Граница Света

Глава 16

Дэвид в последний раз проверил, включена ли система сигнализации, и нажал кнопку на панели управления на стене. Стеклянная огнеупорная дверь медленно задвинулась, и на металлической ручке зажглась красная лампочка, оповещающая о том, что проникнуть внутрь лаборатории без специальной авторизации невозможно. Убедившись, что все системы работают исправно, Миллс открыл шкаф с личными вещами и сменил белый халат на пиджак.

— Я пошел домой, — кинул он двум дежурным лаборантам, сидевшим в глубине помещения.

— До свидания, доктор Миллс, — они оба повставали со своих мест.

— Пока.

Дэвид прошел к лифту и, спустившись на первый этаж, неспешным шагом преодолел холл. Возле двери он сдал свою карту прохода в лабораторию и попрощался с работниками службы безопасности, предвкушая легкий ужин в ближайшем кафе и обыденный спокойный вечер в компании какой-нибудь интересной научной книги. Однако выйдя из здания, Дэвид замер в нерешительности. Прямо перед лестницами, ведущими к центральному входу, прислонившись к своему старому «Форду», стоял Гарри Голдфилд.

— Гарри, — Миллс сбежал по ступенькам. — Что ты здесь делаешь?!

— Я вышел с работы и понял, что домой мне совсем не хочется, — Голдфилд пожал плечами. — Вот и решил зайти за тобой.

— Я же просил не приходить сюда! — прошипел Дэвид.

— А чего ты боишься? — спокойно спросил Гарри. — Ты же все равно отказался мне помочь. Тебе нечего опасаться. Мы просто друзья, — он сделал паузу. — Или нет?

Миллс хранил молчание.

— Почему ты молчишь? — спросил Голдфилд.

— Мне иногда становится страшно, когда ты это говоришь, — проговорил ученый.

— Говорю что? — не понял Гарри. — Называю тебя своим другом?

— Да, — Дэвид поднял на него взгляд.

— Что же в этом страшного? Может, ты не хочешь быть моим другом?

Миллс не ответил.

— Почему ты все время молчишь?! — Голдфилд начинал нервничать.

— Пожалуйста, давай уйдем отсюда, — взмолился Дэвид.

— Уйдем? А чем тебе здесь не нравится?

— Я не хочу, чтобы люди из моей фирмы видели тебя.

— Почему? — Гарри пристально посмотрел на него.

— На всякий случай, — Миллс попытался отделаться от его вопроса.

Голдфилд ничего не возразил и лишь обвел взглядом шумную улицу. Стоя спиной к кафе в здании напротив, он не заметил выходящего из него федерального агента со своим помощником. Сигнал о преступнике в центре Манхеттена оказался ложным, и Садри вместе с Дженкинсом собирались возвращаться в бюро. Рино уже хотел сесть в машину, когда совершенно случайно заметил Гарри и Дэвида, разговаривавших в нескольких метрах от них.

— Майк, — он коснулся руки помощника. — Посмотри, этот не тот самый парень из «Риверс Текнолоджис»?

Молодой агент посмотрел в указанном направлении.

— Да, кажется он самый, — ответил Дженкинс. — Как же его звали? — он попытался припомнить его имя.

— Гарри Голдфилд, — подсказал Садри.

— Да, точно, — закивал его помощник.

— Майки, — тихо проговорил Рино, — давай подойдем поближе. Я хочу послушать, о чем они говорят.

— Они же заметят нас, — возразил Дженкинс.

— Не думаю, — Садри покачал головой. — Обычно все программисты довольно рассеяны и слишком узконаправленны в своем мышлении. Они привыкли смотреть только в монитор компьютера перед собой, находясь мысленно в каком-то виртуальном мире, вследствие чего их боковое зрение сильно ослаблено. Он даже не поймет, что мы стоим рядом.

— А второй парень?

— Он и понятия не имеет о том, кто мы такие, поэтому просто не обратит внимание.

— Ладно, — Майкл пожал плечами.

Они перешли улицу и остановились совсем близко от ничего не подозревающих молодых людей.

— Мы можем пойти в наше любимое кафе, выпить чашечку чая и поболтать, — предложил Гарри, снова переводя взгляд на своего собеседника. — Согласен?

— Поболтать о чем? — хмуро спросил Дэвид.

— Да так, — Голдфилд пожал плечами. — Как всегда. О жизни. Я могу рассказать тебе много интересных вещей…

— Не надо, — перебил его Миллс. — Я прекрасно знаю, о чем ты собираешься говорить.

— Ты ошибаешься, — спокойно возразил Гарри. — Мне действительно приятно просто общаться с тобой, хоть ты в это уже и не веришь.

— Извини, Гарри, но последнее время мне все труднее избавляться от мысли, что ни один человек не может быть тебе приятен кроме… — Дэвид осекся.

Осознав смысл намека, Голдфилд посмотрел на него удивленным взглядом, не зная, что возразить.

— Разве я когда-нибудь давал тебе это почувствовать? — наконец с трудом проговорил он.

— Не нужно обладать особым умом, чтобы это понять, — ответил Миллс. — Теперь я понял. Ты ведь все делаешь только ради одной цели, чтобы вернуться и быть с ним. И я тебе нужен тоже исключительно для осуществления твоего плана. Разве это не так?

Последние слова ученого, словно нож, полоснули Гарри по сердцу, безнравственно выворачивая на изнанку все его душевные страдания.

— Дэвид, я… — попытался возразить он.

— Ну, это и понятно, — продолжал Миллс, словно не слыша его. — Ведь, учитывая ваши отношения…

— Не смей! — закричал Гарри. — Ни слова больше!

Резко развернувшись, он сел в свой «Форд» и со злостью хлопнул дверцей. Голдфилду казалось, что его сердце вот-вот лопнет, от боли, которая в одно мгновение заполнила все его существо и перелилась через край. Дрожащей рукой он достал ключ и вставил его в замок зажигания, мечтая лишь побыстрее куда-нибудь убраться. В следующую минуту его машина рванула с места и скрылась за поворотом.

Оставшись один, Миллс тяжело вздохнул и медленным шагом пошел вдоль улицы. Направляясь к ближайшей остановке метро, он прошел мимо обескураженных Садри и Дженкинса, наблюдавших всю разыгравшуюся сцену. Когда Дэвид исчез из поля их зрения, Рино повернулся к своему помощнику и слабо улыбнулся.

— Ну что, Майки? — спросил он. — И что ты обо всем этом думаешь?

Молодой агент пожал плечами.

— Он просто псих, — отозвался он, говоря о Голдфилде.

— Да, похоже на то, — Садри задумался. — Но во всем этом все же стоит разобраться.

— Но ведь дело закрыто, — напомнил Дженкинс. — Какая нам разница, что с этим Голдфилдом?

— Есть разница, Майк, есть разница, — задумчиво произнес его босс. — Ладно, поехали в офис. Там подумаем.

Афины. 338 год до н. э.

— Привет, молодой царь! — окликнул их один из афинян, несший на продажу свои овощи. Александр обернулся и улыбнулся в ответ. Его нисколько не смущало то, с какой душевной простотой приветствовали его жители великого города.

— Здесь очень красиво, — произнес он, поворачиваясь к Гефестиону. — Хорошо, что нам выпала возможность попасть сюда.

Тот кивнул в знак согласия. Голубые глаза юного сына Аминты горели от счастья. Вместе со своим царственным наперсником он поражался красотою Афин и восхищался ею.

— Да, — согласился Гефестион, переводя взгляд на царевича. — Но мы бы все равно рано или поздно оказались в этом городе.

— Это почему? — Александр хитро сощурил глаза.

— Но ты же собираешься стать великим завоевателем, — его друг улыбнулся. — А разве Афины не стали бы частью твоей империи?

Будущий владыка мира опустил голову.

— Ты прав, — согласился он. — Ты как всегда прав.

Медленным шагом они прошли по шумной площади, заполненной крестьянами из Аттики, торгующими своим товаром, колбасниками, менялами и прочими торговцами. Завидев Александра, люди почтительно расступались перед ним.

— Как ты думаешь, почему отец решил послать в Афины тебя вместо того, чтобы приехать сюда сам? — спросил Гефестион, пока они поднимались к Акрополю.

— Он знает, что здесь помнят его прошлые дела, и чувствует себя неловко в присутствии афинян, — объяснил Александр.

— Между прочим, здесь, в сердце Эллады, тебя уже почитают как царя, — хитро заметил его наперсник, когда они были уже наверху.

Юный царевич не ответил. Подойдя к одной из колонн он полной грудью вдохнул теплый осенний воздух и подставил лицо солнечным лучам. В эту минуту Гефестиону показалось, что он словно светится изнутри.

— Посмотри, как красиво, — Александр указал ему на Пантеликосский луг и гору Ликабетт.

Сын Аминты приблизился к нему и посмотрел в указанном направлении. Но несмотря на всю величественность пейзажа, единственную красоту, которую он видел и чувствовал всем телом, была красота его царственного друга. Он смотрел на Александра и видел свет, который словно струился из души будущего царя. В эту минуту Гефестиону безумно захотелось, чтобы хотя бы один из этих лучей коснулся и его.

Все это время что-то говоривший царевич повернулся к нему и нахмурился.

— Гефестион, ты меня слушаешь? — настойчиво спросил он, разгоняя прочь все его раздумья.

— Да, конечно, — рассеянно кивнул его наперсник.

— Обманываешь, — Александр улыбнулся. — Я же вижу, что ты где-то далеко.

— Нет, нет, — Гефестион замотал головой. — Я слушаю тебя. Просто… засмотрелся на округу.

— Все в порядке, [7], - царевич хлопнул его рукой по плечу. — Пойдем, спустимся обратно на площадь. Мне нравятся эллины, и я хочу побольше узнать об их жизни. И еще, — Александр хитро подмигнул ему, — там много красивых девушек.

Гефестион почувствовал, что заливается краской. Видимо от его друга не ускользнули те взгляды, что он бросал на стройных эллинок.

— Хорошо, — согласился он, смущенно улыбаясь и опуская глаза. — Давай вернемся на площадь.

Гарри опустошил вторую по счету бутылку вина и поставил ее рядом с первой. Уже несколько часов он только и делал, что сидел на полу в своей квартире и пил. Слова Дэвида больно задели его за живое, и Голдфилд никак не мог совладать с тоской и болью, нахлынувшими на него. Вернувшись домой, он швырнул в угол сумку с ноутбуком, скинул куртку и потянулся к вину.

Гарри повернул голову и посмотрел на бутылку. Предательски пустая, она безучастно стояла рядом с ним на полу — пустая, как и его душа, в которой больше не осталось ни любви, ни вообще каких-либо теплых чувств. Все в жизни казалось ему бесполезным и безнадежно утерянным. Голдфилд почувствовал, как слезы сами по себе наворачивались ему на глаза. Он никогда не сдерживал слез. Закрыв руками лицо, он дал волю своему отчаянию. Когда первая волна его рыданий улеглась, Гарри поднялся на ноги и, пошатываясь, прошел к буфету за третьей бутылкой. Откупорив ее, он сделал несколько жадных глотков.