Граница Света

Глава 21

Садри в очередной раз проклял субботу и отшвырнул зачитанную до дыр газету. Его нисколько не оскорбляло прозвище сумасшедшего трудоголика, которое ему дали друзья и родные. Да, он действительно такой и всегда гордился своей привязанностью к работе и желанием добросовестно ее выполнять. А субботы он ненавидел больше всего. Именно в этот день Рино особенно чувствовал, что теряет драгоценные минуты, которые он мог бы потратить с толком. В воскресенья его спасала поездка к родителям, а субботы он ненавидел.

Садри растянулся на мягком диване в своей гостиной и уставился в потолок. Его мысли непослушной гурьбой потянулись к злополучному Гефестиону под мрачным номером тринадцать. Он в сотый раз прокрутил в голове всю информацию, касающуюся этого дела. И чем он больше думал, тем сильнее росло в его душе подозрение, что субъект по имени Гарри Голдфилд имеет прямое отношение к таинственному вирусу. К тому же после всего того, что рассказал ему помощник, он был далеко не уверен, что Голдфилд именно тот, за кого себя выдает. Но, увы, у Рино не было ни малейшей зацепки, чтобы задержать этого типа или продолжить расследование. Единственное, что он был в состоянии сделать, это поручить Дженкинсу покопаться в их базе данных и поискать кого-нибудь похожего на Голдфилда с целью узнать, кто он такой на самом деле.

Садри нетерпеливо поднялся на ноги и начал прохаживаться по комнате. Наконец, почувствовав, что больше не в состоянии находиться в четырех стенах, он надел куртку и вышел из дома.

Поколесив немного по Манхеттену, Рино остановил свой роскошный автомобиль возле Центрального Парка. Погода была солнечная и, вдохнув прохладный воздух, он пошел бродить по тенистым аллеям. Возле входа в Музей Искусств Метрополитен стояла группа студентов и что-то эмоционально обсуждала. Остановившись неподалеку, Садри некоторое время наблюдал за ними. Когда же они скрылись в музее, он вздохнул и, решив, что ничем более умным он все равно не займется, поплелся вслед за ними.

Рино заплатил полную стоимость билета и пошел блуждать по пустынным залам. Народу в музее было немного, а стайка студентов давно куда-то скрылась. Садри старался припомнить, когда он был здесь в последний раз, и к собственному стыду понял, что не посещал музея с окончания университета. Да, у федерального агента не так уж много свободного времени, чтобы посвящать его культурным мероприятиям. Хотя вот по субботам… По субботам можно было бы походить по музеям, если конечно не выпадет сверхурочная работа.

Впереди замаячил зал с экспонатами эллинистической культуры. Вспомнив о Гефестионе, Рино усмехнулся и направился смотреть древнегреческие экспонаты. Но не успел он войти в зал, как его внимание привлек какой-то парень, стоявший возле одной из статуй. Садри замер на месте. В последующие несколько секунд его мозг соображал словно в замедленном режиме, узнавая в парне Гарри Голдфилда, а в статуе — одно из изображений Александра Македонского.

Выйдя из оцепенения, Рино профессиональным движением спрятался за выступ стены в надежде, что Голдфилд его не заметил. К его счастью, тот действительно даже не почувствовал его присутствия поблизости. Замерев в своем укрытии, Садри продолжал наблюдать за ним. Зал был абсолютно пуст, но несмотря на это, Голдфилд пару раз огляделся по сторонам, словно убеждаясь, что его никто не видит. Затем он снова повернулся к статуе и несколько минут пристально смотрел на нее. Затем рука Гарри поднялась и осторожно потянулась к скульптуре. Еще минута и его пальцы коснулись каменного запястья и бережно провели по нему.

Пораженный увиденным, Рино старался даже не дышать. Неожиданно он заметил, что Голдфилд что-то шепчет. Профессиональный агент легко прочел по его губам имя «Александр», что повергло его в еще большее недоумение. Продолжая наблюдать за ним, Садри заметил, что парень впал в некое оцепенение. Несколько минут он стоял, не двигаясь и держа статую за руку, и как будто мысленно общался с ней. Наконец очнувшись, он отпустил каменное запястье и снова огляделся по сторонам. Убедившись, что вокруг никого, Гарри быстрым шагом пошел к выходу из зала, к счастью для Рино, противоположному тому, за которым прятался агент.

Когда он скрылся в следующем помещении, Садри испустил тяжелый вздох и тоже осмотрелся. Вокруг не было ни души. Потрясенный разыгравшейся на его глазах сценой, агент даже не знал, что и думать. Непослушные мысли путались в его голове и отказывались слушаться. «Кто же ты такой, Гарри Голдфилд?! — беззвучно воскликнул Рино. — Гений?! Злодей?! Безумец?!»

Садри взял себя в руки и медленным шагом вошел в греческий зал. Осторожно подойдя к статуе Александра, он несколько минут рассматривал ее. Даже запечатленный в камне, великий полководец продолжал внушать благоговение и восхищение.

— Александр и Гефестион, — тихо проговорил Рино. — Гарри, да ты просто сумасшедший.

Он глубоко вздохнул и, не желая самому себе напоминать безумного Голдфилда, который разговаривал со скульптурой, быстрым шагом пошел к выходу из музея. По дороге он достал мобильный телефон и набрал номер помощника.

— Майки, — начал он, когда тот ответил, — поезжай в Бюро и проверь списки всех пациентов, сбежавших из клиник для душевнобольных в штате Нью-Йорк за последние несколько лет. Поищи там кого-нибудь, похожего на Голдфилда. У этого парня не все в порядке с головой.

— Хорошо, сэр, — отозвался Дженкинс. — А что, он что-то натворил?

— Майк, этот придурок ходит в музей и разговаривает со статуей.

— Со статуей? Чьей, сэр? — осторожно спросил его помощник.

Садри помедлил несколько секунд.

— Со статуей Александра Македонского, — проговорил он наконец. — Он разговаривает с Александром.

Некоторое время на противоположном конце линии была тишина.

— Уже еду в бюро, сэр, — послышался наконец голос Дженкинса.

— О'Кей, Майки, я тоже сейчас туда подъеду.

Садри дал отбой и спрятал телефон в карман. Выйдя из здания музея, он посмотрел по сторонам. Голдфилда нигде не было видно.

Директор Бюро смерил Рино сомнительным взглядом.

— Все то, что ты мне рассказал, довольно интересно, но это не дает мне повода позволить тебе возобновить расследование, — произнес он.

— Сэр, я почти не сомневаюсь, что этот парень — настоящий псих и что «Гефестион 13» — творение его изощренной фантазии, — пытался убедить его Садри. — К тому же, если я снова открою дело, мы сможем абсолютно законным путем добыть сведения о подделке информации о Голдфилде. Мы сумеем доказать, что Гарри как такового не существует, а есть некий сумасшедший, взявший себе это имя.

Директор хранил молчание.

— Сэр, дайте мне шанс! — продолжал Рино. — Я почти уверен, что смогу вывести его на чистую воду!

— А если ты ошибаешься? — спокойно спросил его босс.

— Если я ошибаюсь, — Садри сделал паузу, — и это будет доказано, то вы, сэр, вправе отправить меня в заслуженную отставку.

Директор бюро потер подбородок и задумался.

— Рино, ты даешь себе отчет в том, что основываешь свою версию на домыслах? — спросил он через некоторое время. — У тебя есть чудаковатый парень, который благоговеет перед Александром Македонским и чьи личные записи были неизвестно кем подделаны. Хорошо, предположим он — псих, сбежавший из сумасшедшего дома, но это еще не доказывает, что он — создатель «Гефестиона 13».

— Сэр, это он! — воскликнул Садри. — Александр и есть связующее звено между ними! Ведь Гефестион был…

— Знаю, знаю, — перебил его босс. — Ты уже об этом говорил.

— Я думаю, что Гарри Голдфилд страдает недугом раздвоения личности, — уже спокойным тоном заговорил Рино. — Он отождествляет себя с личностью Гефестиона. Ему кажется, что он и есть хилиарх Александра Великого. Потому-то он и назвал вирус своим, как ему кажется, именем. Единственное, что мне пока не известно, это для чего предназначался «Гефестион 13».

— Возможно, но…

— Сэр, пока дело закрыто, у меня связаны руки! А этот псих продолжает разгуливать на свободе, и одному Богу известно, что еще он там замышляет!

— Ладно, ладно, — сдался директор Бюро. — Открывай дело, но это полностью под твою ответственность. Если все провалишь, попрощайся с удостоверением агента.

— Я вас понял, сэр, — Садри довольно улыбнулся. — Надеюсь, вы во мне не разочаруетесь.

— Я тоже надеюсь, Рино. И держи меня в курсе дела.

— Слушаюсь, сэр.