Годзюон

НУЛЕВАЯ ТОЧКА

Япония — это несколько островов, среди которых главный Хонсю. Он так и переводится — главный, основной остров. Японское «хон» означает «основа».

На главном Хонсю, главный — Токио.

Что для японца слово «Токио»? То же, что для русского «Москва». Это слово имеет Силу, независимо от того, нравится это или нет. Название этой силы — центр.

Центр. То, что человек в самом себе всегда желает, но не может обрести, по крайней мере, на продолжительное время. Может быть, по этой, изначально свойственной человеку цели, я всегда стремлюсь в центр.

И в новых странах, мне интересны именно столицы и их центры. Иногда старые, угасшие столицы, как иллюстрации моих размышлений о столичности.

Я уезжала из Киото вечером. Ещё в высокой башне ресторана, глядя сверху на гаснущий город, и потом, всю дорогу до Токио, я думала о столицах. Старой и новой. В старой японской столице осталось классическое и изначальное японское зерно, но в энергетическом смысле Киото, на мой взгляд, потухшая провинция. А от Токио, ещё за километры пути ощущается жаркая энергия центра. Дело не в величине. Например, Нагоя, урбамонстр, много больше Киото. Но от Нагоя ощущаешь жар домны, а не жар центра.

Энергия центра — особенная энергия.

Есть объяснения механизма образования столиц. Разъяснения о реках и торговле и политической воле человеческих решений. Но есть в

мире столицы без столичности, лишь сосредоточие официальных учреждений, как в Австралии или Америке. И потухшие, бывшие столицы, как Петербург, как Киото. И огромные сильные города, как Осака или Чикаго, которым, тем не менее, никогда не перейти незримый рубеж, отделяющий столичность от прочего. Да, столичность это и реки, и торговля, и воля, но и специфическая, эфемерная, нематериальная, энергетическая суть, передаваемая только в ощущениях, но от этого не менее реальная.

Я думаю, что эта энергия родственна изначальному импульсу зарождения жизни. В моих снах мир разворачивается из точки. Точка увеличивается и становится кругом. Я встречала похожее описание у Юнга и в эзотерических книгах. Столичность и отличает энергия сокращающегося и расширяющегося круга Порой мне кажется, что госпожа Столичность ускользнула из Киото и из Петербурга, только потому, что они не круглые. Они уникальны, но не радиальны! А Токио, Москва, несмотря на абсолютную неинтеллигентность, продолжают наполняться энергией центра. А именно, столичность отличает энергия круга.

Я всегда выбираю центр. Центр страны, где живу, столицу. И в столице — только её центр. Независимо, для сна или для роскошного обеда. И совершенно невозможно почувствовать и понять столичность, ночуя или ужиная в каких-нибудь дешевых медвежьих углах. Там другая Япония, там другая Россия, другие законы жизни, другие, неинтересные мне феномены. Мне нужна энергия центра. Я её понимаю.

Сам феномен столичности, центра, имеет для меня и вкус и образ. Когда мама покупала на рынке неснятое молоко, то на утро молоко в прозрачной банке разделялось чётко видимой линией. На две трети бело-голубого, и на треть беложелтого, сливочного цвета. Столичность — это жирные утренние сливки.

Давно, в восьмидесятые годы прошлого века, в московском метро я услышала разговор двух студентов о девушке, с которой познакомился один из них. Два этих паренька были далеки от избитой пошлости при упоминании о девушке. Свой рассказ студент завершил так

- Мы несколько раз встречались после лекций и шли в кафе. Все время днем. А вчера поздно вечером. Нужно было проводить ее. Когда я спросил ее: «Где ты живешь, Маша?», знаешь, что она мне ответила? Теплый Стан...

Они не смеялись. Они понимали друг друга. И я понимала их. Тогда в Теплом Стане я снимала квартиру. Теплый Стан и Садовое кольцо — это разные Галактики! К счастью или несчастью. О чем можно думать, выбираясь утром из Теплого Стана? Может быть, только о главном — как выживать там дальше.

Недавно московский приятель с азартом говорил мне о московской розе ветров. И что место на юго-западе Москвы, где он и живет, очень благоприятно с точки зрения этой самой розы.

Приятель попрощался и вышел за дверь. На блестящем мраморе пола остался плоский кусок влажной садовой земли с каблука франтоватых ботинок. Приятель приглашал в гости, в свежеотстроенный коттедж за городом. Оттуда, из этого самого «за» остался след на полу.

Да, и роза, и удобно на машине, если без пробок, так минут двадцать, совсем близко... До чего близко? До центра!! Юго-запад ли, «Алые паруса» ли, где и роза, и лес, и боулинг, все есть, но это не столица! Это жирная, теплостановая и неповоротливая Околостолица, оставляющая следы на мраморном полу.

Патриоты воздуха и загородных коттеджей, я очень рада за ваше довольство собственной жизнью. Лесная избушка, равно как и квартира в Строгино, или особняк в Рублево, это за город, загород. Со следами, манерами и ритмами Загорода, для которого недоступна, утомительна или страшна пульсирующая энергия центра.