда меня наполняет еще большее отчаянное желание.

— Хочу тебя, — шепчу я и пытаюсь направить его член к своей попке.

Он просовывает руку между нами и осторожно снимает мою руку с его члена.

— Киллиан, — хнычу я.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, котенок?

— Да, мне это нужно. Ты мне нужен. — Я выгибаю спину и трусь попкой о его твердый как камень член.

— Ты можешь его получить, — говорит он своим грубым от сна голосом, который слишком сексуален. — Если будешь хорошим.

— Я буду хорошим, — быстро обещаю я.

Он прижимает ладонь к моей груди, а затем медленно проводит ею по моему телу, пока не берет мой член в руку. Я даже не пытаюсь сдержать стон, когда он начинает медленно поглаживать меня.

— Тебе больно?

— Нет.

— Скажи мне правду, — рычит он мне на ухо и снова делает долгое, медленное поглаживающее движение.

— Немножко, — признаюсь я. — Но не так уж и сильно.

Киллиан отпускает мой член и снимает с нас простыни, обнажая наши тела перед прохладным воздухом. Я слышу щелчок открывающейся крышки, затем он скользит скользким пальцем между моих ягодиц и потирает им мою дырочку.

Я расслабляюсь, когда он прижимается ко мне. Мы оба стонем, когда он проникает в меня, и я напрягаюсь, помогая ему проникнуть глубже.

Растяжение и жжение присутствуют, но это только добавляет удовольствия. Я никогда не думал, что мне понравится боль, но она определенно нравится, когда ее причиняет Киллиан.

— Все еще хорошо? — спрашивает он тем сексуальным голосом, который мне нравится слишком сильно.

— Да, — задыхаюсь я и поднимаю ногу, открываясь ему, когда он погружается в меня до конца.

— Какая шлюшка для меня. — Он несколько раз шевелит пальцем. — Хочешь, чтобы я тебя трахнул?

— Да. Давай. — Я выгибаю спину и показываю ему, насколько я жажду этого.

— Погладь себя, пока я вхожу в тебя, — рычит он мне на ухо.

Послушно я беру свой член и делаю, как он говорит, касаясь его легко и медленно. Это дразнилка — именно то, что мне нужно, и я едва чувствую, когда он вводит второй, а затем и третий палец в меня. Я все еще расслаблен после прошлого раза, и мысль о том, что я снова почувствую, как он кончает в меня, прогоняет любую остаточную боль или жжение от его растяжения.

Когда я качаюсь на нем и дышу, как собака в течке, он вытаскивает из меня пальцы. Затем широкая головка его члена прижимается к моему отверстию, и я нетерпеливо толкаюсь назад.

— Полегче, котенок. — Он хватает меня за бедро и держит на месте. — Не так быстро. Я не хочу причинить тебе боль.

— Сделай мне больно, — бормочу я, слишком увлеченный, чтобы заботиться о том, насколько я отчаян и нуждаюсь в этом. Он еще даже не вошел в меня, а я уже дико этого хочу. — Мне нужно почувствовать тебя.

— Ты почувствуешь. — Он целует мою шею и покачивает бедрами, с каждым нежным толчком погружаясь в меня все глубже. — Но я не причиню тебе боли. Теперь, когда я знаю, насколько хороша эта попка. — Его бедра касаются моих, когда он входит в меня до конца. — Я планирую брать тебя, когда и где захочу. — Он снова целует мою шею. — Что ты об этом думаешь, котенок?

— Мне нравится, — бормочу я. Он так хорошо чувствуется во мне, что я не могу удержаться от того, чтобы сжать его. — Хочу этого. Хочу тебя всегда.

Он издает ласковый смех и наконец начинает двигаться. Его толчки медленные и нежные, как будто у него есть все время в мире, и он не торопится закончить.

Я погружаюсь в этот момент, наслаждаясь маленькими волнами удовольствия, проходящими по мне с каждым скольжением его члена. Это ощущение отличается от других раз, оно более интимное, но я вытесняю эту мысль из головы и пытаюсь сосредоточиться на моменте, а не на своих глупых эмоциях.

Я просто под кайфом от молли и таблеток для потенции и вижу вещи, которых нет. Он не занимается со мной любовью или чем-то в этом роде. Он просто нежен, потому что я был анальным девственником, а он трахнул меня четыре раза менее чем за сутки.

Я отрываюсь от этих мыслей, когда Киллиан отталкивает мою руку от моего члена и сам начинает гладить меня.

— Расслабься и позволь старшему брату позаботиться о тебе. — Он прижимается ко мне и покрывает мою шею и подбородок нежными поцелуями.

Я поворачиваю лицо. Он сразу же захватывает мои губы своими, и его поцелуй такой же медленный и глубокий, как и то, как он трахает меня.

Он чувствуется невероятно, и я едва сдерживаю крик протеста, когда он выходит из меня.

Не теряя ни секунды, он толкает меня на спину и вставляет свои бедра между моими раздвинутыми ногами. Его член находит свою цель за секунду, и мы снова стонем, когда он снова наполняет меня.

Его тяжелый вес на мне ощущается почти так же хорошо, как его движения внутри меня, и я обхватываю его, пока он целует меня медленно и глубоко.

Всего в этом моменте слишком много, но в то же время этого недостаточно. Мне нужно больше, но я не знаю, чего именно.

Киллиан ускоряет движения бедер, так что он движется быстрее, но не сильнее, и протягивает руку, между нами, снова сжимая мой член. Каждое движение идеально синхронизировано с его толчками, приближая меня к разрядке, пока он опустошает мой рот глубокими, неряшливыми поцелуями, от которых у меня кружится голова.

— Ты готов кончить для меня, младший брат? — спрашивает он, прижимаясь к моим губам.

Я киваю, и из моих губ вырываются тихие стоны, когда он ускоряется и сдвигается, чтобы каждый толчок его бедер попадал прямо в мою простату.

Вздымаясь, я целую его сильно и качаюсь вместе с ним, гоняясь за оргазмом, пока мой сводный брат трахает меня, как бог секса, которым он, по-видимому, и является.

Я настолько потрясен тем, как хорошо все чувствуется, что едва замечаю, как его ритм становится неровным, а дыхание тяжелым. Однако я замечаю, когда он застывает на мне.

Жадно впиваясь пальцами в его задницу, я притягиваю его к себе, чтобы он вошел как можно глубже. Он издает сдавленный крик и несколько раз толкается в меня, а затем дрожит надо мной, изливаясь глубоко во мне.

Ощущение его оргазма достаточно, чтобы довести меня до пика, и я выгибаюсь к нему с собственным криком, когда кончаю. Он продолжает, трахать и ласкать меня во время наших оргазмов, пока не падает на меня без сил, потный.

Он целует мою шею, его поцелуи нежные и сладкие по сравнению с теми, которыми он отмечает меня, и я погружаюсь в этот момент и наслаждаюсь послевкусием.

Я не знаю, сколько времени мы пролежали так, но я возвращаюсь в реальность, когда его член выпадает из меня. Мне не нравится это ощущение, и я стону в знак протеста, и у меня появляется безумное желание сжать ноги, чтобы удержать его сперму внутри меня.

Киллиан целует мою шею и прижимается к моим губам несколькими сонными поцелуями.

Мои конечности тяжелые от усталости, и я издаю странный мяукающий звук, когда Киллиан скатывается с меня и снова прижимается к моей спине. Я прижимаюсь к нему и выдыхаю довольный вздох, когда он обнимает меня и переплетает свои ноги с моими.

Мы ничего не говорим, и я улыбаюсь, засыпая в объятиях своего сводного брата.

Сильные руки обнимают меня, когда я просыпаюсь, и я прижимаюсь к теплому телу Киллиана.

— Доброе утро, солнышко, — бормочет он мне на ухо и прижимается своим твердым членом к моей попке.

— Доброе утро, — говорю я, и мой голос звучит хрипло от сна, и я открываю глаза.

Постой, почему мы в постели Киллиана?

Я даже не успеваю додумать эту мысль, как воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня, как лучшие моменты спортивной игры.

Мое лицо краснеет, когда я вспоминаю, что именно произошло в кабинете, в ванне и здесь, в его постели — дважды. Тупая боль в заднице говорит мне, что все было так же грубо, как я и помню.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он и прижимается к моей шее, не подозревая о моем внутреннем смятении из-за всего, что произошло прошлой ночью.

Я не в панике от того, что умолял своего сводного брата трахнуть меня несколько раз, или от того, что мне понравилась каждая секунда. Я потрясен всем, что я сказал между трахами.

Молли не просто сделала все приятным; она заставила меня чувствовать себя хорошо. Эйфория и покалывание были приятны, но именно открытость и чувство связи развязали мне язык.

И что еще хуже, он был трезвым и присматривал за моей тупой задницей после того, как меня накачали наркотиками. Все, что я думал, что чувствовал, было просто влиянием наркотиков, и он наверняка осуждает меня за все это.

— Немного странно, — говорю я, стараясь не выдать в голосе нарастающую панику.

— Странно как? — Он касается губами к моей шее, как будто целуя, и я не могу сдержать дрожь, пробегающую по моему позвоночнику.

— Как с похмельем, но не совсем. — Я тихо вздыхаю, когда он нежно целует мою шею и обнимает меня. — Меня не тошнит и ничего такого, просто странно.

— А что здесь? — Он снова прижимается своим членом к моей попе. — Тебе больно? — Он целует меня прямо под ухом.

— Да, — выдавливаю я, и все мое тело заливает жар желания, когда он делает это снова. Я хочу сказать ему «нет», чтобы снова почувствовать его внутри себя, но я не думаю, что смогу это выдержать, теперь, когда я не под кайфом от молли и таблеток для потенции.

— Слишком больно?

— Думаю, да, — говорю я, закрывая глаза, когда глубоко в моем теле взрывается покалывание. — Но я все еще хочу тебя.

Он переворачивает меня на спину и сбрасывает с нас одеяло. Я дрожу, когда прохладный утренний воздух касается моей раскаленной кожи, а потом дрожу снова, когда Киллиан ложится на меня. Его поцелуй мягкий и сладкий, и я раздвигаю ноги, чтобы он мог устроиться между моими бедрами.

Он дарит мне еще несколько сладких поцелуев, затем отрывает свои губы от моих и начинает целовать мое тело, спускаясь вниз.

У меня есть смутное воспоминание о том, как он сосал мне прошлой ночью в кабинете, и мой уже твердый член пульсирует от мысли, что я снова смогу почувствовать это.

Он не торопится, продвигаясь вниз, целуя и вылизывая мою грудь и грудные мышцы, соски, живот, пупок и даже бедра и V-образную линию на поясе Адониса.

К тому моменту, когда он прижимается мягким поцелуем к боковой стороне моего члена, я настолько возбужден, что вынужден сжать руки в кулаки, чтобы не схватить его за голову и не прижать к своему члену.

Когда он наконец берет меня в свой влажный, горячий рот, я закатываю глаза и издаю стон, который так громко раздается по комнате, что эхом отражается от стен.

Киллиан может и новичок в сосании члена, но он работает со мной как профессионал, сося, вылизывая и дразня, приближая меня все ближе и ближе к оргазму.

Я поднимаюсь на локтях, чтобы смотреть на него, и вид его между моих ног с моим членом во рту настолько возбуждает, что мои яйца подтягиваются и прижимаются к телу.

Он делает это не только для того, чтобы довести меня до оргазма, он наслаждается этим. Я вижу это по тому, как он закрывает глаза, и по мягкости его черт. Это видно по маленьким вздохам и стонам, которые он издает, и по нежному, почти любящему способу, которым он катает мои яйца в своей руке.

Я так близок, но я не хочу, чтобы это заканчивалось, и я борюсь, чтобы сдержать оргазм, чтобы еще несколько секунд наслаждаться его вниманием.

Затем Киллиан открывает глаза, и его горячий взгляд встречается с моим.

Глубина эмоций в них окончательно доводит меня до предела, и я даже не успеваю предупредить его, прежде чем кончаю ему в рот, а мое тело содрогается от волн удовольствия.

Киллиан остается со мной и глотает мою сперму, лаская мой член и наблюдая, как я кончаю для него.

Когда он наконец отрывается от меня, я хватаю его за руки.

Улыбаясь ласково, он поднимается по моему телу и целует меня. Я чувствую вкус себя на его языке, и это вызывает во мне новый прилив удовольствия, от которого я извиваюсь, прижимаясь к нему, пока он целует меня до потери сознания.

— Хочу отсосать тебе тоже, — бормочу я ему в губы.

— Как насчет попробовать что-нибудь другое? — предлагает он между поцелуями.

— Да, все, что ты хочешь, — быстро говорю я.

Он смеется и отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Его выражение лица нежное, а глаза полны любви, и что-то внутри меня переворачивается.

Киллиан сдвигается с меня, затем переворачивает меня на живот и ложится на мою спину.

Я прижимаюсь лицом к простыне и расслабляюсь под ним. Мне даже все равно, если будет больно. Я просто хочу снова почувствовать, как он кончает.

Слышен уже знакомый щелчок крышки смазки, но вместо того, чтобы смазать мой зад, он наносит хорошее количество смазки между моими внутренними бедрами. Прежде чем я успеваю спросить, что он собирается делать, он просовывает свой член между моими бедрами, а затем использует свои ноги, чтобы сжать мои, создавая узкий проход для своего члена.

Я сжимаю мышцы так сильно, как могу, и его тихий стон дает мне понять, насколько ему это нравится.

Он целует меня несколько раз в щеку, затем покачивает бедрами и скользит своим членом между моими бедрами. Хотя он не во мне, ощущение его над собой так же возбуждает и интимно, и я погружаюсь в этот момент и наслаждаюсь ощущением того, что меня используют.

Нет, не используют. Наслаждаются. Он кончает, но я для него не только это. По крайней мере, я больше так не чувствую.

В желудке появляется теплое ощущение, но я стараюсь его игнорировать и сосредоточиться на том, как хорошо, когда он на мне, и как сильно я хочу, чтобы он кончил.

Он качается надо мной, его темп медленный и вялый, и маленькие поцелуи, которые он продолжает оставлять на моей щеке, волосах и виске, помогают мне оставаться в моменте и не теряться в своих мыслях.

Его дыхание постепенно меняется, переходя от низкого и ровного к быстрому и неровному, и его темп быстро следует за ним, пока он не начинает тяжело дышать мне в ухо и трахать мои бедра, как он трахал меня прошлой ночью.

Я протягиваю руки назад и хватаю его бедра. Он издает ободряющий звук, и я впиваюсь ногтями в его кожу так сильно, как только могу.

Он громко и резко стонет, напрягаясь надо мной, и я прижимаю его к себе так сильно, как могу, и сжимаю бедра так, что моя задница даже немного немеет. Он кончает с еще одним резким стоном, дрожа и содрогаясь надо мной, а между моих бедер собирается лужица влаги, которая капает на кровать. Когда он наконец заканчивает, он падает на мою спину и прижимается губами к моей шее. Он не сосет сильно и не кусает, но постоянное, нежное давление вызывает потрясающие ощущения.

Мы остаемся в таком положении на несколько минут, просто наслаждаясь моментом, когда в дверь громко стучат. Через секунду она распахивается, и входят близнецы, выглядящие свежими, как ромашки, и совершенно не обращающие внимания на то, что Киллиан голый и лежит на мне.

Киллиан тоже, похоже, не обращает на это внимания и просто быстро целует меня в губы, затем поднимается на локтях и смотрит на них.

— Не хочу прерывать ваши ласки, но у нас есть новости, — говорит Джекс, закрывая дверь нашей комнаты, с кофейным стаканчиком в одной руке и термосом под мышкой.

— Важные новости, — добавляет Джейс, ставя бумажный пакет и бутылку с чем-то на кофейный столик и плюхаясь на диван. — Хочешь надеть штаны или остаться так?

Мне хочется умереть от стыда, но Киллиан просто говорит:

— Штаны. — и снова обращает свое внимание на меня. — Ты в порядке? — тихо спрашивает он.

Я киваю, совершенно озадаченный тем, что происходит.

Сексуальная ухмылка поднимает уголки его губ, и я на мгновение забываю о своем смущении.

— Не смей смывать меня, пока мы не вернемся домой, — говорит он тихим голосом, который слышу только я. — Понятно?

— Да. — Я отвечаю ему своей собственной ухмылкой. — Только не смей даже думать о том, чтобы смыть меня, пока мы не вернемся домой. Понятно?

Он на мгновение выглядит потрясенным, затем улыбается.

— Понятно.

Мое смущение возвращается, когда Киллиан вытаскивает свой член из моих бедер, но вместо того, чтобы оставить меня обнаженным, он накрывает меня простыней, прежде чем слезать с меня.

Внимательность этого жеста и то, как непринужденно он это сделал, помогают мне успокоиться и вызывают тепло в груди.

Обмотав простыню вокруг себя, я сажусь, пока Киллиан встает с кровати и подходит к комоду, чтобы достать пару спортивных штанов. Ни он, ни близнецы не кажутся обеспокоенными его наготой, и последние остатки моего беспокойства исчезают.

Очевидно, им все это безразлично. Почему же мне должно быть небезразлично?

— Что ты узнал? — спрашивает Киллиан, надевая спортивные штаны.

— Вчера вечером мы немного поболтали с Уильямом, — говорит Джекс, положив ноги на кофейный столик.

Киллиан достает из ящика вторую пару спортивных штанов и бросает их мне. Я настолько удивлен, что едва успеваю поймать их, прежде чем они ударяются о мою грудь. Он улыбается и бросает мне коробку салфеток. Я ловлю ее, но мое лицо неприятно краснеет, когда я вижу многозначительные улыбки близнецов.

— Мне уйти? — спрашиваю я, глядя то на Киллиана, то на близнецов.

— Нет, — говорит Киллиан с легкой улыбкой, закрывая ящик комода.

— Это касается тебя, — добавляет Джекс. — Не думаешь, что тебе стоит это услышать?

— Конечно, — выпаливаю я. — Просто вы особо не рассказывали мне много о том, что происходит. Я не хотел делать предположения…

— Как насчет того, чтобы надеть штаны и пойти посмотреть свой пакет с подарками? — Джейс пинает стол под пакетом, который он положил на него ранее. — И мы расскажем тебе все, что знаем.

— Пакет с подарками? — Я с недоумением смотрю на Киллиана.

Он улыбается мне с удовольствием и направляется к зоне отдыха.

Чтобы не позориться еще больше, я быстро вытаскиваю несколько салфеток и вытираю сперму с бедер. Когда я почти очистился, я надеваю спортивные штаны и вылезаю из постели. Они мне немного велики, и я должен несколько раз закатать пояс, чтобы они не сползали.

Что-то в том, что я ношу его одежду, заставляет меня чувствовать себя легкомысленно, и я мысленно ругаю себя, когда иду, чтобы сесть с ними.

Мне действительно нужно перестать пытаться читать между строк и искать глубокий смысл в его поступках. Глупо растаять от того, что Киллиан дал мне свои штаны, даже если они пахнут им и заставляют меня чувствовать себя в безопасности.

— У нас есть некоторые ответы, — говорит Джейс, когда Киллиан устраивается на диване, а Джекс ногой подталкивает к нему бумажный пакет.

— Что вы узнали? — спрашивает Киллиан, роясь в пакете.

— Что он тупой подкаблучник, — говорит Джейс с улыбкой.

Киллиан смеется и вытаскивает из пакета завернутый маффин.

— Мы это уже знали. Он еще дышит?

— Пока что, — говорит Джейс с ухмылкой. — Скажем так, он был очень готов сделать все, что мы от него требовали, после того как мы познакомили его с Голди, когда пришли в его комнату. — Он вытаскивает нож из кармана и выкидывает лезвие из рукоятки. — Я еще раз предложил ему побриться, после того как мы обыскали комнату и его устройства. — Джейс пожимает плечами и закрывает лезвие быстрым движением запястья. — Не могу понять, почему он не согласился.

Киллиан хихикает и достает из пакета еще один маффин.

Я осторожно подхожу к ним. Я знаю, что они сказали, что я должен остаться, но часть меня ждет, что один из них закричит «Шутка!» и скажет мне убираться из комнаты.

— Ты вообще умеешь пользоваться бритвой? — спрашиваю я, когда никто на меня не кричит. — Например, бриться, а не просто заставлять людей обделаться от страха?

Джейс улыбается мне и гладит свою щеку рукой.

— Да. Подойди и потрогай. — Он снова поглаживает щеку. — Гладкая, как шелк.

Я бросаю взгляд на Киллиана. Не знаю, почему моим первым инстинктом было посмотреть на него и почему я чувствую, что мне нужно его разрешение, чтобы прикоснуться к Джейсу, но его довольная улыбка и легкий кивок головой заставляют мое сердце забиться чаще, наполняя меня этими раздражающими, липкими чувствами.

Все еще чувствуя себя немного не в своей тарелке, я подхожу ближе к Джейсу и провожу тыльной стороной пальцев по его щеке. Его кожа мягкая, как масло, и гладкая, как стекло, при этом упругая и плотная, о которой половина моих знакомых девушек только мечтает.

— Боже, — бормочу я. — Это же бритье наголо. Дай угадаю, ты даже не ухаживаешь за кожей, и это все естественно.

Он улыбается и откидывается на диван.

— А умывание лица и нанесение солнцезащитного крема считаются уходом?

— Давай вернемся к тому, что произошло с Уильямом, — говорит Киллиан. — А секретами красоты поделимся позже.

Я бросаю Киллиану извиняющийся взгляд, но он просто похлопывает по подушке дивана рядом с собой.

— С Натали это продолжалось почти шесть недель, — говорит Джекс, когда я сажусь рядом с Киллианом.

Он ставит термос, бутылку и один из маффинов передо мной, не отрывая внимания от близнецов.

— Шесть недель?

Джейс кивает.

— И мы нашли это над его дверью. — Джекс поднимает крошечную камеру, не больше ластика для карандаша. — Как он сказал вчера вечером, он использовал ее, чтобы следить за тем, когда ты дома, чтобы он мог незаметно впускать и выпускать Барби-золотое дерьмо из своей комнаты.

Киллиан выглядит невозмутимым, но он не так зол, как я ожидал, услышав это.

Одной из особенностей Киллиана является то, что он может буквально отключить свои чувства к кому-то и никогда не оглядываться назад. Когда он заканчивает с кем-то, он заканчивает с ним навсегда. Для него они не могли бы быть более мертвыми, даже если бы действительно умерли, и его отсутствие эмоциональной реакции показывает, насколько он пережил Натали.

Все еще чувствуя, что меня сейчас будут ругать, я осторожно откручиваю крышку термоса и заглядываю внутрь. Он наполнен костным бульоном, и его аппетитный запах помогает мне успокоиться, когда я делаю глоток.

Я снова должен напомнить себе, что не стоит придавать этому жесту особого значения. То, что они принесли мне это, равносильно тому, что они принесли Киллиану кофе. Это не значит ничего, кроме того, что они чертовски наблюдательны и знают мои предпочтения.

— Вот как он смог узнать Феликса на вечеринке. Он видел, как тот вышел из твоей комнаты и какую маску носил. — Джекс ставит камеру на стол.

— Я задавался этим вопросом, — говорю я и выпиваю немного теплого бульона. — Как он смог меня узнать, если я не снимал маску и ничего подобного.

— Мы также узнали, что у него был с собой телефон, и именно так он узнал, что ты вышел из комнаты. Так что это еще одно правило, которое он нарушил. И он снял тебя на видео. — говорит Джейс, бросая на меня многозначительный взгляд, когда он достает из кармана нож-бабочку.

То, как он непринужденно открывает его и вертит между пальцами, впечатляет и пугает одновременно, и я не могу не задаться вопросом, сколько раз он порезался, пока учился этим пользоваться.

— Что? — спрашивает Киллиан без выражения. — Видео?

— Ага, — отвечает Джекс. — Он снял его как доказательство, чтобы показать своей подружке. Он подумал, что будет неплохо снять его, чтобы потом похвастаться перед ней, какой он крутой и может защитить ее, или что там он еще болтал, когда мы его допрашивали.

— Что было на видео? — спрашиваю я.

— Ничего страшного, — уверяет меня Джекс. — На нем просто ты сидел у стены..

— Мы удалили его, прежде чем кто-нибудь еще его увидел, — добавляет Джейс. — Этот идиот спрятал свой телефон, когда оставил тебя там одного, но мы заставили его сказать нам, где именно он был, и позаботились об этом.

— Спасибо, — говорю я с небольшой улыбкой.

— Ты узнал что-нибудь еще? — Киллиан откидывает голову назад и допивает кофе.

Я наблюдаю, как его кадык поднимается и опускается, а мышцы горла работают, когда он глотает.

Внезапно в моей голове всплывает воспоминание о том, как Киллиан отсосал мне и проглотил мою сперму сегодня утром, и мое тело напрягается от дискомфорта, а член становится полутвердым.

Стараясь быть как можно более незаметным, я сжимаю бедра и пытаюсь заставить член опуститься, прежде чем кто-нибудь заметит, что я возбудился, просто глядя на Киллиана, пьющего кофе.

— Ничего полезного, — говорит Джекс.

— И похоже, что вся эта история с дозировкой Феликсу действительно была результатом его навязчивых мыслей, — добавляет Джейс. — У него был микс в кармане на потом, он увидел Феликса и решил воспользоваться моментом, как это делают все, кто является гигантским мужчиной-младенцем с IQ ниже, чем у моего утреннего кала.

Я хихикаю в свой термос.

Джейс быстро улыбается мне.

— Ты рассказал ему о наших записях? — спрашивает Киллиан.

Они оба качают головой.

— Записи? — спрашиваю я, глядя на них.

— Об их сексуальных оргиях в библиотеке, — объясняет Джекс. — Они были достаточно умны, чтобы использовать слепое пятно камер видеонаблюдения, но слишком глупы, чтобы понять, что их снимают из соседнего прохода.

— Выпей это, — Джейс указывает на бутылку, когда я закручиваю крышку термоса. — Это поможет тебе позже прийти в себя.

Послушно я беру бутылку и открываю ее, чтобы сделать глоток. На вкус это похоже на последнее средство от похмелья, которое мне дали, но есть сладковатый привкус, который дает возможность легче его пить.

— Так все это было просто попыткой Уильяма стать большим героем и переспать с кем-нибудь. — Киллиан снимает обертку с одного из маффинов и бросает ее на кофейный столик.

Близнецы кивают.

— Мы позволим моему отцу разобраться с этим. — Он разрывает маффин пополам и без слов протягивает мне верхнюю половину. — Есть что-нибудь новое на другом фронте?

Я смотрю то на него, то на половинку маффина в своих руках, пока Киллиан откусывает кусочек своего. Это один из банановых маффинов из столовой. Я еще не пробовал их, и откусываю маленький кусочек.

Я ожидал, что он будет слишком сладким и по текстуре похожим на пирожное, но он оказался плотным и пикантным, с ноткой корицы. Приятно удивленный, я откусываю кусочек побольше и только тогда замечаю, как я проголодался.

— Пока ничего. — Джейс несколько раз открывает и закрывает свой нож, его движения резкие, но умелые. — Я близок к тому, чтобы поймать этого парня. Я чувствую это. Но пока ничего.

— Сколько времени осталось до отправления? — спрашивает Киллиан.

Джейс достает телефон из кармана и проверяет экран.

— Еще час.

— Могу я вас кое о чем спросить? — говорю я близнецам.

— Конечно, — отвечает Джейс одновременно с кивком Джекса.

— Почему вы сегодня утром такие бодрые? У вас что, не бывает похмелья?

— Бывает, — отвечает Джейс.

— Особенно у него. — Джекс показывает большим пальцем на своего брата.

— Но сегодня у вас нет похмелья?

— Нет, — улыбается Джейс. — Потому что мы остались трезвыми.

— Правда? — Я смотрю на них.

Джекс кивает.

— Да. Мы всегда остаемся трезвыми, когда находимся в группе или в толпе.

— Вечеринки — это весело, но мы не напиваемся в компании людей, которых не знаем или которым не доверяем, — добавляет Джейс.

— Что? — Я снова смотрю на них. — Я видел, как вы напивались раньше.

— Где ты это видел? — спрашивает Джейс с понимающим видом.

— В доме…

— Именно. Мы были в знакомом месте с людьми, которым доверяем, — говорит Джекс.

— Но я же был там, — я бросаю Киллиану недоуменный взгляд.

Он смеется и поглаживает мое бедро.

— Да ладно, котенок. Ты умный. Ты сам догадаешься.

— Вы мне доверяете? — спрашиваю я близнецов, наполовину уверенный, что они будут смеяться и скажут, что, конечно, не доверяют мне. Я просто оказался там, и они не учитывали меня в своих планах.

— Дзинь-дзинь-дзинь, — Джейс делает вид, что звонит в колокольчик.

Я собираюсь спросить, как это возможно, ведь тогда я им даже не нравился, когда в дверь резко стучат.

— Киллиан? — кричит женский голос из прихожей.

Глаза Киллиана темнеют от гнева. Не нужно три раза гадать, чтобы понять, кто это.

— Киллиан, — снова кричит Натали. — Открой дверь. Мне нужно с тобой поговорить.

Киллиан начинает вставать, но я останавливаю его, положив руку ему на плечо.

— Давай я открою.

Его хмурый взгляд сменяется улыбкой, и он снова усаживается на диван.

— О, черт, да. — Джейс выхватывает телефон из рук Джекса и несколько раз нажимает на экран. — Вот, положи это в карман. — Он протягивает его мне. Экран светится, и я вижу, что он включил диктофон.

— Я знаю, что ты там, — кричит Натали и снова стучит в дверь.

— Секундочку, — кричит Киллиан в ответ, пока я беру телефон и сую его в карман.

Все трое улыбаются, когда я подхожу к двери и открываю ее.

— Чем могу помочь? — спрашиваю я самым чопорным и вежливым голосом.

Натали кривит лицо от злости.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Это моя комната, — указываю я и выхожу с ней в коридор, закрывая за собой дверь почти до конца. Надеюсь, этого достаточно, чтобы парни нас подслушали. — А где еще я могу быть?

Она кладет руки на бедра и сердито смотрит на меня.

— Где Киллиан?

— В постели, — лгу я. — Чего ты хочешь?

— Я хочу поговорить со своим парнем, — говорит она горячо.

— Бывшим парнем, — поправляю я. — И он не хочет с тобой разговаривать.

Ее глаза сужаются в гневном взгляде.

— Уйди с дороги.

— Нет. — Я скрещиваю руки.

Она пытается схватить дверную ручку, но я встаю перед ней, и все, что ей удается, — это ударить меня в живот. Она отдергивает руку и прижимает ее к груди, как раненая птица.

— Ты уже закончила с истерикой? — спрашиваю я, сохраняя ровный тон и бесстрастное выражение лица. — Потому что, если ты еще не поняла, он с тобой покончил. Так что все эти мольбы и отрицания просто постыдны.

— Я знаю, что это был ты, — шипит она, все еще держась за руку. — Я знаю, что ты причина, по которой он со мной расстался.

— А я-то думал, что это потому, что ты ему изменяла, — я добавляю нотку юмора в свой тон, чтобы разозлить ее.

Ее лицо искажается презрительной улыбкой.

— Как ты трахался со своим сводным братом, пока он встречался со мной?

— Ты так думаешь? — спрашиваю я с легкой иронией в голосе, которая, как я знаю, сводит ее с ума.

— Ты это отрицаешь?

— Да.

Ее глаза расширяются от удивления. Очевидно, она не ожидала такого ответа.

И технически это не ложь. Киллиан и я не трахались, пока они не расстались, и, между нами, ничего не началось, пока он не узнал о ней и Уильяме.

— Но я знаю, что это был ты, — бормочет она. — Я видела тебя.

— Что ты видела?

— Ты на коленях перед ним, — выпаливает она. Она так злится, что едва может выговорить слова.

— Ты видела, как я стоял на коленях перед ним? Как будто ты видела мое лицо?

— Было довольно сложно разглядеть твое лицо, пока он засунул свой член тебе в горло, — резко отвечает она.

— Значит, ты не видела моего лица. Не видела, что я делал.

— Мне и не нужно было! Я знаю, что я видела.

— Правда? Потому что похоже, ты немного запуталась. Сначала ты говоришь, что видела, как я стоял перед ним на коленях, потом говоришь, что на самом деле не видела, что это был я, потому что его член был в моем горле, но ты знаешь, что это был я, хотя и не видела меня. — Я наклоняю голову в сторону и притворяюсь растерянным. — Похоже, ты ничего не знаешь.

— Я знаю, что ты не особенный, — резко отвечает она. — Что ты для него просто новая блестящая игрушка, и он бросит тебя, как только кто-то другой привлечет его внимание.

— Ты так думаешь?

Она резко смеется.

— Я знаю это. Киллиан любит все, что необычно. Он любит опасность и острые ощущения. Ты для него всего лишь это. Ты удовлетворяешь его тягу к опасности. Но ты никогда не будешь для него ничем другим. — Она делает полшага ко мне. — Ты просто кусок мяса, с которым он решил поэкспериментировать, прежде чем отбросить тебя, как всех остальных, от которых он устал.

— Неужели?

Она делает еще полшага ближе. Теперь мы находимся всего в полуметре друг от друга, и ошеломляющий аромат ее духов окутывает меня, как удавка.

— Ты же видел, — говорит она, и на ее лице появляется высокомерная улыбка. — Как он не смотрит на тебя, когда трахает тебя. Как будто его голова всегда где-то в другом месте, а он просто делает вид, чтобы кончить. — Она ухмыляется, как будто только что бросила на меня несколько потрясающих истин. — Он уже устал от тебя, просто ты еще не знаешь об этом.

Наклонившись к ней ближе, я понижаю голос, чтобы никто другой не слышал, что я говорю. Я не знаю, сколько наших соседей по этажу сейчас находятся в своих комнатах, но я не хочу рисковать, чтобы кто-то из них услышал эту часть нашего разговора.

— Я ничего такого не замечал. На самом деле, когда мы вместе, все происходит с точностью до наоборот.

Ее глаза выпучиваются, а челюсть отвисает.

— Возможно, он был таким с тобой, но это не тот парень, с которым я сплю. Этот парень страстный и мужественный, и не останавливается, пока мы оба не выдохнемся и не потеряем сознание. А его взгляд… он как будто смотрит в мою душу, а не просто на меня.

Она несколько раз открывает и закрывает рот, но звука не слышно.

— Жаль, что ты не увидела эту сторону его характера, — продолжаю я, пока она продолжает корчить мне рожи. — Но, по твоим собственным признаниям, ты явно настолько плоха в постели, что даже не смогла вдохновить его притвориться, что ему нравится. Это говорит гораздо больше о тебе, чем о нем.

Ее лицо ярко-красное под слоями макияжа, и я знаю, что через десять секунд она устроит полноценную истерику.

— А теперь иди и найди следующего парня, которого ты разочаруешь, и оставь нас в покое.

Она что-то бормочет, но из ее уст выходит только бессвязный лепет.

— Я скажу Киллиану, что ты заходила. Приятных тебе каникул.

Она все еще бормочет, когда я возвращаюсь в комнату и с удовлетворением хлопаю дверью.

По крайней мере, все трое мужчин смеются, так что я понимаю, что не облажался и не усугубил ситуацию.

Молодец я.

Они все еще смеются, когда я снова сажусь на диван рядом с Киллианом и передаю Джейсу телефон.

— Ты был великолепен, — говорит мне Джекс. — Десять из десяти. Без замечаний.

— Я оставляю свою оценку до тех пор, пока не услышу последнюю часть, — говорит Джейс, не отрывая глаз от телефона. — Мне нужно знать, что ты ей сказал, потому что это первый раз, когда я вижу, как она замолкает на более чем две секунды.

Киллиан обнимает меня за плечи и прижимает к себе, широко улыбаясь.

— Как ощущения?

— Не так хорошо, как разрушить всю ее жизнь, но чертовски хорошо.

Киллиан смеется и целует меня в висок. Этот жест выглядит непринужденным и почти как последующая мысль, но он задевает что-то глубоко внутри меня.

Я буду скучать по этому Киллиану, когда он снова станет враждебным сводным братом, чьим членом я не могу насытиться.

В этот момент я слышу свой голос, доносящийся из телефона Джейса. Он приглушенный и металлический, потому что телефон был в моем кармане, но мои слова ясны, и все трое мужчины хохочут, когда Джейс выключает телефон и убирает его.

— Абсолютное совершенство, — говорит Джейс. — Как сказал мой брат, десять из десяти. Без замечаний.

Я стараюсь не улыбаться слишком широко от похвалы и украдкой смотрю на Киллиана. Он улыбается, и его глаза блестят от удовольствия.

— Напомни мне, чтобы я чаще использовал тебя в качестве своей боевой собаки, — говорит он с улыбкой. — Это было жестоко.

— Просто говорю то, что вижу. — Я смотрю то на него, то на дверь. — Как, черт возьми, ты терпел ее три месяца? Я не могу провести с ней три минуты, не взвешивая все «за» и «против» обвинения в убийстве.

— Много отстранялся и делал вид, что слушаю. — Он притягивает меня к себе и откидывается на диван.

— Я сделаю твою отповедь ей своей новой мелодией звонка, — говорит Джейс. — И я определенно буду слушать ее еще как минимум сто раз, потому что это было эпично.

— Я сделаю его своим будильником, — добавляет Джекс. — Черт, прямо сейчас я жалею, что у меня нет музыкального таланта, потому что я бы сделал из этого ремикс и слушал бы его на повторе, чтобы заснуть.

От их слов мои щеки загораются, и я позволяю себе расслабиться и прислониться к крепкому телу Киллиана. Я понятия не имею, что, черт возьми, происходит и почему они так милы, но я собираюсь наслаждаться этим, пока могу.