Прознатчик

Глава 34

«…и привели Старшие сей Мир в равновесие, и дали своим народам оный, с сего момента рекомый Упорядоченным, на проживание и радение. Сей факт непреложен, однако ж с великой печалью хочу засвидетельствовать, что в святых писаниях и иных инкунабулах почти совсем не упоминается о прежних жителях сих благодатных земель, рекомых друманами, також друмами, альбо прежними, свидетельства существования коих в разнообразных артефактах мы находим до сих пор. Однако ж, как ревностный последователь нашей святой церкви, признаю злую демоническую сущность и нелюдскую породу так называемых прежних, и горячо одобряю полный запрет на археологические изыскания и прочую деятельность, с ними связанную, ибо воистину: „многия знания — многия печали“…»

(Преподобный Эдельберт Великоградский. «Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)

Серединные земли. Дромадарские топи.

06 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Полночь

— Почему шишуны нам помогли?

Купава неопределенно пожала плечами и достала из сумы небольшую скляницу:

— Держи. Намажь на лицо и другие открытые части тела. Можешь и на доспех плеснуть малую толику. Отпугнет на время нечисть и скроет наш запах.

Я капнул бесцветной жидкости на руку. Пахнет мерзостно. Ну что же, отпугнет так отпугнет. Я и в дерьме ради такого дела обваляюсь… Хотя нет, это все же слишком. Вот зараза, щиплет маленько…

— Я первая пойду, ты за мной, — продолжила инокиня. — Я дорогу знаю. И не спорь.

— С чего взяла, что я собираюсь? — Я подумал и оставил лук в саадаке при седле. Ни к чему он в подземелье. Да еще такому стрелку как я. Стоп, надо все же его снять, да припрятать вместе со стрелами. На жизнь лошадок я и ломаного медяка не поставлю, схарчат животин вместе с оружием. Жалко будет, если пропадет, все же подарок богини. А вот щит — с собой. И шлем…

— На всякий случай предупреждаю, — ответила Купава, и пристально на меня посмотрела. — А ты все же другой. Не такой, как все остальные.

— Ты уже говорила, и в очередной раз ошибаешься, — я слегка подпрыгнул, покрутил плечами, присел и остался довольным подгонкой снаряжения. Так, теперь баклагу с водой и немного еды: мало ли… неизвестно, сколько под землей проторчим. — Все? Готова?

— Глоток. Один, не больше… — девушка с улыбкой показала мне очередной флакон. — Видеть лучше в темноте будешь. Хорошо видеть — факелы и светляки не понадобятся.

— Отравишь ты меня когда-нибудь… — я вернул ей улыбку. В Топях злость и ненависть просто витали в воздухе, подобно капелькам тумана, и невольно хотелось немного отогнать их холодные липкие щупальца. Хотя бы улыбкой.

— Пока незачем, — Купава подавая пример отхлебнула из скляницы и сунула мне ее в руку. — Пей давай. Видишь — я первая попробовала.

— Угу… — вкус эликсира оказался еще хуже, чем запах предыдущего, но, чудо: сумерки вдруг отступили, а окружающие нас развалины обрели ясные очертания, одновременно окрасившись в зеленоватый цвет.

— Храни нас Властительницы! — Купава истово осенила себя знаком Старших, обнажила саблю и первой ступила в провал.

— Хотелось бы… — буркнул я ей в спину и шагнул следом.

Некая торжественность момента невольно смазалась — сразу пришлось согнуться в три погибели, а потом и вовсе стать на четвереньки. Древний ход за прошедшие столетия успел частью осыпаться и забиться всякой дрянью и мусором. Ползти пришлось около часа, но вскоре впереди раздался отчаянный протестующий писк, зашебуршали лапками мелкие мохнатые создания, разбегаясь по сторонам, нора неожиданно расширилась, и привела нас в довольно большой зал со сводчатым потолком, подпираемым рядами толстых колонн. Весь пол был усеян толстым слоем покрытых плесенью мелких косточек и россыпями святящихся грибов, а по периметру стен, за некогда мощными, а теперь источенными ржавчиной решетками, неизвестные строители разместили множество тесных каморок. Понятно, тут не перепутаешь: ну как же без темницы… Правда, почему-то далековато ее разместили — до замка еще с полторы версты добираться. Впрочем, больше меня беспокоит, что дальнейшего хода не наблюдается. Тупик, однако. Ну и куда дальше?

Инокиня, сверившись с клочком бумаги, уверенно направилась к противоположной от входа стене и стала ощупывать руками замшелые каменные блоки.

— Я сейчас, а ты прикрой… — бросила она мне, нажимая поочередно на выступы. — Тут сложные запоры…

— Угу… — я отвернулся и стал следить за входом. В левом углу расположилось явно чье-то гнездо, из-под гнили выглядывает пара внушительных кожистых яиц. Их родители вполне могут заявиться в самое неподходящее время.

Вдруг за спиной раздался отчаянный скрежет и одновременно кто-то внушительно рыкнул в тоннеле, через который мы попали в темницу. Я оглянулся и увидел, что один из каменных блоков отошел в сторону, и в стене образовалась узкая щель, из которой сквозняк сразу потянул облачка пыли.

— Застряла, зараза!.. — Купава в отчаянии стукнула кулаком о выступ на стене.

В тоннеле опять рыкнули, уже громче, потом раздался топот, и в темницу просунулась вытянутая пупырчатая башка, увенчанная парой внушительных рогов между носовыми отверстиями. Носопыр? Ну да, здоровенный приземистый ящер, около трех метров в длину, весь покрытый ядовитыми шипами. Хренов Эдельберт, в своей книженции, иронично рекомендовал как противоядие к его яду… мочу девственниц. Твою же кикимору!

Носопыр рывком продрался внутрь, раздул радужные мешки по бокам головы и, расщеперив зубатую пасть, разъяренно заревел.

— Займись им… — натужно прошипела Купава за спиной. — Я сейчас открою… еще немного…

— Да не трогали мы твоих детишек! — вытянув меч перед собой, я стал отступать в сторону, стараясь отвлечь ящера на себя. — Иди, погуляй еще немного, крокодил хренов…

В голове непонятно откуда появился образ зеленого крокодильчика в красном сюртуке, и с ним — забавного ушастого зверька, но очень скоро исчез, поелику носопыр уговорам не поддался и сделал бросок, чуть не отхватив мне ногу.

— Не пользуйся Силой! — взвизгнула Купава. Она, используя старый кованый шандал как рычаг, старалась расширить щель. — Нас засекут!

— И не собирался… — я в очередной раз отскочил, уходя от удара шипастым мощным хвостом, и чиркнул носопыра кончиком меча куда-то по спине. Клятый ящер оказался очень проворным и уже почти зажал меня в угол. Вот же урод! Как бы сейчас пригодилась рогатина…

Бросил взгляд на инокиню, увидел, что щель постепенно расширяется, и метнулся за колонну, угадывая момент, чтобы половчее сбежать.

Носопыр обиженно взревел, сунулся обходить препятствие и получил по загривку. Даже искра проскочила от удара стали о костяные шипы. Видимо, я хорошо его достал, потому что ящер как-то по-человечески взвизгнул, сунулся мордой в пол, но тут же выправился и сделал еще один бросок, едва не проткнув мне рогами ногу.

Неожиданно с глухим стуком, по самое оперение, ему в бок вонзилась короткая и толстая стрела. Носопыр кинулся в сторону, засучил лапами, изгибаясь и старясь ухватить зубами древко, а когда не получилось, позорно сбежал, юркнув в тоннель.

— Живо!.. — Купава показала самострелом на проход. — Долго возишься…

— Долго…

Инокиня проскользнула в щель без труда, а мне пришлось снимать доспех и кафтан, иначе я не проходил. А сдвинуть каменную дверь даже моей силы не хватило. Но пролез все-таки… Впереди открылся довольно широкий и неожиданно сухой коридор. Кованые пушистые от ржавчины подставки под факелы по стенам, стены и сводчатый потолок аккуратно облицованы тесаным камнем, и пыль… Пыли столько, что пришлось замотать лицо кушаком, иначе вполне можно было задохнуться. И да… про паутину забыл. Толстые липкие нити ни в какую не хотели рваться, так что приходилось резать их ножом. Представляю себе их хозяина… здоровенная, наверное, тварь.

— Пещерный паук… — прокомментировала Купава. — Опасная тварь. Прыгучий, плюется ядом. Будь напоготове…

— Буду.

Ну а что мне ей еще сказать?..

— С драуграми сталкивался?

— Да… — я невольно поморщился. Сталкивался с клятыми мертвяками — и ту встречу приятной явно не назову. Еще их здесь не хватало…

— Скоро начнутся галереи, в которых упокоились мои предки и их ближники — сообщила инокиня. — Нельзя исключать, что они подняты. Попробуем обойти…

— Смотри сама.

Инокиня в очередной раз кинула на меня странный взгляд, потом резко отвернулась и пошла по коридору. А я за ней. Древние строители в свое время очень хорошо поработали, и мне почти не приходилось пригибаться. За исключением пыли и паутины, кикимора ее побери, наше передвижение даже можно было назвать комфортным. До поры до времени. Скоро начались завалы: древняя заговоренная кладка все же оказалась восприимчива к времени. Но к тому времени ход уже превратился в настоящий лабиринт, а вернее, как сообщила Купава, в каменоломни, из которых добывали камень на нужды волости, так что завалы как-то получалось обойти. Живности встречалось немного: вездесущие крысы, правда, просто гигантских размеров, еще какие-то грызуны, и пауки с различными червяками, порой весьма причудливого вида. Правда, тех самых пещерных пауков, самых опасных, пока не видно. И хорошо… но вот свидетельств их существования везде в избытке. В одном тупичке мы даже набрели на склад их «полуфабрикатов», весьма мерзкого и зловещего вида, надо сказать. Подвешенные в идеальном порядке, даже по размеру, опутанные паутиной тушки. В основном крысы, но не только…

— Слепыш… — Купава ткнула кончиком сабли кокон. — А это ползун, а вот это… — она озадаченно замолчала, — даже не знаю…

Я просто промолчал: описаний упомянутых ею созданий я в книгах пока не встречал; но судя по очертаниям коконов, они вполне походили на человекообразных. Да… причудливы ваши помыслы, Старшие Властительницы, по-другому и не скажешь. Хотя, судя по отрывком информации, эти создания могли населять здешний мир еще до Старших. Скорее всего, так и есть. Но углубляться в философствования по этому поводу мне как-то не хочется. Не то место.

— Карлы, — уверенно опознала инокиня следующие «полуфабрикаты». — Значит, спускались в подземелья по своим надобностям…

— Идем. Могут вернуться…

— Они за нами давно уже следят, — совершенно спокойно сообщила Купава. — Ждут момента, чтобы напасть. Но действительно поспешим, скоро закончится действие эликсира, и надо будет где-то переждать с пару часов, до того времени, как можно будет опять его принять. Сразу нельзя.

Я подивился спокойствию воительницы и вежливо развернул ее в сторону выхода. Не хватало еще в полной темноте с паучищами встретиться. И так по спине морозная дрожь проскакивает. Вот если… м-да, опять зарекаться стал. Поздно… вернее — рано. Выберусь — вот тогда…

С пауками встретиться все же пришлось: действие эликсира стало ослабевать, уже едва можно было что-либо рассмотреть в паре-тройке саженей впереди себя, и тут музыкально тренькнул арбалет Купавы, а с потолка, прямо к нашим ногам, увесисто шлепнулся мохнатый, как собака, паук. Тварь судорожно подергивала суставчатыми ногами и щелкала зазубренными жвалами, исходящими мутной слизью. Не знаю, как воительница умудрилась, но она влепила стрелу монстру прямо в его маленькую голову.

— Это самец, — обыденно пояснила инокиня. — Они обычно парами охотятся, но самка осторожнее: может, и поостережется нападать.

Поостережется так поостережется; я перешагнул через мохнатое чудовище и невольно поежился. Воистину сами боги послали мне Купаву. Правда, без нее я бы никогда в подземелья не сунулся, так и пер бы по поверхности. Пока смог бы. Интересно, а можно меня назвать дурнем? Скорее всего — да. Но как по мне, пусть лучше так, чем как в прошлой жизни.

Отдыхали мы в небольшой молельне, скрытой за мощными дверями, окованными до сих пор не поржавевшими полосами металла.

— Еда нормальная есть? — устало поинтересовалась она, высвободила из флакончика маленького светлячка и с едва различимым стоном плюхнулась на пол. — У меня только сушеная вепрятина, но ее еще попробуй разгрызи…

— Есть… — Я достал плетеный из бересты туесок с копченым мясом, обернутую в холстину ковригу хлеба с ломтем сыра… и невольно замер, потому что за дверью раздались отчетливые шаги, сопровождаемые лязганьем железа.

— Драугры… — сама себе сказала инокиня. — Значит, все-таки поднятые. — И пояснила мне: — Сюда им хода нет, они даже не чувствуют нас в молельне. Но… в общем, ничего…

— Говори.

— Отстань. Сказала: ничего — значит, ничего. Попробуем обойти их. — Инокиня выглядела растерянной и одновременно огорченной. — Тут уже недалеко осталось

— Потекла, что ли?.. — невольно ляпнул я, пораженный неожиданной догадкой. И стал ждать вспышки гнева, убежденный, что эта вспышка непременно последует.

Но не последовала.

— Да… — пристыжено прошептала Купава. — Вот же зараза! Не должна была. Правда — не должна была. Как некстати… и это… ты отвернись, отвернись…

— И что теперь? — Я отвернулся и стал рассматривать едва различимые фрески на стене.

Через недолгую паузу инокиня ответила с едва скрываемой досадой:

— Тебя надежно прикрывает твой амулет. Меня — мой; поверь, он не такой сильный, но работает исправно. Но женская кровь, особенно такая, по сути сама очень мощный источник флюктуаций, и будет очень сильно фонить — драуги пойдут на него косяком, никакие амулеты не помогут. Придется… придется…

— Биться придется, — я закончил фразу за нее. — Не переживай. Не брошу тебя.

Ну а что мне ей сказать? Некстати, конечно, но… словом, выгребемся как-нибудь… Тьфу ты! Нет, положительно мне везет с женщинами. Еще как везет, будь они неладны!

— Спасибо… — едва слышно прошептала Купава и отвернулась.

Отдыхали мы около трех часов, точнее не могу сказать: восприятие времени под землей сильно меняется. Поели, вздремнули по очереди, отхлебнули по глотку эликсира, после чего опять ступили в коридор. По словам Купавы, до родовой усыпальницы, где и была спрятана корона, оставалось всего с полверсты. Вроде как немного, но с учетом недавнего события, это расстояние могло оказаться по длине равным всей нашей жизни.

— Стой… — шепнула Купава и продублировала свои слова жестом, вздернув руку вверх и сжав в кулак.

Я уже и сам увидел в зеленоватых сумерках две тонких фигуры в старинных, источенных временем доспехах. Первый драугр стоял посредине прохода, опершись всем телом на топор с длинным древком, второй — чуть позади него, в рогатом шлеме и обрывках погребальных покровов, и на первый взгляд казался безоружным.

Боковой коридор, через который Купава собиралась сократить путь к усыпальнице, неожиданно оказался замурован. Значит…

Я осторожно попытался протиснуться вперед, но инокиня придержала меня за руку.

— Не спеши… — Купава ловко сменила болт в самостреле и прицелилась в мертвецов. Тренькнул спуск, и стрела с хорошо различимым стуком вонзилась прямо в грудь умертвия с топором.

Мертвеца качнуло назад, он опустил голову, разглядывая торчащее из иссохшего тела древко, а потом одним движением вырвал стрелу. Я выматерился от досады: похоже, этих драугов можно расстреливать до посинения, без малейшего вреда для оных. Разве что из осадного требушета пальнуть.

Но второй мертвец среагировал очень странно — он с глухим рычанием ударил своего товарища и выдрал стрелу из его рук. Еще мгновение — и закипела жуткая схватка, живые трупы с рычанием катались по земле, пластины доспехов с лязгом летели по сторонам вместе с оторванными конечностями и кусками мертвых тел.

Через некоторое время в битву вмешались еще два мертвеца, схватка вспыхнула с новой силой и, наконец, на ногах остался всего один, правда, сильно изломанный драугр. С вожделением прижимая к себе наконечник болта с кусочком древка и отчаянно хромая, он куда-то убежал, даже бросив свой топор. Остальные умертвия валялись на земле неряшливыми кучками гнилой плоти, из которых торчали обнаженные черные кости.

На мой вопросительный взгляд Купава смущенно буркнула:

— Сам подумай… Идем, только не спеша, там их должно быть еще много.

— Понятно, — я наконец догадался что инокиня сотворила со стрелой. Ага… типа, свою слабость в силу обратила. Ох уж эти женщины…

Картина повторилась через сотню метров; правда, теперь умертвия рубились оружием, с большей эффективностью и гораздо зрелищнее. Схватка сместилась в боковой коридор, туда попытался скрыться счастливый обладатель стрелы, так что мы беспрепятственно дошли до самой усыпальницы. Даже не ожидал, что так легко все получится. Правда, теперь впереди — самое трудное.

— Здесь… — Купава провела рукой по черным железным дверям, полностью покрытым руническими символами. — Здесь…

— К чему готовиться?

— Не знаю, — шепнула девушка. — Здесь лежит основатель рода, Кром Чарнота и Идильда Красивая, его жена. И ближники. Как случится — я не знаю. Но по возможности не вмешивайся…

Двери, скрежетнув, поддались, в лицо ударил яркий свет от огня, вспыхнувшего в больших чашах по периметру помещения. В просторном круглом зале, высеченном в скальном массиве, посередине стояли два больших каменных саркофага, украшенных грубой примитивной резьбой. Множество таких же гробниц, только проще видом и меньше размерами, теснились вдоль стен, завешанных истлевшими гобеленами. Не менее полусотни…

Я ожидал грохота сметаемых крышек и лязга доспехов поднимающихся мертвецов, но ничего этого не произошло. Стояла мертвая тишина, иногда прерываемая треском пламени и зловещим шепотом сквозняка.

Успел лишь приметить несколько скелетов на полу подле главных саркофагов, как Купава громко и торжественно, нараспев, произнесла:

— Я Купава Чарнота, дочь Олмуда Чарноты и Лидии Умной, пришла за своим по праву последней дщери рода Чарноты!!!

Несколько мгновений ничего не происходило, по лицу девушки пробежало недоумение и отчаяние, но вдруг что-то блеснуло, я невольно зажмурился, а когда открыл глаза…

Когда открыл глаза, гробницы исчезли, перед нами на резных каменных тронах сидели мужчина и женщина в богатых одеяниях, а за ними стройными рядами выстроилось множество вооруженных до зубов воинов. Все они казались абсолютно живыми, настоящими, что только подчеркивало нереальность происходящего — ведь эти люди были мертвы уже не одну сотню лет.

— Наконец-то! Долго мы тебя ждали, дщерь рода нашего! — торжественно произнес мужчина на троне. Его голос раздался в зале мертвых подобно грому. Коренастый, с суровым морщинистым лицом, орлиным носом и длинной белоснежной бородой до пояса, он сидел совершенно неподвижно, как каменное изваяние, вислые седые усы даже не пошевелились, но слова прозвучали отчетливо и ясно.

— Кто с тобой? — неожиданно спросила женщина, сидевшая рядом с ним. Как я понял, та самая Идильда Красивая. Она оправдывала прозвище своей величественной, но немного суровой красотой, проглядывающейся даже под печатями возраста. Но голос звучал очень молодо и поражал своей силой.

— Мой спутник и ближник, — ответила Купава, склоняясь перед предками в почтительном поклоне. — Достойный муж.

— Здесь место только мужам нашего рода! — недовольно рыкнул Олмуд. — Возьмите его…

По строю воинов за его спиной прошел глухой ропот. Первые ряды, ощетинившись клинками, угрожающе качнулись в мою сторону. Я приготовился подороже продать свою жизнь, но…

— Супруг мой, он достоин, — успокаивающе положила руку на плечо Олмуда его жена. — Я одобряю мысли девочки. Простим его, пусть просто выйдет. Тем более у него впереди свой урок. Достойный урок.

— Да будет так! — громыхнул основатель рода Чарнота. — Иди, чужак, мы прощаем тебя…

На языке прямо-таки вертелись разные дерзкие слова, но усилием воли сдержав себя, я коротко поклонился и вышел за дверь, попутно заметив, что Купава выглядит сильно смущенной. Не понял… О каких мыслях говорила Идильда? Мысли в отношении меня?.. Или нет?

Не знаю, что творилось в усыпальнице, из-за дверей не донеслось ни звука, но вскоре они отворились, и медленно вышла Купава. Лицо девушки было наполнено совсем не присущей ей мечтательностью, а на губах блуждала легкая улыбка. И почему-то она была с пустыми руками. А венец? Не отдали?

Но промолчал, дожидаясь, когда она сама все скажет. Инокиня неожиданно шагнула ко мне и горячо поцеловала прямо в губы.

— Благодарю тебя… — шепнула она. — Ты… ты даже не понимаешь…

— Не понимаю. Все получилось? Отдали венец?

— Это не более чем легенда, — улыбнулась девушка. — Они дали мне гораздо большее, чем паршивый, никому не нужный кусок металла. Они дали мне веру, знания, и наставили на путь к возрождению рода. Все оказалось очень просто… Но… но… — Купава виновато опустила голову. — Я пока останусь здесь. Не смогу пойти с тобой дальше. Прости…

Я молча погладил ее по щеке, поправил суму за плечами и поудобнее перехватил меч. Ну что же, мне так даже проще. И спокойнее. Успехов тебе, Купава Чарнота, в деле возрождения рода.

— Подожди! — инокиня порывисто схватила меня за руку. — Мы увидимся, обязательно увидимся. И еще…

После разговора с ней, я зашагал по прямому как стрела коридору. И с каждым моим шагом крепла уверенность в том, что я что-то делаю не правильно. Но решимость завершить начатое от этого не ослабевала…