Гризельда

Глава 26. Шантаж

Парацельс.

Почему-то это словно с новой силой заиграло в моих воспоминаниях, стоило лишь копнуть глубже и попытаться вспомнить своё детство, юношество, да хоть что-то из подросткового возраста.

Перевёл взгляд на самую старую открытую тетрадь Лоуби и заметил небольшую ремарку о себе: «Почему-то мой школьный приятель стал более скрытным и наотрез отказался рассказывать о своих родителях, сколько бы я его об этом ни спрашивал».

Эти несколько строчек, написанных кривым подчерком, настолько меня заинтересовали, что я предпринял новую попытку вспомнить об этом хоть что-то.

Вот только, сколько бы ни старался, ничего у меня не вышло.

Да, я частично восстановил память о минувших событиях и даже о том старике-лиходее, на вид офисном клерке со странным взглядом убийцы, который помог мне избавиться от болезненных воспоминаний. Зачем я это сделал, тоже припомнить не смог. Пока не смог. Но был точно уверен, что всему виной какое-то страшное послание, угроза, из-за которой я решил изуродовать свою личность, вместо того чтобы поквитаться с обидчиком или же найти первоисточник собственного страха.

Зажмурился, медленно путешествуя по обрывкам мысленных образов. И перед глазами встала картина канализационного люка на Пятьдесят второй улице, в тупичке между магазинами одежды от Ластерса и Корин.

Затем внезапно возник образ насекомого. Чёрный, с жёлтым пушком, жужжащий шершень качнул жалом в мою сторону, заставляя испуганно открыть глаза.

– Что это было? – произнёс я вслух и вновь пробежался глазами по строчкам.

Странно. Родителей не помню, однако точно знаю, что, будучи школьником, часто посещал частный дом Зоры Ринч. Её отец тогда был начальником ГУП. Отсюда и желание бойкой дочурки последовать по стопам отца.

Выходит, мы были знакомы с ней ещё со школы?

Вдруг яркий образ молоденькой красотки в клетчатом синем платьишке ошеломил до онемения. Уини. Моя первая жена, в которую я был влюблён до умопомрачения, возникла перед внутренним взором. Такая милая, такая… неземной красоты! Вети своей внешностью пошла в маму. Но скверный характер и присущую мне подозрительность унаследовала явно не от неё.

Горький вздох вырвался непроизвольно, стоило лишь вспомнить наши с ней ссоры. Она явно злилась на меня по неясной причине, но молчала и не говорила об этом, сколько бы я ни спрашивал. И каждый раз, стоило мне сжать пальцы в кулаки, она испуганно втягивала шею в плечи, будто ждала, что я её ударю. Иногда мне даже казалось, что она специально меня доводит, лишь бы проверить, смогу ли я стать моральным уродом, способным избить собственное чадо.

Но сколько бы она ни старалась, я никогда не давал волю эмоциям. Злость – это плохо, но от неё никуда не деться, потому что стоило мне услышать беспочвенные обвинения дочери в мой адрес, как я чувствовал боль в грудной клетке от того, что моя собственная плоть и кровь ни капельки мне не доверяет и тем более не любит. А один раз она даже назвала меня убийцей.

Да! В моём деле без этого никуда. Как она не понимает? Я вынужден защищать светлую часть нашего общества от тех отбросов, которые готовы пойти на всё, чтобы удовлетворить свои низменные потребности, убивать других людей, не моргнув и глазом. А степень морального разложения очередного лиходея иной раз пугала даже меня, тёртого в этих делах детектива Главного управления полиции. Чего стоила картина из пластинированных частей тела, на которую я наткнулся в одной из подворотен, расследуя дело об исчезновениях целой семьи с Сорок восьмой улицы.

Вздрогнул и поморщился от отвращения к собственным воспоминаниям. Наверное, благодаря таким вот подарочкам, прочно застрявшим в памяти, я и сделал с собой то, что сделал. Иного объяснения у меня не было. А вместе с тем подобная теория хорошо увязывалась с воспоминанием о люке, ведущем в подземелье Фено.

Быть может, я очень хотел спуститься к фанатикам и разгромить там всё к чёртовой матери? Так? Но что-то меня удерживало от этого шага. Что-то, что заставило сдаться и стереть свою память.

При мыслях о шантаже перед глазами возник образ моей восьмилетней колючки-дочери, Вети. Ветисса Боул, такая замкнутая и молчаливая, могла в одно мгновение закипеть и обнажить жгучее отвращение к собеседнику, ко мне в частности.

Я мотнул головой, прогоняя непрошеные мысли и попытался вновь сосредоточиться на деле о краже копии гримуара Парацельса, запрещённого к распространению, потому что в этом экземпляре книги присутствовал рецепт ферментного разложения органической материи, за которым гонялись многие лиходеи-алхимики. Именно это дело чуть не стало нераскрытым благодаря стараниям экс-криминалиста Феллоуза Флетчера. Казалось бы, мне стоило тогда насторожиться, потому что Фелз в прошлом был увлечённым могильщиком. Однако я на тот момент был сильно отвлечён другим делом.

Кстати, а каким именно?

Я нахмурился, переведя взгляд к наполовину пустой кружке кофе. Неприятный спазм изжоги отразился тупой болью в животе. Скривился и откинулся на спинку стула. Запрокинул голову и посмотрел на потолок.

– Глупости какие-то.

Но вот входная дверь квартиры приятеля громко хлопнула, и я услышал с порога истошный рёв:

– Беда! Джери, беда!

От такой неожиданности я чуть не упал на пол, сломав спинку хлипкого стула. Вовремя успел уравновеситься и схватиться рукой за стол. Вместо меня на пол ухнула кружка недопитого кофе, разлетаясь в разные стороны чёрной кляксой и множеством фарфоровых осколков.

– Что стряслось? – участливо спросил я, едва заметил обутого Лоуби в дверях комнаты.

– Вети, твоя дочь, пропала!

– Как! – Подскочил я на ноги. – Где? Что? Почему?!

Множество вопросов готово было сорваться с языка. Вот только в моём мозгу неожиданно прозвучали хриплые тихие слова того самого лиходея-старика: «Если ты продолжишь нам мешать, то с твоей крошкой-милашкой дочуркой мы поступим так же, как и с твоей любимой жёнушкой, Уинслиан. Помни об этом в следующий раз, когда соберёшься спуститься к нам в подземелье Фено».

Всё встало на свои места.

Шантаж.

Так вот почему я пожелал забыть обо всём и порвать все связи с Ветиссой – чтобы не ставить её жизнь под угрозу. И уехал в Асторис, чтобы наконец унять злость из-за оборванного на середине расследования. Бессильная ярость сжигала моё тело, не позволяя действовать из-за боязни расправы над дорогим моему сердцу человеком.

– Ты, главное, не вешай нос, – подбодрил меня повар. Моё молчание было неверно им истолковано.

Я горько усмехнулся. Неужели и старина Лоу считает меня трусом, неспособным ни на что? А?

– Кажется, я понял, что произошло. Кто это был? Фанатики или те лиходеи, которые меня преследовали?

– Э… – Лоу слегка порозовел ушами. – Я тебе скажу, только если ты меня не выдашь, ладно?

– Хорошо.

Понятное дело, он наверняка выведал эту информацию у кого-то из наших. А они в свою очередь не имели никакого права рассказывать об этом постороннему человеку.

– Это Нолан. Он заходил и искал тебя, чтобы сообщить о пропаже дочери. Заодно, пока я его допрашивал, он рассказал, что рядом со школой твоей дочери нашли два трупа. Один из них опознали – кукольник по кличке Чиз. А вот о другом полицейским ничего не известно. Да. Школьники, эти… друзья твоей дочери, стали свидетелями её похищения и рассказали, будто крепкие мужчины в красных лохмотьях подошли к Вети. Один из них перехватил её рукой поперёк туловища и, не реагируя на сопротивления и крики, попросту ушёл.

– И что? Никто даже не заступился?

Я сжал пальцы в кулаки от бессильной злобы. Этого и следовало ожидать. Не добравшись до меня, они вспомнили о моей дочери…

– Двое подростков получили сотрясение мозга, а подруга Ветиссы упала в обморок.

– Ясно, – скупо ответил я.

Внимательно оглядел комнату и нашёл свою кожаную куртку. Поднял её с кровати и надел.

– Спасибо, друг, – кивнул в сторону тетрадок с записями. – Ты мне очень помог, век буду благодарен.

– Что ты собрался делать? – Лоуби встал на пороге и не спешил выпускать меня из комнаты. Явно ждал объяснений, которые я не мог ему дать.

– Прости, но это уже моё дело.

– Ах, твоё дело?! – Повар обиженно скрестил руки на груди. – Тогда, может быть, мне выставить тебе счёт за хирургические услуги?

– Как пожелаешь, – спокойно ответил я, – но теперь не могу себе позволить и дальше втягивать тебя в это. Уж прости, мне хватило одной жертвы, чтобы морально пасть ниже плинтуса.

– Подожди, жертвы? Какой такой жертвы, о чём ты?

– Уини, – выжал из себя сквозь стиснутые зубы. – Она умерла из-за меня!

– Подожди, но она же неуклюже упала с лестницы в этом своём исследовательском центре!

– Отчасти это так. Но ей точно помогли.

Глубокий вдох, глубокий выдох.

– Пусти, Лоу. – Я блеснул острым взглядом, намереваясь оттеснить друга с прохода. Но этого и не потребовалось.

– Не знаю, что ты думаешь на этот счёт, но одного я бы тебя не отпускал.

– А я не хочу тебя в это втягивать.

Секунда на созерцание моей серьёзной мины, и друг сдался, отступая в сторону.

– Но обещай мне одно. После всего ты, живой и здоровый, обязательно заглянешь в мою забегаловку и сам лично расскажешь о произошедшем. Тебе ясно? Ясно, я говорю?

Он схватил меня пятернёй за плечо, останавливая.

– Иначе я найду тебя, слышишь, и потребую заплатить за всё, что ты мне задолжал. – Другой рукой Лоу постучал по нагрудному карману клетчатой красной рубашки. – А сумма там немаленькая, особенно, если прибавить проценты за просрочку.

– Понял я, понял, – нехотя отмахнулся я.

Будь обстоятельства иными, я бы наверняка ему улыбнулся. Лоуби никогда не признается, но в какой-то степени он мягкосердечен. Из-за чего частенько вмешивался в местные разборки, чтобы усмирить обе стороны. Такой вот он чемпион различных единоборств.

А мне, прежде чем наконец отправиться туда, куда должен был спуститься уже давно, вдруг захотелось напоследок встретиться с Зорой. Как минимум, чтобы предупредить её и ребят из управления. Потому что мои действия явно могут поставить их под удар. Точно. Так и поступлю.

Спешно обулся и громко хлопнул дверью напоследок в отместку за шантаж Лоуби. Как он сказал? Лично к нему заявиться после всего целым и невредимым? Ха! Тут бы коньки не отбросить при встрече с чемпионом Моам Баала. А он такие вещи говорит…

* * *

Едва за Фиджеральдом Боулом хлопнула дверь, повар спохватился, вспомнив ещё об одном событии, о котором не успел рассказать.

– Ох! На участок же совершено нападение…

Но развивать мысль он не стал, поняв, что опоздал с новостями. Так и оказалось. Едва он открыл дверь на лестничную площадку, то услышал гудящий звук уехавшего лифта.

«Что ж, ты, главное, выживи. А там и всё остальное, надеюсь, как-нибудь разрешится», – мысленно напутствовал Лоуби своего школьного приятеля.

В следующее мгновение дверь закрылась вновь. На лестничной площадке наступила тишина.