Живи в свое удовольствие!

Глава 14 Былинка с кесарем вступила в состязанье

— Кто такие эти левки? — глухо спросил я, глядя на отключившегося Критона. — Что за партия?

— Это партия «белых», мой император, — ответил Парсаний. — Клиентела партии венетов.

— Что значит клиентела? — переспросил я. — Они их клиенты?

Парсаний глянул на Родерика и осторожно ответил мне:

— Да, император. Венеты были патронами для «белых», покровительствовали им, защищали в случае судебных разбирательств и выкупали членов их семей, если те попадали в зависимость или их похищали для выкупа. Взамен «белые» поддерживали их на гонках колесниц. Но в последнее время поговаривают, что левки набрали силу и хотят сами участвовать в политической жизни страны. Они хорошо обогатились на поставках зерна из Карфагена, где у членов партии набралось много земель. Особенно это усилилось при нынешнем факционарии партии, Друзе Секстилии Фальке.

— А он что же, гений политики? — продолжал расспрашивать я. Затем сказал Родерику: — Не трожьте больше Критона. Я хочу с ним поговорить еще. Если кто-то еще раз его тронет, то с ним произойдет то же самое.

— Фальк очень энергичный человек, — рассказал слуга, освещая мне дорогу факелом, потому что мы начали подниматься обратно наверх. — Он сместил прежнего факционария с должности два года назад и начал привлекать в партию влиятельных сенаторов из Рима и его окрестностей, а еще из Константинополя, Карфагена и Александрии. Он отпрыск семьи с древними корнями, восходящими чуть ли не к первым римским царям, поэтому его поддержали многие роды. Всего за пару лет он добился того, что левки по богатству не уступают венетам и парсинам.

Мы поднялись по лестнице и вышли во двор. После сырого и вонючего подземелья свежий холодный воздух быстро взбодрил меня. Я вдохнул его полной грудью и с удивлением обнаружил, что уже начало светать.

Может, вернуться к Новии и попробовать подремать? Ох, как же не хочется снова видеть кошмары. Наверное, я лучше пойду и буду ее грязно домогаться, совмещая с распитием вина. Хотя нет, алкоголь отставить, скоро будет совещание комитов, а там надо иметь ясную голову. Оглянувшись, я увидел, что Парсаний и Родерик так и стоят рядом со мной.

— Родерик, иди отдохни и пришли Марикка на замену, — сказал я, когда мы отправились к дворцу. — А ты Парсаний, можешь объяснить, за каким хером этот ваш Друз Фальк хотел вспороть мое брюхо? Чем я успел ему насолить?

— Вы совсем забыли, доминус? — спросил Парсаний, идя рядом. — Ведь ваш отец наложил вето на передачу левкам обширных угодий в окрестностях Равенны. Они целый год готовили этот проект и тащили через курии. Все уже было согласовано, но ваш отец в последний миг зарубил это начинание.

— А он решил отомстить ему, прирезав меня? — усмехнулся я, когда мы уже вошли во дворец. — Он что, думает, что отец будет рыдать над моей могилой и выплачет все слезы? Если он такой гений, как ты говоришь, то должен знать, что у нас с родителем натянутые отношения.

— До недавнего времени были хорошие, — ответил слуга осторожно, потому что ступил на опасную почву, обсуждая родственные отношения господина. — Вы его слушались и подписывали все документы, которые вы давали. Правда, теперь неизвестно, как будет. После стычки с герулами вы стали другим, доминус. Это всем видно.

— Однако глупый Фальк об этом не знает? — я говорил чуточку задыхаясь, потому что мы быстро взобрались на четвертый этаж. Надо заняться своей физической подготовкой, это куда годится, чтобы восемнадцатилетний парень еле как поднимался на четвертый уровень многоэтажного дома? — Он же вроде местный самородок? Как не узнал об этом?

— Ничего не могу сказать, мой господин, — Парсаний покачал головой и отстал от меня, потому что мы подошли к комнате, где осталась Новия.

Мне следовало тщательно подумать на досуге над этим Фальком, с чего бы это он наточил на меня такой большой зуб. Непорядок, я же говорил, что больше не собираюсь терпеть ножей, направленных в мою сторону.

Надо выяснить, действительно ли это левки покушались на меня, а потом ответить. Необязательно точно также, достаточно, если левки просто поделятся своими богатствами и исчезнут с политической арены Равенны.

Размышляя о грядущих переменах, я вошел в комнату и сразу обнаружил, что она пустая. Новия испарилась без следа. Ну да, чего и следовало ожидать.

Покачав головой и сокрушаясь о том, что остался без возлюбленной, я снова вышел в коридор. Дворец постепенно просыпался ото сна. Где-то внизу ходили слуги и рабы, слышались разговоры. Я вернулся на второй этаж, в свои покои. Может, удастся чуть подремать до того, как начнутся совещания комитов?

Около дверей меня ждал Марикк и двое слуг. Он выглядел сонным и широко зевал. Я распорядился подать завтрак и войдя в свои покои, услышал, как палатины колотят в запертую дверь одной из спален.

Ох, я же совсем забыл о парочке моих назойливых телохранителей, отправленных Цинной. Я приказал Марикку выпустить их и вышвырнуть вон.

Позавтракав, я отправился на первый этаж, в большой зал рядом с тронным, но чуть поменьше.

Здесь проходило совещание комитов. Нельзя сказать, что при императоре Западной Римской империи было настоящее правительство, типа кабинета министров, как в двадцать первом веке. Может быть, это было раньше, когда империя была в самом расцвете сил, а не подчинялась разного рода варварам-проходимцам.

Сейчас, судя по всему, я застал период упадка державы. Говорят, на игры Эквирии должны прибыть послы из Восточной Римской империи из Константинополя. Вот где сила империи еще сохранялась. Мне же пока еще было непонятно, в каком направлении двигаться.

У меня сейчас было два варианта действий. Можно было попробовать отсрочить развал государства, приструнить варваров и наладить бесперебойную деятельность бюрократического и военного аппарата. Хотя, я даже не представлял, как это можно было сделать и понимал, что это грандиозная задача, требующая титанических усилий. Я таким раньше никогда не занимался и даже не хотел к такому приступать.

Второй вариант мне нравился больше. Я мог просто наслаждаться жизнью императора в теле юноши, соблазнять всех красавиц, попадающихся на пути и проворачивать мистификации и блефы, зарабатывая как можно больше денег, то есть заниматься тем, что я умею делать лучше всего. Правда, как я уже говорил, этот путь не мог продолжаться бесконечно долго, потому что я видел, что люди в стране живут не в самых лучших условиях, а значит моя привольное и раздольное существование будет их чертовски раздражать. А значит, такой вариант вполне может закончиться ударом кинжала убийцы, топора палача или мечей разъяренных солдат. В общем, тоже не густо, можно гулять до поры до времени.

Даже не представляю, что выбрать, может вы, подскажете, ребята? По крайней мере, сейчас я собирался вмешаться в как можно большее количество государственных дел, чтобы осмотреться в обстановке и узнать, что вообще творится вокруг.

Так можно узнать, где больше всего денег и куда они текут. А тот, кто распоряжается деньгами, может уже больше контролировать собственную безопасность. Короче говоря, я сейчас вообще не хотел, чтобы общественная и политическая жизнь проходила мимо меня и пассивно плыть по течению, как раньше.

Поэтому, как я понял, ныне комиты просто представляли из себя заседания чиновников, где они обсуждали поручения моего отца и можно ли их выполнить. Посмотрим, чего они там сегодня решили обсудить.

Войдя в зал, я увидел, что совещание уже началось. За широким столом сидели около десятка человек в роскошных туниках и плащах, а во главе стола с одной стороны сидел Цинна, а с другой восседала моя дражайшая матушка.

— Что же получается, мы не сможем починить термы до Эквирий? — как раз спросил Сервий Коцеус Цинна у кого-то из комитов.

— Ромул? — удивилась мать. — Что ты здесь делаешь? С чего это ты решил подняться в такую рань и прийти сюда?

— С того, что я ведь все-таки император и собираюсь участвовать в заседаниях совета комитов, — ответил я, усаживаясь рядом с Цинной и заглядывая в его бумаги. — И теперь так будет всегда.

Моя мать сначала онемела, а потом сказала ледяным тоном:

— Ромул, я думаю, что тебе лучше удалиться.

Я поднял голову от бумаг и пристально посмотрел на нее.

— Я думаю, что на самом деле лучше удалиться тебе, мама.

Мать чуть не поперхнулась от удивления.

— Ты смеешь предлагать мне такое, Ромул? — снова спросила она, в то время, как остальные комиты молчали, будто проглотили языки. — Тебе не кажется, что так с родной матерью не разговаривают? Если ты немедленно не извинишься и не удалишься, я буду вынуждена позвать палатинов и приказать силой увести тебя отсюда.

— А если ты, мама, еще раз назовешь меня не в соответствии с имперским званием, я буду вынужден отослать тебя в загородное имение и оставить содержать там, — сказал я, внешне сохраняя спокойствие, но внутренне напрягшись, как струна.

Внезапно получилось так, что наше противостояние почти достигло пика. Она поставила ультиматум, а я ответил своим. Если она пойдет до конца, то нам придется устроить стычку между нашими людьми, а ее палатинские схолы подготовлены гораздо лучше, чем мои разбойники.

С большой вероятностью, я проиграю и буду разгромлен. Но сдавать назад сейчас я уже не мог без потери престижа. Придется, как всегда, действовать с блефом.

Моя мать молчала, а я быстро воспользовался этим.

— В Равенну прибыли мои союзники из числа вестготов, — сказал я, а комиты удивленно зашевелились и принялись перешептываться между собой. — Наверное, вы видели двух моих воинов вчера во время обеда? Так вот, мои другие воины, предоставленные мне друзьями из остготов, примерно такие же ростом и размерами, и их число составляет около пяти сотен человек. Это подготовленные и отчаянные бойцы, — шепот между чиновниками по мере того, как я продолжал, превратился в оживленный гул. — В данное время они размещаются рядом со дворцом и если им срочно не предоставить казармы, то они могут ворваться в Капитолий и во дворец и все здесь захватить. Кроме того, им нужно выплатить жалование за год вперед, а это составляет пятьсот тысяч солидов, то есть по тысяче каждому воину.

Когда я закончил, поднялся страшный шум и крики. Комиты кричали, что это невозможно, в казне нет таких денег и надо предупреждать, когда собираешься делать такие вопиющие траты.

Мать молчала, глядя на меня, а я улыбался, глядя ей в глаза. Интересно, дрогнет ли она? Если бы на ее месте был мой отец, я бы не рискнул блефовать так нахально, потому что он вмиг раскусил бы меня.

— Хорошо… Император… — сказала, наконец, мать, сделав над собой усилие. — Мы понимаем, что твоих людей надо разместить, пока они не перевернули город вверх дном. Сразу после этого заседания мы отправим послание твоему отцу, пусть уже он сам решает, как быть с оплатой.

Ура, она поверила. Я холодно кивнул, стараясь не показывать охватившего меня восторга и сказал:

— Что же, тогда на первый раз я не буду слишком присутствовать на заседании слишком долго. Мне нужно выяснить всего два дела.

Комиты успокоились и послушно ждали, что я скажу, глядя мне в рот. Мать тоже молчала.

— Перво-наперво я хочу первым делом выяснить, какие меры будут предприняты в отношении Кана Оппия Севера, организовавшего мое похищение? Здесь, как я вижу, присутствует представитель партии прасинов, так пусть он скажет, готовы ли вы каким-то образом компенсировать ущерб, нанесенный императору.

Я обращался к одному из пожилых людей, сидящему по правую руку от матери. Я уже видел его в особняке Севера, когда он захватил меня в плен.

Надо же, какая неслыханная наглость, явиться после этого сюда на совещание, как ни в чем не бывало. Может, приказать моим разбойникам схватить его и хорошенько выпороть плетьми?

Хотя, конечно, так можно было поступить, только если бы у меня действительно были пятьсот остготов в кармане, но у меня их на самом деле не было, поэтому я мог угрожать только на словах или в мыслях.

— Мы тщательно расследуем это происшествие и результаты его будут представлены вам императору, — дипломатично сказал комит от партии прасинов.

Пока что мне пришлось молча проглотить это. Ладно, время для расправы еще не пришло, но погодите, дайте мне только развернуться.

— Хорошо, — милостиво сказал я. — А второе, что я хотел получить, так это общий отчет о движении финансов в империи. В частности, меня интересует расходы на армию и строительство, а также доходы от сельскохозяйственных угодий и продаж рабов.

Цинна посмотрел на мать и она едва заметно кивнула ему. Что же, хорошо, она так испугалась или что-то задумала? С этой женщиной постоянно надо держать ухо востро.

Именно поэтому я, собственно и поменял свои планы, поскорее закончив сегодня участие в комитах, чтобы подготовиться к следующему розыгрышу в совет мистификации. Мне ведь надо было что-то решать с пятьюстами мифическими остротами, якобы появившимися в Равенне.

— Император получит отчет в самое ближайшее время, — заверил меня магистр оффиций, а комиты кивали мне.

— Хорошо, в таком случае я удаляюсь, — сказал я и встал с кресла, а все присутствующие тоже поднялись, провожая меня.

Когда я выходил, я услышал, как один из них спросил:

— А как же с раскраской фасадов домов для проведения Луперкалии? Хватит ли одних только гирлянд из цветов?

Выйдя из зала, я спросил у Марикка:

— Где Лакома? Срочно веди меня к нему.

— Он во дворе, на занятиях палатинских схолов, — ответил огромный разбойник.

Я быстрым шагом отправился из дворца. У меня осталось совсем мало времени, пока мать и Цинна не узнают правду насчет воинов. Вот тогда, если все выплывет наружу, моя свобода, а то и жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Надо срочно что-то предпринять.

Лакому и других разбойников я нашел на тренировочном дворе позади дворца, там была ровная площадка с соломенными манекенами и мишенями для стрельбы из лука. Моих людей обучали двое солдат из палатинских схолов, сквозь зубы разговаривающих с разбойниками. Я подозвал Нумерия к себе и сказал:

— Мне нужно срочно набрать пять сотен добровольцев для службы во дворце. Есть на примете?

— Чего? — поразился главарь. — Сколько? Пять сотен? Ты издеваешься, император? Я могу найти от силы сотню из числа бывших собратьев по ремеслу.

— Мне надо очень срочно, от этого зависит моя, а в том числе и ваша жизнь, — сказал я. — В крайнем случае эти люди могут просто сыграть роль воинов. Я щедро заплачу им за это.

Лакома задумался.

— Есть одна возможность, — сказал он. — Я могу позвать беглых рабов из каменоломен. Они там прячутся, это недалеко от города. Их будет даже больше, чем пять сотен. Их там около тысячи.

— Беглых рабов? — спросил я. — Хорошо, зови их всех. Вот только их разве не узнают? Клейма владельцев, шрамы, знакомые лица?

— Мы нарядим их в одежды и полностью закроем лица тряпками, — пожал плечами Нумерий. — Скажем, что это у них такое обмундирование. Вот только не знаю, откуда взять лошадей…

— Лошадей пока не надо, откуда я тебе возьму такие деньги? — ответил я. — Вот, держи, здесь сотня солидов. Это мои последние деньги. Одень их в одинаковые тряпки, желательно черного цвета, вооружи ножами и луками и поскорее приведи сюда. Пусть стоят перед Капитолием, но близко не подходят. И пусть хранят молчание. Не надо, чтобы их узнали по говору. Как только они придут, я постараюсь вытащить из совета побольше денег на содержание. Ну, давай беги быстрее.

Лакома кивнул, взял деньги и умчался со двора. Я с сожалением поглядел ему вслед, понимая, что и для него пришла очередь настоящей проверки. Он может улизнуть от меня с деньгами и больше не появляться. А может пойти и выполнить то, что я ему приказал. В долгосрочной перспективе второй вариант для него выгоднее, вот только понимает ли он сам это?

Пока я глядел вслед Лакоме, сзади ко мне подошел Парсаний.

— Мой господин, — сказал он, поклонившись. — Магистр оффиций просит вас немедленно явиться. Родерик убил двух палатинских схолов.