Хрустальный ключ

31

В одно из воскресений у дверей квартиры Черноок раздался звонок.

Валя открыла входную дверь и просияла:

— Это Ксюша Чердынцева! Она учится со мной. А ее мама — путеобходчица… — громко объявила она.

— Здравствуй, Ксюша! — приветливо встретила гостью Руфина Алексеевна. — Проходи в столовую.

Она ушла на кухню помочь Анне Никифоровне. Когда вернулась, девочки дружески разговаривали. Вернее говорила Валя, а Ксюша немногословно отвечала ей. Валя показывала подруге альбомы с открытками и даже игрушки. Во время завтрака Ксюша снова встретилась с Кириллом Григорьевичем.

Всем понравилась эта высоконькая, темнобровая девочка, со спокойным, полным достоинства лицом. Держалась она очень скромно, и Валя рядом с ней казалась невероятной болтушкой.

Только когда зашел разговор о семье Чердынцевых, Ксюша рассказала о сестре и брате, о бабушке.

Кирилл Григорьевич вспомнил, как он отправился побродить по лесу с ружьем, запозднился, плохо зная местность, набрел на костер в лесу. Тут он познакомился с Анисьей Кондратьевной.

Замечательный это человек, суровая и справедливая женщина.

Щеки Ксюши слегка порозовели, когда она слушала эти хорошие слова о бабушке.

После завтрака Валя сама, что случалось не часто, вымыла и убрала посуду, а потом лисичкой подъехала к маме:

— Мамочка! Отпусти меня к Ксюше домой. Ну, разреши! А потом она меня проводит…

Ксюша подтвердила слова Вали. У них есть овчарка, и вечером девочка проводит Валю, взяв на поводок собаку.

Руфина Алексеевна заколебалась было, но Черноок вмешался в разговор и сказал, что отпустить девочку можно.

Вот и получилось, что Валя в этот день оказалась в доме Чердынцевых.

Все ребята отправились в огород. Хозяева угостили гостью лакомствами, которые ей редко приходилось пробовать: сладкой морковью-коротелью, репой и, наконец, огромной шляпой подсолнуха, усаженной крупными серыми семечками.

Когда ребята шли в огород, Ксюша придержала лаявшую Пальму и пропустила мимо себя Валю. Возвращаясь, Ксюша приласкала собаку и сказала, показывая на Валю: «Наша, наша!»

Пальма завиляла хвостом, потом, посмотрев на Валю, гавкнула еще раз.

— Она умная, все понимает! — убежденно говорила Ксюша и погладила подругу по плечу. — Наша! Наша! — повторила она.

Пальма перевела глаза на Валю, и девочке показалось, что карие глаза собаки по-человечески умно смотрят на нее.

— Она, правда, умная!

С Тайкой Валя вполне сошлась характером. Они с увлечением прыгали на лужайке за домом, мчались наперегонки. Клавдия позвала ребят ужинать. Какой вкусной была рассыпчатая картошка с подсолнечным маслом!

Нисколько не обиделась Валя, когда Клавдия напомнила, что пора отправляться на станцию, чтобы Ксюша вернулась засветло. Сама прикрепила к ошейнику Пальмы крепкий поводок и, перед тем, как девочкам отправляться в путь, велела им зайти в дом и привела туда же Пальму.

— Наша! Наша! — сказала и Клавдия, указывая на Валю. И опять золотисто-карие глаза собаки внимательно и умно взглянули на Валю.

А потом три девочки (Васю мама не отпустила) отправились на станцию. Тайка неумолчно стрекотала. Она решила изумить Валю и начала загадывать ей бабушкины загадки, одну за другой.

Валя отгадала едва половину. А когда Тая загадала: «И комковато, и ноздревато, и кисло, и ломко, а всех милей», Валя и совсем запуталась.

Но тут путешествие их кончилось. У перрона девочки простились. Тайка — с видом явного превосходства, Ксюша — дружески и доброжелательно, а Валя — с чувством сожаления, что так весело проведенный вечер пришел к концу.