Граница Света

Глава 14

Багдад. 1107 год.

Гефестион вошел в караван-сарай в самом злачном районе города и остановился. В глубине помещения в дыму кальянов за низким столом сидели несколько человек. Провожаемый удивленными и враждебными взглядами, он проплутал меж других посетителей заведения и подошел к нужному ему столу.

— Здравствуй, Камиль, — не дожидаясь приглашения, Гефестион подсел к сидящим за ним людям. — Узнал меня?

Мужчина, к которому он обратился, вынул изо рта трубку кальяна и обратил на него удивленный взгляд.

— Узнал, гяур, — ответил он. — Что тебе нужно?

— Ты знаешь, что мне нужно, — македонянин снял с головы чалму. — Ты должен мне денег.

Сидящие за столом мужчины переглянулись.

— А ты смелый, — Камиль усмехнулся, — раз пришел сюда и требуешь деньги.

— Думаешь, я боюсь тебя? — на лице Гефестиона заиграла злобная усмешка.

— Не думаю, — араб покачал головой.

— Вот и правильно. Ты должен мне сто пятьдесят золотых динаров.

— Не много ли ты просишь, гяур? — с противоположного конца огрызнулся другой араб.

— Ровно столько, сколько мне должны, — македонянин повернулся и поискал глазами мальчика, разносившего еду. — Эй, принеси мне вина! — крикнул он.

Тот остановился и оторопело посмотрел на него, а затем поплелся выполнять заказ.

— Ну, так как насчет долга? — он вновь посмотрел на Камиля.

Араб прищурил глаза и снова принялся курить кальян.

— У меня нет денег, чтобы отдать тебе, — невозмутимо ответил он.

— Что? — Гефестион усмехнулся. — У тебя нет денег?

— Нет, — Камиль покачал головой.

В это время мальчик поставил перед ними на стол кувшин с вином и кружку. Не долго раздумывая, македонянин наполнил ее до краев и сразу же отпил половину.

— Ты, видимо, решил, что я приехал в Багдад для того, чтобы слушать твои глупые шутки? — злобно проговорил он.

— Это не шутка, гяур.

— Меня зовут Гефестион, — процедил сквозь зубы македонянин.

— Мне все равно, как тебя зовут, — Камиль наклонился к нему. — Это ничего не изменит. У меня нет для тебя денег.

— А мне все равно, — ледяным голосом проговорил Гефестион. — Ты должен мне и вернешь свой долг!

Он вскочил на ноги и выхватил меч, спрятанный в складках одежды. Увидев, как в его руке блеснул клинок, все мужчины за столом повставали со своих мест и обнажили сабли, готовые изрубить македонянина на куски. Камиль, оставшийся сидеть на месте, резко поднял руку, останавливая своих головорезов.

— Я вижу, ты не боишься смерти, — он посмотрел на Гефестиона. — Садись.

— Сначала ты отдашь мне деньги, — ледяным тоном проговорил македонянин.

— Садись, — повторил араб. — Я кое о чем тебе расскажу.

Гефестион нехотя спрятал меч и опустился на подушку. Камиль сделал знак своим людям тоже убрать оружие и сесть.

— Денег сейчас нет, — начал Камиль. — Но они будут, очень скоро. Намечается одно дело.

— Что за дело?

— Ты слышал о Рашиде Джамале?

— Это один из самых богатых купцов в Багдаде, — усмехнулся Гефестион.

— Правильно, — Камиль довольно улыбнулся. — Через два дня он уедет с караваном по делам, а дома останется его юная дочь, одна с прислугой.

— И что?

— Знаешь, сколько золота хранится в доме Джамаля? — усмехнулся араб.

— Хочешь его ограбить? — спросил македонянин.

— Ты на редкость догадлив, — на лице разбойника заиграла злорадная ухмылка. — Но у купца хорошие охранники. Так просто мы в дом не попадем. Неплохо было бы иметь в своем отряде такую отчаянную сорвиголову, как ты.

— Ты предлагаешь пойти с тобой на дело?

— Да, только учти, ты получишь только свои сто пятьдесят динаров и не монетой больше.

Гефестион задумался.

— Я не согласен, — ответил он. — Глупо так рисковать ради каких-то сто пятидесяти золотых.

Услышав его слова, Камиль и его спутники начали громко смеяться.

— А ты не промах, — араб едва унял смех. — Сколько же еще ты хочешь?

— Я сам возьму, что захочу.

Улыбка сошла с лица разбойника.

— Осторожней, гяур, в погоне за наживой недолго и головы лишиться, — злобно предупредил он.

— Тогда убей меня, — процедил сквозь зубы Гефестион. — Убей. Чего ты ждешь?

Несколько минут Камиль внимательно смотрел на него.

— Хорошо, — проговорил он наконец. — Я согласен.

— Значит, договорились, — македонянин довольно улыбнулся. — Я найду тебя, через два дня.

Он допил свое вино и, поднявшись, быстрыми шагами пошел к выходу.

— Не много ли ты ему позволяешь? — спросил у Камиля один из его головорезов после того, как Гефестион скрылся за дверью.

— Этот гяур — отчаянный и опытный воин, — задумчиво ответил главарь шайки. — К тому же, он безумен. Мне нужен его меч, уверенная рука и буйный бесстрашный нрав. Посмотрим, чего он захочет. А убить его мы всегда успеем.

Над Багдадом медленно сгущалась ночная мгла. Воздух был сухим и жарким. Остановив свою лошадь возле караван-сарая, Гефестион спрыгнул на землю и притаился недалеко у входа. Мимо него, о чем-то мирно беседуя, прошли два араба, держа под уздцы верблюда. Где-то вдалеке с минарета мечети доносился призыв муэдзина к вечерней молитве.

Македонянин присел на камень и принялся ждать. Наконец, когда совсем стемнело, из караван-сарая вышел Камиль со своими людьми. Они прошли в стойло и начали отвязывать коней. Держа за уздечку, свою лошадь Гефестион бесшумно проследовал за ними.

— Ну, и где гяур? — донесся до него голос одного из разбойников.

— Он придет, — послышался ответ Камиля. — Вот увидишь. Ему нужны деньги.

— Что-то он мне не нравится, — заметил другой грабитель. — Он какой-то странный. Давай просто убьем его, Камиль.

Его главарь хотел было что-то возразить, но раздавшийся голос Гефестиона помешал ему.

— Хочешь меня убить? — македонянин вышел из тени. — Что ж, попробуй.

— А вот и ты, — проговорил предводитель шайки. — Не будем терять время.

Его уверенный тон положил конец всем пререканиям. Они сели на коней и неспешной рысью направились к дому купца. Достигнув цели, но не подъехав слишком близко, разбойники спешились и принялись шепотом обсуждать план действий.

— Ты и ты, — Камиль указал на двоих арабов, — займетесь охранниками на первом этаже. Вы двое, — он повернулся к другим грабителям, — проберетесь через окна на втором этаже и убьете прислугу и вообще всех, кто попадется вам на пути. А я с гяуром проникну в хранилище Джамаля.

Разбойники молча кивнули и, обнажив свои сабли, скрылись во тьме. Оставшись вдвоем, главарь шайки и Гефестион начали медленно пробираться к дому. Вскоре они увидели свет в окнах за высоким забором. Бесшумно перебравшись через ограду, македонянин и араб пригнулись и осторожно подкрались к двери. В это время до них донесся звон сабель и крики, которые вскоре стихли — головорезы Камиля расправились с воинами, охранявшими дом. Минуту спустя на втором этаже истошно закричала женщина, и послышался топот ног. Однако, шум шагов вскоре стих, и вместо него до ушей разбойников донесся глухой удар и тихий свист.

— Пора, — шепнул Камиль и сделал знак своему спутнику.

Гефестион кивнул и, выпрямившись, вбежал вслед за ним в дом. На полу просторного зала лежало пять тел убитых охранников, над которыми с победоносным видом склонились двое бандитов. Главарь сделал им несколько знаков пальцами и они, мгновенно повиновавшись, побежали к лестницам, ведущим на второй этаж. В эту минуту им навстречу выбежал старый слуга с дубинкой. Однако, опытные воины и убийцы, они легко увернулись от его ударов и, пронзив его саблями, скинули с лестницы бездыханное тело. Скатившись по ступеням, оно беспомощно затихло у ног Гефестиона, обратив к потолку свой остекленевший взор. Заметив это, Камиль внимательно посмотрел на лицо своего иноземного спутника, в надежде разглядеть в его глазах страх и содрогание. Но во взгляде македонянина не было ни ужаса, ни шока, ни сострадания. За долгие годы своей жизни он видел много изуродованных, изрубленных тел, бесчувственно искореженных жизней и жестоко исковерканных судеб, одной из которых была его собственная. Не долго думая, он перешагнул через труп слуги и начал подниматься наверх.

В это время на втором этаже послышались крики, борьба и звон ударяющихся клинков. Поднявшись, Гефестион тут же увернулся от напавшего на него воина и непринужденными движениями нанес ему несколько смертельных ран. Когда охранник бездыханно рухнул на пол, македонянин развернулся и пронзил мечом слугу, вооруженного длинным ножом. Вслед за ним на Гефестиона набросилось еще двое молодых слуг, но и их постигла та же участь. Расправившись с ними и оставив Камиля и его приспешников разбираться с остальными охранниками и прислугой, Гефестион начал медленно обходить одну комнату за другой. По внутреннему убранству дома сразу было заметно, что его владелец — состоятельный человек. Стены и пол каждой комнаты были украшены дорогими коврами, резной мебелью и искусно сделанной посудой. Войдя в одну из комнат, Гефестион остановился. Это явно была хозяйская спальня. Посредине комнаты стояла низкая кровать, покрытая вышитым золотой нитью покрывалом. Рядом с кроватью на специальной подставке горела лампа. Македонянин хотел было уже выйти из комнаты, когда до его ушей неожиданно донесся тихий звук всхлипывания. Он вернулся в спальню и начал один за другим ощупывать ковры на стене. В это время он заметил, что один из ковров странно оттопырен и не ложится на свое место. Бесшумно подкравшись к щели между ним и стеной, Гефестион просунул в нее руку и резким движением вытащил из укрытия перепуганную девушку.

— Нет!.. — вскрикнула она. — Умоляю… нет…

Он прижал свою пленницу к стене, уже готовый пронзить ее своим мечом, когда свет от лампы неожиданно осветил лицо девушки. Платок сполз с ее головы, и из-под упавших на лоб черных, как смоль, волос на него смотрели два бездонно-серых глаза, полные слез и мольбы. Гефестион беспомощно замер на месте не в состоянии даже двинуться. На него смотрели глаза его давно умершей жены!

Рука македонянина, вооруженная окровавленным персидским мечом, медленно опустилась.

— Пощади!.. — взмолилась девушка, покорившись его руке, которая прижимала ее к стене.

Словно зачарованный он ослабил хватку и отпустил ее. Почувствовав, что она свободна, его пленница упала перед ним на колени и начала молить о пощаде. Не в силах произнести ни слова, Гефестион лишь смотрел на нее пораженным взглядом. В это время у него за спиной раздался громкий голос Камиля, который вывел его из оцепенения.

— Идем, мы нашли золото! — громко крикнул он, войдя в спальню. — А, дочь Джамаля, — добавил он, увидев девушку у его ног. — Прихвати ее с собой. Потом решим, что с ней делать.

Дождавшись, когда араб уйдет, Гефестион взял под руку свою пленницу и, подняв ее с пола, потащил за собой. В коридоре его ждал один из разбойников, вместе с которым они спустились в сокровищницу купца.

— Твои сто пятьдесят динаров, — Камиль пересчитал перед македонянином золотые монеты. — Чего еще ты хочешь?

Все еще придерживая одной рукой девушку, македонянин собрал золотые в мешок, висевший у него на поясе.

— Я хочу ее, — ответил он, подтолкнув вперед дочь купца.

— И все? — араб усмехнулся.

— Да, все, — ледяным тоном проговорил Гефестион.

— Она — твоя, — главарь шайки довольно улыбнулся.

— Прощай, Камиль.

Увлекая за собой дрожавшую от страха девушку, македонянин поспешил убраться из разграбленного дома.

На востоке начинала алеть заря, когда Гефестион наконец пришпорил коня. Спрыгнув на землю, он снял с седла свою едва живую пленницу и усадил ее на валун. Девушка не сопротивлялась и уже даже не молила о пощаде, а только тихо плакала, повторяя про себя слова молитвы.

Македонянин обессилено опустился перед ней на колени и снял с головы чалму. Его дрожащие пальцы потянулись к волосам девушки и убрали локоны, прилипшие к мокрым от слез щекам.

— Прости… — прошептал он. — Прости… я причинил тебе столько боли…

Она вздрогнула, подняла на него удивленный взгляд и тихо всхлипнула.

— Я обидел тебя… — продолжал шептать он. — Я тебя не слушал… Прости, пожалуйста…

Почувствовав, что с ним творится что-то неладное, девушка перестала дрожать всем телом и лишь удивленно смотрела на него.

— Дрипетис… — чуть слышно проговорил Гефестион. — Дрипетис…

— Меня зовут Зарема, — осторожно возразила она. — Ты… еще не успел меня обидеть.

— Прости… Прости меня, пожалуйста, — македонянин закрыл руками лицо. — Я — проклятый! Прости меня!

Девушка увидела, как его плечи затряслись от рыданий. Несколько минут она в нерешительности наблюдала за ним, не понимая, почему этот странный разбойник не убил ее и даже не надругался над ней, а лишь беспомощно плакал и молил о прощении. Затем ее рука осторожно потянулась к его упавшим на лицо волосам и коснулась темно-каштановых спутанных локонов. Почувствовав ее прикосновение, Гефестион вздрогнул и поднял голову.

— Я прогнал тебя… — снова сбивчиво заговорил он. — Я тебя не послушал…

Понимая, что он не в себе и что пытаться вернуть его к реальности бесполезно, дочь купца слабо улыбнулась сквозь слезы.

— Все будет хорошо, — тихо произнесла она, чувствуя, что больше не боится своего похитителя.

— Нет, — он покачал головой. — Мне нет спасения.

Македонянин резко придвинулся к ней, заставив девушку податься назад. Коснувшись пальцами ее щек, он начал что-то повторять на незнакомом ей языке. Зарема боялась даже шелохнуться и лишь испуганно смотрела в его большие голубые глаза, полные тоски и отчаяния. Наконец, словно очнувшись, он отпустил ее и уронил голову на грудь.

Несколько минут протекло в мучительном молчании. В это время солнце на горизонте уже встало и начинало припекать. Гефестион поднял глаза и обратил на свою пленницу измученный взор. Пелена, что заволокла его разум, наконец сходила, и он начинал понимать, что девушка, сидевшая перед ним — вовсе не была его женой. Он снова протянул руки и надел ей на голову упавший платок.

— Где твой отец? — тихо спросил он.

— Он в соседнем городе, отбирает товар, — тихо отозвалась Зарема.

— Если я отвезу тебя в тот город, ты сумеешь найти его сама?

— Да, — она закивала головой.

— Хорошо, — он кивнул, надевая чалму на голову. — Поднимайся.

Гефестион помог ей встать и усадил на своего коня. Несколько часов они скакали по пустыне, не обменявшись ни единым словом. Наконец, когда день уже начинал клониться к закату, македонянин остановил свою лошадь возле небольшого городка. Спрыгнув на землю, он помог Зареме слезть с седла.

— Здесь совсем близко, — он указал ей в направлении поселения. — Ты дойдешь за полчаса.

Она рассеянно кивнула.

— И еще, — Гефестион снял с пояса мешок со сто пятидесятью золотыми динарами и протянул его девушке. — Это деньги твоего отца. Верни их ему.

Зарема взяла деньги и с благодарностью посмотрела на него.

— Ты спас мне жизнь, — тихо произнесла она. — Спасибо тебе. Да хранит тебя Аллах.

Македонянин посмотрел на нее, с трудом соображая за что она его благодарит.

— Ты не причинял мне боли, — продолжала она. — Ты не обидел меня. Ты меня спас.

На ее лице заиграла нежная улыбка, и ему снова показалось, что он видит свою жену.

— Как тебя зовут? — с трудом спросил он.

— Зарема.

— Значит, ты не обижена на меня?

— Нет, — она покачала головой.

— Ну, хорошо, — Гефестион опустил глаза. — А теперь иди. Тебе надо успеть до темноты.

Дочь купца снова улыбнулась и, повернувшись, медленно пошла в сторону города. Македонянин долго наблюдал за ней, пока ее стройная фигурка не скрылась за городскими стенами, а потом вскочил на коня и галопом помчался в сгущающийся мрак. Он не знал, куда направляется, да и не желал этого знать. В его голове кружилась только одна мысль: Дрипетис простила его, она его простила…