Живи в свое удовольствие!

Глава 33 Те, кто плетутся в конце стаи

Старт гонок давал император. Для этого Цинна, магистр оффиций, с поклоном подошел к моей ложе и протянул поднос, на котором лежал шитый золотом платок.

Мы накануне вечером долго спорили с матерью и дядей, который хотел бросить платок сам. Я сказал ему, что в таком случае я вообще не появлюсь на празднике, а отправлюсь охотиться в окрестностях города. Только после этого дядя, ворча, уступил. Мать тоже сначала хотела, чтобы платок бросил он, но потом передумала.

— Мой мальчик наконец начал показывать, что становится взрослым, — сказала она, улыбаясь мне. — Мне кажется, хватит уже считать его за ничего не способного юнца и дать ему возможность встать во главе страны и помогать отцу в его делах.

— Посмотрю я, что скажет Орест, когда узнает, что этот мальчик стал позволять себе слишком много, — пробурчал дядя Павел. — Ты еще не настоящий император, запомни, мальчишка! Да, ты нашел себе кучку отбросов, которые считают себя умниками и думают, что могут управлять тобою и за счет этого набивать карманы. Но если вы хотя бы на секунду решите, что можете и вправду заменить собой отца, он сам явится сюда во главе десятитысячной армии и вспорет брюхо всем твоим нахлебникам, слышишь, малыш?

— Ромул никогда не пойдет против своего отца, — сказала тогда мать, испытующе поглядев на меня. — Да, сейчас он настаивает на своем, но я надеюсь, что получив реальную власть, он станет отцу надежным помощником.

— Да ни за что на свете, — пробормотал я тогда. — Этот человек не считает меня своим сыном, а просто соперником на пути к власти. Когда он появится здесь, я прикажу не впускать его в город.

— Прекрати говорить такое, скверный мальчишка! — закричала мать. — Почему любой разговор с тобой превращается в пытку? Ты можешь стать прежним Ромулом, милым и обаятельным мальчиком, с лица которого не сходила улыбка?

— Ха-ха, и которого избивали герулы на улицах? — перебил я ее. — Извини, мама, но те времена давно прошли. И тебе лучше смириться с тем, что твой сын император Рима и не пытаться вставлять мне палки в колеса!

Дядя сокрушенно покачал головой.

— Ты смотри, он даже сравнения приводит, как какой-то простолюдин. Палки в колеса, надо же придумать такое словосочетание!

— Я больше не могу с ним разговаривать! — закричала тогда мать и вышла из триклинии, где велся разговор. — Этот сучонок совершенно не уважает свою мать! Я отправлю к тебе Новию со списком моих требований и попробуй только не удовлетворить их всех после Эквирий!

— О времена, какие времена, — сказал дядя и тоже поднялся. — Сын идет против родителей, зачем я только вижу это душераздирающее зрелище!

Он пошел было прочь из комнаты, потом вернулся ко мне и наклонившись ко мне, причем стоявший сзади Родерик тут же взялся за рукоять меча, угрожающе сказал:

— Венеты должны выиграть в первый день гонок, ты понял, щенок? Никакие твои подпольные движения не должны изменить этого факта, тебе все понятно?

— Конечно, дядя, — ответил я, глядя в его почерневшие глаза. — Может быть, ты сам встанешь на колесницу и тоже попробуешь принять участие в гонках? Тогда у тебя будет больше возможностей повлиять на исход гонок.

В итоге, после всех этих споров, честь начать гонки выпала, конечно же мне, как императору. Я поднялся со своего трона, подошел к подносу и взял платок. Он был длинный и широкий, похожий на полотнище и отчаянно трепыхался на ветру.

Семь колесниц уже стояли у карцеров, как римляне называли стартовые ворота, чем-то отдаленно похожие на систему выпускных ходов на ипподромах двадцать первого столетия. Возницы напрягли тела и наклонили корпусы вперед, готовые мгновенно броситься в гонку, как только я брошу платок и он упадет на землю.

Они были облачены в различные защитные костюмы: кто в металлические кирасы, кто просто в кожаные куртки, но у всех имелись цветные плащи, указывающие на их принадлежность к той или иной партии. На головах у всех имелись шлемы. Поводья намотали на руку, чтобы лучше контролировать лошадей.

Лошади тоже были готовы к заезду. Это ведь были тренированные животные, привыкшие к гонкам, так сказать, профессиональные скакуны. Для первого заезда выставили парные экипажи, называемые «бига». Колесницы, запряженные четверкой лошадей, назывались «квадригой» и их время еще было впереди.

Народ на трибунах замер в ожидании начала гонок. На мгновение наступила звенящая тишина, только ветер трепыхал платок, делая его похожим на полотнище. А затем я опустил платок и он, пролетев мимо трибун, колыхаясь в воздухе, отлетел в сторону и медленно упал на песок.

В то же мгновение возницы начали хлестать лошадей поводьями, а колесницы рванули с места. Толпа на трибунах завизжала и взревела со страшной силой, сторонники партий тут же начали скандировать их названия и имена возниц.

На первый заезд, как я уже говорил, было выставлено семь колесниц. Из них три были от партии левков, три — от русиев и один индивидуальный искатель удачи и приключений. Возницы были облачены в белые и красные плащи поверх костюмов, а одиночка надел коричневый плащ. Все плащи плескались на ветру, как огромные яркие полотнища.

Очень быстро колесницы почти сравнялись, но потом также быстро определились передние и отстающие. Пока что две колесницы партии левков мчались впереди. Толпа ревела от восторга, а третья колесница с возницей с белым плащом ехала рядом с разделительным барьером «спиной». Постепенно эта третья колесница тоже начала быстро вырываться вперед и русии уже этого не выдержали.

Сразу две колесницы их внезапно чуть изменили направление движения, одна обогнала соперника, а вторая ехала рядом. Почти одновременно они намеренно столкнулись с отставшей колесницей левков и прижали ее к разделительному барьеру. Колесницы столкнулись колесами и корпусами с оглушительным треском, слышным мне даже отсюда, с императорской ложи в противоположной стороне циркуса.

Толпа закричала негодующими и востороженными криками, а сторонники левков начали обзывать сторонников русиев разными обидными прозвищами и швырять в них пустыми кувшинами и гнилыми яблоками.

Колесница несчастного возничего левков разлетелась на куски, а лошади продолжали мчаться вперед. Из-за того, что поводья были намотаны на руки возницы, он не успел вовремя от них освободиться и теперь лошади волокли его по арене ипподрома. Толпа продолжала кричать. Лошади уволокли несчастного возницу аж к северным воротам и только там служители ипподрома сумели их поймать и освободить пострадавшего колесничего. И ведь это еще цветочки, по сравнению с тем, что творилось потом, разве я не предупреждал, что это кровавый спорт?

— Разве это не увлекательно? — спросил дядя, оказавшись рядом. — Вот они, самые изысканные в мире развлечения!

Тем временем другие колесницы достигли первой меты и пошли на разворот. Я сам, несмотря на то, что никогда не был особенным фанатиком массовых состязаний и равнодушно смотрел на фанатиков футбола и Олимпийских игр, сейчас, тем не менее, тоже пришел в волнение. Мне почему-то захотелось, чтобы выиграли левки, хотя бы потому что их осталось только две колесницы против трех русиев.

На момент поворота колесницы расположились следующим образом. Две колесницы левков так и продолжали нестись впереди. Сзади их преследовали две колесницы русиев. И в самом конце последний экипаж русиев пытался обогнать одиночного колесничего в коричневом плаще.

— Смотри, что сейчас будет! — сказал дядя. — Скоро начнется настоящее месиво, то, что называется «naufragium», то есть кораблекрушение.

Я мельком глянул на него и увидел, как блестят его глаза и рот открывается в оглушительном крике. Вокруг меня все бесновались, даже женщины пришли в восторг и вопили, как сумасшедшие. Да, как и в более поздние времена двадцать первого века людям и сейчас тоже требовалось найти отдушину, чтобы исторгнуть из себя эмоции и отвлечься от несправедливостей и тягот окружающего мира.

Первый поворот колесницы прошли все в том же порядке, причем первые левки даже увеличили отрыв. Гонки шли против часовой стрелки, то есть колесницы повернули налево, совершили крутой разворот на сто восемьдесят градусов и помчались теперь снова в сторону южных ворот, в том числе и мимо моей императорской ложи. Все это время русии, отчаянно хлестая лошадей, пытались снизить разрыв между экипажами, но это им не удавалось.

Я смотрел на их лица, когда они пролетели мимо ложи. Возницы были совершенно увлечены происходящим и не обращали внимание на то, что происходит вокруг. Они походили сейчас на гонщиков болидов, готовых разорваться на куски в собственных снарядах, но не уступить ни шагу своему сопернику.

Теперь колесницы приблизились к очередному повороту, завершив который, они приступали к новому кругу, поскольку выезжали как раз на то место, откуда начинали. Русии пытались догнать левков и прижать их к барьеру, но это им все равно не удавалось. В то же время третий возничий партии «красных», соревнующийся с одиночкой и взбешенный тем, что не может его обогнать, попытался снова прижать его к арене и ударил корпусом колесницы.

Коричневый плащ ударился колесами о разделительный барьер, но все равно сумел удержаться на ходу и его колесница не пострадала. Затем они как раз вошли в поворот и коричневый плащ, находясь внутри малого круга, воспользовался этим и обогнал третьего соперника русиев. Тот закричал своим товарищам и тот, что шел последним, пришел к нему на помощь.

К тому времени колесницы уже вышли из второго поворота и таким образом завершили первый круг. Когда последняя колесница обогнула мету, служащий циркуса, находившийся внутри «спины», ударил по бронзовому шару в разделительной перегородке и сбросил его в желоб с водой, идущий по верху барьера. Эти шары обозначали количество оставшихся кругов и сейчас улетел самый первый. Осталось еще шесть, поскольку на каждый заезд давалось по семь кругов.

— Ты смотри-ка, что делают, — сказал дядя, качая головой. — Кстати, ты не забыл, что сегодня должны выиграть венеты?

— Я ничего не забывая, дядя, — сказал я, не отрывая глаз от поля, потому что там творилось нечто увлекательное.

Формально причинение увечий и урон колесницам соперников находились под запретом, но без этого гонки теряли большую часть своей привлекательности и поэтому власти сквозь пальцы смотрели на нарушения. Напротив толпа приветствовала каждое кораблекрушение громкими ликующими криками.

Теперь русии бросились на одиночку с двух сторон, как дикие волки. У него не осталось шансов, потому что они зажали его спереди и сзади. Коричневый плащ попытался уйти в сторону и выскочить из опасных клещей, но не успел. На него наехали с двух сторон и пытались опрокинуть колесницу и это у русиев получилось. Одна из пары лошадей коричневого плаща ударилась о переднюю колесницу, споткнулась и полетела кувырком, ломая ноги. Тут же упала вторая лошадь и колесница коричневого плаща, наткнувшись на них, буквально взлетела в воздух. Бедолага одиночка подлетел высоко, продолжая держаться за поводья, а потом его утянуло под крутящихся по арене лошадей и собственную колесницу.

Толпа ревела от восторга при виде этого жестокого зрелища, но оно еще не завершилось. Колесница русиев, мчавшаяся позади всех, тоже натолкнулась на поверженный экипаж. Лошади колесницы успели резко убежать в сторону, но вот возница не смог удержать кузов в равновесии и колесница перевернулась. Возница вылетел из колесницы и тут же отлетел далеко в сторону, болтая в воздухе руками и ногами, как кукла.

Между тем, его колесница наткнулась на поверженную колесницу коричневого плаща и разлетелась в щепки. Бедняга одиночный возница, которому так не повезло сегодня, так и остался лежать под опрокинутыми кузовами экипажей. Он виднелся с моего места, как темное расплывшееся пятно, больше напоминающий мешок, лежащий в груде обломков. К нему выбежали служители и утащили в сторону от арены, но обломки колесниц никто не собирал, это будет сделано потом, после окончания заезда.

Колесницы между тем помчались дальше, русии пытались догнать левков, но я сомневался, что они успеют это сделать до конца гонок. Интересно, это их самые лучшие экипажи или просто так, выставленные на затравку, а самые опытные и сильные пойдут позже.

Впрочем, я тут же вспомнил про квадриги, соревнования которых были еще более зрелищными и любимыми зрителями. Скорее всего, всех самых лучших гонщиков партии выставят именно туда, а на первые гонки выставили середнячков. Так, для разогрева.

— Как вам гонки, император? — спросил старческий голос рядом со мной.

Обернувшись, я увидел Писцилия, факционария венетов. Позади него стоял Сервилий, старый знакомец, тот, что помогал убежать из виллы Севера. О нет, они тоже явились сюда, чтобы уговаривать меня дать им победу. Впрочем, при их могуществе и большом количестве золота, которым располагали «синие», они сами могли подкупить кого угодно.

— Ходят слухи, что сегодня победят прасины, — сказал Писцилий, опершись об ограду на краю ложи и глядя на колесницы, отправившиеся уже в четвертый заезд. — Многие сборщики делают на них крупные денежные ставки. Наши шансы оцениваются два или даже три к одному. Вот что происходит, когда кандидат в факционарии сидит рядом с императором во время церемонии начала гонок.

— Это ничего не значащие сплетни, — заявил я, честно глядя ему в глаза. — Дувиан пытался поговорить со мной о финансировании ремонта трассы Ариминия, но я отправил его к казначею.

Факционарий венетов пронзительно смотрел на меня, пытаясь проникнуть мне в мысли. Я отвечал ему ясным и чистым взором, совсем как у невинного младенца.

— И больше никаких планов в отношении гонок вы не обсуждали? — настойчиво продолжал расспрашивать Сервилий, встав рядом с нами. — Я вам говорю, господин факционарий, этот мальчишка на самом деле тот еще ловкач, я никогда не забуду, как он обвел меня вокруг пальца.

— Вы можете дать слово, что сегодня победят венеты? — спросил Писцилий.

— Вам не кажется, уважаемый факционарий, что это уже немного превышает ваши полномочия, требовать такое от императора? — слегка раздражаясь, ответил я. — В конце концов, я не Господь Бог, чтобы решать такие вещи. Все в руках Господа, как говорят епископы.

— Ну что же, на небесах Господь, а на земле — кесарь, — вздохнув, сказал Писцилий. — Я вынужден довериться вашему слову. Мы впервые в этом году можем надеяться только на победу наших колесниц, потому что прошлые игры побеждали прасины. Если мы проиграем и в этот раз, то положение нашей партии станет совсем ужасным. Даже ничья с прасинами не спасет нас. Престиж партии будет сильно поколеблен, выбраться из этой ямы будет очень затруднительно. Вполне может статься, что на следующие Эквирии будет участвовать только три партии, уже без венетов.

Я поглядел на старика и увидел, что он не шутит. Да, видно положение партии и в самом деле не из лучших. С другой стороны, плохое положение партии даже лучше для меня, потому что таким образом я смогу сделать из нее карманную организацию, послушную моей воле.

Пока я смотрел на стариков, в голове моей мелькнули сразу несколько мыслей о выгодах, которые я могу извлечь из этого положения. Значит, надо будет все равно сделать так, чтобы сегодня венеты проиграли. Если они ослабнут, то их станет легче взять под контроль.

— Я думаю, что вам не о чем беспокоиться, — сказал я. — Партия венетов не останется без поддержки императора.

Руководители партии засияли, как дети, которым пообещали купить конфеты и в это время на трибунах поднялся неимоверный шум и крики. Оказывается, русии все-таки выиграли гонку первого заезда.

Из всех колесниц самый последний, седьмой круг достигли только две, причем красная колесница пришла первой. Где-то во время соревнований ее возница успел обойти соперника.