Прознатчик

Глава 18

«…и грянула сеча жуткая, кровавая. Неисчислимые орды мерзких язычников подобно полноводной реке хлынули на наши позиции, обратив свой удар в самую середину. Нещадно побиваемым зажигательными снарядами, копиями и стрелами и також заклятиями отборных чародеев Капитула, хашиитам удалось потеснить дружины, но сие отступление воевода Лепель предусмотрел, и дружины левого и правого крыла охватили воинство язычников в клещи, а засадные полки ударили с тыла, в изобилии поражая мерзких язычников. Великое ликование охватило наше воинство, ибо победа в сей день была уже предопределена.

Однако ж случилось страшное: мертвые и порубленные хашииты стали вставать, обращаясь в нежить…»

(Преподобный Феофан Костопольский. «К вопросу сечи при Дромадаре»)

Остров Еловый.

25 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Полдень

— Готово? Нет? — Петa нетерпеливо заерзала на камне. — А? Страсть как кушать хочется… ну хоть кусочечек…

— Веди себя прилично, Петунья Додон! — немедленно отозвалась Франка.

Хафлингесса чертила на большом плоском камне какую-то очень сложную пентаграмму, сверяясь с картой и толстенной книгой, при этом измеряя углы на чертеже замысловатым бронзовым инструментом, весьма смахивающим на пыточную машину. И еще она жутко дулась на меня. И на свою падчерицу. Но на нее, конечно, гораздо меньше.

Дело в том, что совершенно чудесным образом наши каюты не пострадали. Я благополучно забрал свой шлем, щит, сумку с припасами и книги. И баул с чародейским инструментарием Франки. И даже ее заветную шкатулку с драгоценностями. А вот сундучище с нарядами тащить на берег напрочь отказался. Петунья выразила со мной полную солидарность, отобрав для мамули только необходимое, но случайно об этом проговорилась мачехе. Вот и результат. Да и ладно, мне от этого ни холодно ни жарко. Побурчит, перестанет. Главное, чтобы портал сотворила, ибо… словом, нехорошее мне чуется. Так, что там наш архар?..

Янтарные капельки жира, скатываясь с кусков мяса, с треском и шипением вспыхивали на углях, превращаясь в искристые комочки огня, а одуряющий запах призывал бросить все и немедленно, с животным урчанием, впиться зубами в подрумяненные ломти. Пора? Пора.

— Держи, — я снял один прут и вручил его Петунье, а второй отнес Франке. — Прервись и поешь, а то отправишь нас с голодухи в Харамшит или еще куда подальше.

— Спасибо! — хафлингесса с благодарностью улыбнулась, но потом, явно устыдившись своего непростительно лояльного ко мне поведения, сердито фыркнула, выхватила мясо и отвернулась.

— А можно сразу в Скалистые горы? Без пересадок.

— Нет, — категорично отрезала хафлингесса, аккуратно откусила кусочек мяса и, прожевав, добавила: — Там повсеместно стоят негаторы, препятствующие телепортации. Дабы исключить несанкционированное проникновение. И далеко, моей силы не хватит. И вообще…

— А куда хватит?

— Куда хватит, туда и хватит, — Франка посчитала разговор оконченным и демонстративно принялась за еду.

Я постоял еще немного около нее, рассматривая пентаграмму, так ничего не понял и вернулся к костру отдавать должное архару. В чем меня всецело поддержали мачеха с падчерицей, так что скоро от козла остались рожки да ножки. В буквальном смысле. А после фляги с вином наступило полное умиротворение. Оставалось только привести себя в порядок, ибо… Словом, грязный я, как кикимора. На галере, сами понимаете, условий никаких, да еще за сегодня вымазался в пепле, крови и еще хрен знает в чем. Так что теплый источник рядышком с пещерой, ставшей нам пристанищем, придется очень даже кстати. Броню и одежду долой… бельишко и мыло в сумке…

— Ты что это удумал?! — возмущенно завопила Франка, вскочила и направила на меня отрытую ладошку, в которой начал зарождаться светящийся багровым комочек.

Петунья ничего не сказала, просто зачарованно смотрела округлившимися глазами, и все.

— Мыться удумал, — я сбросил подштанники и, прихватив на всякий случай оружие, сделал шаг к большой природной ванне, полной исходящей серным парком воды. — Вам, кстати, тоже не мешает.

— Варвар! — взвизгнула хафлингесса, спугнув стайку разноцветных пичуг. — Петунья Додон, отвернись!

— Ой-е, мамочка-а-а… — восхищенно пропела девушка, но потом опомнилась и последовала совету мачехи, правда, не забыв пробурчать при этом: — Я вообще-то, взрослая, даже замуж собираюсь. Так что…

— Дикие вы какие-то, — пожал я плечами. — Ну да ладно, ходите грязными.

— Вот-вот… — несмело подхватила Пета. — Я уже воняю, как мертвяк. Да и ты, мамуля… того…

— Петунья! — поспешила привести к порядку падчерицу Франка. — Мало ли что на уме у этого варвара…

Но теперь в ее голосе прозвучало некое сомнение. Тщательно замаскированное. Или мне показалось?

Молча залез в воду и едва сдержал стон наслаждения. Пахнущая серой огненно-горячая вода, пронизанная мириадами воздушных пузырьков, в буквальном смысле возвращала к жизни. Прикрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Все равно пока от меня ничего не зависит. И этот портал еще… Но готов влезть куда угодно, лишь бы подальше от этого острова. И от черных…

— Глаза закрой.

— Что? — я вынырнул из блаженной полудремы и узрел четыре ноги на краю ванны. Крепкие, стройные, а на одной из них еще и изящная татуировка в виде цветной змейки, обвившейся вокруг щиколотки. У хафлингессы-мачехи.

— Глаза! — опять потребовала Франка. — Ну же, я замерзла…

— И я… — пискнула Пета.

— Уже…

— Нет, это невообразимое варварство, — проворчал голос Франки. — Но мы не собираемся ждать, пока ты загадишь все воду. И не вздумай подсматривать…

— Вода — проточная.

— Горяча-ая! — восторженно воскликнула Петунья. — А я тебе говорила, мамуля…

— Можно открывать?

— Нет… да… — с сомнением буркнула хафлингесса, опустившись в воду до самого подбородка. — И вообще… Мог бы благородно нам уступить.

— Еще чего. Что там с пентаграммой?

— Это не пентаграмма. Неуч. Я начертала сигил или сигиллу, если тебе угодно. В нее входит несколько пентаграмм, — Франка презрительно скривилась. — А так да, закончила, завтра с утра можно отправляться.

— На каком это языке? — я невольно попытался угадать очертания груди хафлингессы под бурлящей водой. И, кажется, угадал. Сколько же ей лет? А выглядит не хуже своей падчерицы. Такая зрелая, роскошная красота. И очень соблазнительная, прямо-таки притягивающая…

— На одном из древних диалектов румийского, — нехотя ответила хафлингесса. — Пета, подложи мне под голову полотенце. Ох, как я устала… И не высовывайся из воды, дева, веди себя пристойно.

Я с трудом отвел глаза от задорно торчащего соска Петуньи и поинтересовался у Франки:

— Почему завтра с утра?

— Телепортация происходит в пространстве, а не во времени, — с превосходством, как неразумному ребенку, сообщила Франка. — Из ночи попадем в ночь, следовательно, рисковать не стоит. Мало ли куда занесет. Я так и не смогла выдержать суквекции радиантов, поверхность не ровная.

— Хорошо, — согласился я с хафлингессой, и неожиданно почувствовал, как задрожал амулет Малены. А это могло означать только опасность. Вне всяких сомнений. — Быстро, одеваться, быстро!!! — подавая пример, я мигом вылетел из воды и подхватил рогатину, обшаривая глазами каменную осыпь на склоне горы.

— В чем дело? — не открывая глаз, вяло поинтересовалась Франка. — Ерунда, наверное, какая-то…

— Черные пожаловали, твори портал, можем не успеть… — я едва успел натянуть подштанники, как увидел растянувшиеся полукольцом множество корявых фигур карликов, выступивших из леса. И почти сразу же, будто получив команду, карлы резко ускорились и побежали в нашем направлении, стремительно сокращая расстояние.

Франка, едва успев набросить платье, быстро подскочила к камню; раскинув руки, застыла перед ним, и речитативом завела какое-то заклинание. Между пентаграммой и ее ладонями стали проскакивать зеленые искорки.

— Мне нужно время, настроить портал… — напряженным голосом сообщила она. — Немного…

— Мама!.. — у меня за спиной тихонечко охнула Пета.

— Что? — застегнув многочисленные пряжки на доспехе, я оглянулся… и не поверил своим глазам. Петунья быстро, почти бегом, спускалась навстречу карликам. Пропуская ее, карлы расступились, и опять сомкнулись в строй, продолжая быстро карабкаться вверх. А девушка, не останавливаясь, бежала к…

Внизу появились три человека в темных плащах. Именно к ним направлялась Петунья. Два чародея сделали шаг ей навстречу, а третий, красиво взмахнув посохом, послал к нам дымную, пронизанную бардовыми икрами стрелу, на лету разделившуюся во множество маленьких черных вихрей.

В то же мгновение перед хафлингессой с треском и шипением развернулось большое окно, подернутое серебристой вибрирующей пленкой.

— Я его долго не удержу, кто-то очень сильно мешает. Обхватите меня руками!.. — хафлингесса обернулась, вдруг увидела, что ее падчерицы нет, и истошно закричала: — Зачем? Пета, вернись! Верни ее…

Даже не знаю, как у меня получилось. Всего лишь мысленно представил стену между нами и летящим заклятием, припомнив описание чародейского щита из книги. Совершенно не надеясь на успех. Но он… Он все-таки получился… к счастью…

Черные вихри со страшным скрежетом врезались во внезапно возникшую перед ними блестящую завесу, опали на землю струйками серого праха, а призрачный щит, несколько раз вспыхнув серебром, с пронзительным, почти живым стоном исчез. Я покачнулся и едва не упал, в последний момент уперев рогатину в землю. Голова невыносимо кружилась, внутренности выворачивало в дикой тошноте. Карлики казались уже совсем близко, а сил не хватало даже встать.

Решение пришло само по себе — практически теряя сознание, я обхватил отчаянно упиравшуюся хафлингессу, и прыгнул с ней в портал.

Ослепительная вспышка, сменившаяся полной темнотой, странное ощущение невесомости и пустоты внутри тела, опять вспышка — и мы с Франкой рухнули на какую-то кровать, с треском и грохотом развалив ее.

— Что за?.. — я попытался выпутаться из кружевного одеяла, и тут же получил по башке тяжелой шкатулкой. Шкатулкой с драгоценностями хафлингессы. А потом на меня свалилась еще и сумка с книгами. Уже моя сумка.

— О боги! Да слезь ты с меня… — где-то в глубине вороха подушек и одеял прошептала Франка. — Задавишь…

Я откатился в сторону и, не веря своим глазам, потряс головой. А потом еще раз: слишком уж необычное зрелище предстало перед глазами.

Шикарно обставленная изящной мебелью комната, богатые гобелены и ковры, множество свечей в причудливых канделябрах.

Красочные картины весьма фривольного сюжета на стенах, огромные зеркала, стол, уставленный множеством блюд и целой батареей бутылок.

И непонятная, жуткая конструкция посреди комнаты, к которой пристегнут в позе кающейся монашки сухощавый козлобородый старикашка. В кружевных, явно женских панталонах.

Позади него застыла парочка смертельно перепуганных, но миловидных девушек в ярком кричащем макияже и коротеньких прозрачных пеньюарах. И главное, с плетками в руках — о нескольких хвостах каждая. С шипами.

— Куда нас занесло? — страдальчески буркнула Франка, наконец выпутавшись из простыней и одеял. Недоуменно покрутила головой, уставилась на старикашку и испуганно пискнула: — Мэтр Влахий?

— Кх-гм… — козлобородый кашлянул и возмущенно проскрипел: — Так-так-так… Франтя Бруль: надо понимать, ты опять неправильно рассчитала суквекции радиантов?..