Жизнеописание. Избранные письма

ББК 86.37

УДК 27-29

Т35

Терстеген Герхард. Жизнеописание. Избранные письма. Перевод с немецкого игумена Петра (Мещеринова). — М.: Практика, 2022. — 512 с.

Герхард Терсте́ген (1697–1769) — немецкий мистик, поэт, пиетист,

Т35 в своей жизни и творчестве наиболее полно и зрело выявивший ис-

конную западно-церковную аскетическую традицию. До недавнего времени имя Терстегена было совсем неизвестно в России, и только в 2018 году впервые на русском языке вышел его главный труд «Путь истины». «Избранные письма» продолжают знакомить заинтересо-ванного читателя с сочинениями Терстегена. Здесь он предстаёт пе-ред нами как опытный пастырь, которому открыты глубины челове-ческой души и всевозможные тонкости её взаимоотношений с Богом. Несколько архаичный, подчас тяжёлый стиль, а главное — достаточно резкие и бескомпромиссные суждения понравятся не всем. Но кто по-настоящему желает понять, что́ есть внутренняя духовная жизнь во Христе, тот откроет для себя в этой книге весьма многое, что его утешит, ободрит и вразумит.

ISBN 978-5-89816-189-7

© Перевод, предисловие, примечания: игумен Пётр (Мещеринов В. А.), 2022

© Оформление: Издательский дом «Практика», 2022 В оформлении обложки использованы фрагменты офорта Рембрандта «Три дерева» (1643, Рейксмузеум, Амстердам).

предисловие

I

Эта книга рассматривает весьма узкий круг тем, и предна-значена она для очень узкого круга людей. Автор постоянно возвращается к одному и тому же: любящий нас Бог неизре-ченно близок к нам, близок внутренне, сердечно. Каждому христианину через искупительный подвиг Господа Иисуса Христа Духом Святым отверст путь к внутреннему богообще-нию. Но прохождение этого пути требует полного самоотвер-жения и непрестанной молитвы и представляет собой крест.

Эти истины выражены настолько прямо и бескомпро-миссно, что у современного человека могут вызвать оторопь. Современный человек не в состоянии воспринимать такие вещи. Я даже не говорю о том, что библейскому возвещению о напряжённой и всеохватывающей жизни с Богом сегодня многое препятствует. Осложняет положение и то, что в са-мом христианстве многие духовные понятия воспринимают-ся искажённо. Скажем, в нынешнем православии одни люди под словами «крест», «молитва», «самоотвержение» понима-ют внешнеаскетические вещи («изнуряй плоть свою гладом и бдением»; добродетели суть «пост, бдение, спание на голой земле» и т. д.1), а другие, искренно испробовав все эти «до-

1 Преподобный Максим Исповедник. См: Добротолюбие. М., 1900. Т. 3. С. 168, 188.

3

Предисловие

бродетели» на себе, слов о кресте и слышать уже не могут. Сегодняшние протестанты в массе своей плохо знают свою же традицию и, ознакомившись с предлагаемыми текстами, скорее всего, не примут автора за «своего». А люди просто интересующиеся, прочитав несколько страниц, воскликнут: «Архаика и изуверство!» — и отбросят книгу.

Но кто по-настоящему ищет Бога, кто прошёл круги рас-церковления (в православии или в католицизме) или пресы-тился поверхностностью (в неопротестантизме), но не пере-стал жаждать жизни с Господом Иисусом Христом — тот не сможет не «влюбиться» в эту книгу. Читать её можно с любого места, а можно по темам — как кому придётся. Читать понем-ногу (это тексты такой концентрации, что много и не получит-ся), с молитвой — и тогда ищущему христианину откроется великое богатство того, что его утешит, ободрит и вразумит.

II

Принадлежат впервые опубликованные на русском языке в этой книге письма перу Герхарда Терсте́гена (1697–1769) — немецкого мистика2, поэта, пиетиста, по-следнего великого представителя и «подытоживателя» исконной западноцерковной аскетической традиции. По- дробная биография Терстегена изложена мной в преди-словии к главному его труду «Путь истины»3. В настоящем издании я решил отказаться от её дублирования. Вместо 2 Под словом «мистика», «мистический» здесь и далее понимается христиан-ский опыт личного богообщения, внутренней жизни человека в Боге. 3 См. Терстеген, Герхард. Путь истины. М., 2018. С. 7–41. Электронные версии: https://igpetr.org/zhizneopisanie-gerharda-tersteegena/; https://bo-goslov.ru/article/5867284. Книга целиком: https://igpetr.org/book/gerhard-ter-stegen-put-istiny/.

4

Предисловие

этого читателю предлагается нечто гораздо более интерес-ное — аутентичное «Жизнеописание блаженнопочившего Герхарда Терстегена», предпосланное второму тому его немецких писем, вышедшему в свет в 1775 году4. Исто-рическая достоверность и надёжность этого источника, составленного через несколько лет после смерти Терсте-гена, безусловно принимается всеми исследователями его жизни и творчества. В терстегеноведении этот документ именуется «Старым жизнеописанием» («Alte Lebensbe-schreibung»). Помимо собственно биографии нашего героя здесь представлено множество интересных исторических сведений, превосходно передающих духовную атмосферу той эпохи. Составителем «Старого жизнеописания» счита-ется один из близких друзей Терстегена Якоб Энгельберт Тешемахер (1711–1782), органист и органный мастер из Эльберфельда5. Основой «Жизнеописания» послужили ещё свежие воспоминания ближайших друзей Терстегена, а также письма последнего, особенно его переписка с неко-ей знатной голландской дамой Марией д’Орвиль6.

«Старое жизнеописание» переведено мною целиком (современные неакадемические немецкие издания приво-дят его в сокращении7) и снабжено множеством поясняю-щих примечаний; соответственно, сноски оригинала вно-4 Geistliche und erbauliche Briefe über das inwendige Leben und wahre Wesen des Christenthums von weyland Gerhard Tersteegen. Samt dessen Lebens-Besch-reibung. Zweiter Band, III Teil. Solingen, 1775. S. 3–105. 5 Эльберфельд — сегодня часть г. Вупперталь в немецком Северном Рейне — Вестфалии.

6 См. примеч. 24 к «Жизнеописанию». Подробнее о редакторах и истории составления «Alte Lebensbeschreibung» см.: Ludewig, Hansgünter. Mein Leben sei ein Wandern. Die geistliche Biographie Gerhard Tersteegens. Giessen, 2019. S. 19–24.

7 См., напр.: Tersteegen, Gerhard. Wir sind hier fremde Gäste. Wuppertal, 1980. S. 3–36. Я воспользовался этим изданием для раскрытия некоторых аноними-

5

Предисловие

сились непосредственно в текст, чтобы не было путаницы. Публикация «Жизнеописания», я надеюсь, заинтересует и научное сообщество: впервые в русский богословский и культурный оборот вводится один из значительных источ-ников по истории Западной Церкви XVIII века.

Отметим здесь некоторые особенности духовно-цер-ковной среды, в которой пребывал Терстеген. Родился он 25 ноября 1697 года в Мёрсе, с шестнадцати лет и до кончи-ны жил в Мюльхайме-на-Руре8. Этот маленький городок между Эссеном и Дуйсбургом был одним из центров пие-тизма9 — возникшего в XVII веке внутри протестантизма широкого движения, ставящего своей целью обращение людей от сухого догматизма и формальной церковности к живой духовной жизни во Христе. Пиетизм — весьма многоплановое явление: от отшельничества и умно-сер-дечной молитвы до разнообразного общественного слу-жения. Отношения пиетизма и официальной Церкви также были многогранными: от полной интеграции в церковную жизнь в лютеранстве (когда домашние собра-ния для чтения и изучения Библии, душепопечительская, воспитательная, благотворительная деятельность и т. д. вполне гармонично сочетались с принятием всего церков-ного чина) до сепаратистских10 и сектантских крайностей в реформатском пиетизме. Родоначальником немецкого реформатского пиетизма считается учившийся в Гол-ландии пастор Теодор Ундерэйк (1635–1693), который с 1660 по 1668 год служил в Мюльхайме и оказал на духов-ную жизнь города сильное влияние. Под этим влиянием зированных в оригинальном тексте «Жизнеописания» имён и мест. 8 Города на северо-востоке нынешнего Северного Рейна — Вестфалии. 9 От лат. pietas — благочестие.

10 О церковном сепаратизме см. примеч. 1 к письму 110.

6

Предисловие

и происходило духовное становление Терстегена. По кре-щению и конфирмации он принадлежал к Реформатской Церкви, но мюльхаймские традиции сформировали его в духе пиетистского сообщества «мирных земли́»11, делав-шего особый акцент на индивидуалистическом мистиче-ском соединении с Богом.

Духовность «мирных земли́» во многом основывалась на квиетизме. Квиетизм12 — это молитвенно-аскетическая практика, оформившаяся в XVII веке в Католической Церкви, но вобравшая в себя как традицию умного дела-ния13 Древней Церкви, так и многие черты средневековой западной церковной мистики. Главный принцип квие-тизма — отказ от «самостной» деятельности в духовной сфере, приуготовление души к принятию и раскрытию в себе действия Божия и обретение через это покоя в Боге. От человека здесь требуется противление греху, терпение внутренних и внешних искушений, сердечная молитва и всяческое «погашение» активности, происходящей от на-шей падшести. Эта духовная методология хорошо ложится на основной постулат протестантизма — спасение только верой, поскольку квиетистская практика состоит в том, что человек познаёт свою немощь и повреждение и все-цело вверяет себя Богу, прилагая усилия не к стяжанию благодати «своими трудами» (католическая «аскетика си-нергии»), а к тому, чтобы, храня себя от греха и пребывая в молитве, настроиться исключительно «приима́тельно»14, верою ожидая действия Божия («аскетика веры»). В силу 11 Нем. «Stillen im Lande» (название заимствовано из Пс. 34:20). О «мирных земли́» см. примеч. 4 к письму 110.

12 От лат. quietus — спокойный, мирный.

13 «Умное делание» — молитвенное устремление всех духовно-душевных сил человека («ума и сердца», по святоотеческой терминологии) к Богу. 14 Пассивно. О термине «приима́тельность» подробнее ниже.

7

Предисловие

этого квиетизм органично прижился на протестантской почве реформатского пиетизма.

Конечно, при такой аскетике, требующей большой осто-рожности, были необходимы трезвые и опытные настав-ники (духовное окормление в квиетизме почти идентично духовничеству и старчеству в православии). Этого не могло предложить протестантское пастырство (а в Римо-Като-лической Церкви квиетизм к тому времени был осуждён), и наставничество ложилось на плечи духовно одарённых мирян; сама жизнь ставила их на свечник. Таким настав-ником был странствующий проповедник Эрнст Кристоф Хохман фон Хохенау (1670–1721); под его влиянием на-чалась в Мюльхайме душепопечительская деятельность кандидата богословия Вильгельма Хоффмана (1676–1746). В 1694 году Хоффман закончил теологический факультет Дуйсбургского университета, однако до церковного слу-жения допущен не был из-за своих симпатий к квиетизму. С 1713 года Хоффман начинает вести в Мюльхайме регу-лярные внебогослужебные собрания сепаратистского тол-ка. Впрочем, сепаратизм Хоффмана был весьма умеренный. Его собрания не противопоставлялись официальному бого-служению, и уж тем более он не стремился организовывать какое-то своё особое сообщество или секту.

Вильгельм Хоффман стал «духовным отцом», а впо-следствии старшим другом Терстегена; ему Терстеген в наи-большей мере обязан своим формированием. От Хоффмана он перенял и душепопечительское наставничество. Отсюда возникла обширная переписка Терстегена — своеобразные «духовнические» советы в ответ на присылаемые ему пись-менные исповеди. Эти советы и составляют содержание предлагаемых читателю писем, к обозрению которых мы переходим.

8

Предисловие

III

Терстеген умер 3 апреля 1769 года. Сразу после его смер-ти друзья начали разыскивать и собирать его письма, и уже в 1773 году вышла первая часть «Духовных и назидатель-ных писем почившего Герхарда Терстегена о внутренней жизни и истинной сути христианства, собранных и обна-родованных на всеобщую пользу»15. Вся публикация соста-вила четыре части, объединённые в два тома; общее число писем в ней — 605. Второй том (третью часть) открывало «Жизнеописание», о котором у нас шла речь. В 1799 году вышло второе издание, отредактированное и дополненное рядом найденных к тому времени писем.

Одновременно голландские друзья Терстегена собрали его письма на нидерландском языке и в 1772 году опубли-ковали их под следующим названием: «Многополезные и назидательные письма, касающиеся разных предметов внутренней жизни и преуспеяния в христианстве»16. Книга содержала 107 писем. В 1836 году она была переведена на немецкий язык и издана в Эссене17.

Таким образом, собрание писем Терстегена составило пять томов, из которых первые четыре (немецкие письма) неоднократно переиздавались на протяжении XIX века. По-сле Второй мировой войны публикации всего пятитомника

15 Geistliche und erbauliche Briefe über das inwendige Leben und wahre Wesen des Christenthums von weyland Gerhard Tersteegen. Zum gemeinen Nutz gesammelt und ins Licht gegeben. Solingen, 1773–1775.

16 Tersteegen, Gerhard. Godvrugtige en stigtelijke Brieven, over verscheidene Materien, die het inwendige leven, of de gedurige oeffening des Christendoms betreffen. Amsterdam, 1772.

17 Gottesfürchtige und erbauende Briefe über verschiedene Gegenstände, die das innere Leben oder die fortwährende Ausübung des Christenthums betreffen, von Gerhard Tersteegen. Essen: G. D. Bädeker, 1836.

9

Предисловие

(репринтом) продолжились; последнее издание (использо-вавшееся мною) датировано 2017 годом.

Как немецкие, так и голландские издатели, вполне в духе своего времени, преследовали исключительно духов-но-назидательные цели. Поэтому при публикации письма были отредактированы: все имена и географические на-звания заменены инициалами (как правило, абстрактным «N.»), из текста убрано большинство мест, не относящихся к духовной жизни, нередко опущена датировка и т. д.

В послевоенное время было задумано, а в 2008 году осуществлено научное издание писем Терстегена. Двух-томник, содержащий 750 писем, вышел в известной академической серии «Тексты по истории пиетизма»18. Тщательные исследования архивов позволили впервые обнародовать ряд новых писем, а также проверить и вос-полнить содержание уже известных. К сожалению, редак-торы двухтомника руководствовались излишне строгими источниковедческими критериями: письма, не содержав-шие датировки и указания адресата, не были включены в сборник, хотя издатели нисколько не сомневались в их подлинности и отмечали их высокую богословскую и ду-ховно-назидательную ценность. Таких «недопущенных» писем оказалось ни много ни мало 169. Поэтому немец-кий четырёхтомник далеко не полностью вошёл в акаде-мическое издание.

Что касается голландских писем, то их научная пу-бликация вышла в серии «Тексты по истории пиетизма» в 1982 году19. Письма (общим количеством 203) приведены 18 Tersteegen, Gerhard. Briefe. Texte zur Geschichte des Pietismus. Abteilung V, Band 7 1/2. Göttingen, 2008.

19 Tersteegen, Gerhard. Briefe in Niederländischer Sprache. Texte zur Geschichte des Pietismus. Abteilung V, Band 8. Göttingen, 1982.

10

Предисловие

на языке оригинала; современного перевода на немецкий язык нет.

Предлагаемый читателю перевод сделан со старого пя-титомника. Для тех или иных уточнений я использовал на-учный аппарат обоих академических изданий. Из 712 писем пятитомника отобраны 126. После каждого письма указы-вается том (арабской цифрой), часть (римской цифрой) и порядковый номер письма в немецком издании; голланд-ский сборник обозначается «Holl.». Подзаголовки к каждо-му письму даны редакторами пятитомника.

Письма распределены мною по двенадцати разделам, каждый из которых я кратко прокомментирую. Нужно учи-тывать, что Терстеген в большей части своих писем затраги-вает несколько тем; поэтому их отнесение к тем или иным разделам, за исключением малого количества «монотемати-ческих» текстов, достаточно условное.

Первый раздел: «Общий обзор внутренней христи-анской жизни». Терстеген мыслит всегда исключительно практически, душепопечительски. Даже когда он рассужда-ет о сложных богословских темах, таких как соотношение закона и благодати, свобода воли и проч. (делая это между тем блестяще), он всегда имеет в виду единственную цель: богообщение во Христе. Для Терстегена исходным и наибо-лее важным пунктом внутренней христианской жизни было живое, «здесь и сейчас», соприсутствие Бога нашему серд-цу. При этом Терстеген неизменно остаётся в русле тради-ционной церковной догматики: человек — существо падшее, Бог во Христе устрояет наше спасение, которое усваивается нами верой, следствием чего и является богообщение. Но только это усвоение, это приближение к Богу Терстеген по-нимает в квиетистском ключе, а именно: во всяком духовном действии Бога должно быть больше, чем падшего человека.

11

Предисловие

В дальнейших разделах эти основные положения разви-ваются и «духовнически», с учётом частных ситуаций каж-дого человека, прилагаются к разным сторонам жизни.

Второй раздел: «О приимательном восприятии бла-годати Божией». Здесь необходимо сказать несколько слов о термине «приима́тельный».

Приима́тельность — понятие искусственное, приспосо-бленное мною специально для перевода терминов «leiden» (страдать, претерпевать), «leidentlich» («страдательный») и т. п. Основной смысл здесь — «страдательность» как «пас-сивность». В русском языке оба этих слова имеют некото-рую отрицательную коннотацию, хотя здесь речь идёт о чистом «грамматическом» (страдательный, или пассивный, залог) смысле. Кроме того, «leiden» Терстегена имеет и свой подтекст: не просто пассивность как «ничегонеделание», но пассивность в соприсутствии Бога, уступание Ему места во всём (что и есть основа квиетизма). Для передачи это-го достаточно сложного смыслового комплекса я взял сла-вянское слово «приима́тельный», то есть «принимающий», «получающий» (ср. Ин. 3:23; Ин. 7:39 и др.), причём в кон-тексте, диктуемом указанными местами Писания: прини-мающий благодать от Бога, не как результат своего труда, своих действий.

Итак: приима́тельность — это пассивное восприятие действия Божия . «Пассивность» здесь противопоставля-ется самости и «само-деланию». Такое противопоставле-ние вытекает из особенностей протестантского понимания домостроительства нашего спасения. Протестантизм по-стулирует абсолютную повреждённость нашей природы в падении, следствием чего является то, что любое наше «само-действие», в том числе и в сфере аскетики и устрем-ления к Богу, будет только питать и укреплять падшесть

12

Предисловие

и самость. Терстеген особенно подчёркивает, что меж-ду благодатью и падшим естеством наличествует гораздо бо́льшая пропасть, чем обычно думают, и, стало быть, мно-гие, а точнее, все дела благочестия, если они производятся «односторонне», от себя, без Бога, нисколько не спасают нас, а только тайно усиливают падшесть. Противовес это-му — вера (главный «действователь» в духовно-христи-анской жизни) и двустороннее, то есть в свете Бога и под руководством Бога, евангельское (а именно уподобляющее нас Христу, а не просто сводящееся к «умучиванию» тела) самоотвержение. Аскетика «само-действия» оставляет человека в конце концов без Бога, поскольку на поверку вся его духовная деятельность оказывается общерелигиоз-но-пелагианским падше-самостоятельным восхождением к Богу, Который тут воспринимается как некий безразлич-ный неоплатонический механизм20. Аскетика прииматель-ности, наоборот, открывает двери живому, библейскому Богу: христианин, в истинном соответствии с евангель-скими заповедями, совлекается своего ветхого человека и даёт в себе место Господу и Его руководству. Это основной пункт пастырских советов Терстегена, на который он по-стоянно обращает внимание.

Третий раздел: «О молитве и внутреннем дела-нии». Здесь православный читатель увидит гораздо более широкое понимание молитвы, чем то, к которому он при-вык. Наша молитвенная практика чаще всего сводится к одностороннему, аскетически-самодеятельному произне-

20 Термины «неоплатонизм» и «пелагианство» понимаются в нашем рас-суждении условно, не строго научно. В неоплатонизме главное — безличный Бог-Единое и «гарантированное» восхождение к нему путём совлечения тела и прочих «низших сфер» человека; пелагианство — наша возможность всё это осуществить самим, собственными силами.

13

Предисловие

сению устных или мысленных словес в адрес молчаливого и далёкого Бога. Терстеген (обобщая традиции западной церковной мистики) настаивает, что молитвенное обраще-ние ума и сердца к Богу совершается не только и не столь-ко словами, устными или произносимыми в уме, но глав-ным образом внутренним, сердечным «движением веры», поставляющим нас в соприсутствие Бога; таким образом, отношения человека и Бога делаются двусторонними. Тем самым область молитвы расширяется, так что становится возможным исполнить заповедь «непрестанно молитесь» (1 Фес. 5:17). Двусторонность здесь яснее всего проявляет-ся в том, что «в ответ» на нашу молитву нам приходит обе-тованное руководство Божие (1 Ин. 2:20; 27), к которому нужно быть очень внимательным, поскольку оно тонкое, скромное, совсем не экзальтированное, но буднично-ти-хое. За это руководство нужно держаться, как за путевод-ную нить, которая и ведёт нас по Божией стезе, сообразно с устроением и мерой каждого (а не по общему уставу для всех). Это также важнейший пункт душепопечительской педагогики Терстегена.

Четвёртый раздел: «О мире Божием». Письма этого раздела посвящены главным образом указанию на то, что внутренний, сердечный мир Божий — главный критерий правильности прохождения Божьего пути, о котором мы только что сказали, и «регулятор» всякого нашего делания как во внутренней жизни, так и во внешних занятиях.

Пятый раздел — «О детскости Христовой» — зна-комит нас с одним из самых ярких акцентов в пастыр-ско-аскетической системе Терстегена. «Детскость» — ис-кусственное терстегеновское понятие. Детей у него не было, поэтому он рассуждает о детстве несколько теоре-тически. Терстеген — большой поэт, и под «детскостью»

14

Предисловие

он даёт художественное описание всё той же прииматель-ности. Исходит он из слов Христа — истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное (Мф. 18:3) — и всё время настаивает на том, что вера, молитва, богообщение и весь строй жизни христианина должны быть младенчески-простыми, непо-средственными, не обременёнными размышлениями о бу-дущем и т. д. Впрочем, нельзя сказать, что Терстеген иде-ализирует «детскость». Он вполне различает «kindlich» и «kindich» — детскость Христову и «детскость» (неразумие, недомыслие) падшего человека, то младенческое, которое призывал оставить Апостол Павел (1 Кор. 13:11), и предо-стерегает от последней.

Шестой раздел — «О борьбе с грехом. О духовной брани» — может явиться подлинным благовествованием для православного человека, измученного в своей субкуль-туре навязанным ему «видением грехов своих, как песка морского». Нынешняя православная дидактика предлагает православным в качестве едва ли не главного аскетическо-го действия усматривать свои грехи: всё больше, всё точнее и т. д. Увидев грехи и страсти, нужно с ними изо всех сил бороться внешнецерковными средствами и внутренним напряжением воли. Все берутся за это — и ни у кого это не получается; здесь и коренится одна из важнейших причин многочисленных расцерковлений. Во всём этом нет Бога, а есть всё та же самость и падшесть, расширяющаяся и углу-бляющаяся. Терстеген предлагает совсем другую методи-ку: отличать ви́дение своей падшести от копания в грехах (о чём, кстати говоря, писал свт. Игнатий Брянчанинов, с которым у Терстегена в этих вопросах много общего) и смотреть не на грехи, а на Бога. Только в этом случае воз-можно настоящее покаяние, критерием истинности кото-

15

Предисловие

рого как раз и является возникающая «детская» двусто-ронность в отношениях человека и Бога.

Седьмой раздел: «О кресте и страданиях». Как я уже сказал вначале, сегодня одна из основополагающих истин нашей веры — о несении креста, о крестном пути вслед за Христом, о следовании стопам Его («подражании» в запад-ной традиции) — людьми не принимается. Хочется удобно-го и со всех сторон комфортного христианства. Терстеген напоминает, что без креста и страданий не может быть под-линного богообщения. Вместе с тем квиетистская аскетика предостерегает от «само-измышлённых» крестов, от того, чтобы человек «само-действовал» особенно в этой сфере, ибо в таком случае крест становится невыносимым; если же он Божий, то Бог и помогает его нести. Терстеген настаива-ет, что как вообще в христианской жизни, так в особенности при несении креста и претерпении скорбей всё зависит от воли Божией.

Здесь же рассматривается важный вопрос о состоянии внутренней сухости и тьмы, то есть «потери интереса» к ду-ховной жизни на определённой стадии христианского пути. В нынешнем православном обиходе именно это чаще всего и понимается под «расцерковлением»; этого православные боятся, не знают, что здесь делать, и, не находя ответа в на-личной церковной дидактике, нередко отходят от Церкви. Но как раз такое «расцерковление» является закономерным этапом возрастания в жизни с Богом; понимание этого про-цесса может стать большим утешением для многих.

Восьмой раздел — «О неотмирности, беспопечитель-ности и трудах христианина» — высвечивает ещё одну специфическую квиетистско-пиетистскую добродетель, названию которой было так же трудно подобрать соответ-ствие в русском языке, как и в случае с приимательностью.

16

Предисловие

Добродетель эта именуется «Gleichgültigkeit», что в совре-менном немецком языке означает «равнодушие». Я пере-вожу это слово, в зависимости от контекста, сочетаниями «равно-отстранённость», «неотмирность» и т. п. На приме-ре писем этого раздела мы видим удивительную искусность и тонкость душепопечительства Терстегена. Он мастерски различает душевное и духовное в человеке, выявляет их со-отношение и трактует «равно-душие» вовсе не как безучаст-ность (примеры обратного мы видим у самого Терстегена в «Жизнеописании»), но как «незатрагиваемость духа» суе-той мира сего; причём опять же подчёркивается, что это всё не само по себе, но только в Боге, под Его руководством, в меру того устроения, которую каждому даёт Господь. Через призму «Gleichgültigkeit» рассматривается и внешняя дея-тельность христианина; здесь мы найдём немало прекрас-ных практических советов.

В девятом разделе — «О жизни Божией в нас» — со-браны разные письма, иллюстрирующие уже упомянутый основной принцип мистики и вытекающей из неё аскети-ки Западной Церкви, который можно назвать «приоритет Божественного перед человеческим». Впрочем, всё, что го-ворится на эту тему в терстегеновских текстах, не означа-ет, что не нужно подвизаться и трудиться над собой и что можно сложить руки и бездельничать, в праздности ожидая «действия Божия». Сам Терстеген был великим тружени-ком и подвижником и других, по мере каждого, призывал к тому же. Но только это подвизание должно быть правильно «выстроено», обязательно основываться на вере, быть дву- сторонним, вместе с Богом, — а не только лишь усилиями одинокого падшего человека, самостоятельно добивающе-гося своего спасения. Различению подлинной и ложной ду-ховной деятельности, подлинного и ложного «оставления

17

Предисловие

деятельности» и т. п. посвящены несколько важных писем этого раздела.

Для верного понимания сказанного нужно вернуться к (условно говоря) пелагианству — воззрению, согласно кото-рому человек сам может «изработать» своё спасение. Тема пелагианства со времён блж. Августина была хорошо (по-рой даже с уклонением в крайности) проработана на Западе, в результате чего Церковь пришла к достаточно глубокому уяснению соотношения падшей природы человека и благо-дати Божией. В Восточной Церкви этого уяснения вырабо-тано почти не было, в результате чего православная аске-тика представляет собой порой весьма дезориентирующую смесь — смешение природы и благодати, общерелигиозного и специфически христианского, евангельского и эллинского, необходимого внутреннего и опционального обрядово-ри-туального и т. д. Осуществление всего этого на практике приводит к тому, что, как правило, аскетически действую-щий человек (как мы уже говорили выше) остаётся один: он ищет Бога и всячески подвизается «достичь» Его, но де-лает это сам, вне контекста двусторонности в отношениях с Богом. Повседневному руководству Божию, обетованному всякому христианину (1 Ин. 2:20, 27), он не научен, его не знает, ему не следует, его испуганно отталкивает. Западная духовная практика (не лишённая, разумеется, своих край-ностей и погрешностей) за счёт проработанности и большей ясности в этом вопросе позволяет в значительной степени если не избежать, то хотя бы увидеть означенную смесь, в результате чего для христианина становится возможным более чистое и более объёмное восприятие действия Божия и жизни Христовой в нас (что, собственно, и есть цель цер-ковной жизни). Терстеген же эту смесь весьма искусно раз-бирает, о чём и свидетельствуют помещённые здесь письма.

18

Предисловие

Очень важен, как мне представляется, следующий, де-сятый раздел — «О Церкви и церковной жизни». Чита-тель, дошедший до него, а следовательно, ознакомившийся с большей частью книги, конечно, уже спрашивал себя: «Но где во всём этом церковь?» — тем более что сегодняшние православные воспитаны по большей части на трудах свт. Феофана Затворника, который встраивал внешнюю цер-ковность в самую суть духовной жизни как её непременное условие.

Здесь нужно отметить, что наряду с вышеназванной «смесью» ещё одной важной характеристикой нынешней православной дидактики является такая вещь, как плохо понятое «единообразие», в частности постулируемая обя-зательность для всех всего объёма внешней церковности. У Терстегена мы видим более жизненный подход: у каждого свой путь (в определённых евангельских рамках, конечно), и Господь всякого ведёт к Себе индивидуально. Это вообще краеугольный принцип внутренней христианской жизни; если он не соблюдается, то и происходит расцерковление, поскольку общие рецепты на определённом этапе переста-ют «срабатывать». Практическая экклезиология Терстеге-на ценна для современного человека тем, что в ней вопрос внешней церковности выносится за скобки: каждый опре-деляет её меру для себя сам. Кроме того, это позволяет без «межцерковных смущений» пользоваться советами Терсте-гена христианам всех деноминаций.

Письма данного раздела снабжены обширными приме-чаниями, где поясняются особенности церковной жизни той эпохи, экклезиологические взгляды самого Терстегена и некоторые характеристики Реформатской Церкви, к кото-рой он принадлежал. Всё это, я полагаю, будет весьма инте-ресно читателю.

19

Предисловие

Одиннадцатый раздел — «О браке, семье, духовной дружбе» — содержит несколько писем, с одной стороны обещанных «Жизнеописанием», с другой стороны — по-казательных как пример последовательной богоцентрич-ности Терстегена. С современностью письма этого раздела перекликаются, пожалуй, менее всего; но для ищущей Бога души, в свою меру, всё сказанное в них может быть весьма полезно как принцип.

Заканчивает книгу двенадцатый раздел — «О смер-ти». Собственно, текстов о смерти и умирании у Терсте-гена сравнительно немного, особенно если учитывать, что, исполняя своё служение душепопечителя, он постоянно имел дело со смертью, напутствуя «мирных земли́» в жизнь вечную, примеры чего мы видим в «Жизнеописании». Но в этих немногих письмах — драгоценные и глубокие мыс-ли об уповании на Бога и препоручении Ему своей участи в смертный час и подлинное и живое утешение, которо-го, увы, так часто лишены умирающие, даже и верующие, люди.

Обще же говоря, письма Терстегена, поражающие глу-биной, свободой, трезвостью, любовью к Богу и ближнему, индивидуальным подходом к каждому человеку, тонкостью разбора духовной жизни — неоценимое сокровище для тех, кто вырастает из новоначалия и хочет получить ответы на свои вопрошания, остающиеся неразрешёнными в рамках нынешней церковной дидактики.

IV

Переводить пиетистов вообще, а Терстегена в особенно-сти — очень увлекательное, но вместе с тем и весьма непро-

20

Предисловие

стое дело, поскольку а) пиетистский язык (так называемый «язык Ханаана») в целом весьма своеобразен; б) немецкие термины, относимые пиетистами к духовно-душевной жиз-ни человека, сегодня означают часто не вполне то (а порой и вовсе не то), что они означали в XVIII веке; в) на русском языке могут отсутствовать их эквиваленты.

«Язык Ханаана» (от «Ханаан» — Земля обетованная) — весьма своеобразное явление21. Характерным и, собственно, определяющим признаком «языка Ханаана» была прони-занность его Священным Писанием — не прямыми цита-тами, а обильными отсылками, аллюзиями и т. д. Вторая особенность «языка Ханаана» заключалась в том, что пие-тистские писатели, дабы отразить тонкости духовной жиз-ни и богообщения, изобретали особые термины: «обращён-ность вовнутрь», «внутреннейшее», «самость», «ничто́сть» (от слова «ничто» — в отношении падшего человека), «са-мо-действие» и многие другие. Оппоненты пиетистов упре-кали их, что те специально затемняют смысл того, о чём они говорят. Бывало, конечно, и такое; как и везде, и в этой сфере были свои перекосы. Но Терстеген как раз ничего не затемнял, а старался лишь точнее выразить свой внутрен-ний опыт (совпадающий во многом — из ближайших к нам духовных писателей — с опытом свт. Феофана Затворника). Язык Терстегена ясный и точный, но, разумеется, принад-лежит своему времени, эпохе барокко — это огромные пред-ложения (которые я по возможности старался разбивать на более простые), витиеватость слога и т. п.

О том, как расходятся современные и старинные немец-кие термины, я достаточно подробно рассказывал в своём

21 См. развёрнутую статью «Die Sprache Canaan» в книге: Schrader, Hans-Jürgen. Literatur und Sprache des Pietismus. Göttingen, 2019. S. 233–260.

21

Предисловие

докладе, прочитанном в Эрлангене в 2017 году. Отсылаю читателя к этому тексту22.

Что же касается русских терминов, то здесь мне при-шлось сталкиваться со значительными трудностями. Выше я уже упоминал о своей работе над терминами «приима-тельность» и «равно-отстранённость». Порой мне приходи-лось переводить одно слово целой фразой, а иногда, чтобы адекватно донести до читателя точный смысл, и просто пе-ресказывать содержание: буквальный перевод был бы не-возможным. Это объясняется тем, что в русском языке нет соответствующих понятий, а порой отсутствует и представ-ление о духовно-аскетическом и церковно-историческом контекcте того, о чём идёт речь. Приведу пример — письмо 98-е. Здесь всё построено вокруг объяснения, что такое ис-тинная и ложная Gelassenheit. В современном немецком Ge-lassenheit значит «спокойствие», «хладнокровие», «невоз-мутимость»; на «языке Ханаана» этим словом обозначали «оставление», «отпускание» себя и всего своего, причём в непременной связи с приимательным преданием себя Богу. Очевидно, что одной лексемой этот термин перевести не удаётся. Более того, за разбираемым словом располагают-ся ещё и целые пласты понимания, которые русскому чи-тателю, скорее всего, неизвестны. Чтобы должным образом отобразить всё это, мне пришлось буквально изобретать для данного письма (вполне в духе «языка Ханаана») новый перевод термина Gelassenheit — «бездеятельность», а в при-мечании подробно пояснять подтекст. Надеюсь, что таким,

22 См.: Jahrbuch für germanistische Sprachgeschichte, Band 9. Sprache, Re- formation, Konfessionalisierung. Berlin; Boston: de Gruyter, 2018. S. 201–212. На русском языке: «Некоторые вопросы истории и особенностей перевода немецких пиетистских текстов на русский язык». https://igpetr.org/nekoto-rye-voprosy-istorii/; https://bogoslov.ru/article/5549623.

22

Предисловие

хоть и сложным, образом мысль автора удалось передать до-статочно точно.

Теперь рассмотрим несколько основных понятий аскетики Терстегена, которые могут звучать сегодня на русском языке непонятно. Выше я уже сказал о значи-тельном сходстве духовного опыта Терстегена и свт. Фе-офана Затворника; это позволило взять многие термины у последнего.

Словом «падшесть» переведены различные выражения: das Verderben (повреждение, гибель), die verderbte Natur (повреждённое естество), но чаще всего — просто Natur (природа); в западноцерковной аскетике, одним из основ-ных принципов которой было антипелагианское резкое раз-личие между природой и благодатью, подразумевалось само собой, что речь идёт о природе падшей.

Под «самостью» (Eigenheit; в современном немецком языке значение этого слова сильно изменилось) Терстеген везде понимает не самосознание личности, не естественное попечение о себе (Еф. 5:29) и т. п., а следствие грехопаде-ния — автономное существование относительно Бога, «са-мо-заботу», самоуверенность и т. д.

«Внутрь-собирание», «внутрь-пребывание» — обращён-ность и сосредоточение всех сил души внутрь себя, с отре-шением от всего внешнего. Но это не медитативная практи-ка в современном понимании, а именно обращение к Богу и совместно с Богом. Этими терминами переводится ряд немецких «ханаанских» слов, но прежде всего «Einkehr», буквально «вхождение» (по контексту — вовнутрь, в сердце, обращение к Богу).

«Привлечение», «напечатление» (Ziehen, Eindruck, в сегодняшнем немецком совсем потерявшие «ханаанский» смысл) — понятия, часто использовавшиеся Терстегеном,

23

Предисловие

особенно первое. Оно взято из Ин. 6:44 («Никто не мо-жет придти ко Мне, если не привлечёт [ziehet] его Отец, пославший Меня») и означает внутреннее влечение че-ловека ко Христу, но не самостоятельное, а то, которое влагает ему в сердце Бог. «Напечатление» тесно связано с «научением от Бога», 1 Ин. 2:27 («Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие по-мазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте»). Бог напечатлевает в нашем внутреннем человеке не только Свои «общие» истины, но и повседневное руководство всеми сторона-ми нашей жизни; аскетическое искусство христианина состоит в том, чтобы всё более и более распознавать эти «напечатления», не путать их с обольщением и непремен-но следовать им.

Этому следованию руководству Божию противостоит «само-делание», «само-действие» (eigene Werke, или про-сто Wirksamkeit — деятельность; как и в случае с «при-родой», здесь подразумевается «своя», «пелагианская» деятельность) — термин, уже встречавшийся нам выше. «Само-делание» — произвольное накладывание на себя тех или иных аскетических действий: поста, молитвенных правил, поклонов и прочих телесных утеснений, всевоз-можных «условий» и «обетов» во взаимоотношениях с Бо-гом и т. п.

Прочие необычные термины (такие, как «воля внутрен-него человека» и др.), надеюсь, уяснятся из контекста, а ещё больше — из молитвенного опыта читателя.

Отсылки к Священному Писанию, там, где они очевид-ны, я, по мере сил, раскрывал; поскольку всё это неточные цитаты, я отказался от обычных правил ссылок на Писа-

24

Предисловие

ние23. Сам Терстеген буквально цитировал Писание очень редко; в этих случаях он, как правило, полностью выписы-вал название той или иной библейской книги.

Все примечания в тексте мои, за исключением одного авторского в 5-м письме.

О достоинствах писем Герхарда Терстегена можно было бы сказать ещё очень многое. Но в этом нет нужды — письма говорят сами за себя; словами святителя Игнатия (Брянча-нинова), «всякий почувствует в них благодатное помаза-ние». Мне остаётся лишь пожелать каждому, кто держит в руках эту книгу, душеполезного чтения.

23 Неточную цитату принято помечать словом «см.» («смотри»), а аллюзию — «ср.» («сравни»). Что касается нашего издания, то, если близость к тексту по-зволяла, я выделял неточные цитаты и отсылки курсивом; в остальных случа-ях просто давал ссылку на подразумеваемое место Библии.

благодарности

Благодарю доктора богословия Анну Михайловну Бри-скину-Мюллер, научного сотрудника Саксонской Акаде-мии наук (Лейпциг), за многолетнее плодотворное сотруд-ничество и всестороннее доброжелательное участие в моей работе.

Благодарю доктора филологических наук, приват-до-цента Берлинского Гумбольдт-университета, профессо-ра германской филологии Зелёногурского университета (Польша) Михаила Львовича Котина и замечательного пе-дагога и переводчика Елену Авнеровну Зись за помощь при переводе трудных мест текста.

Благодарю кандидата исторических наук Сергея Алек-сандровича Исаева, доцента кафедры церковной истории Санкт-Петербургской Духовной Академии, старшего науч-ного сотрудника Санкт-Петербургского института истории РАН, и доктора исторических наук Павла Владимировича Лукина, главного научного сотрудника Института россий-ской истории РАН, за историко-богословские консульта-ции и уточнения.

Благодарю Евгения Александровича Жукова за содей-ствие изданию этой книги.

27

Благодарю Михаила Александровича Коломийца за по-мощь при подготовке текста.

Благодарю всех, кто желал выхода этой книги в свет и способствовал моей работе.

Игумен Петр (Мещеринов)