Прознатчик

Глава 8

«…навия, сиречь бережница, також рекомая водяницей и ошибочно — мокрицей, никоим образом не соотносится с берегинями, ибо берегини суть духи богоподобные, а навии не более чем мерзкие монструмы. Свидетельства очевидцев об их приятном мужскому взгляду обличье не можно принимать во внимание, ибо сие есть морок, а познавшие истинный вид навий уже никогда не смогут свидетельствовать. Усилиями студиозусов кафедры монстрологии университета Града Великого восстановлено ранее пребывавшее в печальном состоянии чучело навии, и кажен желающий, заплатив сущую безделицу, может полюбопытствовать на оное в нашем скромном музее…»

(Преподобный Эдельберт Великоградский. «Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)

Звериные острова. Остров Быка. Ольград.

16 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Утро

— …Кап… кап… кап… — тихий ритмичный звон пробивался сквозь темноту и долбил в самые мозги, вызывая бешеное раздражение, и одновременно принуждал открыть глаза.

Я внезапно пришел в себя и уставился в каменную стену, покрытую потеками воды, огибающими клочки влажно поблескивающего мха…

— Очнулся? — одновременно со звуком голоса в бок больно впилось что-то острое.

Я попробовал вскочить — и сразу же упал, удерживаемый ошейником с приклепанной к стене цепью. Осторожно повернул голову и едва успев заметить окованный железом носок сапога, получил мощный пинок в голову. Мозги взорвались яркой вспышкой боли, а рот сразу заполнился соленым…

— Ха!!! Замри, упырь… — невидимый голос удовлетворенно крякнул. — Ты смотри, какой ярый! Раньше и затрещины хватало, чтобы в соплях убежал, а тут…

— Ты понял, что натворил, смердюк? — в разговор вступил другой голос. — Ты убил Вавулу! Вавулу Краснобая из семьи Рогнеды Синеокой! Нашей семьи…

Я осторожно подтянул руку и ухватился за край ошейника…

— Висеть тебе, ушлепок, на Скорбной скале… — очередной пинок подкинул мое тело, сбил дыхание, но все же позволил переместить под себя вторую руку.

Ну, ударьте еще раз… Еще…

— Выползни… — я сплюнул заполнившую рот кровь. — Давно по мохнатке бороденками вошкались? Селедкой тухлой прет…

— Сдохни, тварь! — удары посыпались градом, отдаваясь жесточайшей болью по всему телу, но я уже ухватился за ошейник. Скользкое железо, разрывая мясо, впилось в ладони, мышцы взвыли в запредельном усилии… и вдруг, отчаянно заскрипев, ошейник лопнул пополам…

— Береги… — длинный мужик с куцей бородкой не успел договорить — ржавая цепь, выдранная из стены, вбила в его глотку слова вместе с зубами.

— Ах ты, уродец… — второй воин легко уклонился от удара, танцующим движением ушел в сторону и одновременно ткнул в меня копьем.

Скулу рвануло болью, я поскользнулся на мокром полу и всем телом врезался в мужика, вбивая его в каменную кладку. Подхватил обмякшее тело, саданул еще раз в стену и отбросил в сторону. Все!..

— Стой на месте, Гор… — до меня вдруг донесся тихий, спокойный голос. — Теперь осторожно повернись…

Я повернулся и увидел за решеткой, перегораживающей камеру, того самого белобородого старика, с кривым сучковатым посохом в руках. За ним теснилось несколько лучниц с луками наизготовку. На их лицах ясно читалась уверенная решительность превратить меня в утыканный стрелами хладный труп. И некоторое удивленное уважение.

— Мы не хотим тебя убивать, Горан… — старик успокаивающе протянул ко мне руку с раскрытой ладонью. — Но сделаем это не задумываясь, если ты бросишься на нас.

Цепь, глухо лязгнув, упала на каменные плиты пола. Я внезапно почувствовал, что меня отделяет от смерти всего один шаг. Даже еще меньше.

— Молодец, Горан… — голос старика успокаивал и каким-то невероятным образом заставлял ему подчиняться. — Ты сейчас пойдешь с нами на суд, а теперь ляг на живот и заведи за спину руки.

На запястьях и лодыжках защелкнулись кандалы. Меня осторожно подняли и повернули к старику.

— Вот и молодец… — владеющий осторожно промокнул платком мою распоротую скулу. — Вот и все, Горан. Ведите его; а этих сначала к Раде, пусть посмотрит, при необходимости немного подлечит, а потом обоих — в поруб.

Мне на голову предусмотрительно накинули мешок, а затем, аккуратно поддерживая под локти, повели куда-то наверх. Поначалу я пробовал осмыслить свое положение, даже пытался проигрывать в голове ответы на возможные обвинения, но потом эти мысли сменились ледяным безразличием. Зачем? Все равно бесполезно. Лучше будет помолчать, а потом, перед смертью, попробовать кого-нибудь забрать с собой. А вообще, жалко. Очень жалко, ведь все так хорошо начиналось. Мне даже стало нравиться в этом мире. И Мала… Малена… Неужели она знала о том, что произойдет?

Нет, не может быть…

Или может?..

Хотя, какая уже разница…

Темнота сменилась ослепляющим светом — мешок сдернули с головы. Я проморгался и обвел взглядом большой зал, освещенный порывистом светом множества настенных светильников. Мрачненько.

На стенах, сложенных из тесаных каменных блоков, сквозняк шевелит большие гобелены с замысловатой вышивкой, узкие окна-бойницы, прикрытые решетчатыми ставнями, почерневшие от времени балки под потолком. Полукругом расставленные столы, за которыми сидят мрачные мужчины и женщины — все в возрасте, все в боевых доспехах. С некоторым облегчением я разглядел среди них Крона, но вот его лицо ничего хорошего не предвещало.

Посередине — резное кресло, на котором застыл грузный мужчина средних лет с рублеными, грубыми чертами лица. С виска у него свисало несколько косиц, сплошь унизанных кольцами.

Збор? Старшина рода?

По бокам от него сидят… Тот самый старик… А с другой стороны — точно такой же, абсолютно, вплоть до рисунка морщин на сухом аскетичном лице.

Дравин и Венрир? Близнецы?

— Оный Горан обвиняется в убийстве Вавулы Краснобая и предоставляется на суд… — прозвучал торжественный голос у меня за спиной.

— Признаешь Горан, убийство Вавулы? — мрачно проскрипел мужик на троне.

Я хотел промолчать, но потом все же ответил:

— Да.

— Как все произошло? — Збор обращался к кому-то за моей спиной.

— Гор стоял на пути Вавулы, после чего тот оттолкнул Горана, в ответ Горан ударил Вавулу, убив с одного удара.

— Вавула произнес поносные слова, а потом уже оттолкнул Гора… — спокойно поправил один из владеющих.

— Так ли это было? — строго уточнил старшина.

За спиной, после небольшой паузы, подтвердили:

— Да, так…

— Гор не сразу ударил Вавулу… — теперь заговорил второй владеющий. — Он остановил Вавулу и попросил повторить слова, и ударил только после того, как тот повторил и схватился за меч.

Голос за спиной, не дожидаясь вопроса старшины, поспешно подтвердил:

— Да-да… так и было.

Среди людей за столами прошел глухой ропот. Некоторые переглядывались между собой, но никто ничего вслух не произнес.

Збор немного помедлил и обратился к владеющим:

— Как могло случиться, что этот парень пришел в себя?

— Старшие по своему желанию забирают разум… — слегка пожал плечами один их братьев-близнецов.

— Они же по своему желанию его возвращают… — закончил фразу второй. — Пути Старших неведомы смертным.

— Все ясно… — недовольно буркнул Збор. — Венрир, что-то там говорили про Ягу?

— Да, она забирала его, — задумчиво подтвердил владеющий. — Но ее вмешательства мы не видим. Темная волшба всегда оставляет четкие следы.

— Тогда это неважно… — лицо старшины немного разгладилось. — Ну что же, все ясно. Рокот, тебе как отцу убиенного, первое слово.

Я стоял и почему-то улыбался. Или просто это свело мышцы разрубленной скулы? Да… весело мне точно не было…

Еще довольно молодой мужчина, с измученным лицом, очень похожим на лицо покойного Вавулы, опираясь на стол, медленно встал.

— Нет значения, кого убил этот человек… — голос Рокота был абсолютно лишен эмоций. — Моего сына, либо чьего-то еще. Все очень просто. Гора оскорбили, он поступил точно так же, как поступил бы любой из нас. Тот, кто оскорбляет, должен понимать, что за оскорблением всегда следует ответ. По крайней мере, так случается у нас на Островах. К тому же, Горан бил кулаком, а не мечом, следовательно, не хотел убивать… — Рокот сделал паузу, было видно, что каждое слово дается ему с трудом.

По залу прошел изумленный ропот, даже Збор удивленно покрутил головой. У меня промелькнул слабенький лучик надежды. А вдруг?

— Но… — продолжил Рокот. — Есть одно «но». Все это верно для родовичей. Для сыновей и дочерей нашего рода. А Горан не из нашего рода. Он никто! — голос Рокота креп с каждым словом. — Он чужак, достойный оскорбления и насмешки! Вавула просто указал ему на его истинное место и был убит за правду. Все знают дела Вавулы, а чем прославился Гор? Наоборот, он до предела опозорил имя своей семьи. Как поступают с чужаками, осмелившимися на нашей земле поднять руку на наших родовичей? Вы знаете, братья и сестры. Я все сказал…

Наступила мертвенная тишина; наконец старшина сказал:

— Олг, твое слово.

Из-за стола поднялся седой как лунь старик, посмотрел на меня тяжелым взглядом, перевел выцветшие глаза на Рокота и прохрипел:

— Ты спрашиваешь, чем прославился Горан? Ну что же, я скажу. Он голыми руками в темнице отбился от воев из твоей семьи. Скованным отбился…

— Так и было, — спокойно подтвердил Венрир. — К нему приходили Сим и Храп. Оба сейчас у Рады, но говорить не скоро будут. Если будут вообще.

— Кто их пустил? — рыкнул Збор.

— Оба на посту в темнице стояли, — ответил ему Дравин. — Здесь вины ни на ком нет, кроме самого Сима и Храпа.

Рокот вскинулся и с ненавистью прошипел:

— Значит, на этом ублюдке есть еще вина.

— Я еще не закончил! — старик властно прервал отца Вавулы. — Семья Млавы Светлой, приговаривает наложить на Горана обычную виру, но жизни не лишать. Я сказал.

— Я услышал тебя, Олг, — после короткой паузы сказал старшина. — Тебе, Живица, слово…

— Смерть, — коротко сказала пожилая, но еще сохранившая свою красоту женщина. Ее надменное лицо было полностью бесстрастно. — Есть закон, где все разложено по полатям. К роду не принадлежит — значит чужак. Если чужак убил родовича на земле ославов, кара ему всегда одна. Семья Марьяны Большой Клык приговаривает Горана к смерти. Я сказала.

— Теперь Звон.

— Смерть…

— Ты, Вуй.

— Смерть…

— Говори, Всеслава.

— Смерть…

В Совет входят всего десять человек. Десять голосов. Одиннадцатый и решающий голос — старшины Збора. Но его он использует только когда в Совете наступит равновесие. Равновесие… Так сколько семей меня уже приговорили? Три? Четыре? Что с головой… мысли плывут, никак не могу сосчитать голоса… Пять?

Збор немного промедлил, он должен был назвать имя шестого человека — человека, слово которого может стать решающим. Если он проголосует за смерть… Внутри меня все заледенело, даже мысли остановились…

— Велемир, говори.

Стройный пожилой мужчина, с пустым левым рукавом, порывисто встал и медленно провел взглядом по судьям:

— Родовичи… в разуме ли вы? Все знали отца Гора. Родович он был? Так и есть, истинный славен — никто и никогда не усомнится в этом. Все знали Весну, мать Горана? Все знали — добрая славенка была, нашего роду. И парень этот по рождению — наш. А то, что испытания не прошел, так не его вина в том. Опять же, свидетельство истинной крови Горана налицо. Мало кто рискнул бы схватиться с Симом и Храпом в одиночку и будучи безоружным. Он сделал это и победил. Думайте, родовичи, не навлекайте на себя гнев Старших. А моя семья приговаривает Гора к обычной вире. Я сказал…

— Родовичи! — опять вскочил Рокот. — Нельзя же…

— Сядь, Рокот! — гневно громыхнул Збор. — Ты свое слово сказал. Теперь говорит Лия…

Судя по тому, как бессильно заскрипел зубами Рокот, он совсем не был уверен в остальных членах Совета.

— Обычная вира…

— Снежан, высказывайся.

— Вира…

— Твое слово Крон.

Кузнец встал, обвел совет глазами и тихо сказал:

— Вира. Моя семья усыновит Гора. Вот наше слово.

Я не поверил своим ушам. Ровно!!! В мозгах полыхнула бешеная радость, ноги стали подкашиваться, и я чуть не упал. Ровно!!!

— Поровну… — задумчиво пробормотал Збор. — Давно голоса Совета так не разделялись. Даже не знаю, что сказать. Парень истинный словен по крови, да и по делам тоже. Но совсем не для того нашими предками законы писаны, чтобы мы ими помыкали… — старшина вдруг посмотрел на меня и спросил: — Есть тебе что сказать в свое оправдание, Гор?

— Нет… — слова вылетели сами по себе, — одно скажу: довелось бы повторить, повторил бы, даже не задумываясь.

— Добрые слова!!! — Крон отбросил кресло и вздернул кулак кверху. — Слышали, родовичи? Слова доброго славена!!!

— Наш!

— Смерть!

— Родович!

— Чужак!

— Виру присуди, Збор!

— Смерть!

Главы семей с криками вскочили с мест. Мне показалось, что еще немного — и вспыхнет схватка.

— Тихо, родовичи!!! — вдруг рявкнул Збор. — Я свое слово буду говорить!

Мгновенно в зале Совета наступила тишина, люди расселись по своим местам и напряженно уставились на старшину рода. А я… я просто стоял и ждал…

— Нелегкая мне досталась задача… — старшина тяжело выговаривал слова. — Да, доблесть Гора — это доблесть настоящего славена. И не его вина в том, что не стал он родовичем… — Старшина обвел взглядом зал, немного помедлил и повысил голос. — Но и не наша! Мы живем законами предков, как жили десятки поколений до нас, и мы не вправе нарушать их. И не будем!

По залу опять прошел глухой ропот. Крон хотел что-то сказать, но смолчал и опустил голову на сжатые кулаки.

— Горан, сын Ракши: ты приговариваешься к смерти… — слова старшины зловеще пронеслись по залу. — Завтра в полдень тебя прикуют к Скорбной скале и оставят на милость Океана. Да не будет на тебя никогда возведена хула, а род справит по тебе тризну, как по родовичу. Я все сказал…