Гризельда

Глава 23. Неправильная формула

Уютный двухэтажный зал библиотеки частного загородного дома сегодня вновь был полон звуков. Шелест книжных листов сочетался со скрипами фарфорового тела куклы, задумчиво расхаживающей от стеллажа к стеллажу. Тонкий звон привлекал внимание к мерцающей книге, плывущей по воздуху.

Приятный мужской голос продолжал тихий диспут с гримуаром, не прекращая попыток втянуть в разговор хозяйку поместья:

– Зельда, я прошу вашей защиты. Этот упёртый остолоп не хочет меня слушать!

– А я уже в сотый раз повторяю, что не может ценофлебия архидон, пусть даже высушенная и истёртая в порошок, полноценно прореагировать с эссенцией жизни. Агрессивная среда алкагеста растворит её без осадка. И уж тем более никакой энергетической ценности крылья столь редкой бабочки в себе не несут. Звериная или людская кровь – другое дело. Но и тут нужно правильно подобрать растворяющие ферменты, а не сразу топить кровеносные тела в кислоте.

– Зе-е-ельда… – позвал управляющий поместьем Фено.

Большой трёхэтажный особняк был выстроен за чертой ныне гигантского города учёных.

Изначально поселение в несколько домиков появилось здесь много десятилетий назад, когда в Аттийской империи вышел закон, запрещающий ставить опыты над живой материей. Что впоследствии привело к бегству и миграции большего числа учёных или за рубеж, или же в незаконные преступные подполья.

С тех самых пор лиходейская наука и получила столь обширное распространение, будто назло императору. Гримуры алхимиков многократно переписывались и обрастали новыми трактовками, отчего частично теряли свою эффективность, но даже этого хватало, чтобы создавать стойкую головную боль полицейским участкам любого города.

К тому времени Фено быстро приобрёл репутацию настоящего оазиса неповиновения из-за защитной контурной магии на границе поселения, и служил таковым до тех пор, пока император не одумался и не выписал разрешения для отдельных учреждений, центров и даже городов. Асторис, к примеру, изначально не входил в состав империи и был бесконтрольной ничейной землёй на границе с территориями лангуджи. Но после первых двух нашествий он оказался присоединён во время последней освободительной войны, когда и было принято решение об укреплении границы.

– Лафайет, – наконец отозвалась Гризельда, когда достала ещё один толстый томик ещё олного старого труда, вроде тех, что уже держала в другой руке целой стопочкой. – Ты мог бы найти более полезное занятие, нежели спорить с гримуаром Фено. Даош всегда был упёртым образчиком. Почему ты решил, что его книга будет более сговорчивой?

В ответ хозяйке управляющий поместьем хлопнул дверью, делая вид, будто обиженно покинул комнату.

– Ха! Сто два к восьмидесяти семи, Лаф, – подвела итог упрямая книга. Её страницы в очередной раз изогнулись полукругом в виде улыбки.

– Скажи мне лучше, что у нас осталось из законсервированных запасов? – перевела тему разговора Гризельда.

Высокая кукла без парика, в чёрном шёлковом халате, прошествовала в глубь комнаты к одному из наклонных столов, специально предусмотренных в этой части зала для удобства чтения.

– Что нас интересует? – глухо ответил старческий голос.

– Крысиная или человеческая некрозная ткань… любая подойдёт. Но вторая предпочтительнее.

– Так она же нужна будет в самом конце, чтобы проверить на ней оживляющий эффект. Или я что-то упустил? – возмутился вдруг гримуар. – Разве у нас уже готов алхимический состав живого фарфора?

– Нет, мне она нужна для выделения плазмы погибших клеток, чтобы помешать чужому эксперименту, – терпеливо ответила кукла. Голова её повернулась под невозможным углом, когда она попыталась отыскать книгу взглядом. – Плыви сюда, я тебе кое-что покажу.

– И что же?

– Копию гримуара Парацельса.

– О! – Дверь в комнату вновь открылась. Управляющий поместьем был тут как тут, если не считать того факта, что он никуда и не уходил. – Я, пожалуй, поучаствую.

– Как пожелаешь, – пожала плечами Гризельда. Её глазки цвета морской волны дрогнули в глазницах, зрачок спрятался за веком. – М-да. Нона, как всегда, торопится найти труп нашего старичка…

– Оно и понятно, ей хочется наконец решить вопрос с моим создателем… – громко вздохнул гримуар. – Да и нам бы не мешало ей помочь.

– Живой фарфор сейчас важнее! – упорствовала Гризельда. – Иначе душегубы меня опередят и пиши пропало. Как вы потом будете искать Кровавого, если Голди преуспеет?

– Можно подумать, если он решит затеряться среди подполья Фено или в Асторисе, у него это не получится… – проворчал гримуар еле слышно.

Лафайет поспешил отыграться:

– Сто два к восьмидесяти восьми! Ха! Всё дело в проказе. Как только он выйдет к людям и, допустим, пройдёт рядышком с человеком, то этот бедняга тотчас харкнет кровью, начнёт выть и корчиться от боли. Потому что за Кровавым сейчас следует смердящая аура разложения, которую он сможет скрыть только в новом живом теле.

– При условии, что это тело не будет отвергать энергию его души. – Гризельда в этот раз решила вмешаться в спор двух непримиримых соперников. – Ведь он уже столько раз экспериментировал над перемещением себя в человеческое тело. Пробовал различные варианты. А сколько людей при этом извёл…

Левый глаз Гризельды дёрнулся, и она поспешила сменить тему.

– Ладно, раз ты настаиваешь, я ускорюсь.

Кукла резкими движениями раскрыла сразу несколько книг на нужных страницах и стала читать.

– Вот оно! Вспомнила! Инвиктус или, иными словами, непобедимый, гибрид человека и насекомого.

– К чему нам это знать? – недовольно зашелестел страницами гримуар Фено. – У меня полно подобных экспериментов.

– Но ни один из них не относится к нужному мне человечку, который идеально подходит для нынешней работёнки.

– А меня тебе уже мало? – Летающая по воздуху книга вдруг замерла на месте. – Разве я не могу сделать то, что может этот, как его…

– Нет, – твёрдо ответила кукла. – Ты займёшься кое-чем иным.

– Чем же?

– Поиском местонахождения Кровавого.

– О нет… – застонал гримуар. – Он же меня учует, едва я сотворю поисковые чары.

– И именно поэтому ты не будешь колдовать, – сработал на опережение Лафайет. В соседней комнате послышался треск и звон разбитого стекла. – Плыви сюда, я тебе помогу его найти.

– Что ж. – Гризельда перевела взгляд на раскрытые книги и ненадолго сомкнула веки. – Ладно, к живому фарфору я ещё вернусь, а сейчас надо проверить успехи Голди. Фено, помогай. Перемести меня, пожалуйста, в кладовку, к армии Асмундо, которую ты недавно обнаружил.

– О! Подожди минутку! – Шкаф, стоящий в дальнем углу зала, со скрипом распахнул свои дверцы, и оттуда медленно выплыла склянка, наполовину заполненная мутновато-жёлтой жидкостью. – Вот плазма из некрозной крысиной ткани.

Несколько секунд задумчивого созерцания происходящего, и Зельда отправилась навстречу реагенту.

– Степень очистки, конечно, оставляет желать лучшего… – проворчала она. – Но на всякий случай захвачу с собой. Всё, перемещай.

Громкий шелест книжных листов. Звон. Вспышка. Хлопок. И зал библиотеки опустел.

– А ничего, что она ушла без парика, босая и в домашнем халате? – уточнил вдруг Лафайет. – Прежде чем перемещать, нужно было предупредить её, что ли?

– Я, в отличие от тебя, выполняю задания в точности, как приказано, – проворчал гримуар в ответ. – И вообще, что-то мне спать охота. Сил много потратил. Отдохну-ка я, пожалуй, часа два.

Поставив Лафайета перед фактом, магическая книга медленно проплыла по воздуху к одному из деревянных столов и устроилась рядом с раскрытой копией гримуара Парацельса, ничуть не смущаясь подобным соседством. И только управляющий поместьем, дух по имени Лафайет, тихонько усмехнулся и отправился дальше экспериментировать с пустыми сосудами души, выявляя из сотен бездарных творений настоящие шедевры лиходейского алхимического искусства.

* * *

Зловещая темнота обступила куклу, едва она возникла в средоточии опасности для любого человека. Большая комната подземелья встречала бывшую владелицу Фено с распростёртыми объятьями. Сотни бесполых голых кукол застыли на своих местах, не подавая признаков жизни. И лишь тихий скрип давал понять, что они не спали и внимательно следили за происходящим вокруг.

«Так даже лучше, – подумалось Гризельде, когда на её лице отразилась лиходейская улыбочка. – Значит, я могу сделать грязное дельце чужими руками».

Гризельда Анабель Плёссинг – гениальная учёная, алхимик и кукольница в одном лице, сейчас стояла у стены и с интересом прикидывала объём работ.

«Вряд ли кто-то из этих пустышек может улавливать магический фон, но на всякий случай не буду тревожить Асмундо раньше времени».

Мерцающие в темноте серебристым светом тончайшие нити управления, доступные особому зрению кукольницы, тянулись через всю комнату и исчезали в коридоре. Ещё один побочный эффект её нынешнего состояния. Однако помогающий с лёгкостью выискивать кукольников, не требуя особых усилий.

Сунув в карман колбу с плазмой, столь любезно найденную Лафайетом, Зельда медленно и аккуратно принялась обезвреживать армию кукольника, стараясь двигать фарфоровым телом как можно меньше. Неразличимый в темноте взмах пальца, и связующие нити оборвались и опали вниз, словно сорванная со стены паутина. Развеянная магия распадалась на мельчайшие пылинки.

Избавив кукол от контроля, Гризельда лишила их всякого смысла существования. Но это ещё не значило, что куклы были полностью обезврежены. Они лишь потеряли связь с хозяином. Орудие убийства словно вывалилось из рук их обладателя и сейчас перестало представлять угрозу. Для полного уничтожения необходимо было сломать тело каждой куклы, вынуть сосуд души и разрушить его, тем самым лишая марионетку энергии, необходимой, чтобы шевелить столь тяжёлым фарфоровым телом.

Первая часть работы была сделана быстро и без заминки, что не могло не радовать кукольницу. Но вот до её усиленного магией слуха донёсся победный крик Голдспира.

– Получилось! У-у-у меня получилось! – эхом разносилось по коридору подземелья. – И если б не Асмундо, я сделал бы это раньше!

Гризельда вздрогнула, осознав, что опоздала. Времени принимать иные решения у неё попросту не осталось.

Она схватила ближайшую куклу и с силой разломила её пополам. Раздался громкий хруст.

– Что там? – встрепенулся алхимик в соседнем помещении за каменной стеной.

Но Зельда не обращала на это внимание. Она достала сосуд души и раздавила его в ладони, подпитывая чужой энергией собственное фарфоровое тело, исписанное поглощающими рунами. Потому что последующее колдовство обойдётся ей очень и очень дорого.

Подхватив фарфоровый осколок, она поспешила начертить на стене рассеивающую руну, закрывая её невидимым контуром, чтобы скрыть волшебство от чужих глаз. Несколько мгновений, и прямоугольная часть стены исчезла, позволяя увидеть происходящее в соседней комнате. Алхимическая установка шипела и булькала, в спиралевидной колбе конденсировался живительный эфир, необходимый для завершающей стадии живого фарфора. Оранжево-золотистые, переливающиеся перламутром капли медленно стекали по стенкам пока ещё пустой ёмкости. А взволнованный Голдспир оглядывался через плечо в сторону, будто желал узреть кого-то в темноте коридора.

– Кто там? – недовольно повторил алхимик.

Гризельда скривилась. Нужно выманить его из комнаты, чтобы подлить в алкагест плазму некрозной ткани, тем самым испортить состав жидкости. И не просто испортить, а сделать взрывоопасной.

Немного подумав, кукольница сделала следующее: толкнула ближайшую от неё куклу, заставляя её завалиться назад. Стоящие рядом друг с другом марионетки с грохотом и треском начали поочерёдно падать на пол.

– Монди! Что ты там творишь?! – недовольно выдохнул алхимик. Затем смачно ругнулся и наконец стремительно вышел из комнаты.

Пользуясь отвлечением Голдспира, Гризельда вынула из кармана бутылочку, скинула халат на пол и прошла сквозь прозрачный кусок стены в помещение, заставленное шкафами с реагентами, выстроенными рядами возле алхимического стола.

Ещё несколько секунд понадобилось кукольнице чтобы отменить заклинание, рассеивающее материю до состояния субатомных частиц. Иначе Голди сразу заметит проход и, конечно же, поднимет тревогу.

Часики тикали в голове куклы, когда она отсчитывала время, двигаясь по комнате. Раз – она стремительно подошла к реторте. Два – подняла крышку верхнего стеклянного клапана, откуда вырвалась белое облачко кислоты. Фарфоровые пальцы зашипели, реагируя на слабый раствор алкагеста. Три – превозмогая неприятные ощущения, вылила в установку плазму некрозной ткани.

«Всё. Дело сделано. Осталось только унести ноги, пока реакция ещё не началась, – подумала кукольница, призывая гримуар Фено. – Забирай меня, я готова».

Но в ответ её ждала тишина.

«Ох уж этот чёртов старик», – подумала Гризельда, со страхом оборачиваясь в сторону дверного проёма.

Прятаться было негде. А сам Голдспир сейчас уже наверняка вошёл в соседнее помещение, где не без её помощи творился хаос. Выбор был невелик. Кинувшись к другой стене, она слегка отодвинула шкаф и начертила прихваченным с собой осколком фарфора аналогичные руны, организуя новый проход, только чуть меньшего размера, так как силы её были на исходе. Проглоченной энергии едва хватало, чтобы не тратить собственный душевный запас, а это означало терять память, столь необходимую для создания живого фарфора.

Едва покинув алхимическую комнату, Зельда услышала громкие шаги в коридоре. Счёт шёл на доли секунды. Она уже видела ногу Голдспира в дверном проёме, когда завершила колдовство. Если бы у неё было живое тело, то наверняка на всех покровах выступили бы крупные капли пота, настолько она сейчас была напугана.

Вдох – выдох. По привычке, а не из-за нужды. Гризельда прислушалась к происходящему за каменной стеной. Тишина. Эта часть подземелья, видимо, не имела коридорного сообщения с той, откуда она пришла, потому что здесь звучали совершенно иные звуки, и воздух как будто двигался в другом направлении.

«Что ж, пора убираться отсюда, пока не поздно», – подумала кукольница, опасливо глядя на стену, туда, где несколько секунд назад запустила бомбу замедленного действия.