Гризельда

Глава 10. Разбор полётов

Кабинет Зоры Ринч глухой, без окон и с одной дверью, расположенной прямо напротив стола, был аскетично обставлен самым необходимым по мнению хозяйки. Два стула по правую и левую сторону от массивного прямоугольного стола были криво отодвинуты от столешницы, истёртой временем. Чёрная круглая кружка с коричневым налётом от чая и кофе, как и положено, стояла по правую руку от задумчивой суровой начальницы, восседающей в кожаном качающемся кресле. Взгляд её был прикован к собственным пальцам, сомкнутым в замок на животе. Подбородок опущен, собирая на шее некрасивые кожные складочки. Но подполковнице было не до красоты. Её лицо с массивными чертами было нахмурено, лоб испещрило множество морщин, а волосы, казалось, ещё сильнее торчали из изначально строгой причёски.

Боулу вдруг подумалось, что Сорок седьмому участку грозит серьёзная опасность, поскольку ранее, сколько себя помнил, он не видел Зору такой растрёпанной и сердитой одновременно. И это не укладывалось ни в какие рамки понимания происходящего.

Взгляд детектива привычно скользнул по обстановке в комнате. Скорая на расправу подполковник полиции Аттийской империи верила в символизм всего сущего и именно поэтому ни при каких обстоятельствах не позволяла никому касаться её личных предметов, стоящих на столе.

Криво расположенная табличка с надписью «Зора Ринч», звёздами и гербом города Фено, заставляла всякого вошедшего хмуриться и прятать руки за спиной, будто умоляя подвинуть её ближе к центру. Казалось, правый бок таблички, выступавший за край стола, вот-вот перевесит и заставит треугольную деревяшку свалиться на пол. Но так казалось только поначалу, потому что в таком состоянии табличка стояла уже два года. Сама Ринч не комментировала причину. Она лишь иногда задумчиво смотрела в её сторону, особенно когда принимала какое-то немаловажное решение, способное лишить её карьеры в Сорок седьмом полицейском участке, а заодно и всех её подчинённых.

Ещё одним примечательным местом взглядопреткновения был чайный столик с одной массивной ножкой в центре, стоящий по левую сторону от двери в тёмном углу. Вот только стояли на нём не чайные сервизы, не булочки, баранки и печенья. Не было в этом кабинете ни конфетницы, ни даже вазочки, заполненной кусочками сахара. Зора терпеть не могла сладкое и сладкоежек. На столешнице чайного столика был выстроен карточный домик, положение которого не менялось уже два года, как могло было показаться изначально. Но это было не так. Каждый квартал в нём будто происходили невидимые взору метаморфозы. Какие именно, Фиджеральду было не понять. Его зоркий взгляд каждый раз давал сбой, как бы он ни старался запомнить схему построения карт и толщину колоды, лежащей рядом.

– Ты опоздал, – задумчиво бросила Зора, не поднимая головы. Однако кресло под ней скрипнуло и слегка качнулось, позволяя понять, что она вернулась в комнату из крайней задумчивости.

Боул, привычный к подобным упрёкам, и бровью не повёл. Стиснул сильнее листы отчёта, которые подготовил Мэт, и шагнул по направлению к гостевым стульям. Однако, подойдя ближе, садиться не спешил. Протянул бумаги и отдал честь. А уже после этого ответил:

– Устраивал планёрку новой сотруднице, протеже мистера Плёссинга.

Зора хмыкнула.

– Впору сказать, твоей протеже, потому что изначально это ты прибыл в фенострат и напросился на дополнительный контроль со стороны профессора Плёссинга.

– Так Вианон прибыла, чтобы следить за нами? – задался вопросом Фиджеральд.

– Это я у тебя хотела бы спросить, – грубо ответила Зора.

Подняв строгий взгляд на подчинённого, она медленно поднялась из кресла, со скрипом отодвинула его к стене и с громким хрустом расправила затёкшую спину. Массивные мышцы плеч подполковницы Ринч заставили ткань её формы натянуться на груди, а пуговицы скрипнуть в петличках.

Немного помолчав, Боул поспешил оправдаться, понимая, что своим импульсивным поступком только создал новую проблему участку:

– Не думаю, что это так.

– Почему?

– У неё свой интерес быть здесь, – серьёзно признался Боул. А в ответ на немой вопрос начальницы ответил прямо: – Она хочет получить доступ к телу старика, которое мы нашли на недавно раскопанном капище.

– Кукла, которая ищет труп старика многолетней давности… Это подозрительно.

– Так и есть.

– Что о ней известно?

Громко вздохнув, Боул набрал воздуха в грудь и принялся отчитываться:

– Она падчерица мистера Плёссинга, её мать предположительно Гризельда Плёссинг…

– Как ты сказал?! – рыкнула Зора. – Гризельда Анабель Плёссинг? – Зычный голос подполковницы разнёсся по комнате настоящим эхом.

– По всей видимости, так и есть.

Справившись с секундным помутнением рассудка и промелькнувшим перед глазами животным страхом, начальница пришла в себя и спокойно произнесла:

– Неужели ты забыл историю Фено?

Боул призадумался. После исчезновения Джинджер он методично вытравливал все воспоминания касательно этого города, за что и поплатился, когда вернулся из долгой «командировки» к Приграничью, поскольку его отсутствие знаний в некоторых областях, привычных для коренных жителей Фено, мешало вести расследования.

Недовольно фыркнув, Зора опустилась в кресло и как школьнику разжевала:

– Филипп Даош Фено, основатель города, исчез около тринадцати лет назад. После него бразды правления приняла Гризельда Анабель Фено, смекаешь?

– Даош Фено – первый муж Гризельды Анабель, – кивнул Боул.

Зора внутренне подметила, что с Фиджеральдом по-прежнему можно иметь дело, и не всё потеряно, как об этом утверждали многие коллеги, строча доносы.

Выдохнув, подполковница строго продолжила:

– После исчезновения Филиппа бразды правления городом приняла Гризельда. С виду милая, улыбчивая женщина. профессор ФУПА, была практикующей кукольницей и доктором алхимии. Именно она переместила университет в фенострат, чтобы совмещать сразу несколько дел одновременно. Она хотела и управлять городом и преподавать студентам. Но, видимо, долго в таком бешеном ритме она не протянула. После непродолжительного романа со своим коллегой, Эдвином Груетом Плёссингом, повторно вышла замуж, самолично подписав себе развод с Филиппом, будучи высшей инстанцией административной власти в городе. После чего сложила все полномочия и передала бразды правления Фено своему новому мужу. Ещё спустя год она тоже исчезла.

– Скорее всего, она отправилась в Асторис, заниматься здоровьем своей дочери, Вианон.

– Так вот, – продолжила Зора, несмотря на слова подчинённого. – Никому доподлинно не было известно, что у неё имелась дочь. Как ты её назвал? Вианон?

– Да, и Плёссинг признал в ней падчерицу, я присутствовал при их разговоре лично. А сама Вианон сообщила мне, что её мама, Гризельда, пожертвовала собственными пальцами, когда перемещала её душу в сосуд куклы.

– Интересно… – Ринч нахмурилась, покачиваясь в кресле. Мотнув головой, она задумчиво потянулась к табличке и впервые в присутствии Боула сдвинула её ещё дальше к краю.

– И что ещё интересного поведала тебе первая кукла нашего участка? – С этими словами начальница откинулась на спинку кресла и пристально уставилась на Боула, будто с нетерпением ждала его ответа.

– Что в ней сидит память чужой души, и поэтому ищет тело некоего старика, чтобы понять, зачем она рисует странные пиктограммы на стенах, когда впадает в беспамятство.

– Уже известно, кому принадлежит тело?

– Дело об осмотре капища попало в руки Фелза.

Зора склонилась вбок и смачно сплюнула на пол, не обращая внимания на присутствие Боула.

– Я отстранила Феллоуза из-за сегодняшних показаний Мэта и Вианон, поэтому, считай, дело подвисло. А передать кому-то из оставшихся двух экспертов я не могу, там тоже важное расследование. Ах, чёрт!

– Мне кажется, Вианон смогла бы…

– Нельзя пускать её к телу! – гаркнула начальница Сорок седьмого участка. – Мы не можем доверять кукле, тебе ясно? Кто знает, что она натворит, преследуя какую-то свою цель? Тем более что все дела семейки Фено, так или иначе связаны с массовыми человеческими жертвами.

А вот это было новостью для Фиджеральда. Ведь Нона прямо призналась ему, будто она не убивала людей для подпитки энергией собственной души, заключённой в сосуд и фарфоровое тельце куклы. Но эти соображения он оставил при себе, чтобы не прослыть перед Зорой простачком, верящим всему, о чём говорят. Да он и не верил, просто отложил проверку слов Ноны на потом.

– Мне проследить за ней?

– Ага, проследить… – вздохнула Зора. – Она уже исчезла, переместилась из твоего кабинета, используя силу гримуара. Узнать бы, какого именно…

Будто отвлёкшись, начальница посмотрела сквозь Боула в угол, в сторону карточного домика, и до слуха детектива тотчас донёсся тихий звук, будто десятки картонных карт тихонько скрипели, перемещаясь по деревянной столешнице. Но повернуть голову он не успел. Начальница поспешила отвлечь подчинённого вопросом:

– Что с теми трупами за сегодня, по которым ты хотел мне отчитаться?

– Трупами? – Боул постарался не подать виду, что удивлён. Помнится, он ещё не успел доложить о второй пострадавшей. Это его и насторожило.

– Да, первая сбитая, вторая в подворотне.

Заметив молчание коллеги, подполковница усмехнулась.

– А ты думал, что раскрыл информацию о втором трупе только кукле?

Фиджеральд нахмурился, чувствуя нестыковку. И один вывод явно напрашивался – их с Вианон подслушивали. Стояли под дверью?

Но, тем не менее, субординация обязывала ответить прямо.

– Когда я преследовал, предположительно, водителя «Ригги», который сбил первую жертву, то был вынужден вернуться ни с чем, потому что беглец успел добраться до района братства Моам Баала. И когда я его настигал, то нос к носу столкнулся с фанатиками в одной из подворотен известной нам улицы в Тридцатом районе.

Пока Боул отвечал, Зора нетерпеливо постукивала пальцем по столешнице, но молчала. А тут она не стерпела.

– Ты в своём уме?!

Детектив скривился и не ответил, а подполковница разжевала:

– Ты, считай, своим преследованием заставил свидетеля-тире-предположительно подозреваемого отправиться к работорговцам? Хотел он того или нет, но теперь-то он точно станет или фанатиком или будет отправлен за кордон. А может, его разберут по частям на эксперименты для чёрного рынка.

Боул нехотя кивнул.

– Смею заметить, это не я вёл его на улицу фанатиков. По-вашему, мне нужно было его отпустить?

– Нет, – раздражённо махнула рукой Зора. – Не слушай меня, продолжай.

Сбавив обороты, она стала слушать дальше.

– Я был вынужден отступить, пока меня самого не замели. Их было минимум тридцать, если не сорок. И среди них был Дор.

Ринч повторно перегнулась через перила кресла и сплюнула на пол.

– Когда же он уже сгниёт окончательно?!

Боул невольно заметил, что сегодня начальница более разговорчива чем обычно. Возможно, сказывалось нервное состояние, в котором она пребывала последние несколько часов. Поняв мысли подчинённого, прочитанные по взгляду, подполковница зло уставилась на Фиджеральда и недовольно фыркнула:

– Не смотри на меня так, Джери. Меня вызывают на ковёр в фенострат из-за произошедшего недавно искусственного затмения. Дорожное управление ломится от пострадавших, по всему городу десятки жертв, морги штурмуют недовольные родственники, которые хотят похоронить своих близких без долгой очереди на вскрытие, а тут ещё ты со своей куклой привлекаешь лишнее внимание. – В конце начальница перешла на крик: – Уму непостижимо! Боул! Пока в городе творилась вакханалия, ты преспокойно дрых в приёмной профессора Эдвина, а за десять минут до этого толкал ему пламенную речь, как мы, полицейские, охраняем его студентов-птенчиков, чтобы их никто не обижал!

Вот теперь детективу стало абсолютно ясно – идея Лоуби с независимым экспертом не только вышла ему боком, но и грозилась вылезти через задний проход детектива неприятнейшим геморроем, чтобы затем уже сильно-сильно стукнуть его в лоб и помочь мозгам встать на место.

– Я понял свою ошибку, – сконфуженно произнёс Джери, но начальница продолжала наступать:

– С одним всё-таки могу тебя поздравить. Ты добился своего! Мне действительно пришлось отстранить Фелза, а заодно поручить одному из наших лучших спецов, из числа которых ты, кстати, выбыл, расследовать историю с картотекой волос по старому делу. Почему не тебе, спросишь? – Вытянув вперёд руку, украшенную на запястье розовым родимым пятном, Зора начала загибать пальцы: – Потому что здесь возможен конфликт интересов – это раз. Два – у тебя вон, целая доска украшена фотокарточками пропавших людей. Впору назвать твой кабинет свалкой нераскрытых дел.

Ну, тут Фиджеральд молчать не стал.

– При всём уважении, – тихонько начал он, гордо подняв голову, – я сам взял эти дела, зная, что они безнадёжны.

– А ещё потому, что исчезновение этих людей схоже с исчезновением твоей второй жены. Скажи мне честно. ты ещё тешишь себя надеждой найти эту пота…

Начальница вовремя оборвала себя.

– Пота?.. – переспросил детектив, недоумевая. Неужели строгая и справедливая Зора хотела назвать его вторую жену потаскухой, или же имела в виду другое слово?

– Ничего. – Она вновь махнула рукой. Но Боул не отстал, потому что понял – он был прав.

Злость вмиг возобладала над здравым смыслом, и он схватил табличку, а заодно сделал то, что давно хотел. Замахнулся и запустил её в угол, прямо в тот назойливый карточный домик, который не давал ему покоя ночами вместе со старыми кошмарами.

– Что вам известно об исчезновении Джины?! – взбесился детектив. Но ненадолго. Ибо вместо характерного звука падения карточного домика на столешницу или же стука деревянной таблички о стену услышал лишь чавкающий звук.

Прозрачный магический барьер заставил метательный снаряд зависнуть в воздухе и завязнуть, как в клею. Но не это поразило Боула больше всего. Нет, он неожиданно переменил гнев на изумление, ведь подобная магия барьеров была запрещена везде, кроме Асториса.

– Что это? – удивился он вслух. А когда ответа не последовало, обернулся к молчаливой начальнице.

«Неужели она одна из лиходеев? Тех, кого я сторожил, работая надзирателем? Одна из тех, кого я долго и упорно сажал в тюрьмы, чтобы потом охранять от кочевников-лангуджи?»

– Это… – цыкнула Зора, поднимаясь с кресла, – это, дорогой мой Боул, конфискат, о котором ты благополучно забыл. Что? Удивлён, да?

Подойдя ближе, Зора поравнялась с подчинённым, сверля его в ответ таким же убийственным взглядом, как и он ранее.

– Бить в лицо не буду, – криво усмехнулась подполковница. – Хотя, наверное, стоило бы наказать. Могла бы устроить взбучку за нарушение субординации, и никто бы меня не осудил. Но вместо этого я отвечу за «потаскуху». Не хотела тебя расстраивать, но это чистая правда. Твоя Джинджер сбежала от тебя, Боул, в теневой мир. Недавно мои информаторы видели её в старых канализациях Фено, прямо под городом. Но прежде чем давать тебе такую информацию, я бы очень хотела узнать, куда она уезжала и почему недавно вернулась, а главное, на чьей стороне ты?

– Я?!

Детектив задохнулся от несправедливого обвинения. Он хотел ответить что-то логичное, правильное, но никак не находил слов. Привычный ко всему – и к убийствам прямо на его глазах, и к зверствам, к которым сам иной раз вынужденно прибегал, пока работал в Приграничье, так что даже лангуджи обходили стороной его заставу, желая осуществить очередной набег, сейчас он не ожидал подобного поворота событий.

– Ладно, можешь не продолжать, у тебя всё на лице написано. – Зора похлопала подчинённого по плечу и надавила на него так, что детектив был вынужден сесть в гостевое кресло.

– А теперь я расскажу тебе нечто совсем неприятное. Те, кто мешал твоему расследованию по поиску жены, были нашими спецами. Нолан и Донахью.

– Хью?! – прохрипел Боул.

Стиснув пальцы в кулаки, он уже видел, как выбивает всю дурь из этого щегла-малолетки, который некоторое время ранее работал его напарником.

– Не ори. – Зора сильно стиснула плечо детектива, приводя его в чувства. – Так было нужно. Потому что ты не знаешь всего. Твоя Джинджер шпионила за нашим управлением через тебя, хочешь ты в это верить, или нет. Узнав об утечке, наши люди вышли на источник и начали копать под вас обоих. Но было уже поздно. Через неделю случилась та ситуация с кровавым пятном на полу. Не знаю, помнишь ты или нет, но твоя квартира в некотором смысле могла бы стать музеем чокнутого художника. Твоё счастье, что у тебя было алиби.

Боул невменяемо смотрел перед собой, вспоминая минувшие события, и пытался собрать мысли воедино. Так Джинджер жива и скрывается в подполье? Но зачем и почему?!

«Гризельда» – одно слово заставило детектива вспомнить кровавую надпись на стене его квартиры, однако же написанное с ошибкой – «Гриз-льда».

– Слушай дальше, – отвлекла полицейского от кошмарных воспоминаний начальница. – Наш эксперт проверил образцы, собранные из разных частей квартиры, и пришёл к выводу, что у твоей Джины случился выкидыш, и вся эта кровь – результат преждевременных родов на ранней стадии беременности.

Боул закрыл глаза от боли, поразившей сознание в один миг. Реальность постепенно достигала его разума, который уже начал складывать частички картины воедино, но сердце не хотело верить, а душа попросту болела от неизбежного осознания правды.

– Ой, только не говори, что ты и этого не знал, – проворчала подполковница. Но тотчас нехотя добавила: – Ах, да, ты точно не знал. Тебя держали в неведении, а потом я лично отослала тебя в Приграничье, чтобы убедиться, что ты ни при чём. Но знаешь, Боул, Джинджер действительно исчезала на некоторое время. Пока тебя не было, мы искали её в Фено и не находили нигде, поэтому в этой части я тебе практически не соврала. Правда, уже год спустя мои люди начали получать непроверенную информацию, будто Джину видели во всяких злачных местах в обнимку с очередным лиходеем, но я предпочитала этому не верить, пока количество подобных отчётов не перевалило за десяток из разных источников.

– Когда?

– Что когда?

– Когда последний раз её видели?

– Вчера.

Стиснув пальцы в кулаки, Боул поднялся, тихонько отчитываясь:

– Объяснительную написать не успел. Разбирался с куклой. Второй труп определил в морг, секция 1032 Б, отчётную форму заполнил с указаниями координат предположительного места смерти.

– Смерти?

– Да, смерти. Девушка лет тридцати умерла от дыхательного спазма. Правда, над её телом уже после смерти надругались. Кровью из надрезов на руках и порезах на ладонях пытались написать какое-то слово на стене. А затем оттащили тело в мусорную кучу, но не стали сильно прятать.

Фиджеральд намеренно умолчал о надписи «Гри… л-да», подозрительным образом похожую на ту, которая снилась ему в кошмарах.

Сказав всё это, он посмотрел долгим взглядом на Ринч и молча стал ждать её следующих слов. Она должна была понимать, что он хочет увидеть Джинджер спустя столько времени, после боли, перенесённой с её исчезновения. Поэтому вопрос был бы излишним.

– Я понимаю, что ты хочешь ответов, но не могу дать тебе конкретных координат. И делаю это сознательно, чтобы ты сам лично не отправился на её поиски. Ты мне нужен здесь, наверху. Расхлёбывать заваренную кашу с куклой и мистером Плёссингом.

Напомнив о Вианон, Зора, сама того не подозревая, подсказала детективу ещё один источник информации. А ведь кукла хотела предупредить его! Она-то назвала Джину более культурно – жёнушка. Ещё одна причина, по которой ему, привыкшему ничему и никому не верить, не получив фактического подтверждения, наоборот, охотно верилось в услышанное, уж больно лаконично звучала новая информация. А память услужливо подсказывала, что, вероятно, так и было.

– Я правильно понимаю, что мне не предоставят координаты Джины, даже когда я разберусь с куклой и мистером Плёссингом?

– Ты должен понимать, что я сообщу тебе о местонахождении Джины только тогда, когда соберусь упечь тебя за решётку из-за пособничества в шпионаже. – Зора громко выдохнула. – Джери, неужели ты думаешь, будто я такая дура, что буду помогать тебе проститься с жизнью? А если этого не случится, значит, ты просто-напросто разнесёшь подполье Фено и начнёшь тем самым новую войну преступного мира по всей Аттийской империи.

Сказав это, Ринч прошла в угол и вытащила табличку из защитного заклинания. Вернулась обратно и устало плюхнулась в кресло.

– Знаешь ли ты, от кого мне досталась эта табличка?

Боул без всякого интереса пожал плечами. Мол, разве это сейчас важно? А Зора разочарованно выдохнула:

– Иногда ты проявляешь непозволительную детективу близорукость, Джери. И отчасти это оправдывает тебя в истории с Джинджер. Но учти, терпение меня и моего руководства – это не авансы, которые мы будем выдавать тебе вечно. Когда-нибудь ты, сам того не подозревая, переступишь черту, и мне всё-таки придётся тебя арестовать. А теперь иди и раскрой хоть одно дело за столько лет, потраченных впустую на твоё содержание за счёт городской казны.