Гнев

Глава тридцать восьмая

Жасмин

Сотрясаясь от усилий, мои руки протестующе кричат, я отчаянно пытаюсь подняться обратно по желобу, но ухватиться не за что. Снова и снова я поднимаю свое тело вверх, прижимая колени и локти к бокам, но каждый раз, когда я пытаюсь пошевелиться или даже вздохнуть, я соскальзываю обратно вниз. Мое тело болит, но я не сдамся, давлю сильнее, зная, что каждая секунда приближает Алекса к опасности. Если он думает, что ему здесь не место, то он ошибается. Мы можем что-нибудь придумать, даже если ему придется стоять на моих плечах.

Звук открывающейся двери спальни Алекса эхом разносится по желобу, вызывая озноб по моей спине, и я замираю. Моя рука тут же подлетает ко рту, как будто звук вздымающейся груди может меня выдать. Все, что я делаю, это молюсь, чтобы Алекс знал другое место, где можно спрятаться, может быть, в мусоропроводе для белья в другой спальне или где-нибудь более безопасном, чем тесная труба.

Звуки мужчин, передвигающихся по спальне, настолько отчетливы, что я удивлена, что они не слышат моё колотящееся сердце. Они такие громкие, когда обыскивают убежище Алекса. Единственное место в мире, где мальчик должен чувствовать себя в безопасности, — это его спальня. Его место, где монстры не смогут его достать, по крайней мере настоящие.

— Вот ты где, — громкий голос Десмонда прорезает воздух, заставляя мою кровь стынуть. За этим быстро следует пронзительный визг, который мог исходить только от ребенка. — Думал, ты сможешь спрятаться от меня, да?

— Я не знаю, кто ты… — смелые слова Алекса сводятся к тошнотворному звуку его сильно тряски. — Пожалуйста, прекратите, — слова Алекса сводятся к ужасающей мольбе.

Волна защиты нахлынула на меня, когда я услышала крики мальчика, эхом разносящиеся по узкому пространству. Я хочу, чтобы эти люди нашли меня, и меня не волнует, что они планируют сделать, лишь бы они оставили мальчика в покое. Карабкаться бесполезно, а удары кулаком по металлу не производят ожидаемого мной звука. Звукоизолированный аварийный выход, встроенный в каждую спальню, идеально подходит для параноидального отца-одиночки, сидящего на вершине мафии. Тот факт, что Алекс упомянул об этом как об отработанном слайде, показывает, что идея передавалась из поколения в поколение. Выговор Зейна теперь кажется не столько неодобрительным по поводу его использования, сколько больше по поводу его упоминания.

— Под кроватью, малыш? Правда? — Десмонд усмехается, наслаждаясь страданиями мальчика.

От мысли о том, что он развлекается, у меня стынет кровь. — Ты думал, что эта жалкая попытка спрятаться защитит тебя?

Ответ Алекса — приглушенный протест, который лишает меня решимости. Я представляю его там, маленького и дерзкого, которого держит один из людей Десмонда.

— Скажи мне, где она, — потребовал Десмонд, каждый слог был наполнен зловещим терпением.

— Кто? — едва слова вырвались наружу, как их прервал резкий визг, звук, который пронзил застоявшийся воздух, сжимавший мою грудь, как тиски.

— Попробуй еще раз, — приказал Десмонд. Это была не просьба. Это был приказ, вероятно, сопровождавшийся физической угрозой насилия.

— Кого вы имеете в виду? Если я знаю, кого вы ищете… — слова Алекса прерываются криком боли.

— Жасмин. Женщина, которая присматривала за тобой, — Десмонд смеется, его шаги приближаются к тому месту, где я прячусь. — Не пытайся сказать мне, что ты здесь один.

— У моего отца не было особого выбора, — объясняет Алекс, пытаясь скрыть страх в голосе. — Произошла чрезвычайная ситуация.

— Просто скажи мне, где она, черт возьми, — тон Десмонда становится угрожающим.

— Нет.

— Да ладно, мы можем заниматься этим весь день, — усмехается Десмонд, его фальшивое обаяние рассыпается, обнажая кипящее нетерпение. — Где она?

— Я не знаю.

— Зачем тебе ее защищать? — Десмонд усмехнулся. — Она не стоит того, чтобы из-за нее причиняли боль.

— Потому что так поступает семья, — сказал Алекс, и страх сменился твердой убежденностью. — Они защищают друг друга, даже если это больно. Она моя семья, и я ее не отдам.

Во мне захлестнула волна гордости, смешанная с острым страхом. Алекс со своим детским пониманием верности провел на песке невидимую линию, и я его понимаю. Он хозяин дома, сын своего отца, и он меня не откажет. Я вижу другую ситуацию с мальчиком надо мной, где он решительно выступает как мой маленький рыцарь. Тот, кто прятался под кроватью не потому, что думал, что будет в безопасности, а потому, что его найдут. Обнаружение Алекса лишило Десмонда возможности смотреть на меня. Он задерживает Десмонда, давая мне больше времени оставаться незамеченным до прибытия подкрепления. Приближается подкрепление, вызванное беззвучной тревогой у разбитого окна, через которое они вошли.

— Поверь мне, малыш, в конце концов ты мне скажешь.

— Или что? — рявкает Алекс, его голос звучит на тон выше, чем тот, который я знаю. — Я сын мафии. Я внук мафии. Если ты причинишь мне вред, ты причинишь вред Картелю Тэйера. И им не нравится, когда им причиняют боль.

— Ты, черт возьми, маленький…

— Черт, кто-то идет, — другой голос прерывает голос Десмонда.

— Я же тебе говорил, — поддразнивает Алекс.

— Бери его с нами, — приказывает Десмонд. — Мы сможем выбить из него все дерьмо позже.

— Да? И дать им повод следовать за тобой? — другой голос возражает.

— Да, я этого не сделаю, — соглашается третий голос.

Звук мужчин, выбегающих из комнаты, поднимает мое сердце. Мои глаза закрываются, когда я приказываю засранцу надо мной освободить Алекса и бежать.

Он это делает, но не раньше ужасного грохота, за которым следует глухой стук.

Тогда ничего нет.

Я напрягаюсь, чтобы услышать хоть что-нибудь в тишине. Уход Десмонда вызывает ужас перед судьбой Алекса.

Отчаявшись что-то сделать, я снова пытаюсь залезть, а затем передвигаю подо мной одеяло. Имея ограниченное движение руки в трубке и очень мало возможностей для сгибания, мне постепенно удается поднять постельное белье и натянуть его над головой. И все же я не могу найти выход в нижней части трубки.

Я в ловушке, и Алекс нуждается во мне. Он может называть меня бабушкой или тетей, но я называю себя бесполезной.