Граница Света

Глава 11

Садри сидел за столом в своем кабинете и, отложив все бумаги, смотрел в окно. Однако его мысли были очень далеки от шумного, вечно движущегося города. В голове федерального агента вертелась лишь мысль о том, что такое «Гефестион 13», кто его создатель и какую цель преследует этот хитроумный хакер. И вообще кто это такой, Гефестион?! Рино подвинул к себе свой ноутбук и подключился к Интернету.

«Гефестион (родился приблизительно в 356 году до н. э — умер осенью 324 года до н. э), сын Аминты, македонского аристократа, известен в истории тем, что был самым близким другом Александра Македонского, вторым в командовании, и возможно его возлюбленным. Точная дата его рождения неизвестна, но он был того же возраста, что и Александр, или возможно немного старше него. Когда они встретились впервые раз — неизвестно. Однако, возможно, что Гефестион учился вместе с Александром в Миезе у Аристотеля, подобно другим мальчикам благородного происхождения.

Гефестион сопровождал Александра в походе в Азию с самого начала. Проходя через Трою, Александр оказал почести могиле Ахиллеса, а Гефестион — могиле Патрокла, тем самым раскрывая характер их взаимоотношений.

Гефестион не был особенно одаренным командиром, но превосходил других при тыловом планировании и обладал прекрасными организаторскими способностями. Всякий раз, когда Гефестион возглавлял отряд на поле битвы, Александр обычно назначал вместе с ним другого генерала. Превосходство Гефестиона в логистике далеко превзошло его недостатки в военном деле. Принятые им решения были обычно успешны. Наиболее удачно он выбрал короля Сидона.

Гефестион был фаворитом Александра. Он был его другом детства, которого Александр даже считал своим „альтер эго“. Мать персидского царя Дария Третьего даже однажды приняла более высокого Гефестиона за Александра. Однако, Александр успокоил ее, сказав „он тоже Александр“.

Перед вторжением в Индию и при переходе через горы Гиндукуша (современный Афганистан) Александр сделал Гефестиона хилиархом — „вторым“ после себя. В течение индийской кампании Гефестион также принимал участие в военных действиях, строя мосты через реки и руководя эскадроном.

Возвратившись в Сузы, столицу персидской империи, Александр женился на дочери Дария Стратеире, а ее младшую сестру отдал в жены Гефестиону.

Осенью 324 года до н. э, когда армия Александра размещалась в Экбатанах, Гефестион неожиданно заболел и неделю спустя умер. Описанные признаки его болезни свидетельствуют о заболевании тифом, но возможность отравления никогда не исключалась. Как фаворит Александра и его близкий друг, Гефестион имел много врагов. Едва не лишившийся рассудка из-за смерти друга, Александр отменил все празднества и приказал распять врача Гефестиона. Вместе с телом покойного он отправился в Вавилон, где приказал оказывать Гефестиону почести как великому герою.

Пока строилась гробница Гефестиона, Александр умер», — выдала ему поисковая система. «М-да, — Садри почесал затылок. — Не слабо занесло хакера на античную историю. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется в этом разбираться. Хотя…». Рино встал и прошелся по комнате. Как-то бабушка рассказывала ему об его иранских корнях. Она что-то говорила о древности его рода и, кажется, даже упоминала какого-то типа со странным именем на букву «О», который жил еще во времена Александра Великого. Садри напряг память. Будучи представителем пятого поколения, живущего в Америке, он никогда не придавал большого значения ее рассказам и поэтому редко запоминал все эти мудреные имена. Ну, как же его звали? Нет, вряд ли он вспомнит. Придется съездить в дом к родителям в Нью-Джерси или хотя бы позвонить им. Он сомневался, что они помнили их далекого предка, но попробовать стоило, хотя бы ради того, чтобы узнать, от кого он происходит.

Рино вернулся за свой стол. Покопаться в своей родословной он еще успеет, а пока надо было заняться более важными делами. Он достал папку и в очередной раз перечитал отчет Дженкинса о попытке дешифровки вируса, но, как и прежде, не обнаружил ни малейшей зацепки. Садри был даже не уверен, что пресловутый «Гефестион 13» — это вирус. Ведь им так и не удалось выяснить, какую именно цель преследовала эта программа, управляя операционной системой компьютера. Надо было бы еще раз побеседовать с обеими девушками-программистами из «Риверс Текнолоджис». Не может быть, чтобы они никогда не замечали ничего необычного в своем офисе. Если хакер обновлял свой вирус с компьютера этой фирмы, то у него наверняка должен был быть доступ к машинам. Может, они о чем-то умалчивают?

Рино хотел было уже позвонить Джону Риверсу, но замер с трубкой в руках. Он вспомнил, что с Тревис и Беннет работал еще один программист-разработчик, такой странный парень с длинными волосами, кажется Гарри Голдфилд. Отложив телефон, Садри заглянул в список работников «Риверс Текнолоджис» и нашел там фамилию «Голдфилд». Да, тот самый, Гарри. Как-то подозрительно он себя вел в тот день. «Вот с него и начнем», — подумал Рино, снова потянувшись к телефону.

— Мистер Риверс, — проговорил он, когда на другом конце сняли трубку. — Я бы хотел еще раз побеседовать с вашими сотрудниками.

— Да, конечно, — президент «Риверс Текнолоджис» был мягко говоря не совсем рад его звонку. — Сегодня, боюсь, уже поздно…

— Я найду удобное время, чтобы заглянуть к вам, — уверил его Садри.

— Как вам будет угодно, — проговорил Риверс.

Рино положил трубку и посмотрел на часы. Было почти пять вечера. Он достал свой мобильный телефон и задумчиво повертел его в руках. Ему жутко хотелось набрать номер Лилиан и пригласить ее на ужин, но с одной стороны, это было не совсем правильно с точки зрения его расследования, а с другой, он был неуверен, что она согласится. Садри подавил в себе желание позвонить Тревис и заставил себя погрузиться в изучение дела «Гефестиона 13». К сожалению, кроме злополучного имени хилиарха Александра Македонского у него не было ни одной зацепки.

— Гефестион, Гефестион, — бормотал Рино. — Откуда он вообще взялся, этот Гефестион? «…был самым близким другом Александра Македонского, вторым в командовании, и возможно его возлюбленным», — перечитал он на мониторе компьютера.

— Только этого мне не хватало, — Садри выругался про себя и набрал на телефоне номер дома родителей.

Трубку подняла его мать.

— Привет, мам, — поздоровался он. — Помнишь, бабушка как-то рассказывала про какого-то нашего предка, который жил еще во время Александра Македонского? Как там звали этого типа?… Что?… Почему вдруг об этом спрашиваю? Да… так, прочел тут кое-что… Не помнишь? Жаль… А нельзя как-нибудь это узнать? Мам, я понимаю… Да, но… Как, как?… Окси… что? Оксиарт?… Откуда ты взяла это имя?… М-да, а еще говоришь, что не помнишь. Что это за умник такой?… Ладно, я сам поищу. Спасибо, мам. Целую, пока.

Он повесил трубку и придвинул к себе ноутбук.

— Ну-ка, посмотрим, кто такой этот Оксиарт, — пробормотал Рино.

Садри вписал в поисковую систему нужное имя и кликнул «искать». Пробежав глазами результаты поиска, он чуть не подпрыгнул на стуле.

— Что?! Тесть Александра Великого?!

Персия. 1105 год.

Нещадно палило солнце. Приказав верблюду остановиться, Гефестион спрыгнул на раскаленный песок и достал флягу с водой. Окидывая взглядом округу, он снял с лица повязку, оберегавшую от его знойного воздуха, и сделал несколько жадных глотков. Накануне вечером, он выехал из Бендер-Аббаса и проскакал всю ночь в направлении, известном только ему одному. Гефестион не сомневался в том, что точно знал дорогу. Он то и дело останавливался и сверялся по звездам и прочим ориентирам, которых не успело поглотить время. И вот, наконец, он увидел тот самый одинокий обломок скалы — безмолвный свидетель ушедших веков.

Гефестион медленно подошел к валуну и коснулся него. От камня на него повеяло родным теплом далеких воспоминаний. Если бы он только знал, что через столько долгих лет снова окажется здесь в надежде на помощь. Македонянин опустился на колени и снял с головы чалму. Он не чувствовал ни зноя, ни обжигающих солнечных лучей. Его длинные каштановые волосы светились на солнце неподдельным золотом.

— Александр, — прошептал Гефестион, проводя пальцами по камню, — друг мой, брат мой, я снова здесь! Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь. Ты ведь знал… Ты знал, что наступит этот день, и труды твои не пропадут даром! Благородство твое и щедрость не станут добычей тлена ушедших времен! Ты знал, что будет на свете такой несчастный человек, как я, кто на коленях приползет, чтобы прильнуть к источнику, который ты оставил!

Македонянин закрыл руками лицо и зарыдал.

— Александр… — повторял он. — Александр…

Он не помнил, сколько просидел на горячим песке, пытаясь совладать со слабостью, нахлынувшей на него. Наконец, уняв слезы, он поднялся и надел обратно чалму. Затем он подошел к верблюду и вытащил из сумы, висящей на боку животного, большую лопату. Вернувшись к валуну, Гефестион снял с себя всю лишнюю одежду, чтобы она не мешала ему, и, оставшись в одной тунике и узких брюках, с минуту смотрел на обломок скалы.

— Господи, помоги мне, — прошептал он и воткнул лопату в песок.

Не обращая внимания ни на зной дня, ни на холод ночи, ни на нестерпимую боль во всех суставах и смертельную усталость, он копал трое суток. Когда его лопата наконец со звоном ударилась о твердую плиту, македонянин без чувств растянулся на дне выкопанного им рва. Когда Гефестион очнулся, день уже начинал клониться к закату. Поднявшись на дрожавшие от боли и усталости ноги, он начал освобождать края обнаруженной им плиты. Наконец, после долгих усилий и мучений ему удалось сдвинуть ее с места, обнажив глубокую нишу. Македонянин зажег заранее приготовленный факел и, нащупав руками ступеньки на круто уходящей под землю стене, полез во тьму. Спускаться было очень неудобно, и он то и дело рисковал сорваться вниз, но македонянин знал, что вырытая под землей камера не должна была быть очень глубокой. К тому же, вряд ли с ним что-нибудь случилось, если бы он упал. За восемь веков бесконечного существования Гефестион забыл, каково это — беспокоиться за собственную жизнь.

Наконец спустившись на самое дно, македонянин стряхнул с себя песок и посветил вокруг факелом. Куда бы не падал свет огня, в ответ на яркие лучи темная пещера отзывалась ослепительными бликами и переливами золота и драгоценных камней. Гефестион прошел на середину подземной комнаты и вздохнул с облегчением. За прошедшие века грабители и мародеры не сумели добраться до этой заветной сокровищницы. Он вспомнил, как они возвращались в Вавилон через Карманию. Сокровищ, добытых в результате завоеваний, было так много, что изнемогавшие воины уже не могли их нести. Тогда Александр повелел вырыть в земле комнату и сложить туда все богатства, оставив лишь те, что люди были способны унести с собой. Когда его приказ был исполнен, царь приказал закрыть вход в нишу плитой и засыпать ее песком. Единственным явным ориентиром подземной сокровищницы стал обломок скалы, одиноко стоявший посреди пустыни. В ту минуту, прощаясь с похороненным богатством, повелитель Запада и Востока вряд ли мог предположить, что однажды спустя столетия его самый близкий друг и наперсник вернется сюда.

Гефестион подошел к высокому глиняному кувшину, наполненному драгоценными камнями, и набрал полную пригоршню. Рубины, сапфиры и изумруды играли на его ладони яркими бликами. Македонянин насыпал камни в сумку, перекинутую у него через плечо, и хотел было взять еще, но потом передумал. Гефестиону претила мысль о том, чтобы разграбить сокровищницу, столь заботливо оставленную Александром. Наоборот, он хотел сохранить и преумножить сохранившиеся здесь драгоценности.

Медленно обошел он всю пещеру, узнавая предметы, пролежавшие здесь столько веков. Неожиданно ему на глаза попался персидский меч, не слишком дорого украшенный, чтобы привлекать внимание, но все же очень красивый. Македонянин не выдержал и взял его в руки. Уж очень захотелось ему оставить меч себе. Гефестион вздохнул и рассудил, что, забрав его, вряд ли нанесет большой урон сокровищнице. Он пристегнул ножны к поясу и, в последний раз окинув взглядом комнату, начал подниматься. Когда он выбрался на поверхность, была уже глубокая ночь. Македонянин развел костер и в свете огня задвинул плиту на место. Затем он решил немного перекусить и отдохнуть, чтобы набраться сил. Проснувшись на рассвете, Гефестион начал закапывать разрытый им ров. Через двое суток уже ничто вокруг валуна не напоминало о том, что кто-то тревожил безмятежность пустыни.

Пересчитав взятые им драгоценные камни, македонянин аккуратно разделил их на несколько частей и спрятал в разные места. Меч он аккуратно завернул в кусок ткани и уложил в свою суму. Затем, сев на уставшего от безделья верблюда, он направил его обратно в сторону города.