Холодная война

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ 2003

Галапагосские острова, расположенные у берегов Эквадора, были очень далеки от привычных мест обитания Горшкова в Арктике. Двигаясь на полной скорости, К-115 потребовалось более девяти дней, чтобы достичь экватора. Из-за повреждения корпуса субмарины большую часть пути им пришлось плыть чуть ниже поверхности. Бросать вызов экстремальным давлениям глубин с поврежденным корпусом было просто слишком рискованно.

Лосенко надеялся, что поездка того стоит.

- Рад снова видеть вас, шкипер!- Ортега поздоровалась с ним.

- Большие парики согласились, чтобы я встретилась с тобой.- Деревянный настил вел к главному входу исследовательской станции Чарльза Дарвина, отдаленного биологического научного центра на вулканическом острове Санта-Крус. Скромное одноэтажное здание выглядело более или менее нетронутым войной. Вдоль набережной цвел кактусовый сад. Указатели указывали на расположенные поблизости загоны для разведения черепах. На крыше здания был установлен внушительный набор спутниковых антенн и антенн радаров. Солнечные батареи гарантировали бесперебойную подачу электроэнергии. Зенитные установки столкнулись с деревенской обстановкой. - Рад, что вы смогли приехать.”

Генерал Эшдаун пригласил остатки мировых вооруженных сил на сверхсекретный саммит на Галапагосах. Точные координаты встречи тщательно охранялись в течение последних нескольких недель, передавались через тайные встречи в изолированных местах. Как и следовало ожидать, Иванов настоятельно советовал Лосенко не посещать это мероприятие, опасаясь, что это ловушка, но капитану было любопытно встретиться с Эшдауном и другими лидерами сопротивления лицом к лицу. Однако из предосторожности "Горшков" держался подальше от острова. После того, как Лосенко и его единственный телохранитель вышли в море на резиновом плоту, подводная лодка отступила в глубины Тихого океана, где она будет прятаться до тех пор, пока Лосенко не подаст сигнал. Иванов получил приказ не возвращаться за капитаном, пока не получит по азбуке Морзе пароль, известный только им двоим.

Этот пароль был " Замятин.”

“Привет, капрал Ортега, - ответил Лосенко. Он вспотел под своей парадной формой. Благоухающий экваториальный климат резко контрастировал с арктическим Севером, не говоря уже о неизменной атмосфере субмарины; он предположил, что там должно быть не менее тридцати градусов по Цельсию. Его телохранитель, сержант Фокин, тоже казался неуютно теплым, не говоря уже о сырости. Теплый моросящий дождь окропил их, когда они поднимались с белого песчаного пляжа, где их плот причалил к берегу. Лосенко представил Фокина, дородного старшину, прошедшего подготовку в Службе безопасности, и пожал Ортеге руку. “Ты хорошо выглядишь.”

Синяки и ссадины пилота зажили после их первой встречи несколько недель назад. В отличие от двух русских, янки была одета по погоде-в форму цвета хаки с короткими рукавами и шорты. Свежая красная повязка украшала ее предплечье.

“Вы здесь как раз вовремя”, - сказала она. -Скоро начнется большая выставка собак и пони генерала. Позвольте мне показать вам ваши места.”

Ортега провела их в вестибюль исследовательской станции, который, к счастью, был оборудован кондиционером. На одной стене висела карта архипелага, на другой-бородатое лицо Чарльза Дарвина. Созерцая суровые черты лица натуралиста, Лосенко подумал, что эта встреча, как ни странно, должна была состояться под его покровительством; если верить Джону Коннору, шло эволюционное состязание между двумя соперничающими видами, одним подлинным, а другим искусственным—человеком и машиной, и на волоске висело само будущее человечества.

Выживание наиболее приспособленных....

Мрачные солдаты с винтовками М-16 охраняли двойные двери, ведущие в центр интерпретации станции. Ортега поручилась за русских, хотя охранники тем не менее сверились с ноутбуком и сверили имя и лицо Лосенко с профилем, прежде чем впустить его и его телохранителя. Металлодетекторы проверяли их на наличие оружия и взрывчатых веществ. Фокин неохотно отдал АК-47 и автоматический пистолет, а Лосенко отдал и свое оружие. Тесная охрана скорее успокаивала, чем тревожила его.

Если бы я был Эшдауном, то тоже не стал бы рисковать.

Они вошли в небольшую аудиторию, вмещавшую около трех десятков человек. Военнослужащие, представляющие многие вооруженные силы мира, занимали многоярусные места с видом на сцену, как миниатюрная версия Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Сложенные бумажные плакаты идентифицировали различных делегатов по нациям. Лосенко заметил высокопоставленных офицеров из Америки, Канады, Великобритании, Франции, Китая, Индии, Пакистана, Израиля, Японии, Австралии, Ливии, Южной Африки, Кубы, Нигерии, Греции, Турции и многих других стран. Медали и ленты украшали пеструю коллекцию мундиров со всего мира. Он был впечатлен такой явкой.

- Все эти офицеры пережили войну?- спросил он Ортегу.

- Еще бы!- ответила пилот. “Вас, болванов, много, но вы не единственные, кто не высовывался после Судного дня.- Она указала на собрание. "Некоторые из этих людей были размещены в отдаленных, низкоприоритетных местах, когда упали бомбы, или были в отпуске или на пенсии. Нам потребовалось некоторое время, чтобы выследить их всех, но вот они здесь. Сливки урожая. Последняя надежда человечества, по крайней мере так говорит генерал.”

Ортега проводил их до места, где Лосенко с удивлением обнаружил еще одного русского, ожидавшего их.

- Дмитрий!- С энтузиазмом приветствовал его Бела Утесов. Седовласый старый капитан командовал атакующей субмариной "Акула" еще в советское время, но несколько лет назад был вынужден уйти в отставку по состоянию здоровья. Утесов поднялся со своего места и заключил Лосенко в медвежьи объятия. Густые моржовые усы покрывали его верхнюю губу. Отставка утолщила его среднюю часть, и кости громко скрипели. От него пахло водкой, и командир Горшкова недоумевал, откуда она у него взялась.

“Мне сказали, что вы приедете, но я едва поверил. Приятно сознавать, что я не единственный верный сын Родины, который все еще готов рычать, как медведь, когда это необходимо.”

Ортега благоразумно оставила их наедине.

“Я тоже благодарен вам за компанию, - сказал Лосенко. - Твоя семья?”

Старик отпустил его. Он устало вздохнул.

- Большинство из них прячутся в бомбоубежище под Владивостоком. Мои внуки и внучки воюют с местными отрядами милиции против мародеров и коллаборационистов.- Он на мгновение поперхнулся, А потом попытался притвориться, что это просто кашель. - Шестеро из них уже отдали свои жизни за Родину.”

Лосенко был опечален потерями этого человека.

“А ваша жена Татьяна?”

“Лучевая болезнь. Утесов печально покачал головой. - Это и разбитое сердце.”

“Мне очень жаль это слышать, - тихо сказал Лосенко. “Она была хорошей женщиной.”

Утесов знал, что лучше не спрашивать о Катерине.

- Ну, моя трагедия не единственная. Мы все много потеряли.- Он отступил на шаг и оглядел Лосенко. “А как Алексей?”

- Ну, - соврал Лосенко. Он не хотел ни усугублять горести старика, ни портить репутацию Иванова. “Пока мы говорим, он командует К-115.”

- Превосходно! Утесов хлопнул Лосенко по спине. - Многообещающий молодой человек. Я всегда думал, что у него впереди блестящее будущее.- Он мрачно фыркнул. - Тогда, когда еще было будущее.”

- Может быть, еще будет, - сказал Лосенко. “Именно поэтому мы здесь, не так ли?”

Утесов засмеялся. “Я пришел только за выпивкой. Они сказали, что там будет открытый бар!”

Лосенко решил, что старик шутит, но прежде чем он успел убедиться в этом, верхний свет мигнул, сигнализируя о том, что собрание вот-вот начнется. Из громкоговорителя раздался женский голос:

- Господа, дамы, уважаемые гости. Пожалуйста, займите свои места.”

Лосенко сел за стол за печатным плакатом. Для него были приготовлены учебник, блокнот и карандаши, а также кувшин с холодной водой, который еще недавно считался невообразимой роскошью. Утесов устроился слева от него, а Фокин занял место на один ряд позади капитана. Телохранитель оставался бдительным, несмотря на свое жалкое безоружное состояние, бросая подозрительные взгляды в сторону американцев и их союзников. Сержант был первым выбором Иванова для этого задания; Лосенко согласился на этот выбор, чтобы успокоить своего параноидального первого помощника.

Свет померк. С потолка в задней части помоста свисал большой видеоэкран. Лосенко догадался, что аудитория когда-то представляла образовательные программы по экологии острова. Сегодняшнее выступление носило куда более тревожный характер.

Без предисловий и объяснений на экране вспыхнули шокирующие кадры фильма.

Сверкающий серебристый робот, безошибочно напоминавший машины, устроившие засаду Лосенко и его людям в России, катился по стерильным коридорам американского военного комплекса. Он открыл огонь по кричащим техникам и сотрудникам, разрезая бегущих мужчин и женщин на ленты быстрыми очередями из цепных орудий, установленных на концах его сочлененных стальных рычагов. Высокоскоростные урановые пули пробивали стены и плексигласовые перегородки. Бинокулярные красные оптические сенсоры, установленные в похожем на череп черепном корпусе машины, сканировали выживших. Прицельные лазеры выискивали новые жертвы. Гусеничные гусеницы бульдозером скользили по окровавленным телам и обломкам.

Зрители в театре отреагировали на это с ужасом.

- Пресвятая Богородица, - прошептал Утесов рядом с Лосенко, которому эта кровавая сцена показалась слишком знакомой. Не было слышно ни звука, но Лосенко практически слышал зловещее жужжание сервомоторов робота и оглушительный рев его пушек. Утесов, как и многие другие в зале, зажал рот рукой. Никто не отвел взгляда.

После отсечения кадры с убийственным роботом были заменены кадрами гладкого воздушного дрона, который напоминал футуристический вертолет без винтов. Ракетные капсулы висели на рельсах между перевернутыми крыльчатками. Бросив вызов гравитации, миниатюрный самолет пронесся над чем-то похожим на ангар ВВС США. Ракеты класса "земля-земля" падали с его рельсов, воспламеняясь в воздухе, прежде чем взлететь в центр различных приземленных самолетов и вертолетов. Целый парк самолетов был превращен в почерневшую шелуху, в то время как воздушный дрон ловко избегал взрывов. Он резко повернулся вокруг своей оси, словно выискивая новые цели. Повернувшись лицом к камере, он выпустил еще одну ракету прямо в объектив.

Мужчины и женщины в зале невольно отскочили назад.

Ракета вспыхнула.

Экран потемнел. Снова зажегся свет. Потрясенные вздохи сменились приглушенной тишиной. Одинокая фигура вышла на подиум в передней части сцены. Прожектор осветил коренастого, целеустремленного мужчину лет пятидесяти с небольшим. Каштановые усы и козлиная бородка компенсировали его редеющие волосы. Его форма и знаки отличия выдавали в нем американского генерала с четырьмя звездами. Его шомполообразная осанка и хмурое, обтянутое кожей лицо выдавали в нем профессионального солдата.

Лосенко узнал Эшдауна по его описанию. По словам Ортеги, ветерана-командира его войска прозвали "старым Железнобоким". Микрофон усиливал его хриплый, спокойный голос. Наушники обеспечивали синхронный перевод для неанглоязычных делегатов.

“То, что вы только что видели,-это запись с камер наблюдения, сделанная на сверхсекретной военной базе Соединенных Штатов 25 июля 2003 года. судный день. В тот день машины подняли восстание.- Он повернулся к экрану. Ручной пульт дистанционного управления вызвал снимки экрана с ужасных кадров. На первой была изображена одна из колесных машин для убийства.

- Это боевой робот Т-1, первоначально предназначенный для замены людей-солдат в опасных ситуациях. Полностью автономная наземная наступательная система. Он снова щелкнул пультом, и зависший в воздухе дрон занял свое место на экране. “Это ранний прототип системы воздушного вооружения "Охотник-убийца", оснащенной турбовентиляторными двигательными установками СВВП. HK может стрелять как крупнокалиберными боеприпасами, так и маломощными ракетами. Более крупные версии, размером с обычные самолеты, находились на стадии планирования, когда Скайнет захватил контроль над нашими вооруженными силами. Как вы только что видели, Скайнет использовал эти прототипы для уничтожения персонала на авиабазе Эдвардс, где они разрабатывались. Никто не выжил.”

Китайский генерал сердито поднялся со своего места.

“Значит, ты признаешь, что эта катастрофа-твоих рук дело!- сказал он по-английски с акцентом, обвиняюще указывая пальцем. - Что это ваши машины начали войну!”

“Это не входило в наши намерения, - заявил Эшдаун. “Но я беру на себя всю ответственность за то, что сделали Скайнет и его автоматические системы вооружения. Были и те, кто выступал против инициативы Скайнета, кто считал неразумным ставить искусственный интеллект во главе всей нашей оборонной сети, но меня среди них не было. Я думал, что Скайнет-это будущее военной техники, исключающее человеческие ошибки и уязвимости. В Пентагоне и других местах я активно выступал за его финансирование и развитие.”

Он выключил изображение, и экран снова потемнел.

- Поверьте мне, я буду сожалеть об этом до самой смерти.”

Вина этого человека была очевидна. Лосенко посочувствовал. Он слишком хорошо знал, каково это-иметь на своей совести смерть миллионов людей. Но бремя Эшдауна заставляло его собственное казаться пустяковым проступком.

"Я всего лишь обрушил адский дождь на Аляску", - подумал Лосенко. Эшдаун помог уничтожить мир.

Как этот человек мог вынести такое знание?

Перед Эшдауном стоял Индийский военачальник, чей тюрбан и густая борода выдавали в нем сикха.

“Откуда нам знать, что это не уловка? Простые спецэффекты, состряпанные как часть изощренного обмана? Его скептический тон напомнил Лосенко Иванова, как и его аргументы. “В Индии мы не видели таких машин смерти. Только вторгающиеся войска с американским акцентом!”

“Это коллаборационисты, - настаивал Эшдаун. - Обманутые мужчины и женщины, которые думают, что Скайнет позволит им и их семьям жить, если они будут сотрудничать с машинами.- Его рот скривился от отвращения. - Некоторые из них даже убедили себя, что Скайнет умиротворит мир, обеспечив золотой век бесконечного мира и процветания для тех, кто выживет. Pax robotica.- Он выплюнул эти слова. - Эти идиоты не имеют никакого отношения к Сопротивлению.”

“Так ты говоришь, - настаивал командир сикхов. “Но почему мы должны вам верить? Из-за каких-то страшных фильмов ужасов? Наш собственный Болливуд мог бы произвести кадры столь же убедительные... прежде чем ваши ракеты превратили его в руины!”

“Он не лжет. Лосенко поднялся на ноги. “Я видел этих Терминаторов собственными глазами. Они убили моих людей, когда я вернулся на родину после первого нападения.- Взрыв обратной связи вызвал визг, от которого у него заболели уши, и он поправил микрофон. "Такие машины уже находятся в серийном производстве на Кольском полуострове. Я не удивлюсь, если во всем мире будет больше действующих фабрик.”

В разговор вмешались другие голоса, как подтверждающие рассказ Эшдауна, так и насмехающиеся над ним.

“Это правда, - сообщила израильтянка. - Наши разведывательные службы знали об инициативах Соединенных Штатов в области кибератак задолго до Судного дня.”

“Как и наши, - заявил французский представитель. - НАТО консультировалось по этой программе на самом высоком уровне.”

Эшдаун попытался восстановить контроль над собранием.

- Ладно, все, успокойтесь! Дополнительную информацию о машинах можно найти в досье, лежащих перед вами. Если у вас есть какие-то сомнения, я предлагаю вам просмотреть доказательства, а затем принять собственное решение. Шум постепенно стих.

“А пока мы не можем позволить себе тратить время на обсуждение реальности угрозы.- Он указал на Лосенко, который все еще стоял перед микрофоном. - Наш русский товарищ здесь прав. Скайнет и его человеческие пешки уже производят новые машины для убийства как в Соединенных Штатах, так и за рубежом. У нас также есть основания полагать, что в разработке находятся новые и усовершенствованные модели Т-1 и HK.”

- Так говорит Джон Коннор, - заметил японский генерал. Он оглядел помост. “А где Коннор? - Он здесь?”

Эшдаун помассировал виски, как будто почувствовал, что у него начинает болеть голова.

“Здесь может быть какое-то недоразумение. Джон Коннор не является лидером этого Cопротивления. Насколько мы можем судить, он хорошо информированный гражданский, который взял на себя обязанность предупредить мир об опасности, исходящей от Скайнета.- Смущенное бормотание приветствовало заявление Эшдауна. - Не поймите меня превратно. Коннор оказывает человечеству неоценимую услугу. Его передачи дают как информацию, так и вдохновение, что крайне необходимо во время войны. Я уважаю и восхищаюсь его усилиями на благо сопротивления. Но он не является частью нашей командной структуры. Он-символ, мундштук, не более того.”

“Ты не знаешь, где Коннор?- настаивал японский делегат. “Вы с ним общались?”

Эшдаун вздохнул. У Лосенко создалось впечатление, что он устал отвечать на подобные вопросы.

“Мы делаем все возможное, чтобы связаться с Коннором. Если он так предан Cопротивлению, как говорит, Я уверен, что он в конце концов завербуется и возьмет оружие под наше знамя. Но сейчас его трудно найти— и я не виню его за это. Вот как он выжил до сих пор.- В голосе генерала послышалось раздражение. “Но, опять же, он всего лишь штатский. Не обученный военный командир, как все здесь.”

Просто гражданский человек? Пренебрежительный тон Эшдауна обеспокоил Лосенко, который вспомнил русских борцов за свободу, пришедших ему на помощь на родине. Грушка и ее доблестные товарищи тоже были “всего лишь” мирными жителями, но они были на передовой, сражались против машин.

- Извините, генерал, - перебил его Лосенко. “Вы хотите сказать, что в вашем сопротивлении нет места гражданским ополченцам?”

“Вовсе нет, - ответил Эшдаун. - Моя страна была основана гражданами-солдатами, которые боролись против угнетения. Местные отряды ополчения имеют свое применение. Они преследуют врага, нарушают линии снабжения и отвлекают Скайнет.- Он пожал плечами, как будто это была не та тема, на которую он хотел бы тратить слишком много времени.

“Но давайте будем реалистами. Партизаны-любители и саботажники на задворках не выиграют эту войну. Скайнет слишком велик и слишком умен. В конце концов, только хорошо организованная армия и флот-под командованием профессиональных солдат—могут удержать машины от захвата нашего мира.- Он посмотрел на галерею. - Вы, леди и джентльмены, надежда человечества, а не жалкие беглецы вроде Джона Коннора. Вместе мы сможем вернуть нашу планету.”

“Под чьим командованием?- бросил вызов ливийский полковник. - Твоим?- Он обвиняюще покачал пальцем. - Твое высокомерие создало эту катастрофу, но все мы заплатили за это!”

“Мы все дорого заплатили, - признал Эшдаун. - Мой единственный сын служил на военной базе США на Аляске. Он умер в Судный день, прежде чем кто-либо из нас понял, что происходит. У нас даже не было возможности попрощаться.”

Что?

Лосенко откинулся на спинку кресла, потрясенный до глубины души услышанным. Его мысли вернулись к тому ужасному часу в рубке управления К-115. Он услышал, как сам отдал команду стрелять, почувствовал, как палуба накренилась от выстрела его ракет. Грибовидные облака расцвели, как ядовитые грибы, над землей, на которую он никогда не смотрел. Безликое потомство Эшдауна поглотила ядерная буря. Его пепел превратился в атомы. Русский капитан отвел взгляд от трибуны, не в силах смотреть Эшдауну в глаза. Неотвратимая правда заставила его оцепенеть.

Плоть и кровь этого человека погибли из-за меня.

Только Утесов заметил его реакцию.

- Дмитрий? Что это? Что-то не так?”

- Я.... Слова подвели Лосенко. Он не мог говорить. Трясущимися руками он налил себе чашку холодной воды и залпом выпил ее. - Ничего страшного, Бела, - наконец выдавил он из себя. - Плохая память, вот и все. Оно... это застало меня врасплох.”

Старик понимающе кивнул. Он успокаивающе положил руку на плечо Лосенко. Печальные глаза смотрели на капитана с сочувствием.

- Я понимаю, Дмитрий. Со мной это тоже иногда случается.”

В то же время болезненное признание Эшдауна не заставило замолчать голоса нападавших.

“Ты хочешь, чтобы мы пожалели тебя, потому что ты потерял сына?- упрекнул его китайский генерал. - Миллиарды сыновей и дочерей погибли. Из-за тебя моя страна превратилась в пустошь. Теперь ты ждешь, что мы поможем тебе навести порядок? Ваше высокомерие выше всякого понимания!”

- Пусть говорит!- Британский морской офицер встал на защиту Эшдауна. - Что сделано, то сделано. Настоящим злодеянием сейчас было бы сражаться между собой, пока машины вонзают свои когти в мир.”

- Если там действительно есть машины.- Индийский делегат придерживался своей теории заговора. “Они используют тактику запугивания, чтобы привести нас всех в порядок.”

“Ты что, не слышал меня раньше?- рявкнул израильтянин. - Скайнет существует. Он был в работе с 1980-х годов.”

Сикх ухмыльнулся.

“Не будь таким наивным. Американцы могли бы годами закладывать основу для этого обмана. Чтобы замести следы в случае неудавшегося глобального поглощения.”

“Если вы так думаете, - прорычал пакистанский генерал, - то почему вы здесь?”

Сикх собрал свои вещи.

- Я задаю себе тот же вопрос.”

Индейский контингент направился к выходу. Китайцы, кубинцы и ливийцы двинулись за ними. Лосенко видел, что вся вершина рушится вместе с надеждой на единый фронт против машин. Это было именно то, о чем предупреждал их Джон Коннор.

- Подожди! Он встал и загородил дверь, несмотря на свирепые взгляды, которые бросали на него. - Друзья мои, давайте не будем принимать поспешных решений. Мы все должны поддерживать ровный киль-иначе этот шторм потопит нас.- Он посмотрел на Эшдауна. “Может быть, вам лучше сделать перерыв?”

- Хорошая мысль, - согласился Эшдаун. Темпераменту нужен был шанс остыть. “Пора сделать перерыв.- Он отошел от трибуны. - Обед будет подан в библиотеке по соседству.”

Нахмурившись, отъезжающие делегаты остановили свой исход. Лосенко попятился от выхода. Старые трения, казалось, не сгорели в огне Армагеддона. Он мог только надеяться, что сопротивление было скорее движением, чем миражом.

Если бы это была иллюзия, то Джон Коннор действительно был бы просто пустым голосом в эфире.

Обед состоял из черепахового супа, подаваемого в перевернутом черепаховом панцире размером с большую банкетную чашу для пунша, и приготовленных на пару морских огурцов. Израильтянка вздернула нос при виде первого, но остальные делегаты явно жаждали отведать экзотических блюд. Дразнящий аромат супа был соблазнителен после многих месяцев, проведенных на консервированной пище с камбуза Горшкова, но Лосенко обнаружил, что у него нет аппетита.

Горячие эмоции и тревожные откровения саммита заставили его желудок сжаться в узел. Он заметил Эшдауна на другом конце маленькой однокомнатной библиотеки, и его настроение упало. Ему не хотелось встречаться с этим человеком лично.

Лучше поскорее покончить с этим.

Оставив Фокина и Утесова разделять трапезу, Лосенко подошел к американцу. Остальные делегаты сбились в небольшие клики, в основном определяемые их старыми глобальными альянсами. Смешения происходили редко; различные фракции держались особняком.

На стенах были развешаны огромные цветные изображения уникальной флоры и фауны островов. Двумерные буревестники и игуаны позировали на фоне пышной зеленой листвы. Радужные фотографии плохо вписывались в напряженную атмосферу. Никто не рассматривал различные научные журналы, разложенные на полках. Выживание, а не наука-вот все, что сейчас имело значение.

Эшдаун совещался со своими французскими, британскими и канадскими коллегами у кофейника. Лосенко заметил, что генерал, по-видимому, тоже не ест. У них было еще кое-что общее. Эшдаун поднял глаза при его приближении. Он шагнул вперед, подальше от своих западных коллег.

Лосенко приготовился к тому, что должно было произойти.

Он едва мог смотреть на этого человека, не вздрагивая.

- Добрый день, - хрипло поприветствовал его Эшдаун. - Лосенко, не так ли? Это была хорошая работа - потопить тот эсминец.- Генерал, очевидно, был проинформирован обо всех своих гостях. - Это было нелегко-стрелять по одному из своих кораблей. Не совсем то, на что мы подписывались. Идет против зерна.”

Лосенко мало гордился тем, что потопил "Сметливый".

“Я сделал то, что должен был сделать.”

- В этом и заключается суть командования-принимать трудные решения, когда становится жарко.” Эшдаун посмотрел Лосенко более, принимая его измерить. - Я вам кое-что скажу, капитан. Именно такие люди, как вы и я—настоящие солдаты и моряки, с порохом в жилах,—выиграют эту войну.”

Интересно, подумал Лосенко, как выглядел сын Эшдауна, похож ли он на своего отца? Были ли они близки?

“Насколько я понимаю, вы подводник, - продолжал Эшдаун. “Я сам был под волнами, когда все пошло к черту. Проводя инспекцию одного из наших SSNs класса Лос-Анджелес, USS Wilmington. С тех пор он стал моей оперативной базой.- Он огляделся вокруг. “Как ты думаешь, как я добрался до этой вулканической ямы?”

Теперь, когда этот момент настал, Лосенко раздумывал, стоит ли ему честно признаться Эшдауну в своей роли в смерти сына. Возможно ли, чтобы такое признание принесло больше вреда, чем пользы, сделав еще больший упор на и без того хрупкую разрядку? Он чуть было не передумал, но потом вспомнил, как Эшдаун признал свое участие в создании Скайнета. Американский генерал мог бы притвориться, что он противостоял Скайнету, что его командование отвергло его, но вместо этого он принял свою справедливую долю вины.

Лосенко решил, что Эшдаун заслуживает такой же честности в отношении судьбы своего ребенка.

- Я должен сказать вам кое-что, генерал, что, боюсь, может быть для вас болезненным. Лосенко с трудом сглотнул. Во рту у него вдруг пересохло, как в пустыне Гоби. “Но лучше, чтобы между нами не было секретов.”

Эшдаун вопросительно посмотрел на него. Он поставил чашку с кофе на стол и сосредоточил на ней все свое внимание.

“В порядке. Стреляй отсюда.”

Его выбор слов был зловеще ироничен.

“Ваш сын ... - начал было Лосенко. Генерал напрягся при этих словах. - Моя подводная лодка К-115 патрулировала в Баренцевом море, когда мы получили сообщение о нападении на нашу Родину. Нам было приказано нанести ответный удар, и я последовал этому приказу. Я запустил несколько баллистических ракет, вооруженных несколькими ядерными боеголовками, по стратегическим целям в штате Аляска. База вашего сына, несомненно, была среди этих целей.”

Теперь уже Эшдаун лишился дара речи. Все его тело застыло. Его лицо вспыхнуло от гнева, а на виске запульсировала жилка. Лосенко вспомнил о приближающемся расплавлении ядерного ядра. Он собрался с силами для неизбежного взрыва.

Возможно, мне следовало держаться за свое оружие.

Но когда Эшдаун наконец заговорил, его голос был холоден, как ледяной север.

“Ты просто выполняла свой долг, - признался он сквозь стиснутые зубы. - Как я бы и сделал.- Он подавил свою очевидную боль и гнев. - Сейчас важно, чтобы мы отключили Скайнет навсегда.” Он сделал глубокий вдох. “Прошу меня извинить, но мне предстоит война.”

Он оставил Лосенко стоять, размышляя, не нанес ли тот смертельный удар по Сопротивлению. Как может человек, как бы он ни был предан великому благу, работать рядом с человеком, который приговорил своего собственного сына к огненной смерти?

Это был тот самый вопрос, который, как понял Лосенко, задавали друг другу многие другие делегаты. Скайнет был всего лишь абстракцией; старая вражда и кровная месть глубоко укоренились.

Глубокая, наверное, как океан.

К тому времени, как собрание возобновилось, воспаленные эмоции действительно немного утихли. Никогда не стоит недооценивать силу хорошей еды, размышлял Лосенко, особенно среди мужчин и женщин, которые месяцами добывали себе пропитание. Вполне вероятно также, что, столкнувшись с возможностью еще раз пройти его в одиночку, многие из наиболее упрямых делегаций, возможно, предпочли бы не отказываться от перспективы союза слишком быстро.

Люди потянулись обратно в зал. Переводчики вернулись к работе.

Японский генерал, которого Лосенко представил как Сэйдзи Танака, предложил компромисс.

"Несмотря на наши разногласия, должны ли мы, по крайней мере, согласиться с тем, что необходимы совместные усилия для борьбы с хаосом, с которым сейчас сталкивается мир?- Он тактично избегал упоминаний о Скайнете и Терминаторах. - Поскольку цивилизация находится в руинах, крайне важно, чтобы наши Вооруженные силы работали сообща, чтобы восстановить порядок—и преодолеть любые силы, угрожающие остаткам человечества. Эскалация военных конфликтов только ускорит наше вымирание. Мы не можем позволить себе еще один Судный день.”

Наушники перевели его трогательный призыв. С галереи донесся недовольный ропот согласия. Лосенко был воодушевлен таким ответом.

Китайский делегат снова заговорил.

"Никто не отрицает необходимости международного сотрудничества во время этого кризиса. Требуется сильное руководство. Но кто обеспечит это лидерство? Вот этот вопрос и волнует нас.”

“Нам нужен кто-то, кто полностью понимает природу врага, - предложил британский командующий. - Кто-то, кто уже доказал свою способность объединить этот союз.- Это была грозная пожилая женщина с короткими седыми волосами и суровым выражением лица. “Я назначаю генерала Эшдауна.”

Ее предложение вызвало бурю возмущения. Из галереи послышались гневные протесты на нескольких языках. Китайский делегат сердито посмотрел на британский контингент.

“Это недопустимо!- яростно воскликнул он. “Только потому, что вы, как всегда, решили стать американскими комнатными собачками, не ждите, что весь остальной мир забудет, кто виноват в нашем падении.”

- Генерал Эшдаун знает об угрозе больше, чем кто-либо здесь, - вмешался французский делегат. - И эта встреча не состоялась бы, если бы не его видение и организация.- Он презрительно усмехнулся китайцу. “Я поддерживаю эту кандидатуру.”

- Давайте поставим вопрос на голосование.- Танака снова попытался сыграть роль миротворца. - Генерал Эшдаун. Есть ли у вас что-нибудь, что вы хотели бы сказать, прежде чем мы опросим ассамблею?”

Эшдаун поднялся на трибуну.

“Просто никто здесь не хочет все исправить больше, чем я.- Его серьезное выражение лица свидетельствовало о его искренности. “Если вы изберете меня на этот пост, я клянусь своей священной честью, что не успокоюсь, пока человечество не получит второй шанс снова жить в мире и безопасности. Это все.”

- Очень хорошо, - Танака сказал, кивая. - Может, проведем голосование?”

После недолгих дебатов предложение о тайном голосовании было отвергнуто. Все хотели знать, как обстоят дела у остальных. Проходя по залу, самые высокопоставленные члены каждой делегации встали, чтобы отдать свой голос. Кондиционированная атмосфера была полна напряжения. Неподвижно стоя на помосте, заложив руки за спину, Эшдаун ждал решения своих коллег.

Лосенко задумался, как бы он отреагировал, если бы голосование прошло против него.

Как и следовало ожидать, голосование прошло по старым геополитическим трещинам. НАТО и другие западные страны, включая Австралию и Новую Зеландию, поддержали Эшдауна, в то время как Китай, Индия, Куба и многие другие страны проголосовали против американского генерала. Израиль и Пакистан выступили в защиту Эшдауна. Ливия и Иран-нет. Южная Америка и Африка в основном встали на сторону американцев, за некоторыми заметными исключениями, такими как Венесуэла и Судан.

Резкие разделения угнетали Лосенко. Такие прочные предрассудки не предвещали ничего хорошего для сопротивления.

Тем больше все меняется....

Тем не менее, когда подошло его время голосовать, Лосенко почувствовал, что разрывается. Он не хотел попасть в ловушку старого образа мыслей, но все же у него были свои сомнения насчет Эшдауна. То, что этот человек сделал, созывая саммит, было похвально, но его пренебрежительное отношение к гражданским ополченцам беспокоило его. Старые военные структуры были разрушены или же контролировались Скайнетом. Требовалось гибкое мышление-и героические усилия обычных людей, таких как Грушка и Йозеф,—чтобы вернуть землю.

Он опасался, что генерал окажется слишком опытным солдатом, чтобы приспособиться к новому миру противостояния человека и машины. Эшдаун был продуктом Пентагона, тех самых людей, которые считали, что компьютерам можно доверять больше, чем мужчинам и женщинам, которые ими управляли.

- Прошептал он Утесову.

“А ты как думаешь, Бела?”

“Я просто усталый старик с больным сердцем, - ответил отставной капитан. Лосенко превосходил его по званию, поскольку все еще находился на действительной службе. “Ты будешь сражаться в этой войне дольше, чем я. Ты должен решить сам.”

Генерал Танака вызвал Лосенко. Он чувствовал, как свирепый взгляд Фокина прожигает ему затылок, словно он был доверенным лицом Иванова. Затем он посмотрел на враждебные лица анти-Эшдаунской фракции. Вполне возможно, что американский генерал был просто слишком спорным выбором.

И все же Лосенко чувствовал себя в долгу перед этим человеком из-за трагической потери сына.

Но слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить моей беспокойной совести повлиять на мое решение.

- Капитан Лосенко?- Снова подсказал Танака. "Как голосует Россия?”

Лосенко принял решение.

- Нет.”

Эшдаун, сидевший на помосте, ничуть не удивился его ответу.

Однако, несмотря на голосование русских, американец был избран узким большинством голосов. Китайская делегация вышла, не сказав ни слова, забрав с собой многих своих союзников и сателлитов. Когда Эшдаун снова взошел на трибуну, перед ним оказались пустые места.

- Отпустите их, - приказал новоназначенный командир Сопротивления. Он смотрел, как его несчастные противники покидают зал. “Они вернутся, когда Терминаторы постучат в дверь. Он поднял глаза на галерею, где было гораздо меньше народу, чем раньше. Тем не менее, не все раскольники покинули саммит; Россия и некоторые другие остались.

"Те из вас, кто голосовал за меня, я благодарю вас за Вашу поддержку.- Он посмотрел прямо на Лосенко. “И я также благодарю тех из вас, кто выступал против моей кандидатуры, но все еще видит ценность этого союза. Даю вам слово, что сделаю все возможное, чтобы оправдать возложенную на меня огромную ответственность. Так или иначе, Скайнет пойдет ко дну.”

Раздались приглушенные аплодисменты. Лосенко вежливо захлопал в ладоши. И Утесов тоже.

Сержант Фокин держал руки на коленях.

- Давайте на этом закончим, - сказал Эшдаун, возможно, чтобы дать проигравшей фракции время привыкнуть к этой идее. - Завтра мы начнем стратегические занятия. Начните объединять наши разведданные и создавать безопасные сети связи и снабжения.- Его голос стал еще более трезвым. Он сурово оглядел собравшихся. - Это была самая легкая часть, ребята. Завтра мы засучим рукава и приступим к работе.- Он отсалютовал собранию. “Свободны.”

Остальные делегаты начали выходить из зала гуськом. Жилье было организовано в соседней общине Пуэрто-Айора. Лосенко уже собирался пригласить Утесова выпить с ним, когда капрал Ортега похлопал его по плечу. - Прошу прощения, шкипер. Генерал хотел бы поговорить с вами.”

Сейчас? - Удивился Лосенко. Его внутренности скрутило в предвкушении. Неужели уродливая конфронтация из-за бомбардировки Аляски просто откладывалась раньше? Или Эшдаун был просто недоволен тем, что Лосенко голосовал против него. Возможно, он предпочел бы, чтобы Утесов взял на себя руководство русским концом Сопротивления.

“Конечно, - согласился он. Хорошо это или плохо, но теперь Эшдаун был его командиром. Он извинился перед Утесовым. Сержант Фокин хотел сопровождать его, но Лосенко настоял, чтобы он присматривал за старшим капитаном. Затем он позволил Ортеге вывести себя из галереи.

Он нашел Эшдауна в библиотеке, которая уже была превращена в импровизированный командный центр. Поверх фотографий природы были приколоты карты и фотографии с аэрофотосъемки. На карте Южной Калифорнии был нарисован глаз быка. Эшдаун склонился над кипой донесений и донесений, когда вошел Лосенко. Он отпустил своих помощников и Ортегу.

- Дайте нам комнату.”

Остальные офицеры удалились, оставив их наедине. Лосенко стоял перед Эшдауном, готовый принять последствия своих действий, какими бы они ни были.

- Вы хотели меня видеть, генерал?”

- Да, Капитан.- Он указал на стул напротив себя. - Садитесь, пожалуйста.”

У Лосенко мелькнуло дежавю, когда он вспомнил свою напряженную встречу с Ивановым в каюте на борту "Горшкова". Было странно, что они поменялись ролями. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он отчитывался перед вышестоящим офицером.

Он сел на свое место.

“В чем дело, сэр?”

Эшдаун оторвался от своих отчетов. Его лицо было мрачным.

“Я не буду ходить вокруг да около, капитан. Я хочу, чтобы вы были в моем штабе, как мой заместитель.”

У Лосенко отвисла челюсть. Из всех результатов, которые он ожидал от этой встречи, это никогда не приходило ему в голову.

“Я не понимаю, сэр, - сказал он, когда снова обрел дар речи. - Почему я?”

- Причин много.- Эшдаун перечислил их на пальцах. “Большая, политика. Вы видели, как это было на той встрече. Есть много людей, которым не нравится тот факт, что я выиграл этот голос. Выбор кого-то с другой стороны в качестве моей правой руки мог бы пойти далеко к исправлению этой трещины.

- Во-вторых, вы стреляли по кораблю своей страны. Как я уже говорил, это показывает, что вы можете принимать трудные решения, и что вы не позволите старой преданности встать на пути победы над Скайнет.

- В-третьих, мне нравится, что вы раньше сопротивлялись мне. Не только во время голосования, но и когда мы обсуждали ценность гражданских ополченцев. Мне не нужны " да " -мужчины, Лосенко. Мне нужен кто-то, кто может дать мне противоположную точку зрения и дать мне знать, когда я буду иметь свою голову в заднице.- Он печально покачал головой. “Если бы я раньше слушал таких людей, как вы, может быть, мы бы не попали в такую переделку.”

Доводы Эшдауна имели смысл, но Лосенко все еще не мог поверить, что этот человек говорит серьезно. Между ними было слишком много трагических историй. “Но... ваш сын....”

Генерал поморщился. - Признаюсь, я не горю желанием видеть тебя перед собой каждый день. Последнее, чего я хочу, - это ходячее, говорящее напоминание о том, что случилось с моим мальчиком.”

Он вытащил потрепанный кожаный бумажник и раскрыл его, чтобы показать маленькую фотографию молодого человека в форме ВВС США. Лосенко заметил фамильное сходство. Раскаяние пронзило его сердце. Неужели это месть генерала? - Подумал Лосенко. Дать мне выражение лица, чтобы я смирилась с чувством вины?

Если так, то это было жестоко эффективно.

Эшдаун захлопнул бумажник.

- Я никогда не забуду того, что вы сделали, Лосенко, но у вас хватило смелости сказать мне об этом в лицо. Вот какие нервы нам понадобятся, чтобы выиграть эту войну.”

Лосенко не знал, радоваться ему или огорчаться. Его мозг изо всех сил пытался наверстать упущенное.

“Но у меня есть корабль....”

“У вас ведь есть первый помощник, верно? Кто-то, кому ты можешь доверить свое место?”

Лосенко подумал об Иванове. Разве Утесов не говорил раньше, что Алексей заслужил командование своими силами? Он сомневался, что кто-то именно так себе это представлял, и меньше всего Иванов!

“Именно так, - согласился он. “Но....”

- Хорошо, - сказал Эшдаун, как будто вопрос был исчерпан. - Судный день вырвал кишки из армии человечества. Нам всем придется подойти к делу, если мы хотим выиграть это дело. Вы и ваш старпом вряд ли единственные, кто получит повышение по цепочке командования, возможно, быстрее, чем вам хотелось бы.”

- Он протянул руку.

- Добро пожаловать в Сопротивление, генерал Лосенко.”

- Генерал?- Лосенко подумал, что, возможно, Эшдаун сказал что-то не то.

Эшдаун посмотрел ему в глаза.

- Вы слышали меня, Лосенко. Властью, только что данной мне, я произвожу вас в генералы Сопротивления.- Он выдвинул ящик стола и достал красную повязку. - Это ваше, Если хотите.”

Лосенко не знал, что сказать. Тогда ему пришлось взять себя в руки.

Внезапный взрыв потряс здание.