Хьюстон, 2030: Нулевой Год

Глава 9

Главным депьюти в околотке трущоб проезда Меза была амер-норвежка Лисбет, или на уже американизированный манер, Лиз Холстад. Женщина в качестве околоточного депьюти – вообще необычно, но и сама Лиз производила впечатление. Марк – выше среднего роста, но оказался на пару дюймов [прибл. 5 см] ниже полис-вуманши. Лиз коллекционировала чёрные пояса – во всех видах боевых искусств, какие практикуют в Хьюстоне.

Вокруг проезда Меза наличествовали дороги с бетонным покрытием, но всё одно – трущобы, ничуть не менее, чем в ТШГ. Тут и до Обвала селились в основном амер-мексиканцы или белые с низким достатком: свалка дороги Маккарти совсем рядом, оттого район – непрестижный. Старые дома – деревянные одноэтажные – из тех, что привозят полуразобранными на трейлере и монтируют на бетонных столбиках. За прошедшее после Обвала время дома обросли со всех сторон мастерскими, навесами, сараями. Плотность населения стала огромной: где до Обвала проживало от силы три тысячи человек, – не менее двадцати тысяч. Канализация приказала долго жить лет десять назад, поэтому ливневые желоба вдоль дорог превратили в сточные канавы: видок что надо, и запах соответствующий. Земля на бывших газонах, залитая отработанным машинным маслом и вытоптанная до консистенции бетона, растительность не поддерживала, лишь кое-где пробивалась жухлая травка.

— Как Вам нравится райончик? — полюбопытствовала Лиз, разглядывая листок с адресами. — А! Под номером пять у Вас интересная семейка! Если нет возражений, отсюда и начнём. Мне их проверить надо, по-всякому.

Она взгромоздилась на велосипед, Марк последовал примеру. Проехав милю, спешились перед одноэтажным домом. Фронтон вроде бы кирпичный, но при ближайшем рассмотрении обнаружилась прогнившая деревянная стенка, обшитая декоративными панелями под кирпич. Покосившиеся сараи поддерживали дом с обеих сторон. Вдоль непременной сточной канавы теснились проржавевшие корпуса полуразобранных автомобилей, где под присмотром нескольких бедно одетых женщин шумно резвилось полтора десятка босоногих оборвышей от двух до пяти лет.

— Надеюсь, девушки ещё не спят. — Лиз, уверенно приложилась крепким кулаком по хлипкой двери дома. — Отпирайте, Полиция! — Она постучала ещё пару раз, прежде чем дверь отворилась. На пороге стояла, завернувшись в изодранный плед, уже немолодая белая женщина. Судя по всему, под пледом ничего не было.

— А, это ты, Лиззи, — женщина зевнула, — что, больше заняться нечем? Опять спать мешаешь?

— Проверка лицензий! Могла бы уже привыкнуть, голубушка. Ты на прошлой неделе не заплатила? Вот и проверочка!

Из подсумка на ремне, Лиз вытащила сканер. После введения в Техасе Закона о ЗППУ, Полиция получила эти штучки из Управления по контролю за домашними животными. Микрочипы теперь устанавливали не собачкам и кошечкам, а проституткам.

— На, проверяй, — женщина обнажила левое плечо.

Сканер тихо пискнул. Лиз поглядела на экран и кивнула, — Вот и умница! Заплачено.

— Можно идти спать, начальница? — женщина намеревалась запереть, но Лиз вставила ногу между косяком и дверью.

— Не гони лошадей. Девочек – сюда! А ещё – к вам из ФБР.

Марк продемонстрировал бэдж.

— Чего это: ФБР за нас взялось? Ну ваще! Мы легально, ты же знаешь. За лицензии платим, проверяться ходим, наркотой не торгуем. А если насчёт Бетси – что я могу сделать? Мы – семейный бизнес! Вот будет ей четырнадцать в ноябре – поставим микрочип, чтоб всё как у людей.

— Расслабься, — сказала Лиз — Следователь из ФБР задаст несколько вопросов, всего-то делов. Чем быстрей ты позовёшь дочек, тем быстрей мы закончим.

— Да задолбала ты уже… Проходите, будьте как дома. — Женщина указала на диван в комнатке рядом с парадной дверью и пошлёпала по тёмному коридору.

— Я Вам обещала интересную семейку? — шепнула Лиз Марку. — Дом – бордель. Даже вывеска не нужна – и так все знают. Семейный бизнес! Мамаша, её называют «маман», и три дочки – лицензированные проститутки. А младшей ещё четырнадцати нет, оттого официально нельзя. Ждёт – не дождётся, когда ей маман лицензию купит. Отличный подарочек на день рождения!

В проёме двери показались обитательницы дома. Мать по-прежнему куталась в плед, добавив к гардеробу лишь стоптанные тапочки. Две девушки были в рваных ночных рубашках, причём у одной отсутствовала правая бретелька, гордо обнажая великолепную грудь. Одежда третьей девушки состояла из разлохмаченных джинсовых шорт, а у четвёртой – просто накинуто на плечо банное полотенце.

Лиз повторила процедуру сканирования и уложила аппарат в подсумок, — Молодцы! Заплатили профессиональный налог – и трахайтесь на здоровье!

— Задавайте Ваши вопросы, господин следователь, — великодушно разрешила маман, опускаясь в кресло.

Три девушки уселись на протёртом ковре, а Бетси, девочка в шортиках, – устроилась в дверях, подпирая косяк изящной босой ножкой. Марк слышал про семьи, где родители легально продавали детский секс, но сотрудникам ФБР редко приходилось иметь с ними дело. Потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Следователь достал из кармана фотографии убитых и протянул мамаше.

— Первый раз вижу, — сказала женщина, мельком взглянув на лица, и передала карточки дочерям.

Те рассматривали снимки несколько внимательней. Ник Хобсон комментариев не вызвал, но, взглянув на фото убитой, девушка с оторванной бретелькой вдруг сказала, — Кажется, я эту узкоглазку где-то видела. Как зовут — не спрашивайте, понятия не имею, но работает она точно на той стороне проезда Меза. А Вы ваще из ФБР? Или из Контроля Секс-услуг?

— Кто сутенёр – не в курсе? — спросил Марк.

— Не-а. Мы же индивидуалки с лицензией, и из дома работаем. А эти девочки – нелегалки. Мы не связываемся. Себе дороже…

Через десять минут Лиз и Марк стояли перед воротами мастерской, зажатой между облезлыми домишками. Как и ранее, пространство вдоль сточной канавы занимали ржавые автомобили. Вместо детской площадки в автомобилях располагался жилой квартал: в каждом из шести раздолбанных микроавтобусов ютилось по семье, а детишки, за неимением более подходящего места, играли прямо в сточной канаве.

— Тук-тук. Есть кто дома? — прокричала Лиз.

Из ворот появился мужчина лет тридцати, в измазанном мазутом комбинезоне и сандалиях из покрышек.

— Поломались? — спросил механик, взглянув на велосипеды, — служителям Закона – скидка.

— Нет, транспорт в порядке, — извинилась Лиз, — Вы – Майк Хобсон? Как: «Механическая Мастерская и Сварка Майка Хобсона»?

— Это я, железно, — кивнул хозяин, с сожалением ещё раз посмотрев на велосипеды. Из глубины заднего двора подтянулись остальные работники мастерской: босоногий молодой человек в комбинезоне и двое подростков, в одних шортах и измазанные мазутом с головы до пят. Марк показал бэдж и достал всё те же фотографии.

Один из подростков потянулся за снимком, но молодой человек шлёпнул подмастерье по рукам.

— Куда, мазута, лезешь? Запачкаешь офицерам снимки. Смотри дистанционно!

— Извините, тут ничем помочь не можем, — пожал плечами хозяин, — Вот если нужно приварить, – исключительно к нам! Спросите кого угодно. У Майка Хобсона – лучшая электросварка с этой стороны от Кучи. У нас и генератор заводится, и бензин есть всегда, не то что у некоторых. Да, как я и сказал: для Полиции у нас скидка…

— Не густо, — прокомментировала Лиз, когда покинули мастерскую.

— Только в старых боевиках на TV работа ФБР – такая крутая, — сказал Марк, — Гонки на машинах и стрельба из всех видов оружия. А на деле – вот так. Адрес за адресом. Ножками, ножками. С миру по нитке. И никакой крутизны.

— Ну, гонки на машинах – точно не для нас. Вы и до Обвала служили в ФБР?

— Да. С две тысячи шестого.

— А стреляли часто тогда?

— Раз в неделю. Иногда – два раза.

— В самом деле?! Наверное, служба была куда опасней, чем сейчас!

— Да нет, я не это имел в виду! Стрелял я только в тире. Тогда были такие правила. Молодые сотрудники ходили в тир раз в неделю. После Обвала, начальство решило экономить боеприпасы, стрельбы раз в год. А потом – вообще запретили. Сейчас вот чищу пистолет и думаю: штучке уже двадцать три года. Стрелял из неё последний раз – девять лет назад. Надо в кого пальнуть – или ствол разорвёт, или патрон колом встанет…

— В Полиции – та же история. В ноябре я попробовала из тэйзера. Достаю из кобуры, ору по инструкции: лечь на землю! У меня – тэйзер! Ноль реакции! Нажимаю спусковую скобку: пук. Электрод вылетает, ме-е-едленно так… И падает мне под ноги! Хорошо не наступила, а то бы тэйзер меня саму током дёрнул. Ну, выкинула эту игрушку нафиг. Пришлось от бандюг дубинкой отбиваться.

— Ну ты-то, я надеюсь, отбилась, — усмехнулся Марк, поглядев на бицепс полис-вуменши.

— Куда денешься? Первому – ребром ладони слева по шее… А! Мы приехали! Адрес номер шесть из вашего списка.

Эта семья арендовала сарай-пристройку, но ни Хобсонов, ни хозяев – дома не оказалось. Улица выглядела пустынно, лишь на углу играли в дорожной пыли маленькие дети, да сидел в кресле-каталке парализованный инвалид. Марк на всякий случай показал мужчине фотографии, но тот отрицательно покачал головой.

По адресу номер четыре тоже никого не было дома. По соседству располагалась мыловарня, «аромат» от которой расползался по всей улице. Толстая женщина в прорезиненном переднике, не переставая размешивать в чане, посмотрела фотографии и сказала, — Нет, однозначно не соседка. Наша – тоже азиатского типа. Амеро-вьетнамка, я полагаю, но это точно не её фотография. Миссис Хобсон – за тридцать. Мать-одиночка, с двумя детьми. А мужа убили в Ливии… Или в Саудовской Аравии. В общем, где-то на той стороне океана…

Удача улыбнулась по адресу номер семь. Ангар располагался в тридцати ярдах [прибл. 27 м] от бывшего резервуара ливневой системы, теперь до половины заполненного отвратительной канализационной жижей. На рифлёном железе выведена залихватская надпись: «СИМПСОН & КАУФМАН. Ассенизация, Топливо, Удобрения».

Марк поглядел в телефоне. — Почему в базе данных ОВК именно этот адрес? Я думал, записывают место жительства, а не работы.

— Ничего странного, — сказала Лиз, — У этого заведения – своя специфика. Кто начинает ассенизатором – становится навроде прокажённого. Никто не хочет сдавать им комнаты, оттого большинство и живут здесь. Рядом с любимым говном.

Один из хозяев заведения, мистер Кауфман, встретил Марка и Лиз в дверях офисного контейнера.

— Джереми Хобсон? Да, есть. Семейный подряд. С ним ещё жена и две глисты – хрен знает как зовут. Хотите поговорить? Пойдёмте, я вас провожу. Только – убедительная просьба смотреть под ноги. У нас эт', – сами понимаете… — Он присел на скамейку у входной двери контейнера, скинул шлёпанцы-«вьетнамки» и сунул ноги в высокие резиновые сапоги.

— Канализационные стоки – эт' не дождевая вода, сами к тебе не потекут, — начал объяснять производственный процесс мистер Кауфман, — Наши черпальщики собирают сырьё и доставляют на базу.

— Черпальщики? — переспросил Марк.

Эт' мы так называем. Бочка на колёсах и черпак! У нас большой бизнес, знаете ли. В некоторые дни – до двадцати двух дерьмовозов выезжает одновременно! Ежели у кого уборная переполнилась – тоже опорожняем, эт' за отдельную плату, конечно. А знаете, сколько сырья мы вывозим каждый день? Семьсот кубических футов [прибл. 20 куб. м]! Перерабатываем на базе – в удобрения. Отличная штука для растений! Совершенно безопасная, что бы всякие параноики про нас ни говорили! Недавно – новый продукт придумали: топливные брикеты. Вы знаете – переработанный навоз горит лучше каменного угля?

— Да, видел уже Вашу продукцию, — кивнул Марк без особого энтузиазма, вспомнив семью босоногого сапожника из ТШГ. Клэрис однажды попробовала новое топливо – и зареклась связываться. Несмотря на значительную дешевизну по сравнению с дровами и углём, «Термические брикеты Симпсона & Кауфмана» давали мало тепла и много удушливого дыма. А что до удобрений, они точно полезны для растений, но далеко не всегда – для людей. Ходили страшные истории, как целые семьи заболевали или даже отходили в мир иной после использования этих «совершенно безопасных» изобретений.

— Интересно, здесь ли Хобсоны, — мистер Кауфман оглядел кипевший деловой активностью двор, — Вам повезло! — указал на дерьмовоз в очереди, крикнул: — Эй, Джереми! По твою задницу пришли! Из ФБР!

Мужчина лет тридцати отставил в сторону черпак на длинной деревянной ручке, стащил с рук перчатки и подошёл к Марку и Лиз. Следом – остальные члены семьи: невысокого роста женщина и две девочки, примерно того же возраста, что Памела и Патрик. Спецодежда мистера Хобсона состояла из резиновых сапог, армейских брюк и брезентового фартука на голое тело. Женщина и девочки работали в обычных шлёпанцах-«вьетнамках» из старых покрышек. Одежда, руки и даже волосы девочек – измазаны чёрной жижей. Ясно, отчего местные жители не спешат сдавать жильё ассенизаторам!

Марк достал бэдж и фото. — Почему Ваши дочки не в школе, мистер Хобсон?

— Кто же возьмёт детей из семьи черпальщика? Как учителя узнают, где мы с женой вкалываем, сразу говорят: извиняйте, пока мест нет…

— Это не по теме. Я из ФБР, а не из Контроля Детского Труда. Не посмотрите пару фотографий?

— Запросто, сэр. Нет, не видел раньше. А почему Вы именно нас спрашиваете?

— Просто проверяем всех по фамилии Хобсон. Молодой человек на снимке…

— Постойте… Мистер Кауфман, сэр! Вас не затруднит подойти к нам?

— Да, мистер Хобсон?

— Помните, недели полторы назад, Вы спросили у меня про родственников в Хьюстоне?

— Ну да! Я почему спросил? В офис пришёл молодой человек. Говорит: ищу работу. Фамилию назвал: Хобсон. Имя? — Кауфман почесал лоб, — Кажется, Ник, если я правильно запомнил. Я ещё подумал тогда: а не родственник ли Джереми? Позволите взглянуть на ваши снимки?

Внимательно посмотрев, Кауфман постучал мясистым пальцем по фотографии Ника Хобсона, — Именно эт' молодой человек и приходил. Я говорю: чем занимаемся тут – понимаете? А он: мне что угодно. Что угодно? Молодец, парень! По оплате поговорили. Он согласился на наши условия. Я говорю, без проблем, контракт оформим, в понедельник подпишете – и можете приступать. Но желательно, чтобы Вы купили себе резиновые сапоги. У нас эт' – сами понимаете… Правила Техники Безопасности, средства индивидуальной защиты, всё такое. Сапоги – эт' обязательно!

— В самом деле: обязательно? — спросил Марк. Несколько секунд назад за спиной мистера Кауфмана бригада глистов прокатила тележку, наполненную до краёв коровьими лепёшками. Из шести малолетних работников, лишь двое были обуты, причём не в «обязательные» резиновые сапоги, а в обычные сандалии из покрышек.

Мистер Кауфман бросил взгляд на вьетнамки на ногах миссис Хобсон и её дочерей и скорректировал, — В сандалиях тоже разрешаем, если осторожно… Ну так вот, про Ника Хобсона… Я ему сказал про сапоги, а он говорит: извините, забыл сообщить. У меня вместо ноги – протез. Я говорю: зачем же Вы, золотко, голову-то мне морочите? Мы нанимали раньше одноногих. Одно беспокойство, и никакой выгоды. Поскользнётесь, чмок, и головой в сырьё! Поминай, как звали. А мне за Вас – отвечать? Нет, говорю, извиняйте, но инвалида я взять не могу. Он сразу попрощался и ушёл. Ну, оно и к лучшему. У нас эт' – сами понимаете…

— Когда это было точно, можете вспомнить?

— Сейчас… — Кауфман почесал нос. — Шестнадцатого! Во вторник. В понедельник у меня выходной – за воскресенье. Мы ведь семь дней в неделю. Да, во вторник, точно. Около обеда парень приходил. Одиннадцать или одиннадцать тридцать…

— Два достижения, — прокомментировал Марк, когда распрощались с черпальщиками. — Во-первых, твёрдо знаем, убитый искал работу всего десять дней назад, то есть за семь дней до убийства, и был готов на любую, даже ассенизатором. Значит, Ник Хобсон приехал в Хьюстон совсем недавно. Меньше месяца, я думаю. Во-вторых, в семейке проституток сказали, убитая – нелегалка и под сутенёром в районе проезда Меза. Но это уже – чистой воды вероятности, а не факты.

— Не могу поверить, как мало удалось узнать за полдня!

— По крайней мере, есть какие-то зацепки, над чем я могу поразмыслить после обеда…

Говоря о размышлениях над «зацепками», Марк выдавал желаемое за действительное. Наскоро перекусив у уличного торговца, он поехал в Участок и провёл следующие три часа, приводя в порядок документы следствия. Известно, подобная работа всегда занимает вдвое дольше, чем ожидается. В три у них была назначена телеконференция со штаб-квартирой ФБР в Вашингтоне, – такие совещания проводились каждые две недели.

В две тысячи двадцатом, имея на руках цепочку из пяти серийных убийств, ФБР уже парашютировало бы на них несколько «алан-пинкертонов», и эти энергичные ребята занимались бы необходимой беготнёй вместо (и под руководством) Марка. Если за месяц нет результатов, Бюро развернуло бы дежурную бригаду «шерлок-холмсов» и «доктор-уотсонов», да группу мускулистых «рэмбо» в придачу – для задержания. Теперь, в тридцатом году, штаб-квартира могла дать Марку лишь добрый совет и пожелание удачи по видеосвязи. Не то чтобы в Вашингтоне кончились «пинкертоны» и «рэмбо», просто доставка по месту применения стала слишком дорогим удовольствием.

Телеконференция прошла в обычной деловой манере. Марк и Алан представили последние результаты, эксперты из штаб-квартиры выдали довольно бесполезные советы. Основная дискуссия развернулась вокруг убитой женщины. В Вашингтоне справедливо полагали, если имя жертвы будет установлено, это мало поможет в обнаружении серийного убийцы. Обычная проблема с такими преступлениями: жертвы редко имеют что-то общее с маньяком; убиты потому, что оказались в неправильном месте в неправильное время. Хотя у Марка появилось теперь расплывчатое описание от Джо Геллера, сыщикам не удалось сделать практических выводов. Остаётся лишь работать над идентификацией убитой. По крайней мере, будет чем заняться… Пока «Мясник» кого-то ещё не грохнет.

Внезапно один из вашингтонских участников конференции поднял руку. Марк видел этого человека впервые и предположил, тот из руководства отделом криминалистической экспертизы и просто заглянул на совещание со скуки.

— Мистер Пендерграсс, — начал незнакомец, глядя в телекамеру немного боком, как следят за добычей змеи и крокодилы, — Возможно, Вы занимаетесь этим расследованием слишком долго.

— Что Вы имеете в виду, сэр? — ответил Марк. «Слишком долго», в задницу! Двадцать лет назад, следователям не позволяли вести дела серийных убийц более шести месяцев, в порядке исключения – до одного года максимум. В ФБР пытались сохранить психическое здоровье сотрудников. А теперь, Марк расследовал дело «Мясника» уже почти два года. Никому и дела нет до психического здоровья, – людей хронически не хватает.

— Я читал Ваши отчёты, господин старший следователь, — продолжил человек с экрана, — Два года – это многовато. Мы примем организационное решение.

— Вы предлагаете направить сюда ещё одного агента ФБР? В помощь старшему следователю Пендерграссу? — спросил Бенито.

— Из области фантастики, майор. Для начала, мы можем передать дело под юрисдикцию Округа Харрис. Пусть Полиция займётся «Мясником», раз у ФБР не вышло.

— При всём уважении, сэр, как это поможет ускорить расследование? — раздражённо возразил начальник Участка, — Надеюсь, мне не нужно Вам объяснять, у Полиции нет ни людей, ни ресурсов.

— Скорости следствия не поможет, зато очень даже поможет моему бюджету. Лично я сильно сомневаюсь, на Вашем участке вообще нужен представитель ФБР.

— Означает ли, что я уволен, сэр? — спросил Марк.

— Пока нет, старший следователь. Пока нет. Но Вам надлежит действовать, как бы это сказать… поактивнее.

— Мы делаем всё от нас зависящее… — начал Бенито.

Незнакомец поднял ладонь, прерывая майора, — Я думаю, не всё. Как насчёт добровольцев?

Один из вашингтонских экспертов на экране незаметно для незнакомца закатил глаза, указывая участникам в Хьюстоне, что решительно не согласен с начальством, но боится высказывать своё мнение.

— Однако, сэр… — сказал Алан.

— Никаких «однако», джентльмены. Я вам разложу на пальцах. Время «икс»: два календарных года с момента убийства номер один, либо следующее убийство «Мясника», что наступит раньше. Как момент «икс» настанет – мы в Вашингтоне начнём принимать решения за вас, и не всегда – по вашему вкусу. Покажите, что умеете работать, мистер Пендерграсс… — и экран выключился.

— Нифига себе! Откуда, чёрт возьми, взялся этот заподлянец? И кто такой? — спросил Алан.

— Понятия не имею, — сказал Бен, — он вообще не представился. Наверное думает, такую большую задницу все должны узнавать в лицо. Ты знаешь этого урода, Марк?

— Не знаю, — сказал Марк, — Новое поколение вашингтонских клоунов. Из тех, что попали сразу в штаб-квартиру, не будучи полевым агентом ни одного дня. Бен, у тебя случаем нет открытой позиции депьюти? Уборщиком или клерком – я тоже умею.

— Ты так не шути, чувак!

— Что делать будем? Соберём добровольцев и продемонстрируем бурю активности? — спросил Алан.

— Ты не первый день в Полиции, Алан. Не сработает. Только хуже сделаем, — сказал Бен.

Марк подумал: чем заняться, когда выпнут со службы? Открыть, что ли, столярную мастерскую в гараже? Уже много лет Марк мастерил стулья и полки для всех соседей. Ему нравилось работать с деревом. Да, но уровень доходов будет жалкой тенью жалования, что пока платят в ФБР…

— Всё в порядке, джентльмены, — произнёс Марк с решительностью приговорённого к виселице, — пойдёмте работать дальше.