Главная роль 5

Глава 5

Всего Пару веков назад у Дании было все – колонии, большая «коренная» территория, сильные армия и флот. Без попаданцев на троне геополитическая доминация работает не идеально, и потому, проиграв несколько крайне важных войн, к концу XIX века датчане закономерно стали «исторической едой» для более расторопных партнеров по историческому процессу, лишившись почти всех колоний и более чем солидного куска территории «коренной». Держится Дания лишь на старом принципе европейских войн – проигравших на протяжении многих веков старались не добивать, считая невместным. Нет, если качественно покопаться, прецеденты-то найдутся, но кто о таких неприятных вещах говорит? У нас тут перманентные зарубы за кусочки территорий и банальное бабло, а вчерашний «недобиток» вполне может пригодиться для выстраивания конфигурации на следующую, столь же материально-ориентированную, войну. Тем не менее, Дания ныне переживает далеко не лучшие времена.

Я-то за великодержавные датские боли не переживаю – в мои времена эта маленькая страна будет чувствовать себя на зависть подавляющей части мира, и даже сохранит некоторые остатки суверенитета в рамках большого образования «Европейский союз» - свою валюту, свою судебную систему и некоторые другие приятные датскому сердцу мелочи.

Не знающие о таком приятном будущем местные, однако, страдают – Дания же когда-то была базой викингов, и датчане вполне справедливо выводят историю своей государственности именно оттуда. С историей у датчан вообще все хорошо – настолько, что даже русская Императрица Мария Федоровна прониклась и не без возмущения на своей нордической мордашке устроила мне небольшую лекцию, которая помогла нам с Марго (Вилли уехал домой, потому что для его официального визита к датчанам нужно провести определенную подготовку. Я таким поворотом доволен – я в германо-датских отношениях таким образом становлюсь «решалой», что придает международного политического веса) скоротать плавание.

Перемешанные с морской водой струи дождя бессильно разбивались об иллюминаторы, почти неслышно на фоне двигателей барабанили по крыше каюты, пол под ногами качался так, что даже ко всему привычный старик-Андреич умудрился разбить бокал с горячим шоколадом и с виноватым лицом уступил право скрашивать нам сидение в креслах специально вышколенным корабельным лакеям.

- Когда-то на проклятом острове, - матушка скривилась, видимо, вспомнив наше отплытие, омраченное встречей со сбрасывающей в море пресловутое scheiße баржей. – Жили одни ни к чему непригодные дикари. Древнее датское племя, называемое «англами», переселилось туда еще в пятом веке – по крайней мере так говорят историки. Предки датчан быстро поставили британских дикарей в стойло, объединили в государство и стали промышлять пиратством и грабежами.

- Совсем как сейчас, - подсуетился я.

- Совсем как сейчас! – с довольной моим пониманием улыбкой кивнула Дагмара. – Точно так же произошло со шведами – древние датчане построили им государство, и эти неблагодарные псы обернулись против своих прародителей вместе с норвежцами и прочими дикарями. Когда-то весь Север Европы по праву принадлежал Дании, но теперь… - она вздохнула и покачала головой.

Вектор понятен – примерно то же самое вещал мне в письмах датский король Кристиан IX. Датчане очень хотят вернуть пусть и не былое величие, но хотя бы его часть. Стремление некоторым образом продиктовано не только фантомными болями от превращения в страну-карлик, но и внутренней обстановкой – доигрались с конституциями, и теперь у них там цветут и пахнут социалисты всех мастей. Формально страной рулит парламент, но все же все понимают – картинка примерна та же, что и в Англии: король спрятался за громкой ширмой, но при этом вполне себе самодержавен, ибо в Конституции прописан необходимый для этого набор инструментов. Что ж, за геополитическое могущество придется повоевать, и я осторожно надеюсь, что Кристиан с тамошними элитами не питает иллюзий. Небольшой дополнительный фронт в нашей зарубе с австрияками мне поможет – Дания великой державой не считается, что очень удобно. Немного подтянуть армию до способности создать ощутимое давление с перетяжкой австрийских частей подальше от Восточного фронта, чуть-чуть усилить флот, чтобы европейцам было сложнее блокировать мои северные порты, и получится прямо здорово.

А еще в Дании есть такие редкие штуки как «пенсии по возрасту» и «пособия по безработице»! Это мы в скором времени скопируем. Сначала – в несовершенном, сильно урезанном виде, потому что население огромное, а прибавочный продукт ограничен. Но как минимум центры занятости сформировать нужно, подкрепив их рабочими местами для неквалифицированных граждан – например, дороги прокладывать.

К месту назначения из-за шторма мы добрались позже, чем планировалось, поэтому успели немного поспать, и утром, под очистившимся от грозовых туч небом, вошли в порт Копенгагена, украшенном промокшими за ночь стягами Дании и моей Империи. Народ приветствовал нас как положено, радостными возгласами, свистом и бросанием в воздух головных уборов. Дагмара впечатлилась и ревниво заметила:

- Когда мы с Сашей приезжали в гости к мама́ и папа́, нас так не встречали!

- Это были семейные визиты, а теперь – дипломатический, - пояснил я, у привычной улыбкой махая рукой чужим подданным и игнорируя заползающий под одежду промозглый, сырой ветерок.

- Это я способна понять и без тебя, - отмахнулась от не по годам умного сыночка Мария Федоровна. – Прошу тебя, будь осторожен – отец с годами стал подозрительным, и, несмотря на все наши старания, видит в твоем союзе с Вильгельмом большую угрозу для Дании.

- В этом союзе я и сам вижу угрозу, но в этой ситуации позволить себе роскошь выбрать другую конфигурацию мы не можем – предложенный мной план несет самые большие плюсы для нас.

- И это я тоже способна понять сама, - отмахнулась Дагмара снова.

Откровенное вранье – без многочасовых посиделок со мной и Александром ей и думать о союзе с немцами было противно, но маму за такое осуждать рука не поднимается, она в своей непробиваемой уверенности такая потешная!

Когда мы причалили, гуляющие по небесам хмурые тучки набрались решимости, и на порт посыпались снежинки. Держа под одну руку Маргариту, под другую – Дагмару, я остановился посреди трапа, поднял взгляд вверх и улыбнулся первым в моей новой жизни посланникам зимы – прошлую-то я в районе экватора проводил, там со снегом напряженка.

- Ты любишь зиму? – догадалась Маргарита.

- Очень, - с улыбкой признался я.

- Я тоже люблю снег, - улыбнулась она в ответ.

- Ступайте уже! – возмутилась нарушению протокола Дагмара.

Торжественные встречи настолько надоели, что к окончанию залпов датских кораблей с солдатами, торжественных речей и вереницы представлений мне всех достойных внимания персоналий, я уже с трудом отгонял тоску. Поначалу было здорово быть в центре большой и радостной суеты, но ныне интересность ушла совсем, оставив огромную, метафорическую базальтовую плиту с непреклонной надписью «надо». Этот мотиватор не так приятен, как личный интерес, но работает столь же качественно.

Тут вам не там, и в силу родственных связей, политических перспектив и ажиотажа в СМИ – в особо политизированной стране Франции, по слухам, наиболее слабые жертвы информационных войн из-за сотрясающих Европу перемен натурально в лечебницы ложатся, отдыхать от этих проклятых газет – Кристиан IX, мой дедушка по маминой линии, решил встретить нас в порту лично. Внешне датский король мне понравился – лысая голова в форме яйца обрамлена остатками волос на уровне ушей, роскошные усы приветливо топорщатся, утопающие в морщинах глаза излучают радушие. С ним конечно же присутствует королева – Луиза Гессен-Кассельская. Удивительно, что ее гены, помноженные на гены Кристиана, привели к рождению очень красивой Дагмары и вполне симпатичного Кристиана-младшего – сами они красотой, прости-господи, не блещут.

Мы с дедушкой обнялись, он поцеловал ручку Марго и пошел расцеловывать Дагмару и Ксюшу, на правах отца и деда. Я тем временем целовал ручку бабушке. Какая трогательная картина воссоединения семьи – полагаю, так в газетах про сегодняшний день и напишут. Скучающий мозг зацепился за последнюю мысль и извлек из памяти прочитанную вчера статью – «человеческие зоопарки» по всей Европе резко прибавили в популярности, но их хозяевам от этого только хуже: вдохновленный нашей с Марго историей народ придирчиво осматривает «экспонаты» на предмет «подделки», не стесняясь нанимать в спутники профильных специалистов-этнографов, потому что выигранный суд против мошенника, подменившего условных пигмеев условными эфиопами, окупит вложения с лихвой. Пользуются инициативой и сами владельцы «зоопарков» - очень удобный способ удушить конкурентов для тех, кто держит в вольерах оригинальные экспонаты и способен выиграть суд сам.

Послуживший отправной точкой барон Герберт чувствует себя отлично – он уже выиграл суд против поставщиков-англичан, получил крупную компенсацию, поработал над экспозицией и расширил свое детище. Теперь его «зоопарк» считается самым модным во всей Европе. Печально это все, но такие уж сейчас времена.

Королевский кортеж понес нас во дворец Амалиенборг, резиденцию датского правящего дома. Мужская часть делегации мудро молчала, потому что дорвавшиеся друг до дружки дамы всю дорогу говорили о наболевшем – о поведении скандалистки-Аликс. Я смотрел в окно – снегопад усилился, и заставленные уютными, дымящими трубами домиками узкие улочки Копенгагена на контрасте с хмурой, вонючей, затянутой вечными смогами и туманами Англией смотрелись почти лубочно. Мое довольное лицо не осталось незамеченным Дагмарой, и она время от времени умиленно мне улыбалась – «я же говорила, что Дания прекрасна».

Дворцовый комплекс в глазах избалованного меня был скромен – четыре одинаковых, двухэтажных замка, больше похожих на присутственные места. Центральную площадь украшал памятник королю Фредерику V – сидящий на коне датчанин выглядел весьма внушительно. Однажды я тоже дорвусь до памятников – в родной истории несть числа достойных увековечивания людей, а наши площади – особенно в провинции – прискорбно пусты.

Недовольство дам по прибытии в замок временно прервалось на размещение по комнатам и переодеваниями. Дамы, включая Марго, которую ни за что и никогда нельзя оставлять со мной наедине до самой свадьбы (и это ужасно!), разместились в одном крыле, по соседству с королевой. Меня удостоили крыла королевского – будем со старшим и младшим Кристианом соседями. В наличии спальня, кабинет, гостиная с роялем, парочка комнат для слуг и прочие необходимые помещения, освещаемые электрическими лампочками.

Далее у нас камерный приветственный обед, и во время переодевания к нему меня потревожил мамин камердинер с написанной Дагмариной рукой запиской – Императрице ругать Аликс очень понравилось, но перемыванию косточек нужно топливо. Мария Федоровна вспомнила, что вообще-то Алик после гибели Николая немножко клеилась ко мне по переписке, и затребовала эти письма к обеду для зачитывания избранных мест вслух.

- Остап, письмо от принцессы Гессенской разве не в Петербурге? – озадаченно спросил я секретаря.

- Никак нет, Георгий Александрович – в вашем личном архиве. До вашего отдельного распоряжения изымать из него корреспонденцию мы не решились. Скопился весьма солидный объем.

Ох уж эта вертикаль власти.

- Идем, посмотрим, - пожелал я оценить масштабы бедствия.

Как-то я привык, что у меня бездонный багаж, который перевозится где-то за кадром. Очень удобно – если что-то нужно, оно материализуется словно из воздуха. Однако точных размеров багажа и сложность его логистики мне оценить в голову не пришло. Отправив маминого камердинера с ответной запиской – «прошу извинить за опоздание к обеду, прошу начать без меня, прибуду с письмами» - я направился за Остапом в подвальные помещения замка.

- Здесь, Георгий Александрович, - открыл секретарь неприметную, лишенную таблички дверь, и я поморщился на заставленное коробками с корреспонденцией, просторное складское помещение, размерами достойного средней руки супермаркета.

- Это только письма и телеграммы? – уточнил я.

- Так точно, Георгий Александрович. Одна тысяча семьсот одна коробка.

А не многовато ли я времени на переписки трачу? Бедные слуги – они же этот бесполезный ворох бумаг смиренно таскают за гиперактивным мной.

- По возвращении домой напомни мне заняться оптимизацией, - пополнил я блокнот Остапа и попросил седенького старичка-архивариуса. – Илья Васильевич, найди нам письма от Виктории Алисы Елена Беатрисы Гессен-Дармштадской.

Архивариус сверился с толстенным журналом-каталогом и выдал нам тощую стопку писем из нужной коробки. Надо будет ему премию выписать за профессионализм.

Родня ожидаемо и приятно для меня пренебрегла просьбой начать обедать в пользу морального права обрушить на меня шквал дружелюбных упреков – только приехали, а я уже где-то потерялся.

К обеду подали густой гороховый суп с солидным куском мяса, то же мясо, но тушеное с картошкой и овощами, мясные нарезки, тушеную капусту с колбасками, белый и черный хлеба и пирожное с фруктами на десерт. Дамы кушали немного – блюдут фигуру, а мы с мужиками не стеснялись, к концу обеда дружно расстегнув начавшие мешать дышать пуговицы. Под десерт с чаем разговор на старую тему возобновился – завладевшая письмами Дагмара весьма артистично и в высшей степени токсично цитировала избранные места:

- «В эту тяжелую минуту так трудно без крепкого, дружеского плеча…».

- Какая нахалка! – приложила Аликс королева Луиза.

- Тело Коли еще не остыло, а она уже строила коварные планы! – поддакнула Ксюша.

- Прескверный норов, - оценила Марго.

Королева поежилась, представив страшное:

- Я буду видеть в кошмарных снах, как ее алчные пальцы тянутся к завещанным тебе драгоценностям, Дагмар!

Спасибо Маргарите – разговариваем тут на смеси английского, русского и немецкого, потому что моя невеста датского не знает, тем самым прикрывая мой неизвестный дедушке и бабушке, трудно объяснимый провал в памяти. Со старшим Кристианом, впрочем, поговорить об этом придется – наедине-то нет причин избегать датского языка.

Прекрасная иллюстрация того, что люди при большом желании могут отыскать любой смысл в чем угодно – даже полностью безобидные, напрочь выхолощенные строчки из писем Аликс в глазах вошедших в раж дам обретали двойные и тройные значения, неизменно давая повод навешивать на Гессенскую новые и новые уничижительные ярлыки. Мне было не весело – вообще такие способы убивать время не люблю, потому что злорадство унижает в первую очередь своего носителя. Ну и Аликс жалко – снова и снова играя «ва-банк» она, конечно, сорвала куш, но в глазах пресловутой мировой общественности стала крайне токсичной фигурой. Не хотел бы я оказаться на ее месте – одно дело потенциальная война с соответствующим накалом дипломатии и блокадами против нехорошего агрессора, и совсем другое – вот так, когда от личной репутации не остается камня на камне. Неприятно было и Кристианам, поэтому дедушка охотно отреагировал на мои бросаемые на дверь взгляды:

- Милые дамы, с вашего позволения я вверяю вашим заботам эти великолепные пирожные. Кристиан, ты остаешься ухаживать за нашим прелестным цветником, - сильно огорчил сына необходимостью впитывать негатив и дальше. – А я покажу Георгию дворец – в своей любознательности он уже угодил в подвал, а значит мы рискуем в какой-то момент потерять его в здешних лабиринтах совсем.

Дамы светски похихикали, и мы с дедом покинули столовую.

- Der sker forfærdelige ting i Europa,[Ужасные дела творятся в Европе] - вздохнул на родном языке Кристиан.

Вот и всё, придется рассказывать про удар головой и «тут помню, тут не помню».

- Дедушка, нам нужно о многом поговорить, - ответил я на русском. – Прошу вас не считать это пренебрежением к славной Дании и собственной семье, но во время Путешествия я сильно ударился головой, потеряв часть памяти. Боюсь, теперь я совсем не знаю датского языка.

- Твоя матушка писала об этом, - грустно улыбнулся Кристиан.

И мне грустно – я же просил не говорить!

- Господь не посылает тяжких испытаний слабым, - положил руку мне на предплечье дед. – Идем, посидим у камина.

Ох уж эти игры в родню.