Прознатчик

Глава 14

«…прежде чем заниматься суждениями о силах чародейских, надобно провести четкое разграниченье, ибо они весьма многообразны и разделяются на множество видов, весьма отличных друг от друга. Для начала предлагаю к рассмотрению их практические виды, начав со всем нам известных чар перерождения первоэлементов, сиречь алхимии. Несомненную важность алхимии определяет ее непосредственное участие во многих практиках, особливо в чародейском целительстве и прикладных рунных чарах, в которых она является фактически основой. С прискорбием отмечаю, что черные чародеи також употребляют оную, извратив ее предначертание в нужде своих мерзких практик…»

(Преподобный Анисим Краеградский. «Трактат о Материях Пределов»)

Борт корабля «Сила Халлафьора».

23 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Полдень

— Нет, нельзя… — Асхад иронично покачал головой, осторожно сделал глоток из пиалы и торжественно продекламировал: «А ежели белый владеющий предастся мерзким практикам черного чародейства, по нужде али без оной, да будет он немедленно изгнан из сословия и проклят вовеки, да преследуем аки ренегат и предатель до самой своей кончины…».

— А ежели черный предастся белым чарам? — Я макнул деревянной палочкой в пиалу с почти черным по цвету медом и осторожно слизнул с нее маленькую капельку.

Черный высокогорный мед со Звериных островов имеет такое тонизирующее действие, что даже немного переборщив с его употреблением, можно пару дней не заснуть, при этом разглядывая причудливые галлюцинации, в подавляющем преимуществе эротического характера. Зато в маленьких дозах, помимо великолепного вкуса, он отлично бодрил без всяких побочных эффектов, за это и ценился на вес золота (кстати, весьма редкого и очень дорогого в этом мире).

— Черный? — с улыбкой переспросил владеющий и констатировал: — Гор, друг мой, ты потрясающе невежественен.

— Сия истина непреложна, — я тоже улыбнулся и подлил Асхаду в пиалу кипятка. Надо сказать, что за два дня плавания я очень сошелся со старым чародеем. Асхад оказался великолепным собеседником, имел спокойный ироничный характер — словом, довольно приятный старикан. Тем более, он не предпринимал никаких попыток выведать мою историю, удовлетворившись общими пояснениями. И вообще, я отлично проводил с ним время, отдыхая от постоянных стычек со своими подопечными. Чертовы хафлингессы…

— Черных нет! — Асхад наставительно ткнул пальцем в потолок. — Считается, что извели их еще пять сотен лет назад, во время Донатовой Резни.

— То, что так считается, скорее всего не значит, что их на самом деле нет. Тогда какие ереси так яро выводят белоризцы Белого Синода?

Понемногу ситуация с чародейством в этом мире начинала проясняться, но все равно оставалось очень много белых пятен, которые я и собирался в ближайшее время для себя разъяснить. Как назло, в книгах оказалось очень мало написано о черном чародействе, и Асхад на данный момент был для меня единственным источником информации. Скажем так, безопасным источником информации, ибо на материке даже за вопросы о подобном, недолго мудрствуя, сажали на кол, вытесанный из ядовитого роголистника, самого по себе способного прожечь плоть до костей. А еще могли спалить на медленном огне. Или заживо сварить. Затейники, однако.

— Эти самые ереси, — серьезно пояснил Асхад. — Дабы неповадно было. Черное чародейство — плоть от плоти этого мира, и выкорчевать его практически невозможно, однако держать под контролем — вполне по силам… — старый чародей запнулся и быстро поправился: — Так считает Белый Синод.

— Что такое «черное чародейство»?

— Это очень широкое понятие, — Асхад что-то шепнул себе под нос, и на его ладони с легким хлопком возникла небольшая, но толстая книга в кожаном переплете, окантованном бронзовыми уголками. — Держи, это «Теургия» Муруда из Кхама. Полистай на досуге: возможно, составишь свое мнение о черном чародействе.

— А Яги? Они черные?

— Они никакие, — пояснил чародей. — Яги не считаются чародейками. Они… — Асхад на мгновение задумался. — Они всегда считались необходимым злом; так сказать, неким катализатором сил в Упорядоченном. Однако, насколько мне известно, нынешний архипрелат Белого Синода, Оттоний Пятый, в своей последней энциклике предал их анафеме и причислил к нечисти. Но за них еще не берутся серьезно; скорее всего, просчитывая последствия и изобретая методы борьбы. А пока ворожек хватают, если только Яги нарушают неписаные правила, что случается очень и очень редко. Да и вообще ведуниц осталось очень мало.

— Если Ягушки являются катализатором, не значит ли это, что их уничтожение нарушит баланс?

— Так и есть, — быстро согласился чародей. — Остается только надеяться, что до этого не дойдет.

— Ладно. А теперь скажи мне, как определяют, что белый чародей творил черную волшбу?

— Оная видна на чародее, как мазок сажи на белой простыне. Достаточно посмотреть на его ментальное отражение, и все сразу видно. Чародеи его умеют видеть, многие белоризцы — тоже.

— И что? Никак нельзя скрыть?

— Почему нельзя? — хитро прищурился Асхад. — Можно, конечно, но трудно. Не всякому такое по плечу. Но хватит разговоров, Гор. Скоро мы подойдем к Поясу Верности, и мне надо подготовиться. Иди, подыши свежим воздухом.

— А какова твоя роль? — я сделал последний глоток и встал.

— Посмотришь, — категорично отрезал Асхад. — Иди уже займись своими девами. Приготовьте доспехи, оружие и, если есть, амулеты от морока. Никогда не знаешь, с чем здесь столкнешься.

— Последний вопрос, — я снял с шеи медальон, оставленный мне Малой, и показал Асхаду. — Для чего он?

— Надо же… — удивился старый чародей и бережно прикоснулся к амулету. — Очень сильная вещица. И очень древняя. Теперь понятно, почему я не могу тебя прочитать.

— Прочитать?

— Горан, — с улыбкой покачал головой чародей. — Я с тобой откровенен. Да, я пытался прочитать тебя. Ну сам посуди: как не взглянуть в человека, обладающего впечатляющей истинной Силой, но абсолютно невежественного в чародействе? Так поступил бы любой. Ответь лучше, откуда он у тебя?

— Яга подарила, — признался я.

— Яга?.. — удивленно переспросил Асхад. — Тогда понятно. Это один из немногих оставшихся артефактов друманов, по крайней мере, так считается. Ты уже в курсе, кто такие друманы? Их в Серединных еще прежними называют.

— Да, народ, населявший Острова до переселения туда ославов. Кажется, они раньше и на материке проживали… Так для чего талисман?

— Сразу и не скажешь… — он опять задумался и еще раз прикоснулся к амулету. — Во всяком случае, от морока он тебе поможет. Большее со временем сам поймешь. Но ничего плохого я не чувствую. Вы должны принять друг друга, почувствовать. Все, иди…

Идти так идти. Из прежних разговоров с чародеем, я уже знаю, что Пояс является аномальной зоной, в которой постоянно случаются прорывы между Пределами. Что все это значит, пока толком не представляю, но, судя по всему, места действительно гиблые. Как бы в подтверждение моих слов, на корабле начался организованный переполох. К фальшбортам пристраивали высокие сетки из толстой металлической проволоки, у станковых арбалетов расчеты раскладывали припас, на кормовой и носовой надстройках группировались стрелки-лучники. Все уже вздели брони и до зубов вооружились. На корабле царила мрачная решительность.

Стоп, а эти куда собралась?.. С сегрианками-то все понятно, но с кем собрались воевать Франка и Пета? Хафлингесса-дочь обрядилась в сложную, инкрустированную серебром ламеллярную броню, шлем-прилбицу с султанчиком и вооружилась своими палашами. А хафлингесса-мачеха, полностью проигнорировав доспех, тем не менее, помимо своего посоха, обзавелась длинным узким мечом, очень похожим на эспаду. Да, именно эспада, практически полностью совпадает с образом испанского меча из моих воспоминаний. Ага… нет, все-таки бронькой не пренебрегла, из-под плаща проблескивает кольчужка — сложного, очень необычного плетения. Нет, красавицы, так не пойдет…

Я совсем уже собрался гаркнуть на хафлингесс, но меня остановила одна из сагрианок.

— Не гони их… — шепнула Сибилла. — Я чувствую плохое. Пусть лучше будут на виду.

— Хорошо… — я кивнул и отправился переодеваться. Ох, как-то не улыбается мне посреди океана в броне разгуливать… но ничего не поделаешь.

Со своим доспехом за время плавания я уже ознакомился, даже пробовал спать в нем, чтобы обвыкнуть, так что экипировка много времени не заняла. Подтянул ремни на шлеме, щит закинул за спину, меч на пояс, клевец туда же, но сзади, рогатину в руки. Ну вот и все.

— Морена тебя побери, до чего же неудобно… — я покрутился, несколько раз присел и со вздохом направился на палубу. Ничего, со временем окончательно обвыкнусь в этом железе. Дело наживное и нужное.

На палубе продолжалась организованная суматоха. Команда строилась вдоль бортов, вооружившись тяжелыми… ну… такие топоры, с широкими остриями на длинных древках… а, ну да: такое оружие в моем мире называлось алебардой. Алебардисты стояли во вторых рядах, первый же ряд занимали копейщики с длинными толстыми копьями и большими квадратными щитами. Лучники, как я уже говорил, построились на кормовой и носовой надстройке. Несколько человек — очевидно, боцманы или, как их тут называют, довбники, по названию дубинки, олицетворяющей их чин — сновали по палубе, зычно подгоняя команду. Пацанята вообще исчезли из виду: наверное, их загнали вниз, чтобы не путались под ногами. И это правильно.

Из надстройки на носу выскочили два матроса, неся за ручки небольшой, но очевидно очень тяжелый сундучок.

— Милостивые метрессы, — к нам подошел сам капитан корабля и почтительно обратился к сагрианкам и хафлингессам. — Уверяю, я и моя команда обеспечат вам надежную защиту, поэтому нет нужды…

— Мы останемся здесь, — словно не замечая капитана, надменно прервала его Франка.

— Еще чего… — так же надменно фыркнула Пета. — Прятаться… еще чего не хватало…

— Милостивые метрессы, — тщательно скрывая недовольство, капитан попробовал апеллировать, обращаясь к своим соотечественницам. — Но…

— Иди, сын Гундальфа, — Гудрун очень лаконично прекратила разговор.

— Мы тебе не помешаем, — неожиданно мягко добавила ее сестра. — Иди и займись своим делом. А заботу о нас предоставь богам.

— Как прикажете… — капитан согнулся в поклоне, послал мне сочувственный взгляд и, припадая на левую ногу, отправился на мостик.

Мне показалось, что он остался очень недовольным, хотя ничем это так и не выдал. В высшей степени странно; насколько я уже знаю, сегрианец отличается неумеренно свирепым нравом, заставляющим трепетать любого на галере, кроме разве что Асхада. Да и вообще, всем известно, что капитан — он на своем корабле, первый после… после богов, а видишь как… Интересно, на чем зиждется такой явный авторитет воительниц Обители Равноденствия? Кроме, конечно, несомненно выдающихся боевых качеств. Вот как-то я не сомневаюсь в этих самых качествах. Асхад очень мало говорил на эту тему, ссылаясь на очень малую толику информации, просачивающейся за стены оного храма. Я немного поразмыслил, как всегда не найдя ответов, решил больше не ломать голову и опять принялся рассматривать происходящее на палубе.

Пара матросов, притащившая сундучок, как раз вынули из него нечто очень похожее на большой фонарь и, ловко карабкаясь, стали поднимать его на верхушку средней мачты. Очень интересно, а зачем фонарь? Вроде как светло, а до сумерек еще не менее семи-восьми часов…

Ответа и на этот вопрос мне пока не было суждено получить, поэтому пришлось перевести внимание на небольшой каменистый островок, почти неожиданно возникший по курсу. Такой совсем маленький, но приметный высокой каменной башней, очень похожей на маяк. Впрочем, он скорее всего им и был, так как совсем неподалеку от острова сплошной полосой клубился туман, застилая весь горизонт. Весьма странный туман, особенно если учитывать, что вокруг ничего подобного не наблюдалось.

А еще я неожиданно отметил, что исчезла вся пернатая живность, во множестве видов сопровождавшая галеру эти два дня.

И ветерок стих, превратив океанскую воду в свинцовое стекло…

И стало заметно холоднее…

И темнее…

И вообще…

Пояс? Да, сомнений нет — это Пояс Верности, природная преграда на пути к Звериным островам, о котором я практически ничего не знаю. И не расспросишь никого — глупо, сразу вычислят фальшивого ослава — судя по кольцам на косе, как минимум два раза пересекавшего этот хренов пояс, будь он неладен. Где этот Асхад, рога изверя ему в зад? Пока есть время, может, узнаю что интересное и нужное.

Хотя мысли пришли в некое беспокойное оживление, страха не было. Скорее неудовлетворенное любопытство в отношении грядущей неизвестности. А… ну да… что такое страх, я вообще уже забыл. И это плохо. Очень плохо. Надо бы его в себе воспитать, что ли… Иначе можно набрать на свою голову кучу неприятностей, как уже случилось на разбитом корабле. Так, что там мои девки?

Пета с Франкой, стоя возле двери в надстройку, оживленно переговаривались c сегрианками. Речь шла о набегах, пленниках, хабаре и наемных ватагах. И вообще, о прелестях вольной жизни наемника.

Очень, знаете ли, женская тема… но хафлингессы внимали сегрианкам с удовольствием, время от времени даже похохатывая над грубыми шутками воительниц. С Петой все понятно, деву переполняет юношеская романтика, но Франка? Удивляет она меня… если не сказать больше.

Тем временем галера уже дошла до островка, где к ней пришвартовался боевой ославский струг. Капитаны о чем-то переговорили, после чего на лоцманском судне, а струг выполнял именно эту функцию, зажгли мощные фонари на мачтах, и оно двинулось прямо в туман. Галера как привязанная шла на веслах за ним на расстоянии всего пары десятков метров.

На палубе появился Асхад. Чародей не озаботился никакой броней и оружием, однако в руках у него появился длинный корявый посох, увенчанный небольшим грубо обработанным черным камнем.

С его появлением на палубе все притихли и даже замерли, как будто ожидая какой-нибудь зловещей волшбы. И она последовала… Но, как по мне, не особо и зловещая. Чародей монотонно пробормотал заклинание на совершенно неизвестном мне языке, потом обыденно ткнул посохом в верхушку мачты, куда уже прикрепили устройство, напоминающее фонарь. Раздался гулкий звон, после чего весь корабль залил мертвенно-зеленый цвет, исходящий из непонятной конструкции, а Асхад так и остался стоять на носу, внимательно всматриваясь вперед. Вот и все чародейство. Еще мгновение — и галера вошла в туман.

Я на всякий случай передвинулся поближе к своим клиенткам, не забывая посматривать по сторонам. Туман уже не казался таким плотным, и что удивительно, сияние намертво преграждало ему путь на корабль. Серо-сизые клочки опадали грязными каплями, едва касаясь зеленого купола, охватившего галеру.

— Левый борт, табань!.. — вдруг проревел капитан, напряженно всматриваясь в мерцающие впереди по курсу лоцманские фонари.

— табань… табань… — эхом откликнулись голоса из-под палубы — команду продублировали надсмотрщики за гребцами-рабами.

— Лево руля!!! — в буквальном смысле взвыли на мостике, добавив несколько непонятных ругательств.

Легкие шлепки весел об воду, треск и скрип такелажа — и, описав легкий пируэт, галера идеально повторила маневр струга. И почти сразу по правому борту в тумане возник угловатый силуэт, через несколько мгновений превратившийся в скалу, украшенную уродливым «париком» из осклизлых водорослей. Наш корабль огибал ее на расстоянии протянутого весла, но все же уходил, благополучно избегая хищных граней, способных с легкостью распороть борт любому судну.

— У-ум-м-м… — в тумане вдруг пронесся придушенный вопль, подобный вздоху какого-то гигантского напуганного существа.

— Стрелки, прелую селедку вам в рот!!! Товсь!.. — немедленно рявкнул старшина палубных стрелков, приземистый толстяк, окольчуженный с головы до ног.

— Оум-м-му… — неизвестное существо тоскливо взвыло уже совсем рядом. Мне даже показалось, что в клубах тумана промелькнула чья-то гигантская тень. Руки сами по себе сжали древко рогатины. Хотя… судя по голосу, рогатина здесь не поможет. Но все равно с оружием в руках как-то спокойнее.

— Спаси и сохрани, пречистые Создательницы… — испуганно зачастил ближайший ко мне молоденький копейщик. — Отврати…

— Заткни хайло… — Парнишку сразу наградили увесистой затрещиной, прозвучавшей в тишине как удар литавр. Как ни странно, эта затрещина мигом сняла гнетущее напряжение, царившее на галере. Проскочил оживленный ропот, даже раздалось несколько смешков, впрочем, мигом пресеченных суровыми довбниками.

Непонятные завывания вскоре прекратились, галера продолжила вертеться как уж, следуя за лоцманским стругом, все чаще стали попадаться свободные от тумана участки воды, и я позволил себе немного расслабиться. Тем более, чародей не проявлял никакого беспокойства. Активных действий тоже не предпринимал, просто стоял, опираясь на посох, и все…