Жестокие игры

Глава двадцать третья

Киллиан

Дверь кабинета с грохотом ударяется о стену, за чем следует глухой звук падения человека на пол и слабый стон боли.

Я отрываю губы от губ Феликса и смотрю в сторону шума.

На полу лежит фигура в маске, а над ней стоят близнецы.

Феликс крепче обнимает меня и прижимается к моей шее горячими поцелуями с открытым ртом. Я наклоняю голову в сторону, чтобы ему было удобнее, а Джейс становится на колени рядом с Уильямом и снимает с него маску.

— Что вы делаете? — спрашивает Уильям, широко раскрыв глаза от страха, когда близнецы снимают маски и отбрасывают их в сторону.

— А ты как думаешь, что мы делаем? — спрашивает Джейс смертельно спокойным голосом.

— Я… я не знаю. — Его взгляд останавливается на мне и Феликсе, и в его глазах мелькает что-то. Слишком темно, чтобы разобрать, что именно, но он не кажется удивленным, увидев нас в объятиях друг друга.

— Чем ты его накачал? — Джекс опускается на колени рядом с братом.

— Ничем! — Уильям беспорядочно оглядывается по комнате, как будто пытается найти запасной выход или что-то в этом роде. — Я ничего не делал.

— Он тебя накачал, котенок? — спрашиваю я Феликса.

Он не перестает целовать мою шею, но бормочет: «Да», прижавшись к моей коже.

— Он говорит, что это ты, — говорю я Уильяму. — Так кому, по-твоему, я должен верить?

— Я не… а-а-а-а! — Уильям прерывает себя жалким визгом, когда Джейс вытаскивает из кармана нож и открывает лезвие.

Нож великолепен, с черной рукояткой, инкрустированной сложным золотым узором. Само лезвие того же блестящего золотого цвета, оно настолько острое и блестящее, что похоже на зеркало. Это один из его любимых ножей, и я точно знаю, что он может с ним сделать.

— Ты уверен, что хочешь остаться при этом ответе? — Джейс вертит лезвие на костяшках пальцев, как будто он не использует нож в качестве спиннера. — Потому что Голди здесь считает тебя лживым мешком дерьма. А Голди не любит лжецов.

— Я… — глаза Уильяма в ужасе прикованы к ножу.

— Ты что? — Джекс вытаскивает из кармана нож-бабочку и открывает его. — И хорошо подумай над своими ответами. — Он крутит лезвие по сложному узору, который в тусклом свете выглядит как размытое сияние металла. — Потому что мы тоже не любим лжецов.

Джейс, возможно, любит играть с ножами так же, как и использовать их, но он не единственный из близнецов, кто умеет обращаться с лезвием.

Уильям снова визжит и пытается уползти от них. Джейс хватает его за волосы и дергает, откидывая голову Уильяма назад и обнажая его шею.

Спокойно он прижимает лезвие к горлу Уильяма.

Уильям замирает, его глаза расширяются от ужаса, а грудь замирает, когда он задерживает дыхание.

— Чем ты его накачал? — спрашивает Джейс тем же ровным тоном.

Уильям издает хриплый звук, но не отвечает.

Джекс садится верхом на вытянутые ноги Уильяма и проводит кончиком ножа по небольшому выступу члена Уильяма через тонкие штаны.

— Ты знал, что вероятность успешной реконструкции члена после ампутации составляет около семидесяти процентов?

Уильям издает сдавленный стон и замирает.

— Это только в идеальных условиях, — говорит Джейс, его тон непринужденный и даже немного скучающий. — И только если они смогут найти твой член после того, как его отрежут.

Уильям вздрагивает, затем стонет, когда струйка крови стекает по его горлу с места, где нож Джейса порезал ему кожу.

Джекс стучит лезвием ножа по яйцам Уильяма.

— Существует не так много данных о пришивании яичек после ампутации, но все сходятся во мнении, что даже если пришивание пройдет успешно, твои шансы когда-либо снова кончить очень низки.

Уильям снова вздрагивает, и еще одна капля крови стекает по его горлу.

— У тебя есть ровно два шанса сказать нам правду. — Джекс проводит лезвием по покрытому тканью члену Уильяма, так же как блогеры, занимающиеся едой, скребут боковую часть хрустящей пищи, чтобы создать ASMR для своих видео. — И мой нож не такой острый, как у моего брата, так что придется потрудиться, чтобы сделать свою работу.

— Секстази! — кричит Уильям, а затем издает крик боли, когда еще больше крови стекает по его шее и присоединяется к полосам, стекающим по его груди.

Часть моего остаточного гнева утихает после его признания. MDMA и виагра — не опасная комбинация, даже с учетом чистоты веществ, которые здесь используются. Феликс будет в отключке несколько часов, но как только действие препаратов пройдет, он будет в порядке.

Феликс перестает целовать мою шею.

— Ого, — бормочет он. — Почему это так сексуально?

Он смотрит на близнецов с озадаченным выражением лица. Меня охватывает легкая волна ревности, но я отгоняю ее. Он под кайфом от экстази и таблеток для потенции, и близнецы действительно выглядят довольно круто. Он не влюблен в моих кузенов, он просто чертовски возбужден и сейчас не может себя контролировать.

— Знаешь, что было бы еще круче? — спрашивает Джейс Феликса с ухмылкой на губах.

— Что?

— Посмотреть, как маленький Уилли здесь получит хорошее, гладкое бритье. — Джейс кладет одну руку на грудь Уильяма и толкает его на спину.

Уильям пытается сесть, но Джейс просто толкает его обратно.

— Мы разрешали тебе это делать? — спрашивает он своим жутко спокойным голосом, который в тысячу раз страшнее, чем если бы он кричал.

Феликс разжимает ноги, обхватившие мою талию, и сползает на пол. Он все еще цепляется за меня, как маленькая коала, но его глаза прикованы к происходящему перед нами.

— Что ты думаешь, Феликс? — спрашивает Джейс, и его тон становится теплым и ласковым. — Хочешь посмотреть, как Голди побреет Уилли?

— Да. — Феликс улыбается и прикусывает нижнюю губу. — Но не на лице.

Джейс радостно смеется, а Джекс улыбается ему в ответ. Гордость щекочет мою грудь, и я поворачиваю Феликса и меняюсь с ним местами, так что теперь я прислоняюсь к стене, а он стоит передо мной, лицом к происходящему.

Он хватает меня за заднюю часть бедер и прижимается к моей груди с довольным вздохом.

Крик Уильяма затихает, когда Джекс вонзает кончик своего клинка в его член. Это недостаточно сильно, чтобы прорезать его одежду, не говоря уже о коже, но достаточно, чтобы кровь отлила от лица Уильяма, и он стал смертельно бледным.

— Я сказал тебе, что я сделал, — бормочет он. — Ты должен отпустить меня. Я сказал тебе, что я сделал.

— Мы говорили, что отпустим его после того, как он ответит на один простой вопрос? — спрашивает Джекс своего брата.

— Я не помню, чтобы кто-то из нас это говорил. — Джейс переводит взгляд на нас. — Вы слышали, чтобы мы это говорили?

— Нет, — отвечает Феликс, не давая мне возможности ответить. — Я ничего подобного не слышал.

— Я тоже. — Я просовываю руки под рубашку Феликса и провожу ими по его груди и торсу.

Феликс стонет и прижимается задницей к моему члену.

— Теперь, когда мы это уладили, — говорит Джейс, снова сосредоточившись на Уильяме. — Почему?

— Почему? — пищит Уильям.

— Почему ты его накачал наркотиками? — спрашивает Джекс, все еще прижимая нож к члену Уильяма. — И отвечай внимательно, потому что мне уже скучно.

— Ты не хочешь видеть, как он себя ведет, когда ему скучно, — говорит Джейс Уильяму, как будто делится с ним секретами из ночевки. — Ты думаешь, у меня плохой контроль над импульсами? Я ничто по сравнению с моим братом, когда он в плохом настроении. — Джейс использует лезвие ножа, чтобы соскоблить часть крови с шеи Уильяма, оставляя пятисантиметровую пустоту. — А сейчас он в плохом настроении. — Он вытирает лезвие о брюки Уильяма, оставляя красный след.

Феликс просовывает руку за спину и сжимает мой член через брюки. Я тихо и глубоко стону, стараясь, чтобы мои губы были близко к его уху. Я заметил, что его уши — одна из его эрогенных зон, и его ответный стон заставляет мой член пульсировать в его руке.

— Я не знаю, почему я это сделал, — торопливо говорит Уильям. — Я просто увидел его и…

— И что? — спрашивает Джекс ровным голосом.

— Я думал, ей это понравится!

— Кому? — спрашиваю я.

— Нат, — хнычет он.

— Ты накачал Феликса наркотиками, потому что думал, что твоей подружке это понравится? — Джейс неодобрительно щелкает языком. — Так ты начал все это, думая, что получишь секс, а теперь это будет стоить тебе твоего члена.

Феликс хихикает и гладит меня через одежду. Я вознаграждаю его, проводя языком по его уху.

— Прости! — кричит Уильям. — Я все расскажу, пожалуйста!

— Почему ты думал, что ей это понравится? — Джекс вытаскивает нож из члена Уильяма и держит его примерно в сантиметре над ним, острием вниз.

— Она знает о нем. — Уильям бросает взгляд на меня и Феликса.

— Что она знает? — Я покачиваю бедрами, чтобы помочь Феликсу погладить мой член.

— Она знает, что вы трахаетесь. Что он тот парень, с которым она застала вас.

— Как она это поняла? — спрашивает Джейс.

— Она его видела.

— Как? — спрашиваю я и осторожно снимаю руку Феликса с моего члена.

Он издает протестующий стон, который быстро превращается в стон, когда я скольжу рукой под заднюю часть его брюк и погружаю палец между его упругими ягодицами.

— Она не видела его лица, — продолжаю я и провожу пальцем по отверстию Феликса. — Так как же она узнала, что это был он?

— Она… — Уильям с трудом сглатывает, его кадык подпрыгивает.

— Она что? — Джейс три раза быстро стучит лезвием по груди Уильяма. После каждого удара на его коже появляются тонкие красные линии. — И я бы не советовал сейчас лгать. — Он скребет лезвием слой крови, но на оставшемся месте появляются новые линии.

— Камера, — быстро говорит он. — Над моей дверью висит камера. Она попросила меня повесить ее там, чтобы мы знали, когда он в своей комнате. Мы проверили запись и не увидели, чтобы кто-то входил, и она поняла, что это был он.

Отсутствие какой-либо эмоциональной реакции на слова Уильяма, кроме раздражения от его наглости даже думать о том, чтобы отслеживать меня, только доказывает, что я пережил драму и всю эту чушь, которая была моим отношениями с Натали. Мне даже плевать, что Уильям трахает ее. Мне важно только то, что он настолько под каблуком, что пошел за Феликсом, чтобы заработать очки у нее.

— Еще что-нибудь хочешь нам сказать? — Джейс размазывает кровь с лезвия бритвы по щеке Уильяма.

— Нет, — пищит он.

Феликс отталкивается от моего пальца, которым я все еще дразню его дырочку, и издает звук, выражающий потребность.

— Ты хочешь этого? — шепчу я ему на ухо.

Он кивает и соблазнительно выгибает спину.

Я вытаскиваю руку, чтобы плюнуть, а затем прижимаю скользкий палец к его дырочке. Он сразу же насаживается и издает глубокий вздох, когда я проникаю в него.

— Ты уверен? — спрашивает Джекс Уильяма.

Оба близнеца устремляют на него свое внимание, но взгляд Уильяма постоянно возвращается ко мне и Феликсу.

— Я уверен, — быстро отвечает он.

— Тогда ты не будешь против, если мы осмотрим твою комнату. — Джекс закрывает лезвие и сует его в карман.

— Да, без проблем, — быстро отвечает Уильям, и на его лице появляется выражение облегчения.

— И твой телефон. — Джейс закрывает нож и прокручивает рукоятку между пальцами.

— И компьютер, — добавляет Феликс тихим, слабым голосом, сжимая мой палец.

— И компьютер. — Джейс ухмыляется Феликсу. — Хочешь, чтобы мы еще что-нибудь, с ним сделали?

— Твое желание — закон для нас, — добавляет Джекс. — Просто скажи, и мы все сделаем.

— Все что угодно? — спрашивает Феликс и отталкивается от моего пальца, чтобы я проник в него глубже.

— Все, что угодно, — говорят близнецы в унисон.

Феликс откидывает голову назад и встречает мой взгляд.

— Что ты думаешь, старший брат? — спрашивает он, улыбаясь полными губами. — Хочешь провести с ним несколько минут, чтобы показать ему, что происходит, когда кто-то с тобой связывается?

Я не могу удержаться от того, чтобы быстро поцеловать его в губы.

— Хочешь увидеть, как я его проучу?

Он кивает и облизывает губы.

Мой член пульсирует у его спины, и я снова целую его в губы.

— Надеюсь, ты понимаешь, о чем просишь, — говорю я с ноткой предупреждения в голосе. — Как только я поддамся гневу, единственный способ его унять — это дать ему выгореть. Так что, если ты не хочешь, чтобы я его убил, мне придется как-то выпустить остаток. — Я поглаживаю его простату пальцем, чтобы он точно понял, что я имею в виду. — Скажи мне, чего ты хочешь, котенок, и ты это получишь.

Он толкает бедра назад, чтобы я вошел в него до конца, и сразу же начинает раскачивать бедра, трахая себя на моем пальце.

— Сделай это. Заставь его заплатить, а потом заставь меня заплатить.

— Джентльмен сказал свое слово. — Джейс хватает Уильяма под одну руку и поднимает его. — Встань на ноги.

Уильям пытается вырваться из рук Джейса, но Джекс хватает его за горло, останавливая его сопротивление.

— Эй, малыш? — зовет Джейс. — Тебе все равно, если мы сначала его проучим, или ты хочешь, чтобы мы подождали, пока твой мужчина не получит свою очередь?

— Подождите, пока Киллиан закончит, — отвечает он, продолжая раскачиваться на моем пальце, так что я скольжу в его узком проходе. — Потом вы сможете делать с ним все, что захотите.

Уильям издает жалкое бульканье, когда Джекс отпускает его горло. Его полные страха глаза прикованы ко мне и Феликсу, а близнецы отступают, чтобы дать мне немного пространства.

Я быстро целую Феликса в висок и осторожно вытаскиваю палец из него. Он скулит от потери, но улыбается, когда я выскальзываю из-за его спины.

— Пожалуйста, — умоляет Уильям, пока я разминаю шею и плечи, чтобы расслабиться.

— Пожалуйста, что? — Я несколько раз сжимаю кулаки и позволяю гневу и ярости, которые кипели под кожей с тех пор, как я обнаружил, что Феликс снова пропал из моей комнаты, снова наполнить меня.

— Не делай этого. — Он делает шаг назад, спотыкаясь.

— Не делай что? — Я подхожу к нему ближе.

— Прости, — шепчет он, его глаза наполняются слезами.

— И за что ты извиняешься?

— За все.

— Недостаточно хорошо. — Я делаю два шага к нему.

Он отступает назад, пока не упирается в стену за спиной.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, за что именно ты извиняешься.

— Я сожалею о том, что переспал с твоей девушкой, — быстро говорит он.

— И.

— И за то, что я накачал Феликса наркотиками.

— Знаешь, в чем ирония всей этой ситуации? — спрашиваю я его.

Он бросает взгляд на дверь.

— Давай, кричи, — подталкивает Джейс. — Посмотрим, сколько людей прибежит тебе на помощь.

Уильям открывает рот, но через секунду закрывает его.

— Я так и думал, — ухмыляюсь я ему. — Ирония в том, что ты мог бы выйти из этой ситуации с минимальными последствиями. Твоя ошибка не в том, что ты трахнул мою девушку, а в том, что ты тронул моего сводного брата.

— Прости, — хнычет он. — Пожалуйста.

— Еще, — говорю я ему тихим голосом. — Умоляй меня пощадить тебя.

— Пожалуйста, пощади меня, — умоляет он. — Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно. Только, пожалуйста, не делай этого.

Я оглядываюсь через плечо на Феликса. Он прислонился к стене, обняв себя за талию и сжимая ноги. Его член твердый как камень и выпирает из штанов, но все его внимание сосредоточено на мне.

— Что ты думаешь, младший брат? — спрашиваю я. — Это было достаточно хорошо? Мне его пощадить?

Улыбка Феликса становится еще шире, и он качает головой.

Я снова смотрю на Уильяма, который выглядит так, будто сейчас потеряет сознание или его вырвет.

— Ты слышал его. Недостаточно хорошо.

Феликс издает стон, который переходит в громкий вздох, и трется спиной о стену, как медведь, чешущийся о дерево.

Джейс пересекает комнату и становится рядом с Феликсом. Я испытываю кратковременную вспышку ревности, когда он обнимает Феликса за плечи и прижимает его к себе, но я отгоняю эту мысль, когда Феликс трется щекой о плечо Джейса. Это не сексуальный жест и даже не флирт. Он просто под кайфом, и трение доставляет ему удовольствие, вот и все.

Я возвращаюсь к Уильяму, который прижимается к стене за спиной, как будто пытается слиться с ней.

— Скажи мне, как ты его накачал, — требую я. — Я хочу точно знать, что ты с ним сделал.

— Я… я не помню.

— Я знаю, — помогает Джейс. — Феликс мне рассказал.

Я продолжаю пристально смотреть на Уильяма.

— Расскажи мне все.

— Он подошел к нему в коридоре и затолкал его сюда, — говорит Джейс. — Затем прижал его к стене и перекрыл ему воздух, чтобы засунуть ему таблетки в рот. Когда он закончил, он закрыл его нос и рот, пока тот не проглотил их.

Я позволяю словам Джейса проникнуть в меня и принимаю вызванные ими образы. Мне не нужно, чтобы они были злыми, но я хочу точно знать, за что я наказываю Уильяма.

— Затем он остался с ним, чтобы убедиться, что тот не выплюнет таблетки, и ушел, когда они начали действовать, оставив его здесь одного, чтобы он сам справлялся с кайфом, — заканчивает Джейс. — Судя по тому, что он сказал, мы опоздали на несколько минут. Я все правильно понял?

— Да, — отвечает Феликс.

— Это правда? — спрашиваю я Уильяма.

Его молчание говорит мне все, что мне нужно знать.

— Беги, — говорю я ему.

— Что? — выпаливает он.

— Беги, — повторяю я.

Он смотрит то на меня, то на дверь, а затем бросается к ней.

Видя, как он пытается сбежать, во мне что-то щелкает, и я издаю первобытный рык, когда весь гнев и ярость, которые я активно подавлял, прорываются через мои тщательно построенные стены и обрушиваются на меня в виде прилива адреналина и кровожадности.

Я догоняю его, когда его рука находится всего в нескольких сантиметрах от сломанной дверной ручки, и хватаю его за плечи.

Он визжит и пытается вырваться из моего захвата, но я просто отбрасываю его от двери. Он спотыкается в центре комнаты и как бы замирает, как олень, попавший в прожектор фар.

Через секунду я на него набрасываюсь, и мы падаем на пол, когда я обхватываю его руками в захвате.

Либо он слишком пьян, чтобы драться, либо не умеет, потому что его кулаки отскакивают от меня, когда я сажусь на него и прижимаю к полу.

— Пожалуйста, не надо, прости, — умоляет он, извиваясь, чтобы выбраться из-под меня.

Мой первый удар приходится ему в челюсть, отбросив его голову в сторону, а второй — в центр живота.

Он задыхается и пытается скрутиться калачиком, но я не даю ему возможности и наношу еще один удар в живот, от которого он задыхается, как рыба на суше.

— Давай, — рычу я и спускаюсь с него. — Это действительно все, на что ты способен?

Он переворачивается на бок и, дрожа, встает на колени, все еще задыхаясь и пытаясь набрать воздуха. Ему удается подняться на ноги, а затем он бросается на меня.

Я позволяю ему нанести удар, и удар его кулака по моей скуле острый и неприятный, но не настолько сильный, чтобы сделать что-то большее, чем еще больше разозлить меня.

Он снова замахивается. Я блокирую его одной рукой, а другой наношу ему удар в челюсть. Он спотыкается и падает на колени.

Я жду, пока он поднимается и бросается на меня в беспорядочной схватке. Его вес достаточен, чтобы сбить меня с ног, но я уже наношу удар, когда мы падаем на пол.

Уильям, наконец, пробуждает в себе инстинкт самосохранения и начинает со мной бороться по-настоящему. Он бьет кулаками и ногами, извивается, пытаясь вырваться из-под меня, и его судорожные движения столь же забавны, сколь и раздражают.

Каждый его удар только разжигает мою ярость, и я поддаюсь своим инстинктам и перестаю сдерживаться.

Его нос издает звук, похожий на хруст воздушных рисовых хлопьев, когда мой кулак попадает в него, и капли крови разбрызгиваются по моей груди, когда я наношу левый хук в бок его лица. Он блокирует мой следующий удар, но не может нанести свой, пока я бью его удар за ударом, пока кто-то не хватает меня за плечи и не оттаскивает от него.

Я не сопротивляюсь, когда Джекс бросает меня на пол в нескольких метрах от него.

Уильям в плохом состоянии, но он все еще в сознании, лежа там, где я его оставил, задыхаясь, как жалкий червь, которым он и является.

— Ты можешь убить его позже, — спокойно говорит Джейс. — Сначала мы хотим развлечься.

Я оглядываюсь на него. Феликс держит его свободную руку и трется лицом о ладонь Джейса, но его глаза прикованы ко мне, а улыбка мрачна и полна страсти.

— Обещаешь? — хрипло спрашиваю я, горло сдавливает остаток ярости от драки.

— Обещаю. — Он громко целует Феликса в висок и отрывается от него.

Феликс хнычет и начинает потирать руки о грудь.

Джейс ухмыляется мне и направляется к Уильяму, который все еще лежит на полу, с лицом, покрытым кровью и уже опухшим от синяков.

Джекс бросает Джейсу его маску, и они надевают их.

Я почти не обращаю на них внимания, пока они поднимают Уильяма на ноги, надевают на него маску, а затем тащат к двери, поддерживая его безжизненное тело между собой. Его ноги напоминают Роуд Раннера, когда он пытается идти за ними.

Глаза Феликса полны страсти, когда я подхожу к нему, и его жалобный крик, когда я прижимаю его к стене, только разжигает мое желание.

Я все еще чертовски злюсь из-за всего, что произошло сегодня вечером, особенно из-за того, что он ушел из моей комнаты, но я не хочу причинять ему боль. Просто сейчас я не могу быть нежным.

Он не сопротивляется, когда я поворачиваю его и срываю с него штаны. Он задыхается и выгибает спину, опираясь руками о стену в идеальной позе подчинения.

Из моего горла вырывается дикий рык, когда я достаю из кармана пакет со смазкой, который я взял из одной из множества мисок со смазкой и презервативами, разбросанных по дому, и разрываю его зубами. Я едва могу сосредоточиться, когда спускаю штаны, чтобы они скопились вокруг моих лодыжек, и выдавливаю смазку на мой ноющий член. Я трачу секунду, чтобы смазать себя, а затем намазываю немного на его дырочку.

— Чья это задница? — рычу я ему на ухо и вставляю в него один палец.

Он толкается на меня.

— Твоя! Она твоя, — кричит он в отчаянии.

— Еще бы, черт возьми. — Я вставляю второй палец вместе с первым. — Кому ты принадлежишь?

— Тебе, — он практически рыдает и сжимает мои пальцы. — Только тебе.

— Надеюсь, ты готов для меня, — говорю я, почти так же взволнованный, как и он, пока двигаю пальцами, чтобы расслабить его.

— Сделай это, — умоляет он. — Трахни меня, старший брат.

С диким рычанием, исходящим из глубины моей души, я вытаскиваю пальцы из него и прижимаюсь членом к его смягчившемуся отверстию.

Его стон столь же громкий и дикий, когда я погружаюсь в него, и вид его тела, поглощающего мой член, — одно из самых возбуждающих зрелищ, которые я когда-либо видел.

Я едва делаю паузу, когда полностью вхожу в него, и откидываю бедра назад, пока только головка моего члена держит его открытым, затем рывком двигаюсь вперед, пока наша кожа не соприкасается, и я не оказываюсь в нем так глубоко, как только возможно.

— О боже, о черт. — кричит он, когда я хватаю его за бедра и притягиваю к себе, чтобы он мог встретить мои толчки.

— Скажи мне прямо сейчас, если это слишком, — говорю я, стиснув зубы.

— Так хорошо, — выдыхает он и хватает свой член, его рука яростно движется, пока он дрочит себе.

Я сдвигаю бедра, ища его простату. Я знаю, что нашел то, что искал, когда он издает гортанный крик и сжимается вокруг меня.

Сохраняя этот угол, я вхожу в него. Я не буду нежным, и он не хочет, чтобы я был нежным, потому что он толкается назад, встречая мой член, и просит меня двигаться сильнее и быстрее, хотя на данный момент это практически невозможно.

Мы громкие и безрассудные, но это только делает все еще более возбуждающим. Я хочу, чтобы все нас слышали, хочу, чтобы они знали, как мой сводный брат любит мой член.

Я хочу, чтобы они слышали, как я заявляю о своих правах на него, чтобы они знали, что он мой.

— Киллиан, — задыхается он, его рука яростно двигается под ним. — Я не могу…

Отпустив его бедра, я обхватываю его и отталкиваю его руку от его члена.

Он позволяет мне взять на себя инициативу, и я глажу его в такт своим толчкам.

Теперь он бормочет, умоляя меня трахнуть его, заставить его кончить. Я пытаюсь сдерживаться, чтобы не причинить ему боль, но он не хочет этого и начинает толкаться на меня, заставляя двигаться как можно сильнее и быстрее.

Он так отчаянно этого хочет, так жаждет, что мое тело напрягается, и я чувствую, как оргазм нарастает глубоко внутри меня.

— Скажи мне, как сильно ты любишь мой член, — рычу я ему на ухо.

— Очень, — выдыхает он. — Люблю, когда ты меня трахаешь. Хочу, чтобы ты всегда был во мне.

Все мое тело напрягается от его слов, и я даже не успеваю вытащить член, как кончаю, а по тому, как Феликс хватает меня за задницу и притягивает к себе, я понимаю, что он тоже не хочет, чтобы я вытаскивал член.

Поддавшись своему освобождению, я впиваюсь зубами в мясистую часть его плеча и двигаю бедрами, пока самое интенсивное удовольствие, которое я когда-либо испытывал, взрывается глубоко внутри меня, и я изливаюсь глубоко внутри него.

Когда мой оргазм наконец заканчивается, я отрываю рот от его плеча и вытаскиваю из него член, чтобы развернуть его.

Его глаза дикие, щеки и шея покраснели, а его член так тверд, что кажется стальной трубой, прижимающейся к моему бедру.

Не думая ни о чем, кроме того, как сильно я хочу, чтобы он кончил, я опускаюсь на колени и заглатываю его член.

Его крик громкий и раздается эхом по комнате. Я стону, обхватив его член, а он зарывается руками в мои волосы. Он пахнет кожей и немного похож на запах спермы, но в нем есть нотка чего-то мрачного и дикого, что вызывает настоящую зависимость.

Я никогда раньше не сосал член, но мне не кажется странным держать член Феликса во рту. И это самая естественная вещь в мире, когда я начинаю двигаться по нему, пробуя разные ритмы и силу всасывания, привыкая к тому, что я впервые делаю минет.

Он теперь бормочет, прося еще и прося меня не останавливаться. Он тянет меня за волосы и широко раздвигает ноги.

Я вставляю в него два пальца. Он мокрый от моей спермы, и я использую ее как смазку, пока ласкаю его пальцами, проводя по его простате, пока он качается вместе со мной.

— О боже, Киллиан! — Он поднимает бедра, почти душа меня своим членом, но я не отрываюсь от него и сосу сильнее.

Наконец он кончает с криком, изливаясь в мой рот, а его задница сокращается и сжимается вокруг моих пальцев.

Он великолепен на вкус, и я держу его во рту, пока он не отталкивает меня от себя с задушенным криком. Я держу пальцы на месте, удерживая свою сперму внутри него, и встаю, чтобы прижать свое тело к его.

Он сразу же прижимается губами к моим. Его поцелуй страстный и неаккуратный, но это только делает его еще более возбуждающим, когда он облизывает мои губы и убирает то, что я не смог проглотить.

Мы остаемся так на несколько минут, просто целуясь и успокаиваясь, пока я с неохотой прерываю поцелуй и обнимаю его.

Феликс практически мурлычет в моих объятиях, исследуя мои спину руками и прижимая свое лицо ко всем частям моего тела, до которых он может дотянуться.

— Ты должен отпустить меня, — говорю я ему. — Нам нужно подняться наверх.

— Не хочу, — он покусывает кожу под моим ухом.

Я сдерживаю дрожь и осторожно высвобождаюсь из его объятий.

Когда я наконец убираю его от себя, он надувает губы, но я прижимаю его к стене, подтягиваю ему штаны, а затем поправляю свои. Когда мы оба в основном прилично одеты, я снова надеваю маску и поднимаю его с пола.

Он не сопротивляется, когда я завязываю ее ему на лице. Мне не нравится, что я не могу видеть его лицо, но, по крайней мере, никто другой не увидит его в таком виде.

Не обращая внимания ни на что, кроме того, чтобы отвести его в мою комнату и убрать с этой проклятой вечеринки, я беру его за руку и оттаскиваю от стены.

Он цепляется за нее обеими руками и позволяет мне вытащить его из кабинета.

Без слов я веду его по коридору к вестибюлю. Я бы предпочел воспользоваться лестницей, чтобы как можно меньше людей увидели его в таком состоянии, но лифт будет проще.

Он послушно идет рядом со мной, все еще цепляясь за мою руку, как за спасательный круг. Мы не встречаем много людей, покидая левое крыло, но те немногие, которых встречаем, останавливаются и смотрят на нас.

Видеть двух парней вместе на таких вечеринках, даже на Распятие, где все дозволено, — большая редкость, и я рад, что маска Феликса закрывает все его лицо, так что никто не сможет его узнать.

Мне плевать, если люди узнают меня, но я не хочу так разоблачать Феликса.

В вестибюле по сравнению с левым крылом многолюдно, и создается впечатление, что все останавливаются, чтобы посмотреть на нас, когда мы направляемся к лифтам.

Феликс, похоже, не замечает наших зрителей, и как только мы подходим к лифтам, он отпускает мою руку и прижимается ко мне, прижимая свое тело к моему.

Я обнимаю его одной рукой и нажимаю кнопку «вверх». Через секунду двери лифта открываются, и он не сопротивляется, когда я веду его внутрь.

Поездка до нашего этажа занимает всего несколько секунд, и он послушно следует за мной, когда я веду его в свою комнату и впускаю внутрь.