Живи в свое удовольствие!

Глава 5 Орел молодой сидит в заключении, в темнице сырой

К тому мгновению, когда Север и его люди ворвались в мою комнату, мы с Секстилией уже благопристойно сидели друг напротив друга, я на ложе, она на табуретке напротив меня, у стола.

Девушка сидела, скромно сложив ручки перед собой, завернувшись в плащ, воплощение самой невинности. Ее отец стоял, тяжело дыша, с красными глазами, разъяренный, как бык на арене и переводил взгляд с меня на свое ненаглядное чадо.

— Что ты сделал с моей дочерью? — заревел глава партии прасинов. — Я тебе сейчас глаза выдавлю и задушу собственными руками!

Поскольку слова у него не расходились с делом, Север бросился на меня, вытянув вперед огромные ручищи. Никто не успел сказать и слова, как он схватил меня за шею и повалил на пол.

Перед глазами у меня мгновенно потемнело, воздух едва поступал в легкие. Глава прасинов что-то еще кричал, брызжа на меня слюной, но смысл его слов я воспринимал отдаленно, словно сидел под водой, а он вопил на поверхности. На поясе у Севера я нащупал рукоятку кинжала, вытащил его и уже собирался вонзить безумному папаше в бок, когда его оттащили от меня.

Сделали это Родерик и еще один мужчина в зеленых одеждах, тоже, видимо, функционер партии, причем мой охранник оттащил господина довольно энергично, да еще и встряхнул пару раз, чтобы успокоить. Пользуясь тем, что все взоры были обращены на неистового Севера, я спрятал его кинжал в свой плащ, стараясь не порезаться.

— Успокойтесь, господин пропретор, — увещевал начальника его подчиненный. — Вы же видите, что с вашей дочерью ничего не случилось. Император просто разговаривал с нею.

— Тогда почему она так кричала? — взревел Север, пытаясь вырваться, но Родерик крепко держал его за плечи. — Слышишь, ты, мелкий ублюдок, почему моя дочь кричала?

Мне, конечно, были понятны его переживания по поводу любимого ребенка, но все же, мне кажется, он немного перехватил через край. В той, прошлой жизни в двадцать первом веке я такое не спускал, так зачем же разрешать проделывать такое здесь, в каком-то там году от основания Рима? Шутки кончились, господа, теперь будем играть по-взрослому.

— Она не могла выйти, засов заклинило, вот она и закричала, — прохрипел я, растирая шею. У этого мясистого подонка оказалась звериная хватка, чуть не свернул мне шею. — Что еще я мог с ней сделать, трахнуть, что ли?

Север постепенно успокаивался, но при моих последних словах снова зарычал:

— Если ты хотя бы прикоснешься к ней, я лично вспорю тебе брюхо.

— Я был бы рад, но ваша дочь настоящая львица, не подпускала к себе, — заверил я его, заметив, однако, краем глаза, что Секстилия легонько улыбнулась при этом.

Север шумно выдохнул и взял себя в руки. Обернулся, посмотрел на присутствующих и объявил:

— Ладно, пошли отсюда, — и погрозил пальцем Родерику: — Смотри, чтобы никто здесь не появлялся, понял?

Воин кивнул, склонив огромную косматую голову.

— Пойдем, моя дорогая, — сказал Север, протянув руку к Секстилии. — Больше не заглядывай к этому недоноску в комнату, он недостоин твоего внимания.

Все они вышли гурьбой из комнаты. Девушка украдкой глянула на меня и опять слегка улыбнулась. Дверь захлопнулась, лязгнул засов.

Все еще потирая шею, я позволил себе улыбнуться. Кинжал остался у меня в плаще. Деньги я успел спрятать под перину на ложе. Парсаний позже просветил меня, что эти кровати с подголовниками называются клиниями или лектусами. Интересно, однако. Получается, когда ты подбиваешь клинья к девушке, потом ты занимаешься с ней любовью на клинии.

В доме настала тишина. Непонятно, сколько сейчас времени. Вечер уже, наверное.

Я подошел к двери и постучал. Сначала никакого отклика, в ответ молчание. Потом, через полминуты, из-за двери раздался приглушенный голос Родерика:

— Чего тебе, доминус?

Надо же, отозвался. Я уж думал, что он вообще теперь пропадет без следа, после внушения, сделанного Севером. Это внушало надежду на освобождение. Хорошо, когда в обороне врага ты нащупываешь слабое звено. Несмотря на то, что физически гот был сильнее большинства людей, я попробую превзойти его морально.

— Мы же не закончили с тобой наш разговор, — сказал я, приблизив лицо к проему между дверью и косяком. — Ты привел моего слугу, а я должен поблагодарить тебя за это.

Сначала ответом было молчание. Видимо, Родерик напряженно думал, можно ли мне верить. Наверное, от усиленной мысленной работы у него от головы пошел пар.

— Это как? — наконец, настороженно спросил воин.

Я улыбнулся и сказал самым задушевным тоном, на который был способен:

— Открой и увидишь, — и для пущей убедительности позвенел монетами в кошельке.

Снова наступила тишина, а потом через пару минут снова лязгнул засов и дверь открылась. На пороге, закрывая весь проем, стоял Родерик. Я пригласил его внутрь и сказал:

— Сначала, великий и грозный Родерик, позволь выразить признательность, за то, что не дал буйному господину придушить меня. Несомненно, он и сам бы потом пожалел об этом. Для всех нас, а для меня в первую очередь, это была бы невосполнимая потеря. Вот тебе за это первое мое спасибо.

И я вручил ему золотой солид. Разглядев монету, воин широко раскрыл глаза от удивления и захрипел, сипло втягивая в себя воздух. По-моему, щедрость моя далеко превзошла его ожидания. Ну да ладно, если моя свобода будет стоить того, пусть будет так. Причем, это ведь еще далеко не все.

— Кроме того, я обещал тебе выразить благодарность за то, что ты привел моего слугу. Кстати, если ты приведешь его еще раз, я снова буду тебе бесконечно благодарен. А пока, вот тебе мое второе спасибо.

И я отдал ему еще один солид. Монеты казались маленькими блестящими кругляшами на огромной лапище Родерика.

— Ух ты! — восхищенно выдохнул великан. — Вот это щедрость!

Я кивнул и вытащил из кошелька третью золотую монету.

— Такие люди, как ты, должны быть достойно награждены за безупречную и верную службу. Я сожалею, что пропретор Кан Север до сих пор так и не рассчитался с тобой полностью за весь прошлый год. Как император, я не могу пройти мимо такого упущения одного из моих подданных и должен немедленно исправить его. Надеюсь, это закроет остаток его долга?

И я вручил ему третий солид. Глаза Родерика и сами превратились в круглые монеты, по величине не уступающие полученным деньгам.

— Это намного превышает долг, мой господин, — замотал он головой и протянул мне ладонь с монетами. — Я не могу принять такую сумму.

Однако же, это делает ему честь. Этот человек не только силен и храбр, но еще и честен. В наше время, хм, я имел ввиду и двадцать первый век, и нынешнюю эпоху, такие люди на вес золота. Я еще раз похвалил себя за то, что не пожалел денег на его подкуп.

— Нет-нет, возьми, это твое, — запротестовал я, отодвигая от себя его ладонь. — Лучше приведи ко мне моего слугу, вот тебе за это моя благодарность, так сказать, заранее.

Сказав это, я поглядел на него, прищурившись. А ну как, что он теперь скажет? Ведь его начальник строжайше запретил ему приводить кого-либо ко мне. Насколько глубоко мое отравленное золото проникло в его душу? Даст ли трещину его преданность к Северу? Сейчас, можно сказать, настал момент истины. Да или нет? Да или нет?

Поглядев на золото, сверкающее на ладони, Родерик со вздохом протянул его обратно, но я, великодушно улыбаясь, отодвинул его ладонь.

— Честный и храбрый воин Родерик, краса и гордость готского народа. Ты думаешь, что я даю тебе это золото с тайным умыслом? Может, ты считаешь, что мне от тебя что-нибудь нужно? Нет, нисколько. Я просто хочу, чтобы такой мужественный воин, как ты, получил заслуженную награду, вот и все. Просто возьми эти деньги и считай, что ты мне ничего не должен, хорошо?

Еще несколько мгновений солдат боролся с сомнениями, одолевающими его душу, а потом решительно спрятал золото в складках плаща, заявив:

— Раз так, тогда я согласен. Благодарю, доминус.

Надо же, я добился кое-каких успехов за это время. Один из телохранителей хозяина дома назвал меня императором. Это уже большой шаг вперед.

В коридоре снова послышались шаги и Родерик вышел из комнаты.

— Что ты забыл у мелкого пакостника? — тут же спросил знакомый голос.

Он принадлежал тому самому мужчине, что удерживал Севера во время его последнего визита ко мне. Это был микропанит Процил Капиус Адриан, заместитель главы партии «зеленых», ответственный за управление военными отрядами. Вот незадача, попались на глаза такому зубастому волчище.

— Я проверил, все ли с ним в порядке, — ответил Родерик.

— А что с ним может случиться? — подозрительно спросил Адриан. — Хотя да, надо признаться, что уродец в последнее время стал сам не свой. Я не узнаю в нем бывшего императора, он какой-то другой, будто заново переродился.

Я стремглав бросился на ложе, спрятал кошелек и кинжал, затем лег набок и сделал вид, что уснул. Приоткрытая дверь распахнулась полностью, Процил Адриан вошел в комнату и остановился передо мной. Я лежал с закрытыми глазами и физически чувствовал на себе его внимательный взгляд.

Постаравшись полностью расслабить все тело, я дышал размеренно и ровно. Каждый миг я ждал, что он потрясет меня за плечо и разбудит, но ничего не произошло.

— У, поганая шваль! Смотри, как дрыхнет, будто у себя на вилле, — процедил Адриан. — Только подумать, и такой сучонок стоит во главе империи. Конечно, кто нас будет уважать после этого, даже вонючие варвары ни во что не ставят римлян! Решено, выполнит его отец-проходимец наши требования или нет, сучонок отсюда не выйдет. Я сам с большим удовольствием прирежу его.

Я продолжал лежать, не шевелясь и не открывая глаз, благодаря себя за то, что сумел заполучить кинжал. Видимо, я мешаю в этой стране многим влиятельным людям, раз от меня хотят избавиться. А мне вовсе не улыбалось терять новоприобретенную жизнь, особенно после того, как я понял, насколько она бесценна. Если они попытаются меня уничтожить, я буду сопротивляться изо всех сил и постараюсь, чтобы меня не застали врасплох, как в ночном баре в конце моей прошлой жизни.

Я услышал, как мои визитеры направились к двери и вскоре вышли из комнаты. Они еще недолго поговорили снаружи за дверью, а затем все утихло. Я не стал вставать с клинии, наоборот, перевернулся на другой бок и продолжать лежать с закрытыми глазами. Наконец-то я остался один и впервые мог подумать о том, что произошло со мною.

Со мной произошла банальная реинкарнация, переселение душ. В прежней жизни я никогда не верил особо в потусторонние материи, редко посещал церковь, никогда не молился. Был у меня, правда, период, когда я был тесно связан с религией, вернее, с отдельными ее проявлениями, когда я организовал в Сибири небольшое вероучение, объявив себя наместником бога на земле. При этом я приписал себе волшебные свойства, пустив слух, что после ночи со мной забеременеют все, даже самые безнадежные женщины. Вы бы видели, какой популярностью пользовалась новая религия! Очередь за год вперед стояла. Там были такие представительницы прекрасного пола, жаждущие получить ребеночка, что… Ладно, кхм, что-то меня опять не в ту степь занесло.

На чем мы остановились? Ах да, вот теперь, оказывается, я на собственном опыте убедился, что странные и необычные явления существуют на самом деле. Просто я всегда полагал, что перед тем, как отправить душу грешника с новой миссией на землю, ему должны показать его ошибки в прежней жизни, научить, чего он сделал не так, немного припугнуть, в конце концов.

А меня вот отправили сразу, причем в какие-то незапамятные времена, когда Римская империя уже не является грозной хищницей, перед которой трепещут все остальные страны. Нет, меня поставили во главе какой-то чахлой страны, явно клонящейся к упадку. Да еще и сунули в тело какого-то юнца, которого все вокруг стараются пнуть побольнее.

С другой стороны, ладно, даже и в таком состоянии человек вроде меня сможет добиться многого, дайте мне только развернуться. Я уже справился со своим первоначальным шоковым состоянием и принял условия игры. В конце концов, с того времени, когда моя прошлая жизнь, жизнь мальчика Романа Панова, раскололась на осколки в далеком 2003 году, я постоянно находился в экстремальных условиях существования и с девяти лет выживал, как мог, борясь, подобно крысе, с другими грызунами за каждую крошку хлеба. Поэтому мне не привыкать к жестким правилам бытия. Ничего, я еще прорвусь, дайте мне только время, чтобы я мог разобраться в этом странном и непривычном мире, где мне довелось очутиться.

А потом мне приснился один и тот же страшный кошмар, преследующий меня с ранних лет. Это из-за него я не могу спокойно спать и вечно вскакиваю с постели посреди ночи с криками, весь в холодном поту.

Я не мог пошевелиться, только теперь вместо скотча мои руки и ноги были обмотаны толстыми веревками. Я сидел в темной комнате на стуле, а моя мать и братишка лежали неподвижно и кровь вытекала из их ран на головах и теле. Лужи крови потекли до моих ног и начали заполнять их.

Кровь наполняла все помещение, подобно потопу. Веревки на моих руках и ногах превратились в змей и больно впились мне в кожу. Я пытался кричать и не мог вымолвить и звука. Передо мной появились две темные тени, боевики Бешеного Быка, они подняли мою голову за волосы и спросили:

— Ну что, теперь ты доволен, малыш? Теперь ты видишь, к чему приводят игры с Бешеным Быком? Видишь, что бывает с теми, кто переходит ему дорогу и пытается обмануть?

Я мычал и мотал головой, безуспешно пытаясь высвободиться. кровь стремительно поднималась все выше и вскоре залила всю комнату. Бандиты исчезли, а трупы мамы и братишки Антона тронулись с места и поплыли ко мне. Я пытался высвободиться, а кровь уже закрыла меня с головой и я не мог вздохнуть.

Хрипло сипя, я проснулся с криком и сразу принял сидячее положение. Только после этого я мог полноценно дышать. И сразу, изумленно оглядевшись, я увидел, что по-прежнему нахожусь в кубикуле особняка Севера, как здесь называли спальни. При этом я отметил, что от прежнего владельца тела, спокойного и безобидного юноши, кстати, весьма симпатичного лицом и телом, мне остались кое-какие обрывки воспоминаний об истории этих мест.

Напротив на стуле скромно сидел Евсений.

— Вам плохо, доминус? — с искренней тревогой спросил он. — Может, позвать помощь?

— Нет, не надо, — ответил я, вытирая пот. — Мои недомогания будут им только на радость. Ты давно здесь?

Он помотал головой.

— Нет, господин. Только пришел.

Ладно, поверим, в конце концов, Евсений парень более честный, чем Парсаний, это видно невооруженным взглядом.

— Послушай, Евсений, ты вроде хорошо разбираешься во всем, что меня окружает, — сказал я. — Подай мне воды и расскажи, что вообще здесь происходит? Почему все так озлоблены против меня и почему я не обладаю всей полнотой власти?

Испытующе поглядев на меня, парень спросил в ответ:

— Вы и вправду ничего не помните, доминус? Это не проверка?

Я усмехнулся и покачал головой.

— Нет, я просто хочу знать, что случилось. Помнится, что-то здесь говорили про Аттилу? Он еще жив? Мой отец был знаком с ним?

Евсений вздохнул и начал рассказывать. Вот, что мне стало понятно из его рассказа.

Моего отца звали Флавий Орест, родом он из Паннонии (кстати, ума не приложу, где это), имеет германские корни, что в этом мире означало варварское происхождение. В свое время он был нотарием, то есть секретарем у Аттилы, когда тот завоевал Паннонию. Сейчас уже прошло свыше двадцати лет после гибели Аттилы, обстановка совершенно изменилась.

Власть Рима слаба, некогда могучая империя раскололась на два государства: Западную империю со столицей в Равенне и Восточную со столицей в Константинополе.

— А почему столица в Равенне, а не в Риме? — перебил я его.

Евсений снова печально вздохнул.

— Потому что Рим был разграблен сначала вестготами, а потом вандалами, сейчас это лишь жалкая тень от некогда великого города. Сначала столицу перенесли в Медиолан, а потом в Равенну.

Мой отец после смерти Аттилы не растерялся, собрал армию и два года назад устроился военачальником при императоре Глицерии. После падения императора он еще больше возвысился при следующем правителе Юлии Непоте и когда его отправили против вестготов, он с помощью наемников захватил власть в Равенне и поставил меня императором. При этом он обещал своим наемникам герулам, скирам и туркилингам, что выдаст им земельные наделы в пожизненное пользование по всей Италии, но не торопился выполнить свое обещание.

— Сейчас Рим почти не имеет собственной армии, во всем полагается на наемников варваров и едва ли управляет всей Италией. А вы, доминус, полностью зависите от желаний отца и его наемников. Это они сейчас являются истинной властью в Риме, — печально закончил Евсений.

— Отлично, — сказал я. — А теперь скажи мне, кто распоряжается деньгами? Кто самый крупный богач в Риме?

Евсений на мгновение растерялся от неожиданного ответа и задумался. не успел он ответить, как дверь снова распахнулась и в кубикулу вошли двое человек. Один из них был Родерик, а второго я еще не видел. Всю его фигуру почти полностью скрывал длинный темно-синий плащ.

— Вот, доминус, пришли к тебе, — сообщил гот, пряча на поясе тугой кошелек. Видимо, незнакомец тоже выразил ему свою благодарность. — Хотят забрать тебя отсюда.

Это было так неожиданно, что я раскрыл рот от удивления.

— Как забрать? Куда?

Гот пожал плечами.

— Видимо, во дворец.