Живая книга о Ельцине

Главной темой обсуждений были вопросы международной безопасности, которые после военной операции НАТО в Югославии вызывали у Китая и России все большее беспокойство. Помимо этого, Ельцин после Хельсинки и особенно Стамбула искал международной поддержки своим действиям в Чечне.

Вот что по этому поводу писала тогда “Независимая газета”: “Россия, которую в последнее время только ленивый не пинал за войну в Чечне, возлагает большие надежды на КНР. Накануне саммита официальный Пекин выступил с заявлением, в котором полностью поддерживал действия Москвы на Северном Кавказе. Это заявление было озвучено через несколько часов после того, как президент США Билл Клинтон выступил с беспрецедентно резкой критикой российской политики в Чечне, и стало своеобразным ответом Западу.

Примечательно, что китайцы откликнулись на выпады "западников" еще раньше, чем даже российское руководство.”Ельцин и Цзян Цзэминь встретились в правительственной гостевой резиденции Дяоюйтай под Пекином. Кроме обсуждения вопросов глобальной безопасности были решены также и некоторые проблемы в двусторонних отношениях.

Сразу же после переговоров, в их присутствии были подписаны соглашения о совместном хозяйственном использовании островов и прилегающей к ним акватории приграничных рек России и Китая, а также два подробнейших демаркационных документа: Протокол-описание российско-китайской границы на восточном участке и Протокол-описание российско-китайской границы на западном участке.

Что касается международной отношений, то вот что по итогам этих переговоров заявил министр иностранных дел России Иванов: "Борис Ельцин и Цзян Цзэминь выразили обеспокоенность в связи с намерениями со стороны ряда государств навязать однополярное устройство мира, подорвать стратегическую стабильность, принизить роль ООН и других международных организаций". Одной из главных тем для прессы во время этого визита было состояние здоровья Ельцина. Все освещавшие этот визит журналисты отметили, что Ельцин выглядел неважно, казался бледным и явно нездоровым. Спускаясь по трапу, он одной рукой тяжело опирался на перила, а с другой стороны его поддерживала супруга. По сведениям радиостанции "Эха Москвы", Ельцин отправился в Пекин наперекор мнению врачей ЦКБ, которые настоятельно советовали ему никуда не лететь.

На следующий день, 10 декабря, войска генерала Шаманова, после трехдневного кровавого штурма, вошли в расположенный в 30 км к югу от Грозного город Урус-Мартан. Штурмовал город 160-й гвардейский танковый полк под командованием подполковника Юрия Буданова. Через месяц ему за эту операцию будет вручен орден Мужества и присвоено очередное воинское звание полковник.

За два месяца до этого штурма Буданов был контужен, а за месяц (в ноябре) - ранен. А еще через три месяца (27 марта 2000 года) он был арестован по обвинению в изнасиловании и убийстве 18-летней чеченской девушки Эльзы Кунгаевой, которую он подозревал в том, что она, якобы, была снайпером у чеченских боевиков. В 2003 году он был за это преступление лишен воинского звания, всех наград и осужден на десять лет колонии строгого режима. Однако через шесть лет Буданов “за хорошее поведение” был досрочно освобожден.

А еще через два года (в 2011 году) он был застрелен в Москве чеченцем Юсупом Темирхановым, у которого в феврале 2000 года в Чечне трое российских солдат убили отца и сожгли его кафе. На момент смерти Буданову было 47 лет. Темирханов за это преступление был осужден на 15 лет колонии строгого режима, в которой через семь лет, в возрасте 46 лет, он умер “от естественных причин”.

Во всей этой трагической истории как в капле воды отразился весь накал страстей и весь трагизм обеих Чеченских войн, в которых не было ни героев, ни злодеев, а были одни лишь только бессмысленные жертвы и исковерканные судьбы.

Осталось добавить, что в Чечне Темирханова за убийство Буданова почитают как национального героя и “образец чеченского мужчины”. В родном селе Темирханова Гелдаган, Курчалоевского района, его именем названы улица и школа, в которой он учился. Так выглядит путинско-кадыровский компромисс. Впрочем, скорее всего, никакого другого и быть не могло…

19 декабря состоялись выборы в Государственную Думу. Закончилась предвыборная борьба, которая сопровождалась беспрецедентной информационной войной. Вот что по этому поводу писала тогда Русская служба ВВС: "Информационная война бушевала в России с лета. Быстро набиравший популярность избирательный блок "Отечество - Вся Россия" во главе с Юрием Лужковым и Евгением Примаковым подвергся беспрецедентной атаке со стороны окружения президента России. В противовес этому блоку был создан так называемый "блок губернаторов" - "Единство", или "МеДвЕдь", который возглавил министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу.

Реальную поддержку "МеДвЕдю" оказал глава правительства Владимир Путин, заявивший, что будет голосовать за "Единство". Таким образом, прежде обезличенное понятие "семья" обрело портретные черты реального лидера в лице Путина.

В соперничество "Единства" и "ОВР" активно вступила пресса, и началось сражение двух мощных медиа-гигантов - магнатов Бориса Березовского, выступившего на стороне президентского окружения, и Владимира Гусинского, вставшего на позиции Юрия Лужкова. Каждому из них принадлежат не только газеты, но и наиболее мощные и популярные в стране телеканалы.

Таким образом, втянутыми в информационную войну оказалось практически все население страны. Война была беспрецедентной по тяжести взаимных обвинений, резкости нападок, объему компромата, который выливали друг на друга ее участники. И вот она подошла к концу - по крайней мере, на данном этапе, ведь впереди еще президентские выборы…”

Результаты выборов были следующими: коммунисты (вполне предсказуемо) заняли первое место, набрав 24,29% голосов по партийным спискам и дополнительно выиграв выборы в 46 одномандатных округах. Суммарное количество мест, которое КПРФ получила в новом созыве Госдумы составило 113. Не смотря на первое место, это для них был серьезный провал: в прошлом созыве Госдумы у коммунистов Зюганова было на 44 места больше.

На второе место неожиданно вырвался сколоченный Березовским на скорую руку избирательный блок “Единство-Медведь”. Он набрал 23,32% голосов по партийным спискам. (То есть он едва не выиграл у коммунистов!) Выборы в одномандатных округах были для них не так успешны, они их выиграли лишь в 9 округах. Но, справедливости ради, нужно сказать, что одноманатными округами в команде Березовыского никто и не занимался - просто не хватило ни людей, ни времени. В общей сложности блок “Единство-Медведь” получил в новом созыве Госдумы 73 места.

На третьем месте оказался блок “Отечество - Вся Россия”. По партийным спискам он набрал почти почти вдвое меньше блока “Единств-Медведь” - всего 13,33% голосов. Но зато он довольно успешно выступил в одноманатных округах, где получил 29 мест. Всего в новом составе Госдумы блок “Отечество - вся Россия” получил 66 мест.

Это означало, что даже с учетом успеха в одномандатных округах, блок Лужкова-Примакова и всех статусных региональных лидеров (Шаймиев, Рахимов, Яковлев) проиграл ельцинско-путинскому блоку “Единство-Медведь” и это был серьезный успех Кремля и Семьи.

На третьем месте оказался “Союз правых сил” (СПС) во главе с Кириенко, Немцовым и Хакамадой (и стоящим за их спинами Чубайсом). В голосовании по партийным спискам СПС набрал 8,52% голосов, и еще 5 мест он получил в одномандатных округах. Всего в новом созыве Госдумы СПС получил 29 депутатских мандатов. После четырехлетнего перерыва (напомню, что в декабре 1995 года гайдаровский “Выбор России” не смог преодолеть 5% барьера) правые снова вернулись в Госдуму.

Четвертое место занял “Блок Жириновского”, набравший 5,98% в голосовании по партийным спискам. Он не выиграл ни одного одномандатного округа, и получил всего 17 мест в новом созыве Госдумы. Это было серьезное поражение. В прошлом созыве Жириновский имел вдвое больше депутатских мест - 34

Замыкала список партий, преодолевших 5% барьер, партия Явлинского “Яблоко”. По партийным спискам она набрала 5,93% голосов, и выиграла выборы в 4 одноманатных округах. В целом партия “Яблоко” получила 20 мест в новом созыве Госдумы, что позволило ей обогнать “Блок Жириновского”. В целом, “Яблоко” выступило хуже, чем в 1995 году, когда по итогам выборов у нее было 25 депутатских мест.

Нетрудно вычислить, что партии, преодолевшие 5% барьер и получившие, таким образом, право сформировать свои фракции в новом составе Госдумы, суммарно получили 318 мест. Следовательно оставшиеся 132 места достались независимым депутатам, избранным по одномандатным округам.

Победа блока “Единство-Медведь” над ОВР была настолько убедительной (особенно - в голосовании по партийным спискам), что она немедленно сделала Путина безусловным фаворитом президентской гонки. Фактически результат президентских выборов был предопределен итогами думских.

Березовский торжествовал: его репутация “демиурга” получала настолько убедительное подтверждение, что даже его противники вынуждены были склонить головы. В этот период он любил театрально сокрушаться и трагическим голосом говорить, что после такого триумфа, “он самый несчастный человек на свете: ему нечего больше хотеть”.

Лишним доказательством победы “Единства-Медведя” стал процесс политического самоопределения независимых депутатов: практически сразу после выборов, еще в декабре, из 132 независимых депутатов 58 образовали депутатскую группу “Народный депутат”, которая тут же публично поддержала Путина и фактически стала еще одним изданием “Единства-Медведя”.

Таким образом уже через пару недель Путин мог рассчитывать в Госдуме на поддержку минимум 160 депутатов. И эта поддержка продолжала расти день ото дня. Все новые и новые депутаты заявляли о своей поддержке Путина и его курса. Такого представительства в Госдуме Кремль не имел ни разу за все прошедшие почти десять лет.

На волне этого несомненного успеха Кремль поставил себе задачу выиграть президентские выборы в первом туре, поскольку второй тур всегда был чреват неожиданностями, консолидацией протеста, объединением всех противников и слева, и справа и т.д.

Однако, работавшие на избирательный штаб Путина социологи в один голос говорили, что первая волна увлечения Путиным неизбежно схлынет, люди начнут от него “уставать”, через пару-тройку месяцев рост его рейтинга начнет замедляться, потом остановится, а потом, вполне возможно, начнет снижаться. К началу лета народ осознает то, что пока понимают немногие: конец войны в Чечне еще не скоро, а неизбежно приближающаяся осада Грозного, вопреки ожиданиям Явлинского, обещает стать повторением кровавого кошмара пятилетней давности.

Кроме этого, экономика хоть и подает признаки оживления, но все еще очень слаба и это тоже могут использовать противники Кремля. Да и сам Путин вполне может успеть наделать ошибок, которые роковым образом скажутся на его рейтинге, а значит - и на результате выборов.

В конечном итоге социологи вынесли вердикт: оптимальное для Путина время выборов - март, а не июнь-июль (как это было предусмотрено оригинальным расписанием).

Кроме этого, состояние здоровья Ельцина стремительно ухудшалось. Он уже практически не покидал больничной палаты и большую часть времени проводил в ЦКБ. Но просто больной президент - это еще маленькая проблема. Большая же проблема состояла в том, что в данном случае речь шла о больном Ельцине. То есть о человеке, который не слушался никого (включая врачей), и, несмотря на болезнь, хотел продолжать жить так, как он жил до сих пор: т.е. “дышать полной грудью” и ни в чем себе не отказывать.

Юмашев часто говорил, что для Ельцина было очень важно осознавать себя здоровым человеком, который может и водки выпить, и в бане попариться, и в теннис поиграть, и в прорубь нырнуть. Всегда склонный к публичности и театральности, к эпатажу и восторженным взглядам, Ельцину нравился его образ “могучего русского медведя”, который сложился отчасти его собственными усилиями, а отчасти усилиями прессы, которая любила смаковать его разухабистые выходки.

Ельцин отчаянно не хотел стареть и поэтому отказывался вносить какие-то коррективы в свой образ жизни. Сопротивлятся ельцинскому напору было бессмысленно: ничего кроме “царского гнева” любая попытка ограничить его в излишествах никому не сулила. Окружение Ельцина давно уже утратило всякую надежду на то, что он приведет свои привычки в соответствие с реальностью. А реальность была такова, что к своим шестидесяти восьми годам он был уже глубоким стариком с пятью инфарктами. К тому же еще и хроническим алкоголиком.

Любой врач не задумываясь опишет вам особенности характера и поведения человека в таком состоянии. Подозрительность и капризность, частая смена настроения, быстрая утомляемость. Очевидные проблемы с речью, лишний вес, отечность, шаркающая походка, ослабленный самоконтроль. Из-за больного сердца мозг плохо снабжается кислородом и как результат: плохая память и общее снижение когнитивных функций.

В таком состоянии Ельцин напоминал раненого зверя. Могучая ельцинская харизма “альфа-самца” толкала его измученное и дряхлеющее тело вперед и требовала от его хозяина все новых подтверждений дееспособности и очевидного превосходства над всеми окружающими. Но силы покидали его и это приводило его в отчаяние.

Не исключено, что именно подозрительностью и страхом “измены” объясняется частая смена премьеров в завершающей каденции ельцинского правления. Посудите сами: за последние полтора года он сменил пять председателей правительства, в то время как за предыдущие восемь лет - лишь двоих: Силаева и Гайдара. Причем Силаев от него ушел сам, а отправить в отставку Гайдара его вынудил Верховный Совет. То есть в те времена, когда Ельцин чувствовал себя сильным и уверенным в себе человеком, он не боялся соперничества поскольку твердо знал: он в состоянии победить любого, кто покушается на его власть.

Часто говорят, что в последние годы Ельциным все сильнее манипулировала Семья. И именно она виновница “парада премьеров”. Что именно окружение Ельцина нашептывало ему на ухо и пугало его угрозой “заговоров” и “предательств”. Но это лишь часть проблемы. Разумеется, желающих нашептывать и пугать шефа всегда было хоть отбавляй. Однако раньше он пропускал все это мимо своих ушей. Но именно обострившаяся подозрительность Ельцина и его подспудное ощущение собственной слабости заставляли его прислушиваться ко всем этим интриганам.

Меня не покидает ощущение, что последняя чехарда с поездками то Путина, то Ельцина в Хельсинки, Осло и Стамбул, негативная реакция Клинтона на новость о том, что вместо Путина в Стамбуле он встретится с Ельциным и особенно кажущаяся бессмысленной встреча Ельцина с силовиками (но без Путина) в Завидово - означают что-то важное без чего нельзя понять дальнейший ход событий. Но, к сожалению, здесь мы можем только строить догадки.

Я вполне допускаю, что в какой-то момент Ельцин мог начать ревновать Путина к власти и не только к ней. Вообще: иметь рядом с собой дублера, который значительно моложе, здоровее, современнее и популярнее тебя - это очень сильное испытание для любого лидера, а уж тем более - для Ельцина, который никогда не терпел никакой конкуренции.

Возможно, что у самого Ельцина и не было таких намерений, но у его окружения вполне могли появиться опасения, что если ему попадет “шлея под хвост”, то “дедушка” в очередной раз “взбрыкнет” и “сдуру” отправит Путина в отставку, как до этого он без всякой видимой причины отправил туда четырех премьеров подряд. Во всяком случае вероятность такого исхода резко увеличивалась если бы рейтинг Путина начал падать. А именно этого и опасались социологи, ведь за оставшиеся до выборов шесть-семь месяцев многое могло случиться и в Чечне, и внутри страны и на международной арене…

Что означала отставка Путина при таких обстоятельствах - совершенно очевидно: вся конструкция с “преемником” рушилась как карточный домик, а вполне конъюнктурный блок “Единство-Медведь” мгновенно растворялся внутри партии Лужкова - Примакова. Путин встал бы в один ряд со Степашиным, Черномырдиным и пр., а с репутацией “сбитого летчика” нечего и думать идти в президенты. Может быть такое где-то и возможно, но только не в России. И уж точно не в России конца 90-х.

Также и из Вашингтона, после всего что случилось в Стамбуле (“Билл, отдай мне Европу”), по дипломатическим каналам и по линии спецслужб вполне могли идти сигналы в том духе, что “старик стал уже совершенно несносен” и настала пора его как-то побыстрее заменить на что-то менее экстравагантное, и Путин в этом качестве их полностью устраивает.

Высказанная социологами идея о том, что март - это лучший для Путина момент для проведения президентских выборов была хороша еще и с чисто практической стороны: проведение выборов через три, максимум четыре месяца не позволит его соперникам развернуть полноценную президентскую кампанию: создать штаб, собрать необходимое количество средств, договорится с телеканалами и другими средствами массовой информации. Кроме этого для эффективной избирательной кампании нужна предвыборная программа, тщательно разработанный план поездок, встреч, нанятые социологи, политтехнологи, артисты, наконец…

Все это практически невозможно выстроить и развернуть на полную мощность в столь сжатые сроки. А у Путина кампания де-факто уже шла практически с начала августа, с момента, когда Ельцин публично назвал его своим преемником. К декабрю у него уже был и штаб с социологами и политтехнологами, и предвыборная программа, и все необходимые для кампании финансовые и медиаресурсы.

Однако для того, чтобы провести выборы в марте было одно препятствие - Ельцин. И Путин и Семья понимали, что реализовать этот план возможно только в случае досрочной отставки президента. Причем чем раньше - тем лучше. В идеале - еще до Нового Года.

Каким образом Семье (Волошин? Юмашев? Татьяна? или сам Путин?) удалось убедить-уговорить Ельцина досрочно уйти в отставку - доподлинно неизвестно.

Если судить по “Президентскому марафону”, то решение о досрочной отставке он принял таким образом:”... 19 декабря я провел беспокойно. Хотя под конец выпили шампанское за победу "Единства", от волнений этого дня я устал. Итоговые цифры на телеэкране все время мелькали, менялись. Ночью, уже почти засыпая, я продолжал думать, сопоставлять, анализировать: что же произошло?

А утром проснулся с мыслью: произошло что-то очень важное. Итоги голосования подтвердили самое главное, о чем я непрерывно думал все эти последние недели: у Владимира Путина есть огромный запас доверия!

По сути дела, уже в декабре люди проголосовали за нового президента, поддержав "его" блок, хотя он не был его лидером, просто протянул руку новому движению. Значит, все идет правильно…

… Настала пора принимать последнее, может быть, самое главное решение. Еще за несколько дней до выборов, опережая ход событий, я встретился с Владимиром Путиным. Наш разговор окончательно укрепил меня во мнении: да, пора!

Я должен уйти в отставку. Путину больше не надо мешать. Нужно отойти в сторону. Освободить дорогу.

... Президент уходит в отставку. Уходит раньше времени. Было это уже один раз. Первый и последний президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев тоже в декабре, в декабре 1991-го, ушел со своего поста…”

Дальше идут пространные и не имеющие никакого отношения к делу воспоминания Ельцина об отставке Горбачева и об их многолетних и непростых отношениях. Никакого понимания обстоятельств, в результате которых Ельцин принял решение о досрочной отставке эти воспоминания не дают.

Единственное, что можно узнать из “Президентского марафона”, что думать о досрочной отставке Ельцин начал загодя, но окончательное решение об этой отставке Ельцин принял за несколько дней до выборов в Госдуму, после разговора с Путиным 14 декабря.

Но еще 18 ноября он этого не собирался делать. В том же “Президентском марафоне” написано, что в Стамбуле Ельцин отказался разговаривать с Шираком из тактических соображений: "Нет, - твердо сказал я. - У нас еще будет время". Таким образом вероятнее всего решение о досрочной отставке было принято в период с конца ноября до середины декабря и результаты выборов в Госдуму стали последним аргументом, который положил конец всем колебаниям.

Насколько решение Ельцина было самостоятельным и добровольным - неизвестно. Мне трудно представить, что в этот момент он не испытывал никакого давления извне. Широко известен эпизод, когда осенью 1996 года, едва отойдя от наркоза после тяжелейшей операции, он потребовал срочно принести ему на подпись указ о том, что Черномырдин прекращает временное исполнение обязанностей президента и Ельцин снова берет бразды правления в свои руки.

Вряд ли сразу после операции на сердце в 1996 году он чувствовал себя лучше, чем в ноябре-декабре 1999 года. Но даже прикованный к постели он не хотел никому отдавать свою власть. Так почему же он отказался от нее в декабре 1999 года, когда он был вполне ходячим и вменяемым, хоть и не вполне здоровым человеком? Отказ от еще полугода власти - это для Ельцина была серьезная жертва. Нужны были поистине железные аргументы, чтобы убедить его в необходимости ее принести.

Из “Президентского марафона” следует, что и Волошин и Юмашев узнали о решении Ельцина буквально за день до того, как он об этом решении объявил публично. И только с одним Путиным он обсуждал его уже две недели: с первого разговора 14 декабря по 29 декабря, когда они уже окочательно обо всем договорились.

Само описание этого обсуждения носит вполне мифологический, былинный характер народного сказа: сначала молодой царевич, как положено, наотрез отказывается от царского венца, говорит, что не готов к этой тяжелой ноше и страшится ее, но потом, под нажимом старого, мудрого монарха, смиренно дает согласие, как бы отвергнув всю свою прежнюю жизнь и положив себя на алтарь Отечества…

Юмашев в одном из своих интервью честно признавался, что “Президентский марафон” написал лично он: «С последней книгой было совсем легко… Я сам участвовал во всех этих событиях 1996-2000 годов… Я писал и, если у меня вдруг какие-то вопросы возникали, приезжал к Ельцину». Поэтому можно с уверенностью сказать, что описание Юмашевым конфиденциальных бесед между Ельциным и Путиным вряд ли носит строго документальный характер.

Как на самом деле принималось решение о досрочной отставке мы никогда не узнаем. Например, Березовский в 2001 году утверждал, что идея досрочной отставки обсуждалась в Семье чуть ли с весны, а работавший на Кремль политтехнолог Глеб Павловский говорил, что осенью 1999 года эта идея уже широко обсуждалась внутри предвыборного штаба Путина.

Но все это уже не имеет никакого значения. Важен факт: утром 31 декабря все необходимые бумаги были подписаны, а в 9:30 Ельцин записал свое знаменитое обращение к народу, в котором сообщил, что уходит в отставку. Нет нужды здесь приводить полный текст этого выступления. Его можно легко найти в интернете. Ключевыми словами в нем были: “Я ухожу… Я сделал все что мог… Я хочу попросить у вас прощения…”

В 12:00 обращение Ельцина было передано по центральному телевидению. Практически сразу после этого в Кремль позвонил Клинтон. Но Ельцин не захотел с ним говорить.

В 14:00 произошла передача “ядерного чемоданчика”, а в полночь с Новым годом россиян поздравлял уже и.о. президента Владимир Владимирович Путин.

Послесловие

31 декабря 1999 года закончилась политическая карьера Бориса Ельцина. Вопреки сложившемуся мнению, он вовсе не стал затворником и до самой смерти 23 апреля 2007 года дал множество интервью. Во всяком случае, их было достаточно, чтобы не считать что он избегает общения с прессой.

Его частная жизнь не является предметом этой книги и поэтому я не буду акцентировать внимания на его туристических поездках или встречах с бывшими коллегами - главами других государств. Например, он продолжал встречаться и вместе отдыхать с таким же как и он пенсионером, бывшим канцлером Германии Гельмутом Колем, и до самой смерти называл его своим другом.

По этой же причине я не буду описывать детали его отношений внутри семьи, образ жизни его внуков, семейные дела дочерей, зятьев и прочие вещи, которые являются элементами частной жизни и которые, на мой взгляд, должны оставаться в тени. Тем более, когда речь идет о политике, ушедшем на покой.

Но его политическое лицо всегда останется интересным и мнение политика такого масштаба как Ельцин по вопросам внутренней и внешней политики будет востребовано еще очень долго. Поэтому, само собой разумеется, что я не мог обойти стороной то, что Ельцин после своей отставки думал о происходящих в России событиях.

Ключевыми для понимания его позиции я бы назвал интервью, которое он дал “Комсомольской правде” в начале декабря 2000 года, практически через год после своей отставки. В этом интервью Ельцин говорит, что нисколько не жалеет о сделанном выборе и что Путин его практически полностью устраивает.

В тот момент в самом разгаре был конфликт между “Газпром Медиа” и “Медиа-мостом” Гусинского (в состав которого входила в том числе и телекомпания НТВ). Поэтому корреспондент затронул и этот вопрос. Ельцин не увидел в этом конфликте наступления Кремля на свободу слова.

Вот та часть интервью в которой Ельцин комментирует этот конфликт:

“Комсомольская правда” (КП): Вы турнир (по теннису - АК) из Лиссабона как смотрели - по спутниковому телевидению?

Ельцин (Е): Да. "НТВ+спорт".

КП: То, что это вещает критикуемое сегодня Кремлем НТВ, вас не смутило?

Е: Тогда уже надо говорить точнее: не критикуемое Кремлем, а критикующее Кремль? Смущало или не смущало, рассуждать нечего: у меня ведь выбора не было. Если бы теннис показывал еще кто-то, я, может, и выбрал бы другой канал.

КП: Раз уж зацепили эту тему, хочу уточнить: то, что происходит сейчас вокруг НТВ, можно, по-вашему, рассматривать как угрозу свободе слова в России?

Е: Рассматривать, конечно, можно, но... не нужно. Никакой угрозы свободе слова нет. Меня беспокоит другое, то, что некоторые эту свободу воспринимают как вседозволенность. Не стоит зарываться, забывать о чувстве меры…”

Также важно, что в ходе интервью Ельцин неоднократно подчеркивал, что сохраняет хорошие отношения практически со всеми своими бывшими соратниками. Особенно он выделил Чубайса и Черномырдина. Упоминал также Немцова и Гайдара. Интересно, что на вопрос кто до сих пор чаще всего заезжает к нему на дачу в Горках, он ответил: “Кто приезжает в Горки? Чаще других - силовики, в частности, Игорь Сергеев (тогда: министр обороны - АК) и Владимир Рушайло (тогда: министр внутренних дел - АК).”

Мне показалось, что это было достаточно неожиданно - услышать, что силовики являются частыми гостями у Ельцина. В этой связи важно вспомнить, что первый путинский премьер, Михаил Касьянов, в своих, вышедших в 2009 году мемуарах, рассказал, что сразу после отставки Ельцин живо интересовался происходящими в стране событиями, приглашал к себе на дачу касьяновских министров и расспрашивал их, как идут дела.

Однако вскоре Путин «вежливо попросил» Касьянова устроить так, чтобы члены правительства перестали беспокоить Ельцина. Путин при этом ссылался на мнение врачей, которые не рекомендовали такие встречи. По мнению Касьянова, по существу это был приказ «больше никому к Ельцину не ездить».

Особенно важно то, что рассказал Ельцин о своих взаимоотношениях с Путиным. Он сообщил, что встречается с ним один-два раза в месяц и часто бывает так, что высказывает свои критические замечания по поводу тех или иных его действий. В частности он посчитал ошибкой то, как повел себя Путин в ситуации с гибелью подводной лодки “Курск”, которая случилась за четыре месяца до этого интервью. На вопрос о “Курске” Ельцин ответил, что он “открытым текстом сказал Владимиру Владимировичу, что он допустил ошибку, когда остался в Сочи вместо того, чтобы сразу выйти к народу со словами объяснения, сочувствия. В драматические моменты от главы государства ждут не технических советов или указаний, а человеческого сострадания. Нужно было как-то поддержать родственников моряков, попытаться их хоть немного успокоить, снизить градус всеобщего напряжения.”

Тут корреспондент КП сразу встрепенулся и спросил: “Словом, критика, которой подвергли Путина российские СМИ за поведение в истории с "Курском", оправдана?”

Но Ельцин с ним не согласился и ответил: “Нет, я этого не говорил. В том, что президента Путина "назначили" ответственным за гибель моряков, я вижу и намеренную акцию некоторых средств массовой информации, и близорукость нашего общества. К этой критике я отношусь резко отрицательно. Для меня главное, что он пропустил всю эту боль через свое сердце, я это видел.”

Затем речь пошла о начатой Путиным реформе федеративного устройства, которая состояла в унификации всех субъектов федерации (при Ельцине национальные республики и Москва де-факто имели больше самостоятельности, чем “обычные” регионы, хотя в соответствии с ельцинской же конституцией 1993 года все субъекты федерации обладали одними и теми же правами).

На вопрос об этом Ельцин ответил так: “...моя оценка такая: сдержанная поддержка. Разговаривать с региональными лидерами надо, и разговаривать очень уважительно, обязательно учитывая их мнение. Однако верно и то, что давно пора приводить к единому общефедеральному знаменателю местные законы и систему управления. Это тоже давно назревшая задача”.

О начавшемся тогда же конфликте Березовского и Путина Ельцин сказал следующее: “В конце концов от Березовского было больше вреда, чем пользы. Он не работал, а мешал. Поэтому Путин правильно сделал, что занял по отношению к Березовскому и другим так называемым олигархам жесткую позицию. Я поддержал в этом Владимира Владимировича.”

Мне показалось это очень характерным для Ельцина поведением: без сожаления пнуть того, кто стал не нужен, начисто забыв, что без Березовского он никогда не выиграл бы выборы 1996 года, а без победы в декабре 1999 года созданного Березовским избирательного блока “Единство-Медведь” не было бы и победы Путина на президентских выборах в марте 2000 года.

То есть уже и на пенсии Ельцин не изменил своих инстинктов и привычек и продолжал оценивать людей только по их текущей нужности и полезности. Хотя, казалось бы: к чему ему их нужность и полезность теперь, когда он уже не стремится ни к какой власти? Но Ельцин, как старый боевой конь при звуке полковой трубы…

Словом: “посеешь поступок - пожнешь привычку, посеешь привычку - пожнешь судьбу”. В конечном итоге и Путин обошелся с ним также как сам Ельцин обходился со всеми своими своими соратниками. Даже с теми, кому был обязан не то, что успехом, но и даже буквально своей жизнью. Как, например, с Коржаковым. В этом смысле Путин был абсолютно органичен как преемник Ельцина и совпадал с ним на сто процентов.

Корреспондент прямо спросил Ельцина: “Не разочаровались в избраннике?” На что Ельцин уверенно ответил: “Нет, мои ожидания полностью оправдались. Хотя я прямо говорю Путину о его ошибках, но главное, что он оправдал надежды людей.” Корреспондент не унимался: “А за что критикуете?” На что Ельцин сказал: “За разное… Пытаюсь вспомнить что-нибудь, но ничего достойного упоминания в газете на ум не приходит. Какие-то частности. Впрочем, у нас с Путиным и нет принципиальных разногласий.”

Пожалуй единственная четко сформулированная претензия Ельцина к Путину в тот момент была лишь по поводу возвращения старого советского гимна. Тогда демократическая общественность очень болезненно прореагировала на этот жест Путина, который он сделал “по многочисленным просьбам трудящихся”, а скорее - желая расположить к себе пенсионеров и силовиков.

Отвечая на вопрос корреспондента: “Ваше отношение к тому, что Владимир Путин, по сути, заставил Россию признать Гимн Советского Союза своим? Какие ассоциации возникают у вас при звуках мелодии Александрова?” Ельцин ответил так: “Во-первых, не согласен с формулировкой "Путин заставил". Действительно, многим людям, особенно старшего поколения, нравится прежний гимн. Ну, а я категорически против возвращения Гимна СССР в качестве государственного. При Сталине сначала пели одни слова, затем пришел Хрущев, выкинул строчки об отце народов, а мелодию оставил. При Брежневе опять что-то заменили в стихах, а теперь, значит, будет новая "текстовка"? Нет, такими вещами не шутят. У меня со старым гимном ассоциация только одна - партийные съезды, партконференции, на которых утверждалась и укреплялась власть партийных чиновников. Что до спортсменов, на которых часто любят ссылаться, то им ведь важно, чтобы гимн не менялся, чтобы у него были слова. А старый советский гимн, уверен, нашим атлетам неинтересен, они люди молодые и смотрят в будущее, а не в прошлое. Чубайс хорошо сказал по этому поводу: президент страны не должен слепо следовать за настроением людей, он, напротив, обязан активно влиять на них.”

Этот ельцинский ответ хоть и является очевидным продуктом литературной обработки (Ельцин так никогда не говорил и не формулировал), тем не менее достаточно точно отражает действительную позицию Ельцина по вопросу возвращения советского гимна авторства Александрова-Михалкова.

Дело в том, что в документальном фильме Виталия Манского “Свидетели Путина” есть видеозапись празднования нового, 2001 года, в семье Ельцина (то есть хронологически почти сразу после интервью “Комсомольской правде”).

На этой видеозаписи видно как прямо за праздничным столом автор фильма спрашивает Ельцина: “А “новый” гимн возвращали без Вас?” И Ельцин с каменным лицом, слегка, одними глазами, кивает: “Да, без меня…” Тогда Манский задает ему еще один вопрос: “И даже новый текст его не спасает?” На что Ельцин едва заметно отрицательно качает головой: “Нет, не спасает…” А потом, как бы ставя точку во всей этой дискуссии, хриплым голосом добавляет: “Красненько.”

Таким образом, не подлежит сомнению, что возврат Путиным советского гимна Ельцин не одобрил и посчитал нужным донести эту свою точку зрения до широкой публики. И это была именно его точка зрения, а не его окружения, не т.н. “Семьи”.

Остальные интервью Ельцина в той или иной степени повторяют все те же мысли, которые Ельцин высказал в этом интервью КП. Речь идет, прежде всего, о нескольких интервью “Московским новостям” (МН) которые взяла у него Людмила Телень. Я не стану здесь подробно их анализировать, тем более, что тогдашний главный редактор МН, Евгений Киселев, высказывал сомнения в том, что их действительно давал сам Ельцин. Он считал, что это плод совместного творчества Телень и Юмашева. Такого рода подозрения лишь усилились после того, как Людмила Телень стала зам. руководителя Ельцин-центра, который, как известно, является любимым детищем Юмашева.

Не дает никакой новой пищи для размышлений и серия видео-интервью, которые Ельцин дал журналисту Андрею Максимову в 2002-2003 годах. Всего вышло 20 серий по полчаса каждая. В них Ельцин подробно анализирует все свою жизнь до 1996 года и практически не касается периода после этого. В этом сериале он не делает никаких сенсационных признаний и инсайдов. И в этом смысле проект лишь повторяет все, что было известно до этого (в том числе и из его мемуаров).

Есть еще свидетельство Андрея Илларионова, в котором он рассказывает, что будучи советником Путина по экономике, он попросил через помощника Ельцина Шевченко организовать ему встречу с экс-президентом. И будто бы такая встреча состоялась в декабре 2005 года.

На ней Илларионов прямо спросил Ельцина, что заставило его назначить своим преемником Путина. Ельцин был очень осторожен в ответах, но дал понять, что крайне разочарован в Путине и что будь его воля, он бы после себя оставил Чубайса. Однако, тот, к сожалению, был “неизбираем”. Так же Ельцин надеялся на то, что конкуренцию Путину мог бы составить экс-премьер Михаил Касьянов. Но и этого, в конечном итоге, не случилось.

Поскольку никакие независимые источники не подтверждают факт этой встречи (и уж тем более ее содержания), то я ссылаюсь на этот мемуар без всякой собственной оценки его подлинности. Как говориться, хотите - верьте, хотите - нет.

В целом, на мой взгляд, позиция Ельцина после отставки мало чем отличается от его позиции до нее. И это заставляет задуматься над тем, что Ельцин подразумевал, когда объявил Путина преемником. Мое понимание Ельцина заставляет сразу отмести тему личной безопасности и благополучия семьи. Если это и сыграло свою роль, то в большей степени у окружения Ельцина, у Семьи, чем у него самого.

Безусловно для Ельцина Семья имела большое значение, особенно в заключительный период его президентства. Но все же Ельцин хорошо понимал масштаб задач и не мыслил настолько утилитарно, чтобы свести все к, грубо говоря, закрытию “Дела Mabetex”(хотя и это тоже было сделано).

Что было главным в эволюции Ельцина и что привело его к тому, что он посчитал Путина самым подходящим кандидатом на роль своего преемника? Я попытаюсь, в меру своего понимания, ответить на этот вопрос.

Ельцин начал свою политическую карьеру вне КПСС после известного пленума 1987 года. К началу 90-х он стал уже ярым сторонником демократии, политических свобод и прав человека. В экономике он был непреклонным рыночником и активно выступал за частную собственность. Также он осуждал советский империализм и приложил немало усилий к тому, что Советский Союз прекратил свое существование. Во внутреннем устройстве России он твердо стоял на принципах федерализма и укрепления местного самоуправления.

Но постепенно, эти принципы стали для него не так важны по сравнению с позиционированием России в мире, с тем, какую роль она будет играть в будущем, насколько ее мнение будет услышано и принято во внимание. Он критиковал т.н. “однополярный мир”, которые сложился после распада СССР, ему не нравилось доминирование США, он испытывал нарастающее беспокойство по поводу “расширения НАТО на восток” и он видел, как Россию перестают “бояться” (что в понимании многих россиян является синонимом слова “уважать”).

Он хотел, чтобы Россия продолжала играть ту же глобальную роль, которую играл СССР. Его совершенно не устраивал статус региональной державы, который у нее по факту сложился после обретения ею независимости.

Для него к концу его правления тема “величия державы” имела безусловный приоритет по отношению ко всей тематике демократии или, допустим, федерализма. Возможно (и скорее всего) так было всегда: Ельцин, как всякий “великоросс” наверняка с рождения был генетически склонен к восхищению “мощью Великого (Третьего) Рима”. Россия без такой “мощи” казалась ему ущербной и униженной. Всякие упреки в свой адрес, что, мол, и он приложил руку к потере Россией этой “мощи”, он воспринимал очень болезненно.

Демократию и рынок он считал средством “сделать Россию великой”, а не целью, к которой нужно стремиться. И, разумеется, “величие” России он видел не в росте благосостояния ее граждан и расцвете их свобод, а в членстве в элитном клубе “великих держав” и в непосредственном участии в управлении человечеством.

Наиболее наглядно это видно по тому, как он воспринимал рыночные реформы. Для него они были лишь средством избежать экономического коллапса. В конце 1991 года ему хватило решимости и энергии резко и без колебаний освободить цены и начать приватизацию.

Но как только благодаря этому Россия отошла от края пропасти и рынок худо-бедно заработал, он утратил всякий интерес к продолжению реформ. Более того, в них он увидел угрозу собственной власти и к началу 1994 года полностью их свернул. Понадобилась энергия и воля Черномырдина и Чубайса, чтобы эти реформы продолжать, даже не смотря на то, что Ельцин потерял к ним всякий интерес.

Равно как и демократические лозунги были ему нужны лишь для прихода к власти и ее удержания. Но когда ему было нужно, он забывал и про независимость СМИ и про право наций на самоопределение. Достаточно вспомнить, что во время апрельского референдума 1993 года (“да-да-нет-да”) и выборов 1996 года все подконтрольные ему медиаресурсы работали как заправский советский агитпроп. В этом же ряду стоит, например, история с фактически бесплатной передачей Березовскому телеканала ОРТ, а Гусинскому метровой частоты телеканала НТВ…

Также важным для понимания Ельцина является то, как он разрешил свой конфликт с Верховным Советом в 1993 году и его готовность повторить то же самое весной 1996 года. И опять: в марте 1996 года только Чубайс, Черномырдин и Куликов остановили его от реализации уже принятого им решения об отмене президентских выборов и, фактически, антиконституционном перевороте. Ну, а войну в Чечне тут и вспоминать не стоит, настолько очевидно его реальное отношение к праву наций на самоопределение.

Впрочем, иногда кажется, что запрос на “величие России” - это имманентное свойство большинства россиян. Они забывают о нем только в совсем уже критических условиях надвигающегося голода и нищеты. Но как только жизнь хоть чуть-чуть налаживается и у них начинает появляться первый “жирок”, они тут же вспоминают про “величие” и с этого момента оценивают свое начальство уже только по этой шкале. В российской “пирамиде Маслоу” запрос на “величие державы” следует сразу после удовлетворения самых базовых потребностей в еде, крове и одежде.

Когда россиянам говоришь, что, например, голландцы или даже немцы совершенно не беспокоятся насчет “величия державы”, их в большей степени волнует их социальная защищенность или, допустим, качество коммунальных услуг, россияне всегда отвечают, что на то они и принадлежат к великому народу, чтобы беспокоиться о “величии”, и сравнение с голландцами для них унизительно, а немцев они победили в во Второй мировой Войне, поэтому те и стали такими смирными…

В этом отношении Ельцин, конечно же, плоть от плоти русский человек и ставить ему в вину этот его природный империализм совершенно неправильно. Его искренний призыв к Клинтону “Билл, отдай мне Европу” - это квинтэссенция всего, о чем он мечтал, к чему стремился и чем хотел бы завершить свое правление. И поэтому именно Путин его самый естественный преемник. Именно в нем он увидел человека, которые не только думает так же как он, но который в состоянии все эти идеи претворить в жизнь.

В этом и состоит ответ на вопрос почему Ельцин никогда не пожалел о том, что сделал Путина своим преемником. Потому, что в главном он в нем не ошибся. И Путин (нужно отдать ему должное) действительно стал тем преемником, о котором мечтал Ельцин.

Мне кажется глубоко символичным то, что свой первый зарубежный визит в должности президента России Ельцин совершил летом 1991 года в США, а последний в этой роли - в декабре 1999 года в Китай… В этих двух событиях как в капле воды видна вся эволюция Ельцина. И надеюсь, что эта книга хоть немного поможет ее понять.