Хрустальный ключ

64

От бригадира пути Клавдия узнала, что старик Парфеныч стал прихварывать. Собрался на пенсию уходить.

— Вот и правильно, — ответила Клавдия. — Пора ему в село вернуться. Он же первым председателем колхоза был. Помнят его там.

На другой день Клавдия сказала старшей дочке:

— Сходила бы ты, Ксюша, проведала Парфеныча. Пирожков с картошкой да шанег унеси.

— Ко мне хотела Валя Черноок прийти, — неуверенно ответила дочь.

— Ну что ж! Побудет немного, а там и пойдешь. Пальму возьми. «Только станцию обойди сторонкой. Чтобы собака ни на кого не бросилась.

Вскоре пришла гостья.

Забрав с собой младших ребят, девочки побродили по лесу, нарвали по букету первых цветов и вернулись.

После чая, взяв на поводок Пальму, они отправились в путь.

За последние месяцы Пальма привыкла видеть в Вале «члена семьи» и никогда не лаяла на нее.

Ксюша несла хозяйственную сумку с гостинцами Парфенычу, а правой рукой держала поводок.

— Ксюша! — умоляюще сказала вдруг Валя. — Дай я Пальму поведу! Сна ведь меня знает!..

Коротко и испытующе взглянув на подругу, Ксюша передала ей поводок.

— Держи крепко. Она, если учует какую-нибудь зверюшку, рваться будет.

Но все обошлось благополучно. Только в одном месте Пальма, свернув с тропки, кинулась к какой-то норке и, смешно фыркая, стала соваться в нее носом.

Валя подергала поводок. Пальма не слушалась. Но достаточно было Ксюше строго сказать:

— Пальма! Фу! — и собака послушно вернулась на тропинку.

На вопрос Вали, куда пойдет подруга и к кому, та рассказала, какой замечательный человек Парфеныч, как он воевал с кулаками и те, задумав убить Белозерова, смертельно ранили его жену. А потом он потерял на фронте обоих сыновей и не захотел жить на старом месте, где все напоминало ему о родных людях, которых уже не было в живых. Уехал из села, стал путеобходчиком, жил один-одинешенек. Теперь здоровье у него плохое, болеет часто.

Валя слушала подругу внимательно. Глаза у нее вдруг заблестели.

— Знаешь, что! Мы сейчас зайдем к папе на станцию, и я попрошу, чтобы он отпустил меня с тобой. Он, наверное, согласится.

Так и получилось. Кирилл Григорьевич вышел из станционного помещения, поздоровался с Ксюшей. Спросил дочь, знает ли ее Пальма, и отпустил их, но велел идти все время вдоль линии, не отходя в сторону.

Девочки отправились в путь.

В железнодорожном поселке Ксюша повернула на крайнюю уличку, еще не мощенную, заросшую зеленой нетоптанной травой. Когда поселок кончился, они снова свернули к железной дороге на узенькую тропку, вьющуюся вдоль полотна.

День был очень жаркий и душный.

Девочки не торопились. Миновали первую путевую будку.

— Ой, как жарко! — вздохнула Валя. — Давай отдохнем немного.

Ксюша и сама была рада передохнуть. Железнодорожный путь шел теперь по высокой насыпи, через болотистые низкие места.

Девочки сбежали по тропинке вниз, перешли узкую полосу, заросшую травой, и устроились на отдых под большой, разлапистой елью.

Пальма почему-то вела себя беспокойно, дергала за поводок.

— Пальма, фу! Лежи! — строго сказала Ксюша. Засунув сумку под ветви ели, она уложила собаку рядом с собой.

Девочки заговорили о школьных делах, о празднике, посвященном окончанию учебного года.

Увлеченные беседой, они не заметили, что все вокруг потемнело. Послышался первый, приглушенный раскат грома.

Ксюша вскочила.

— Гроза!

Из-за леса выползала огромная сизая туча, закрывая собой все небо.

— Бежим скорей домой! — заторопилась Валя.

— Не успеем. Промочит до нитки.

— Тогда в будку.

— С той стороны гроза идет.

— Что же делать?

— Придется здесь, под елью ждать.

— А вдруг молния ударит? — жалобно сказала Валя.

— Ну! Здесь в лесу лиственниц много, они выше всех деревьев поднимаются. А наша ель — так, средняя, — успокоила ее Ксюша.

Кругом стало как-то странно тихо. Но вот, издали, нарастая, послышался шум, — это зароптал, разбуженный ветром, лес. Ослепительно ярко сверкнула молния. И почти сейчас же ударил гром, так сильно и, казалось, так близко, что девочки испуганно переглянулись.

Снова и снова полыхала молния, громыхали раскаты грома. Стали падать первые крупные, тяжелые капли дождя. И, наконец, хлынул сплошной ливень.

Девочки забрались поглубже под широкие лапы ели. Между ними жалась Пальма.

Но вот молнии стали вспыхивать реже. Гром ворчал уже где-то в отдалении. Из своего укрытия девочки следили, как темная свинцовая туча уползала в сторону станции, видны были косые полосы дождя. Над линией железной дороги шел уже мелкий дождик.