Жестокие игры

Глава двадцать четвертая

Феликс

Дверь в нашу комнату закрывается с тихим щелчком позади нас, когда Киллиан вводит меня внутрь и подводит к моей кровати. Мои ноги не очень хорошо слушаются, но по крайней мере голова уже не так затуманена.

Как только я устраиваюсь, я хватаю его за руку и тяну на кровать рядом с собой.

— Мне неприятно, когда ты так нависаешь надо мной, — говорю я ему в качестве объяснения.

Он так близко, что его рука касается моей. Я прижимаюсь к нему, и по моей коже пробегает электрический разряд, который, кажется, распространяется по всему телу волнами, вызывая дезориентацию и странное ощущение.

Все кажется не так, как обычно, как будто я каким-то образом вышел из синхронизации с остальным миром. Между реальностью и моей способностью обрабатывать то, что происходит вокруг меня, есть небольшая задержка, но трудно обращать на это внимание, когда все кажется таким чертовски хорошим.

— Уильям — тот парень, который пытается меня убить? — Я несколько раз моргаю, пока эта мысль крутится в моей голове в течение нескольких секунд.

— Хочешь честный ответ?

— Как будто ты когда-нибудь давал другой. — Я хихикаю. — Выкладывай факты, брат.

— Я не думаю, что это он. Я тебе этого не говорил, но я видел, как Уильям вышел из своей комнаты, когда ты был в коридоре в ту ночь, когда на тебя напали в бассейне. Он сделал снимок и пошел дальше. Буквально перешагнул через тебя, когда ты лежал на полу, и не оглянулся.

— Да, это не реакция человека, который только что увидел, что тот, кого он пытался убить, все еще дышит. — Я недовольно вздыхаю. — И теперь мне придется беспокоиться о том, что еще одна нелестная фотография меня будет циркулировать. — Я кривлюсь. — Здорово.

— Никто ее не видел.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, с трудом сдерживая улыбку.

Ничего смешного, но я чувствую себя хорошо. Как будто все мои проблемы исчезли, и осталось только блаженство и хорошие чувства.

— Близнецы позаботились об этом.

— Что ты имеешь в виду? — Я поглаживаю живот рукой. Прикосновение тонкого хлопка к коже вызывает легкое удовольствие и что-то столь же приятное во всех частях моего тела.

— Они заставили его удалить это, а Джейс убедился, что это было стерто с его телефона. Они также поговорили с ним о том, что происходит, когда ты связываешься с нами, но он явно не воспринял их предупреждения всерьез.

Я фыркаю от смеха.

— Идиот. Надо быть особенным тупицей, чтобы не слушать, когда тебя угрожают не один, а два парня, такие как близнецы. Они страшнее тебя, без обид.

Киллиан ухмыляется.

— Без обид.

Я задумываюсь, пока его слова доходят до меня.

— Но почему они это сделали?

Он бросает на меня вопросительный взгляд.

— Что ты имеешь в виду, почему они это сделали?

— Почему они потрудились удалить фото? — уточняю я.

— Потому что он наехал на тебя, а мы так поступаем, когда кто-то наезжает на то, что принадлежит нам.

Я сглатываю и опускаю глаза на колени, когда меня накрывает волна эмоций, и не все из них приятные.

— Раньше никто никогда не заботился обо мне. Это странно, но мне это нравится.

— Ну, привыкай. Ты — член семьи, а мы всегда заботимся о семье.

Я быстро улыбаюсь ему. Я знаю, что он имеет в виду, что я член семьи по браку, но для меня очень важно, что они готовы защищать меня, особенно учитывая, что он меня даже не любит.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он. — Я не причинил тебе боль?

Я качаю головой и стараюсь не улыбаться как идиот, когда в моей голове всплывают воспоминания о том, как он трахал меня в кабинете.

— Нет, не причинил. И я в порядке. Ну, в основном в порядке. Чувствую себя странно, не буду врать. — Странно — это мягко сказано, но я не могу придумать лучшего слова, чтобы описать это, поскольку мой мозг не хочет думать ни о чем, кроме того, как хорошо все чувствуется.

— Ты когда-нибудь пробовал экстази?

— Нет. — Я смотрю ему в глаза. — И таблетки для потенции тоже не принимал.

Меня охватывает странная волна головокружения, но вместо того, чтобы мир вокруг меня кружился, я чувствую, что кружусь я, хотя сижу неподвижно.

— Я сейчас умру? — спрашиваю я. — Потому что я слишком под кайфом, чтобы думать о смерти. Я лучше буду наслаждаться своими последними минутами на Земле, большое спасибо.

— С тобой все будет хорошо. — Он проводит рукой по волосам. Они растрепаны и немного взъерошены, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не провести по ним пальцами, потому что знаю, что они такие же мягкие и шелковистые, как и выглядят. — Молли и таблетки для потенции — не смертельная комбинация.

— Это успокаивает. — Я потягиваю воротник футболки. Грудь горит, а на коже появляются мелкие мурашки. — Молли просто классная, — говорю я ему. — Сейчас все кажется фантастическим. — На коже появляется еще больше мурашек, и теперь это уже не так приятно, а скорее похоже на тысячи мелких уколов иголками.

— Что-то не так?

— Что?

— Твоя футболка. Ты все время ее дергаешь.

— Ничего. Просто жарко. И ткань какая-то странная. — Я откидываюсь на руки и смотрю в потолок. Сложный узор на нем столь же увлекателен, сколь и нелеп.

Я поворачиваю голову из стороны в сторону, не отрывая глаз от потолка, узоры на котором меняются и кажутся оживающими.

Киллиан откидывается на руки, и я отрываю взгляд от потолка и изучаю его.

Он, настолько красив, что уже не кажется реальным.

— Ты вообще настоящий? — спрашиваю я, и мой голос звучит задыхающимся и мечтательным.

Он улыбается мне, и от этой улыбки у меня внутри все замирает.

— Уверен, что да.

— Это несправедливо, что ты такой красавец. — Я оттягиваю футболку от тела и несколько раз взмахиваю ею, чтобы кожа проветрилась. — На самом деле несправедливо, что вся твоя семья такая красивая. Близнецы, Ксав, ты. То есть, ты самый красивый, но все вы выглядите как модели. — Я странно смеюсь. — Модели, которые убивают, но все равно модели.

— Мы не только убиваем, — говорит он, все еще ухмыляясь. — Мы еще и вымогаем, пытаем, калечим, допрашиваем и саботируем.

— Никто не может сказать, что ты не разносторонний.

Мое зрение затуманивается, и в голове начинает нарастать странное давление, словно мой мозг расширяется и давит на череп.

— Что такое? — спрашивает он.

— У меня странное ощущение в голове.

— Странно как?

— Легко, но в то же время очень тяжело. И я не могу вспомнить, почему я злился на тебя.

Он удивленно смеется.

— За это можешь поблагодарить молли.

— Почему люди не делают это каждый день? — Я снова смотрю на потолок. Узоры на нем теперь движутся волнами. — Я бы отдал все, чтобы чувствовать себя так постоянно.

— Потому что отходняк — это кошмар. — Он откидывается на руки и смотрит на потолок, как будто пытается увидеть то, что вижу я. Моя голова вдруг становится слишком тяжелой, чтобы ее держать, и я опускаю щеку на плечо и перевожу взгляд на его промежность.

Он не возбужден, но очертания его члена возбуждают, и мой собственный член становится тверже.

Он раздвигает ноги, пока ткань его брюк не натягивается на бедрах. У Киллиана потрясающие ноги, сильные, толстые и мускулистые, как и все остальное в нем.

Я не могу сдержать стон, вспомнив, как хорошо было, когда он трахал меня в кабинете, почти до смерти.

Киллиан опускает глаза на мой пах, и моя полуэрекция превращается в полную, когда мы смотрим, поднимаясь и выпирая впереди моих спортивных штанов.

Это заставляет меня хихикать, действительно хихикать, и еще больше этого покалывающего тепла пронизывает мою кожу, когда другой вид тепла собирается внизу моего тела.

Из любопытства я сдвигаю бедра вперед и назад, и моя эрекция колышется под одеждой. Шуршание ткани на моей обнаженной коже похоже на прикосновение к проводу под напряжением, и я не могу сдержать вздох, когда еще больше этого удивительного удовольствия зажигает мои нервы, как чертова рождественская елка.

— О боже. — Я выдыхаю удивленный смешок, сжимаю ноги и провожу рукой по своей длине. — Черт возьми, как хорошо.

— Да? — спрашивает он, не отрывая глаз от моей руки, которая поглаживает мой член через спортивные штаны.

Киллиан тоже возбудился, и у меня слюнки текут, когда воспоминания о его вкусе и о том, как он идеально растягивает мои губы, захлестывают мои чувства.

Еще один стон вырывается из моих губ, и я сильно сжимаю себя. Это нисколько не успокаивает мое возбуждение, и теперь все мое тело покалывает от приятных ощущений.

Ну, большая часть моего тела. Эти странные покалывания от жара усиливаются, и теперь мои ноги начинают потеть, что чертовски странно, а грудь от этого влажная. Ощущение, что футболка прилипает ко мне, похоже на царапины осколками стекла, и я поспешно снимаю ее. Прохладный воздух приятен, но он не помогает от покалываний и от жара, которые умножаются и танцуют по моей коже.

— Ты бисексуал? — спрашиваю я и бросаю скомканную футболку в угол.

Он несколько раз моргнет, явно озадаченный неожиданным вопросом, а затем бросает на меня проницательный взгляд.

— Нет, — просто отвечает он.

— Я тоже не думаю, что я такой, — говорю я ему, и мои губы изгибаются в ироничной улыбке. — Но я не знаю много натуралов, которые одержимы членами своих сводных братьев, так что кто, блядь, знает, кто я такой.

— Одержим, да? — спрашивает он с лукавой улыбкой.

С драматическим вздохом я откидываюсь назад, ложась на кровать, и устремляю взгляд на потолок.

— Да. Полностью и окончательно одержим. — Я безрадостно смеюсь. — Почему я тебе это рассказал? Как будто я сейчас не могу контролировать свой рот.

— Это из-за молли. И будет только хуже, прежде чем станет лучше.

— Здорово, — бормочу я и сажусь. Теперь мне кажется, что вся моя кожа покраснела. Даже глазные яблоки горячие. Что, черт возьми, происходит? Кто-то включил отопление?

— Что такое?

— Ничего. — Я выдыхаю и откидываю волосы с лба, когда волна жара, кажется, излучается из глубины меня, заставляя мою кожу гореть, а внутри меня все как будто в огне. — Можешь открыть окно или что-нибудь в этом роде? Почему здесь так жарко?

На его красивом лице появляется озабоченное выражение, и он прижимает тыльную сторону ладони к моей щеке.

— Что ты делаешь?

Он не отвечает и кладет два пальца на мой пульс. Вероятно, он учащен, потому что мое сердце бьется так быстро, что кажется, будто оно вибрирует в груди.

— Что происходит? — спрашиваю я, задыхаясь, покачиваясь из стороны в сторону, пока мое зрение не затуманивается и мир вокруг меня не начинает кружиться. Я быстро моргаю, но это не помогает. — Я умираю?

— Нет. Ты в порядке. — Он обнимает меня одной рукой. — Нам просто нужно тебя охладить.

Он поднимает меня с кровати и надежно прижимает к себе. Мне удается встать на ноги, но я могу только спотыкаться рядом с ним, пока он тащит меня в ванную.

— Охладить? — спрашиваю я, когда в поле зрения начинают танцевать звездочки, а в голове появляется странное давление. — Почему мое сердце бьется так быстро?

— Это может случиться, когда смешиваешь таблетки для потенции и экстази. С тобой все будет хорошо. Нам просто нужно тебя охладить и дать тебе что-нибудь выпить.

— Я плохо себя чувствую, — слабо говорю я.

— Я знаю. Просто попробуй дышать глубоко, и все будет хорошо.

— Обещаешь?

— Да, обещаю. — Он открывает дверь в ванную и ведет меня прямо в душ.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он включает воду. — Ты же сказал, что мне нельзя принимать душ.

— Я беру свои слова назад. Теперь ты можешь принять душ. — Он опускает руку под воду, чтобы проверить температуру.

— Я не хочу. — Устало я кладу голову ему на плечо. Чувствую, что вся моя энергия иссякла, и мне трудно сосредоточиться. — Мне нравится, когда ты на мне.

— Я потом снова тебя трахну.

— Обещаешь?

— Обещаю. — Его глаза опускаются на мои губы. — Ты обещаешь быть хорошим для меня?

Я с энтузиазмом киваю, но улыбка сходит с моего лица, когда меня снова накрывает волна головокружения. Я шатаюсь на ногах, а мир вокруг меня несколько раз мерцает.

— Киллиан? — Что, черт возьми, со мной происходит?

— Ты в порядке. — Он поворачивает краны, а затем снова опускает руку под струю воды. — Мы окунем тебя под воду, и тебе станет лучше.

— Хорошо, — бормочу я и снова опускаю голову на его плечо.

Киллиан тянет меня в душ и усаживает, чтобы я сидел, прислонившись к задней стенке ванны.

Вода прохладная, но не холодная, и она успокаивает мою горящую кожу, скатываясь на грудь, торс и бедра. Я ожидаю, что Киллиан оставит меня здесь, чтобы я мог остыть, но он становится на колени рядом с ванной и снимает с меня мокрые туфли и носки. Снять брюки требует немного больше усилий, но он делает это осторожно, снимая их с моих ног.

Когда я остаюсь голым, он подходит к раковине и наполняет стакан водой. Он подносит его ко мне, но я не могу пошевелить рукой, когда он пытается дать мне его.

— Вот. — Он прижимает стакан к моим губам и наклоняет его, чтобы часть содержимого попала мне в рот. Прохладная жидкость как бальзам на мое пересохшее горло, и я действительно чувствую, как мое тело охлаждается, когда он дает мне выпить весь стакан.

— Можешь выпить еще?

Я качаю головой и прислоняюсь к кафельной стене.

Он прикладывает руку ко лбу, затем наклоняется и прижимает к нему губы.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он отстраняется, мой голос звучит хрипло и прерывисто.

— Проверяю твою температуру. Иден сказала мне, что точнее проверять губами, чем рукой. Не знаю, права ли она, но вреда от этого не будет.

— Она мне тоже так сказала. Почему ты так добр ко мне? — спрашиваю я, когда он снимает туфли.

— Потому что тебе это нужно. — Он спускает штаны с бедер и выходит из них.

— Ты не злишься на меня за то, что я вышел из комнаты? Ты же просил меня не делать этого.

— Сдвинься немного вперед. — Он помогает мне сползти в ванну.

— Ты злишься на меня? — настаиваю я, когда он не отвечает.

— Нет, я не злюсь.

— Лжец.

Он залезает в ванну и опускается позади меня. Места мало, но он исправляет ситуацию, переместив меня так, что я оказываюсь у него на коленях, спиной к его груди и попой на его бедрах.

Его полутвердый член прижимается к моей пояснице, и он осторожно направляет мою голову, чтобы она лежала на его плече.

Я таю в его объятиях и выдыхаю довольный вздох. Не могу объяснить, но, когда он меня обнимает, я чувствую себя в безопасности.

— Ты злишься на меня, — повторяю я.

— Нет, не злюсь, — отвечает он. — Я злюсь из-за всего, что произошло, но я не злюсь на тебя.

— Ты так говоришь только потому, что я умираю, и ты пытаешься быть милым?

— Нет. И ты не умираешь. — Он откидывает мокрую прядь волос с моего лба, и что-то внутри меня трепещет от этого, казалось бы, бессознательного движения. Это кажется… ласковым.

Чтобы остановить эти мысли и почувствовать его близость, я хватаю его за запястье и прижимаю к груди.

Он поглаживает мою живот свободной рукой.

— И я прекрасно знаю, что запретить тебе что-то — все равно что попросить тебя это сделать. Ты самый большой засранец, которого я когда-либо встречал.

Я хихикаю.

— Это правда.

— И то, как ты вскрываешь замки, чертовски впечатляет. Я и не знал, что ты умеешь это делать, а этот замок не из легких.

— У меня было много свободного времени, чтобы попрактиковаться в школе. Так бывает, когда у тебя нет друзей. — Я тихо вздыхаю. — Ты обещаешь, что не злишься?

— Не на тебя. Это не твоя вина.

— Ты действительно собираешься убить Уильяма, как того парня у дома?

— Какого парня?

— Летом, перед тем как я сюда поступил. Ты, Джекс и Джейс разделались с тем парнем, который доносил на твоего отца за домом у бассейна.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Я видел.

— Правда?

— Да. — Я прижимаюсь к нему. — Я видел все.

— Тебя это напугало?

— Нет. — Я провожу кончиками пальцев по его руке, лежащей на моей груди. — Это только подтвердило то, что я и так подозревал. — Я смеюсь. — Я тихий и умею быть незаметным, но я не глупый. И я очень хорошо разбираюсь в людях, поэтому держусь подальше от всех. Я знаю, на что ты способен, с тех пор как мы были детьми. И я был бы потрясен, если бы у близнецов не было больше жертв, чем у Ксавье.

— Ты не ошибаешься насчет них. И потрясен? Серьезно?

— Это забавное слово.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Сердце больше не колотится. Теперь оно скачет.

Он проверяет мой пульс.

— Тебе все еще жарко?

Я хихикаю.

— Мне никогда не было жарко. Но нет. Сейчас просто тепло.

Он нежно проводит пальцами по моей линии волос на животе. Я стараюсь не думать об этом движении и сосредоточиться на том, как хорошо мне сейчас, когда я не перегреваюсь.

— Прости, что испортил тебе вечеринку, — шепчу я.

— Ничего страшного. — Он прижимает ладонь к моему животу, и ее твердый вес так же приятен, как и легкое покалывание от того, что он так обнимает меня.

Я глажу его руку, жадно желая, как можно большего контакта кожи с кожей. Он не отстраняется.

На самом деле, его член твердеет и прижимается к моей пояснице.

Странное ощущение пронзает меня прямо в грудь, и будто вся негативная энергия вытекла из меня и заменилась головокружительным удовлетворением.

— Хочешь узнать секрет? — спрашиваю я, даже не понимая, почему я болтаю и почему Киллиан слушает и развлекает мою странность прямо сейчас.

— Да, расскажи.

— Помнишь, что ты сказал внизу о том, что трахнешь меня на глазах у всех и как мне это понравится?

Он издает небольшой стон, когда я шевелюсь у него на коленях и трусь спиной о его твердый член.

— Я помню.

— Ты не ошибся. — Я поднимаю его руку по своему телу, чтобы прижать его ладонь к своей щеке. — Я даже не знал, что мне нравится такое, но я бы тебе позволил, если бы ты этого хотел. — Я издаю небольшой смешок. — Я бы позволил тебе делать со мной практически все, что угодно.

Я снова шевелюсь, прижимаясь к его члену, и его низкий стон вызывает во мне еще одну волну удовольствия.

— Ты очень усложняешь мне задачу быть джентльменом, — хрипло говорит он, прижавшись губами к моему уху.

— А что, если я не хочу, чтобы ты им был? — Я прижимаюсь щекой к его руке. — Что, если я хочу, чтобы ты был моим большим, плохим сводным братом?

Он стонет, когда я беру его палец в рот и обволакиваю его языком.

— Будь осторожен в своих желаниях, младший брат. — Предупреждение в его голосе так же сексуально, как и то, как его губы которые касаются моего уха.

Я сильнее сосу его палец и прижимаюсь к его члену.

Он осторожно вытаскивает палец из моего рта и проводит рукой по моему телу. Его прикосновения легки, как перышко, когда он проводит кончиками пальцев по моей влажной коже.

Я задыхаюсь и выгибаюсь к нему, молча прося еще.

Он продолжает проводить рукой по моему животу, затем по моему счастливому следу и, наконец, обхватывает мой член. Он не гладит и даже не сжимает меня, а просто держит свободно, как будто ждет, чтобы посмотреть, как я отреагирую.

Не заботясь ни о чем, кроме того, чтобы снова почувствовать его внутри себя, я покачиваю бедрами и провожу членом по кольцу его ладони.

Он отпускает.

— Киллиан, — стону я и прижимаюсь к его члену.

— Чего ты хочешь, котенок? — Он целует меня в ухо.

— Трахни меня, пожалуйста, — бесстыдно умоляю я.

— Ты хочешь мой член?

— Да!

— Тогда ложись на мою кровать, — говорит он своим хриплым голосом. — Прямо сейчас, блядь.