Живи в свое удовольствие!

Глава 10 Задушевные беседы, от которых улетучиваются стресс и беспокойство

Цинна оказался малый не из трусливых. Моргнув пару раз, он прохрипел:

— Слезь с меня, тухлый окорок, — да еще и плечом пару раз двинул, стараясь стряхнуть с себя жилистого Лакому. На острие меча, блестевшее у подбородка, внимания не обращал, знал, что здесь его не прикончат, как жертвенного барана. — Прикажи отпустить меня, Ромул, тогда и поговорим.

Нумерий ловко перевернул меч, стукнул рукоятью старика по лбу. Раздался глухой звук, будто бильярдные шары ударились. Цинна бумкнулся затылком о пол, на мгновение ошалел, поводя осоловело глазами.

— Для тебя, паскуда, он доминус, повелитель империи, а не Ромул, понял? — задушевно пропел глава разбойников. — Еще раз неправильно произнесешь титул, буду опять бить по лбу, понял? Пока черепушка не лопнет.

Придя в себя, Цинна потряс головой и яростно уставился на мучителя снизу вверх. Снова зашевелился, закопошился, как жук на булавке.

— Отпустите, говорю. Вы еще пожалеете. Ромул, то есть, тьфу, доминус, прикажи им отпустить меня.

Я кивнул и Лакома слез с магистра оффиций. Старик, хрипло дыша, уселся на полу, почесал голову в месте ушибов, то есть на лбу и затылке, затем сказал:

— Что происходит, Ромул… То есть, ладно, мой император?! У тебя подростковые амбиции, я понимаю, ты хочешь, чтобы все было по-твоему, но зачем превращать дворец в разбойничий вертеп? Я же вижу, кого ты привел сюда. Если эти люди угрожали тебе, я тут же приведу палатинских схолов и они мигом вышвырнут эту шваль наружу.

Вроде бы старик искренне переживал за меня, но после того, как я познакомился с матерью поближе, я был не склонен доверять кому-либо в этом месте. Поэтому сейчас он оставался для меня соперником, оппонентом в борьбе за реальную власть в стране.

— Кто тебя поставил магистром оффиций? — спросил я его, подав руку и помогая подняться с пола.

Цинна уселся на клинию, взял бокал вина и осушил его. Марикк и Родерик стояли за кушетками и молча наблюдали за гостем. Лакума сел напротив, потом полулег, опираясь на левый локоть, взял со стола виноградины и начал закидывать в рот, одну за другой.

— Меня на эту должность поставил твой отец, — старик дал вполне ожидаемый ответ. — И отчитываюсь о проделанной работе я лично ему.

— Прекрасно, — сказал я и тоже допил вино. — А теперь, будь добр, отчитывайся в первую очередь мне, а уже потом отцу.

Цинна замотал головой.

— Как ты не понимаешь, мальчишка! — закричал он и поправился, видя, что Лакума поднялся и готов стукнуть его: — Ладно, ладно, император! Так вот, я говорю, что ты не понимаешь всей обстановки. Твой отец не враг тебе, он не отбирает твою власть. Он борется за то, чтобы ты стал еще сильнее.

— Ага, конечно, — улыбнулся я. — Как же хорошо он борется. Результаты этой борьбы я ощутил вчера, когда меня избили герулы, а потом похитили прасины. Мне пришлось самостоятельно выбираться из заключения, в то время, как никто из вас даже не почесал свою задницу, чтобы спасти меня. И в то время, пока вы здесь дрыхли, вот эти люди, которых ты хочешь выгнать, провели меня через весь ночной город и помогли дойти сюда! Теперь ты понимаешь, почему я пригласил их за свой стол, как самых дорогих гостей?

Старик снова посмотрел на улыбающегося Лакому и понял, что все сказанное мною — это правда.

— Раз так, я не могу выразить ничего иного, кроме как благодарности за спасение нашего императора, — сказал он. — Я позабочусь, чтобы им выдали награду, по солиду на каждого, и пусть идут своей дорогой.

— Как же «дорого» ты ценишь мою жизнь, — насмешливо заметил я. — Целый солид, каждому! Неслыханная щедрость! Нет, старик, теперь эти вопросы буду решать я, понял? Эти люди должны быть немедленно зачислены в палатинские схолы. Выдай им жалование за год вперед, обмундирование и оружие, а еще предоставь земельные участки с домом. Я хочу, чтобы это было сделано сегодня.

Магистр оффиций изумленно посмотрел на меня и чуть не задохнулся от удивления.

— Но, мой император, схолов назначает только ваш отец, я не могу сделать этого без его разрешения.

— Ничего, в этот раз мы сделаем исключение, — распорядился я. — В случае чего, сошлись на меня, скажи, что я заставил тебя сделать это под угрозой применения оружия. Что, между нами говоря, не так уж далеко от истины. Если ты будешь долго сопротивляться, старик, я уберу тебя и поставлю нового магистра оффиций, более послушного мне.

Сервий Коцеус Цинна может быть, и обладал громогласным голосом, из-за которого он походил на дурачка, но на самом деле таковым не являлся. Наоборот, он сразу сообразил, что сейчас ему лучше согласиться на все мои условия, а уж потом он все равно сделает по-своему.

Я глядел на него и мог поклясться, что читаю его мысли, как раскрытую книгу. Я ведь много повидал такого рода хитрецов, в своей прошлой жизни.

Нет, испытания на дружбу он не прошел, остался враждебным мне человеком, а значит, автоматически переходил в стан противников. Отныне я буду наблюдать за ним в оба глаза.

— Хорошо, доминус! — громко заявил он. — Я сделаю так, как ты просишь.

— Не прошу, а повелеваю, — мягко поправил я его. — А для того, чтобы все это не было пустой болтовней, садись и пиши соответствующий документ. Я поставлю на нем подпись, а ты заверил печатью. Давай, делай это быстрее.

Бормоча проклятия под нос, Цинна встал, собрал свитки, разбросанные по комнате во время его падения и сел за стол. Развернул один свиток и ворчливо сказал:

— У меня нет стилуса.

Лакома сходил в мой кабинет и принес палочку для письма. Тогда Цинна достал с пояса чернильницу, встряхнул ее и опять пробурчал:

— Повезло, что не разлились. Это ведь особые красные «придворные чернила» из пурпура и киновари. Сейчас уже мало запасов осталось, я еще в прошлом году заказывал из Рима, а до сих пор не привезли.

Ладно, хорош жаловаться, пиши указ, подумал я. Сердито сопя, Цинна составил бумагу и принес мне для прочтения. Я опасался, что не разберу его букв, поскольку сроду не знал латыни, но память истинного Ромула не оставила меня и я с легкостью разглядел, что документ составлен правильно.

Буквы были красными, похожими на кровь, снизу стояла печать императорского дома. Я подписал и Родерик, Лакома, Марикк и остальные разбойники официально оказались зачисленными в ряды палатинских схолов.

— Сегодня пусть переселяются в казармы, а с утра пусть приступают к занятиям, — приказал я. — Родерик и Марикк будут дежурить возле меня, по очереди. А теперь иди, старик, и приходи после полудня, мне еще о многом нужно с тобой поговорить.

— Мне будет интересно, как ты будешь разговаривать со своим отцом, император, — резко ответил Цинна, так и не утративший своего гонора. — Особенно когда он приедет в город, чтобы участвовать в церемонии открытия Эквирий.

— Это чего такое? — спросил я. — У меня от ударов герулов все из головы вылетело, так что напомните, давайте.

— Это гонки колесниц, император, — ответил вместо Цинны Лакума, потому что старик, ругаясь и плюясь, вышел из комнаты. — Вообще-то это древний праздник, посвященный богу Марсу и христианский епископ резко против него возражает, но наши партии протащили указ о его проведении. Для них это один из самых важных праздников в году. Та партия, чья колесница одержит победу, будет давать императору кандидатов для отбора в комиты, то есть, в правительство. Проще говоря, для них это шанс получить деньги, славу и влияние.

— И когда они состоятся? — спросил я с тревогой. — Только не говорите, что завтра.

— Тебе лучше спросить это у секретарей, но я знаю, что осталось где-то около десяти дней, — Лакума мечтательно почесал бороду. — Там делаются очень большие ставки, доминус, можно выиграть целое состояние. Я знаю, тебя это заинтересует.

— Еще бы, — сказал я и тут в триклинии появился Парсаний. Был он вполне цел и невредим и как всегда, белозубо улыбался. — Ого, что за люди к нам пожаловали! Это же сам Парсаний, король всех слуг! Как тебе удалось выбраться из змеиного логова, друг мой? Мы искали тебя, но не нашли.

— К счастью, меня там не было, господин, — с поклоном ответил слуга. Выпрямившись, он с прищуром поглядел на мою стражу, на так и стоявших около клинии Родерика и Марикка, на развалившегося на ложе Лакуму. — Я успел уйти, чтобы отправиться за помощью для вас, доминус. Но, к счастью, вы великолепно справились сами, чему я несказанно рад.

Глядя на его расплывшуюся в улыбке физиономию, я вдруг подумал, что именно Парсаний мог рассказать венетам о моем пленении. Он наверняка подкуплен Сервилием и работает на два лагеря. Надо держать ухо востро и приглядывать за этой шельмой.

— Что же, я рад тебя видеть, — сказал я. — Принеси нам еще вина.

— Слушаюсь, мой господин, но я отправлен сюда вашей матерью, — сказал слуга. — Она просила вас прийти и отобедать с семьей. Они жаждут узнать подробности вашего чудесного освобождения.

Наверное, проклятый Цинна уже побежал ей жаловаться, с досадой подумал я. Надо идти, в разговоре с мамочкой я могу выудить много полезных о местной флоре и фауне. Приказав телохранителям следовать за мной и отпустив Лакуму, я отправился к матери. Может быть, она уже пришла в себя и теперь будет вести себя гораздо спокойнее?

Но нет, мои надежды оказались напрасными. Мать ждала меня в пиршественном зале дворца вместе с нашей семейкой и несколькими приближенными. Слуги накрывали на стол, а она подошла ко мне и процедила:

— Почему тебя каждый раз надо ждать и посылать за тобой слугу? Ты можешь хоть раз явиться вовремя? Ты все-таки император, а не красильщик тканей, чтобы ходить в вонючую попину, когда тебе заблагорассудится.

— Я тоже очень рад тебя видеть, благородная римская матрона, — сказал я с улыбкой.

Да, настроение у матушки оказалось самое мерзкое, но это обстоятельство сгладило присуствие Новии Валы за столом. Она стояла среди прочих придворных, вместе с другими девушками и упорно старалась не смотреть в мою сторону.

С моим приходом начался обед и мы улеглись на длинные клинии, расставленные вокруг громадного стола. На каждой клинии свободно помещалось по пять человек.

Я сидел слева от входа, и это, спешу заметить, было вовсе не самое почетное место за столом, за которое можно было усадить императора. Наиболее лучшим считалось место в центре клинии напротив входа, а там сейчас сидела моя матушка.

Любезно улыбаясь, она разговаривала с придворными, а затем спросила меня:

— Милый Ромул, как же ты смог уйти от похитителей? Расскажи нам, пожалуйста?

Ага, ты продолжаешь строить из себя благодушную светскую львицу? Я в это время созерцал симпатичное личико Новии и ее великолепные грудки, колыхавшиеся под туникой при малейшем движении. Девушка сидела по одну сторону стола вместе со мной, а ее подруги тоже были ничего, поэтому я не сразу уловил, что мать обращается ко мне.

— Ромул, ты слышишь меня? — резко крикнула она, когда я так и не ответил на ее вопрос. — Как ты выбрался из клоаки Кана Оппия Севера и как вообще тебя угораздило там очутиться?

Мне надо срочно научить ее обращаться ко мне в соответствии с моим титулом. Какого уважения я могу требовать от слуг, если собственная мать не желает называть меня императором?

Но на нее не напустишь Лакуму с мечом, придется придумать что-нибудь поинтереснее. Дьявол, мне нужно срочно соблазнить и привязать к себе Новию Валу, чтобы получить источник ценной информации о слабостях моей дражайшей матушки.

Я хлопнул в ладони и в пиршественную комнату вошли Родерик и Марикк. Они молча встали за моей спиной, сложив руки за спиной.

— Я сумел уйти благодаря этим людям, особенно этому великолепному воину по имени Родерик, — сказал я. — С сегодняшнего дня моим указом они зачислены в ряды палатинских схолов и будут денно и нощно находиться рядом со мной.

— Но ведь в схолы зачисляет твой отец, — чуточку растерянно возразила мать и я впервые заметил, что она немного встревожилась.

Ну конечно, размеры моих охранников кого угодно способны ввести в ступор. Хорошая новость, она не была в курсе о только что произведенных назначениях, значит Цинна ничего не сказал ей. Может быть, я ошибся в старике и он еще может стать моим союзником?

— Поскольку моего отца нет в Равенне и он занят хлопотными многочисленными делами, с этого дня я решил сам производить назначения в свою гвардию, — сказал я. — Да, и кстати, еще. С завтрашнего дня я хочу участвовать в совещаниях с комитами империи. Я хочу провести первое совещание в своем рабочем кабинете с самого утра.

— Но что скажет отец? — растерянно спросила мать. — Все отчеты комиты отправляют ему и он сам решает, что делать.

— Отчеты теперь будут отправлены после того, как я посмотрю их, моя дражайшая матушка, — я поднялся и сполоснул руки в золотом тазу, который поднес мне слуга. А сейчас мне надо пройтись по дворцу, я хочу, чтобы мне составили компанию девушки из твоей свиты, например, Новия Вала и ее подруги.

Мать была так ошеломлена моим своеволием, что не нашлась, что возразить и я, подойдя к Новии и двум ее подругам, вывел их из-за стола и вышел из триклинии в компании девушек. За моей спиной молчали братья и сестры, а мать хлопала глазами.

— Куда вы хотите пойти, доминус? — спросила Новия, когда мы шли по длинным коридорам. — Сразу скажу, что я не очень хорошо знаю дворец и бывала не во всех его частях.

— Какая жалость, — сокрушился я и приобнял ее подружек за талии.

Они, кстати, тоже были очень ничего, одна пухлая блондинка с весьма выдающимися достоинствами, и сверху и снизу, а вторая тоже темноволосая шатенка, только уже, наоборот, худая и высокая. Новия, как я заметил сразу, удачно сочетала в себе сразу все их достоинства, обладая и тонкой талией, и большой грудью, и округлой попой, и даже симпатичной мордашкой. Впрочем, честно признаюсь, ее подружки тоже были привлекательными.

Сзади размеренно шли Родерик и Марикк. Девушки чуточку нервно оглядывались на них и я приказал телохранителям отстать от нас на несколько шагов.

— Раз уж вы не знаете дворец, тогда пойдемте, я покажу вам покои императора, — предложил я, решив не терять времени. — Там у меня самый большой бассейн во всей империи, даю слово.

— Но, доминус, удобно ли нам идти в ваши покои без разрешения матери-императорицы? — засомневалась Новия.

— Ну, вы же видели своими глазами, она разрешила вам пройти со мной, куда угодно, — несколько исказил я правду и тем самым преодолел слабые возражения девушек.

Мы поднялись в мои комнаты и по дороге я старался развлечь девушек забавными историями из своей прошлой жизни, стараясь переделать их под местные реалии. Впустив внутрь девушек, я дождался, пока подойдут Родерик и Марикк и сказал им:

— Сейчас вы мне не нужны, можете отдыхать до вечера.

— Ты уверен, господин? — спросил Родерик. — Вдруг кто-нибудь нападет?

— Кто, эти девушки? — спросил я. — Что же, в таком случае я вступлю с ними в схватку и постараюсь выиграть. Не беспокойся, Родерик, иди, отдыхай.

Телохранители ушли, а я вошел к себе. Серебристый смех моих очаровательных подруг доносился из писцины, то есть из бассейна и сливался с журчанием фонтана.

Когда я вышел к ним, пройдя коридором, то обнаружил, что они уже успели скинуть с себя одежды и с веселыми криками купаются в бассейне. Несмотря на то, что за эти дни я устал, как собака, восхититетельное зрелище купающихся нимф сразу привело меня в тонус.

Тоже скинув с себя одежды, я остался совершенно обнаженным и тоже прыгнул в писцину. Прохладная вода освежила меня. Задержав дыхание, я проплыл под водой и вскоре наткнулся на одно из девичьих тел, судя по некоторым подробностям, принадлежащее пухлой подруге Новии.

Продолжая оставаться под водой, я притянул это тело к себе и принялся жадно целовать и обнимать, покуда у меня хватило дыхания. Девушка со смехом старалась вырваться.

Наконец, мне уже не хватило воздуха и я вынырнул на поверхность, продолжая обнимать девушку. Рядом я заметил худышку, а в самом углу бассейна плавала Новия.

— Идите сюда, смотрите, что я вам покажу! — закричал я и бросился за худенькой и высокой девушкой.

Она со смехом принялась убегать от меня по воде, направляясь как раз в сторону Новии, а именно это мне и было нужно. На полпути я прекратил погоню и поплыл к вожделенной Новии.

Словно бы не замечая меня, девушка в это самое мгновение вылезла из писцины, а я как раз наблюдал, как струи воды стекают по ее восхитительному телу, по округлым ягодицам, по тяжелой груди и длинным волосам. Выйдя из бассейна, обнаженная Новия направилась к клинии, стоявшей у апельсинового дерева и я уже не мог терпеть этого зрелища.

Потеряв голову от возбуждения, я проплыл расстояние, отделявшее меня от края бассейна и мгновенно вылез из писцины. Оглянувшись на шум, Новия вскрикнула и побежала вглубь перистиля, мелькая белым телом между статуй и деревьев. Я погнался за ней, а сзади кричали и смеялись ее подруги.

Убегая от меня, Новия выскочила в коридор и свернула в одну из кубикул. Вот уж теперь ты от меня никуда не денешься, удовлетворенно подумал я и хотел было ворваться за девушкой, но не успел.

Из боковой комнаты, той, что должна была пустовать, выскочил человек с кинжалом в руке и бросился на меня.