Хьюстон, 2030: Нулевой Год

Глава 21

Марк последовал за Кимом в трущобы. Вскоре пришлось слезть с велосипедов и толкать их вдоль раскисшей от дождя тропинки.

— Вот наш адрес, — Ким указал на неуклюжую лачугу, кое-как сляпанную из обломков мебели и старых шин. Он постучал в подобие входной двери, — Миссис Эспинозо? Откройте, Полиция…

Дверь открылась; перед ними стояла девушка на последнем сроке беременности. При всём желании, Марк не мог заставить себя назвать её женщиной – судя по внешности, беременной было между четырнадцатью и шестнадцатью. Притом, и рожать не впервой, – «беременная девушка» держала на руках голую девочку возрастом год-полтора. Может, кукол не хватает? Тряпичные и деревянные игрушки местного производства, конечно, не так хороши, как фабрично-пластмассовые беби до Обвала.

— Доброе утро. Миссис Линда Эспинозо? — спросил Ким.

— Ясный пень, Эспинозо, кто ещё-то?

— Можно войти?

— Ясный пень… Вы же – Полиция. Только у нас, типа, не убрано… — Линда скользнула глазами по пустому пространству ниже туловища Кэйт и попыталась сделать вид, что ничего особенного не заметила.

Кэйт опёрлась локтем о сиденье велосипеда и соскользнула с багажника на землю. Уверенно шлёпая по мокрой глине деревяшками, подползла к двери и закинула обрубок тела за порог. Ким и Марк последовали за ней. Внутри – непроходимые завалы одежды, посуды, детских бутылочек, пачек макулатуры. Двуспальная кровать, с видавшим лучшие времена одеялом и парой замусоленных подушек, – занимала почти всю комнатушку. Марку, как старшему из гостей, предложили единственный табурет. Ким и миссис Эспинозо уселись на кровати, а Кэйт, чтобы не пачкать измазанными глиной шортами и без того неопрятную постель, осталась на покрытом грязным линолеумом полу.

— Я звонила Вам сегодня утром, миссис Эспинозо, — начала Кэйт, представив Кима и Марка хозяйке. — Насчёт Вашего заявления два года назад. Вы подавали заявление о попытке ограбления, правильно?

— Ясный пень, подавали. Но нас не совсем ограбили. Мужик же – убежал. А так, ваще ничего.

— Я читал полицейский протокол, и думаю, Вы можете помочь ФБР с одним очень серьёзным расследованием, — сказал Марк, — Расскажите нам, что Вы помните. Любые детали.

— Ясный пень, все детали. Нет проблем, сэр. Я – как щас всё помню, мистер Пер… Пендигус.

— Вы рассказывайте по порядку, а я вопросы буду задавать, если что не ясно.

— Ясный пень, по порядку. Значит, лежим с Педро в кустах. Мы тогда встречались… Примерно полгода. Педро вернулся из армии. Мой папашка, такой: у тебя чо, крыша съехала? Ему двадцать два, а тебе – тринадцать! А я, такая: ну и хрен с тобой, старый хрыч! Все мои подружки уже спали с пацанами, а я чо, дура? Короче, в лес ходили трахаться… А чо, как все. Нашли клёвое такое место, с дороги не видно, ясный пень…

Значит, ей сейчас как раз пятнадцать, вычислил Марк. И ждёт второго ребёнка. Замечательно.

— Вот карта, — Ким поводил пальцем по сенсорному экранчику телефона. — Правда, спутниковое фото – устарело. Линии электропередач больше нет – разборщики повалили, шесть лет уже.

Беременная посмотрела на экран и кивнула. — Ясный пень, провода стырили. Но, ваще, я с картами не очень… В тот вечер, как обычно. Сказала мамане: к подружкам с работы. Я тогда ещё работала в ателье. Типа, до моей первой ляльки…

— Вы дату помните?

— Ясный пень, дату. Апрель. Или март?

— Протокол помечен: двадцать три – тридцать, шестнадцатого апреля двадцать восьмого года, — напомнила Кэйт, — Вы подали заявление в тот же день, когда на вас напали?

— Ясный пень, в тот же день. Когда ещё-то заявлять? — Беременная поглядела на деревянные колодки Кэйт и попыталась притвориться, что на полу ничего нет.

Точно, подумал Марк. Чуть более двух лет назад, и за два месяца до первого убийства в цепочке, — Продолжайте, пожалуйста.

— Ну, лежим такие в кустах. Целуемся, щупаем, всё такое. Готовимся, в общем… Ну, вы поняли… Бац! Мужик выскакивает из кустов. А у него, ясный пень, ножик…

— Он нож держал: в правой или в левой руке?

— Ясный пень, в руке держал. Не в ноге же? В правой руке, как обычно.

— Что за нож?

— Нож как нож. У всех такие. — Беременная тяжело поднялась с кровати и сделала два шага к крошечному обеденному столу у окна, — Ясный пень, вот такой ножик, какой ещё?

Она держала табельный армейский нож, исцарапанный и с тонким лезвием от длительного использования, но по-прежнему узнаваемый.

— Этот мужчина. Как он выглядел? Какого роста? Вы помните его лицо?

— Ясный пень. Средний такой. Пять-восемь. Ну или пять-девять. Но бицы, типа, накачанные.

— Как он был одет?

— В майке чёрной. И в брюках, ясный пень… Типа, военные брюки, но не от обычной камуфляжки. Я бы стандартную камуфляжку узнала. А чо, легко! Мы перешивали в ателье.

— Лицо. Вы лицо запомнили?

— Ясный пень, лицо. Я чо, дура? Обычное лицо. Немного худой. Волосы чёрные.

— Белый? Чёрный? Азиат?

— Ясный пень, белый. Я же говорю: обычное лицо. Или латинос. Но такой, типа, почти белый.

— А как насчёт носа? Губ? Цвет глаз, может быть? Усы, борода?

— Ясный пень, у него нос! Сифилитик, что ли? Извиняюсь, сэр. Нос не помню. Я всё на ножик зырила! И цвет глаз не видела. Темно же, ясный пень. А усов точно не было. Ни усов, ни бороды.

— А что Вы думаете про возраст нападавшего?

— Ясный пень, старый такой.

— Старый?

— Старый! Ну, не такой старый, как Вы, мистер Пендигус…

Вот спасибо, подумал Марк. Меня записали в старики. Однако, для пятнадцатилетней мамаши любой человек старше её мужа будет в категории стариков. — Ну, скажем, мужчина был того же возраста, как депьюти Ким? Или как мисс Боуэн?

Девушка посмотрела вниз, снова тщательно избегая глазами пустое пространство на месте ног.

— Старше! Старше, чем депьюти. Тридцать лет! Ясный пень, тридцать. Или тридцать пять.

— Хорошо. Вы ещё что-то заметили?

— Ясный пень, заметила. Перчатки как у Микки! — Она указала на стену лачуги. Над кроватью – дешёвые пластмассовые ходики. Микки Маус отставал на двадцать минут.

— Белые перчатки? — переспросил Марк.

— Ясный пень, перчатки! Белые перчатки с чёрными точками.

— А на ногах что было? В сандалиях или в ботинках?

— Ясный пень, не в сандалях. Спортивки у него были. Типа, светлые. Я на ноги ему не зырила. А чо мне на них зырить? Я – всё на ножик, ясный пень.

— Мужик выскочил из кустов, что дальше?

— Ясный пень, Педро в Морской Пехоте! Увидел мужика с ножиком: бац! И вскочил! А тот мужик тоже: бац. И прыгнул… Типа, влево от нас. И рванул в лес. Педро, такой: этого пидора щас догоню! А я, такая: ты чо, с пальмы рухнул? Ясный пень, не хотела я одна сидеть в кустах. Чо я, дура?

— Как далеко находился от вас мужчина, когда Педро вскочил на ноги?

— Ясный пень, футов десять. Десять, двенадцать футов [прибл. 3,0-3,7 м].

— Дальше?

— Ясный пень, мужик сбежал. Я, такая: Педро, пошли в Полицию! Этот козёл опасный, ещё грохнет кого-нибудь. А Педро, такой: чо опасный? Придёт назад, я нож отберу и в задницу козлу вставлю, делов-то. А я: ты чо, долбаный Бэтмен из телевизора? Давай, быстро трахнемся, а потом пойдём заявим. И пусть копы ловят, это их работа. Педро сказал: О-кей. Ну, мы, типа, кончили. Два раза. По дороге зашли в Околоток, и вот депьюти протокол написал…

— Точно, я дежурил, — сознался Ким. — Но, честно говоря, до сегодняшнего дня я не видел абсолютно никакой связи между этой попыткой ограбления и Вашим расследованием, сэр. Разве что, только нож. Однако, такие ножи есть почти везде, так?

— Педро. Сейчас он Ваш муж? — спросил Марк Линду.

— Ясный пень, муж. Мы в церкви венчанные!

— Ваш муж – сильный? Хорошо сложен? — Посмотреть бы на урода-священника, который согласился венчать эту парочку, подумал Марк. Интересно, в церкви вообще спрашивают о возрасте невесты? С другой стороны, всё указывало, на венчание будущая мама-подросток припёрлась уже с пузом. «Жених теперь может поцеловать невесту[65]. А невеста может ложиться и начинать рожать.»

— Ясный пень, мистер Пендигус! Мой Педро – каждый день в качалке. Жим лёжа – триста фунтов [прибл. 136 кг]. Тот мужик типа, позырил, с Педро у него хрен чо выйдет. А ваще, мужик был, ещё, того…

— Чего: того?

— Ну, того. Хромой! На правую… Не-а, это с нашей стороны – на правую. Извиняйте. На левую ногу он хромой. Ясный пень, на левую! Как ему ещё-то хромать?

Уяснив все детали, и записав показания, собрались уезжать. Ким присел на корточки, Кэйт положила руку ему на плечи, и полицейский ловко подсадил подружку на багажник велосипеда. Было заметно, трюк исполняется не первый раз.

— Можно задать личный вопрос, миссис Эспинозо? — улыбнулась Кэйт девушке, которая стояла на пороге лачуги и ждала, когда полицейские уедут. — Вы всё глядели на мои культяпки. Будто Вы чего-то боитесь?

— …Да как Вам сказать, — выдавила из себя «беременная девушка» после некоторого колебания, — Ясный пень, мэм, Вы же инвалид. Я понимаю, Вы не виноватая, что ног больша нета. Но ведь и я – ляльку жду, так что…

— Что так?

— У нас на Куче говорят, если ляльку ждёшь, на безногих нельзя зырыть, а то глиста родится…

— Кто родится?

— Глиста! Без рук и ног! Или скрюченная лялька, с дыней заместо башки! Ясный пень, мэм, не хочу я себе такую ляльку! У нас постоянно. Позырит пузатая на безногого инвалида: бац! И таскает потом оквадраченного глиста по всей Куче.

Диоксин. Или какие-нибудь ещё чудеса современной химии. Мы катимся прямо в средневековье. Ещё одно поколение, и мы начнём объяснять инфекционные заболевания влиянием злых духов, а не грязной водой и дефицитом вакцин. Или станем ловить ведьм и жечь на кострах за не вовремя прокисшее молоко…

— Ваше мнение? — спросил Марк Кима и Кэйт, когда добрались до твёрдой дороги.

— Даже не знаю, — сказал Ким, — Раньше думал, просто случайное совпадение. Теперь – не уверен.

— А я считаю, это «Мясник», однозначно, — Кэйт достала табакерку. — Табельный армейский нож ничего не значит, но учитывая спортивную обувь и перчатки… Ким, ты травки не хочешь?

— Кэйт, ты забываешь, мы при исполнении! Потерпевшая про обувь и перчатки нам ничего конкретного не сказала. Мы только знаем, у мужика на ногах были «спортивки», а на руках – «перчатки от Микки Мауса».

— У меня есть официальное разрешение на травку: фантомные боли! Быть инвалидом – не так плохо, как кажется. А как ты представляешь себе «спортивки», Ким? Не «сандалии», не «вьетнамки», и не «армейские ботинки»? Конкретно: «спортивки»?

— С точки зрения криминалистической науки, термин «спортивки», может означать что угодно. Кроссовки. Футбольные бутсы. Спортивные шлёпанцы. Даже сапоги спортивные встречаются. Для конного спорта, например.

— Спортивные шлёпанцы! Тоже, выдумал! Много ты понимаешь в спортивной обуви, мистер Научный Криминалист?

— А ты, типа, в спортивной обуви много понимаешь?

— Типа! По сравнению с жителями Хьюстона, я – вообще эксперт! Когда на севере живёшь, приходится понимать. Посмотрела бы, как ты рассекаешь босиком по Детройту, особенно зимой! Я всю жизнь – в «спортивках».

— Так уж и всю жизнь? Теперь ты – девочка-обрубок, заместо «спортивок» – деревяшки.

В этот момент Ким получил игривый шлепок по спине.

— Прекратить боевые действия! — оборвал Марк «научно-криминалистический» спор. — Я согласен с Кэйт. Вполне мог быть «Мясник». Во-первых, рост. Линда сказала: пять-восемь или пять-девять. А у нас есть ещё один непосредственный свидетель, который думает, что преступник ростом пять-девять. Кроме того, у нас есть влюблённая парочка, видевшая подозрительного человека в лесу. Тоже подтверждают: человек был около пяти футов, девяти дюймов. Совпадение? Возможно, но я надеюсь на лучшее. Во-вторых, мы доказали: «Мясник» служил в спецподразделениях.

— Почему? — спросили Ким и Кэйт одновременно.

— Появился как из ниоткуда, в десяти или двенадцати футах от потенциальных жертв. Действовал тихо и решительно, сразу с ножом в руках. Прокрутим последовательность событий. Педро резко вскакивает на ноги, и преступник…

— Вдруг оказывается у них с левой стороны!

— С левой стороны! Средне-статистический Джо либо смело продолжит атаку, либо передумает и сделает шаг назад. У нас так инстинкты устроены. Шаг в сторону, чтобы оказаться слева от противника – как раз чему учат в боевых искусствах. Отсюда вывод: либо преступник занимался каратэ в детстве, либо служил в спецназе. Мой голос в пользу последнего.

— А откуда мы знаем, что не просто грабеж? — спросил Ким.

— На сто процентов – не знаем. Однако, вот вам третье соображение. Средне-статистический грабитель не хочет никого убивать. Плохо для бизнеса, особенно если в конце концов поймают. Если дружинники изловят, а не Полиция, за убийство прямиком на суд Линча попадёшь, повесить могут. Типичный грабитель подходит, показывает ножик, и внятно сообщает о намерениях. «Кошелёк или жизнь!» Человек, нападавший на Эспинозо в лесу, был готов грохнуть сразу. Никаких тебе разговоров, никакого запугивания. Даже маски не надел! Если планируешь убить обоих, зачем скрывать лицо?

— Но, Вы говорили, другой свидетель видел убийцу в маске. В чёрной балаклаве, не так ли? — спросил Ким.

— После неудавшегося нападения он, вероятно, усвоил урок. В случае осечки, свести к минимуму шансы быть опознанным. Или, может быть, подумал, без маски его легче заметить в темноте.

— Если служил в спецназе, он бы лицо краской намазал, — сказала Кэйт. — На «Пираньях», мы часто высаживали на берег пехотную разведку. Я ни разу не видела этих парней в балаклавах…

— Наш убийца знает, что делает. Камуфляжная краска лучше чёрной балаклавы только если ты – в армии. Гражданскому бегать по городу с окрашенной в камуфляж мордой – довольно глупо, а балаклава подходит идеально. Маску снял – и в карман. Единственная плохо совпадающая деталь – как раз из-за чего вы дрались. «Спортивки». Линда сказала, туфли светлые. А другие свидетели говорят: чёрные либо хаки. Похоже, преступник обувь поменял – чтоб не светиться в темноте.

— А может, Линда Эспинозо запомнила с точностью до наоборот, — Кэйт затянулась из «медицинской» папироски. — Свидетельница так зациклилась на ноже, всё остальное помнит смутно. Она, вообще, умишком не блещет. Я получила недельную дозу «ясных пней»! Думаю, стоит заехать вечерком и поговорить с Педро Эспинозо. Только вечером я с Кимом не поеду. Если эта дура вдруг разродится безрукой и безногой «лялькой», меня обвинят!

Ким усмехнулся, — А не поздновато ты спохватилась, уважаемая девочка-на-колёсиках? Ты уже наследила своими деревяшками. Что бы ни случилось с «лялькой», – нас с тобой обвинят. Представь разговорчик на Куче: миссис Эспинозо, а чо у Вас глиста получилась? Ясный пень! Наш околоточный приезжал, с безногой на багажнике. Я позырила: бац! И «лялька» как глиста вышла!

— Ещё один «ясный пень», и можешь откручивать себе яйца! Тебе они в жизни более не понадобятся. Остаток твоей жизни будет коротким, но ужасным. Кроме шуток, ты должен к ним съездить ещё разок. Объективно, Педро – второй свидетель. Надо и его допросить, отдельно от Линды.

— Согласен. Но на откровения можешь особенно не надеяться. Я парня хорошо запомнил – ещё когда они в Околоток приходили. По сравнению с Педро, Линда – как Эйнштейн. Ясный пень… Ой!

Кэйт снова приложилась по спине Кима, на этот раз куда сильнее.

— Получил?

— Прости, девочка-на-колёсиках, не мог удержаться… Короче. Три фразы, гений освоил за двадцать пять годочков. «Да, сэр.» «Нет, сэр.» «Что, сэр?» Тогда в Околотке, Линда трещала, как пулемёт, а её парень только башкой крутил, ясный пе… По почкам не бей, пупсик… У тебя рука тяжёлая – накачалась, понимаешь, со скейтом.

— Ким, а что ты предпринял, когда эти двое сообщили о нападении? — спросил Марк.

— А что я мог предпринять? На них напали примерно в половине десятого, а они пришли сообщить в одиннадцать тридцать. За два часа, преступник уже умотал на десять миль! Я съездил на велике к месту происшествия, посмотрел. Фонарик сдох через десять минут. Приехал снова, после восхода солнца. Ничего. Кроме того, все живы-здоровы, никто не пострадал, ничего не украдено. Я положил протокол в папку и скомандовал депьюти Тану провести воспитательную беседу с известными правонарушителями. Всё…

Вернувшись в Участок, Марк помчался к своей кабинет и открыл таблицу на триста восемьдесят семь имён. О-кей, ребятки из спецназа, кто соответствует профилю? Мужчины в этом списке были уже отфильтрованы по росту. Марк хотел отобрать всех, кто мог сойти за белого или светлокожего латинос. Сначала он попытался запустить поиск по цвету кожи, но быстро отказался от идеи. Проще и надёжнее открывать каждый из личных файлов в PDF-читалке и сразу сортировать кандидатов по фотографиям и возрасту. Чтобы не ошибиться, следователь решил включать всех от двадцати пяти до сорока лет. Определение возраста пятнадцатилетней мамашей – не так уж надёжно. Через час, Марк проверил сотню файлов и отобрал тридцать четыре кандидата. Чтобы сделать короткий перерыв, он отправился с визитом к судмедэкспертам.

— Нашли Вашу симпатичную системную администраторшу? — спросил Марк.

Том набирал какую-то программистскую магию на компьютере. — Нашёл. И правда, симпатичная.

— Только, к вящему сожалению Тома, она играет за другую команду, — хихикнула в своём отсеке Натали.

— Ну да. Лесбиянка, и смело это признает…

— Занялся бы лучше своей соседкой Том. Алис, которая видео нам снимала, — сказала Натали. — Приятная девочка. Профессия престижная. Квалифицированная мусорщица, а не какая-то системщица-администраторша. Алис – симпатяга, и не дура. И модная! Татуировка такая клёвая, аж завидно. Правда, серёжки следует подбирать одного стиля, а не вразнобой, но это легко поправить. А готовить она умеет?

— Ладно, проехали, – кивнул Том, возможно взвешивая, не стоит ли продолжить роман с модной соседкой-мусорщицей, — В ОВК я получил все ненужные записи. Сейчас рассортирую – и запущу мой скрипт. К сожалению, первоначальный список довольно длинный: надо отделить двадцать две тысячи убитых от тридцати семи тысяч покалеченных.

— Ты сказал: двадцать две тысячи погибших?

— Так точно. В прошлом году, только в нашем ОВК при сверке базы данных насчитали более тысячи шестисот убитых. И с инвалидами – та же история. Я ожидал увидеть гораздо меньше. Получается, две целых, шесть десятых процента от населения. Наверное у меня двойной счёт выскакивает, но не пойму – где…

— Я думаю, ошибки нет, Том. Последний раз я посещал штаб «Пути Спасения», так они тоже насчитали: на сорок человек населения – один инвалид войны…

— Странновато, про это нет ничего в новостях. Даже в Интернете. Словно бы инвалиды не существуют, — сказала Натали.

— Это всё, что Правительство умеет. Улыбаться и делать вид, жизнь идёт по плану… Скажите-ка мне лучше, из этих тридцати семи тысяч инвалидов, сколько в возрасте от двадцати пяти до сорока лет?

— Вы просто наугад прикинули возраст «Мясника», или знаете что-то новое?

— Что-то новое. Помните, я вчера упоминал Кэйти Боуэн?

— Девушка депьюти Кима? Без ног?

— Ясный пень… — Вот ведь чёртова пятнадцатилетняя мамаша, улыбнулся Марк. Теперь «ясный пень» сам срывается с языка! — Кэйт Боуэн, она же Шерлок-Холмс-на-колёсиках! Восходящая звезда Полиции Округа Харрис снова нам помогла. У них в Околотке пылился протокол о попытке ограбления, двухлетней давности. В базу не вводили, так и лежал в бумажном виде… Похоже, у нас есть отчёт о нападении номер ноль: «Мясник» первый раз вышел в лес с ножиком и попытался зарезать влюблённую парочку. К счастью, в первый раз ничего не вышло. Вот что мы узнали сегодня: наш убийца – белый или светлокожий латинос, возраст от двадцати пяти до тридцати пяти лет. На всякий случай, пусть будет сорок.

— Шерлок Холмс на колёсиках? Круто! Сортировка по возрасту – это легко, — Том постучал по клавишам, — Двадцать одна тысяча записей. С довеском.

— Хорошо, давайте сортировать дальше. Увольнение из армии – с января двадцать четвёртого по март двадцать восьмого, рост от пять-восемь до пять-десять.

Том модифицировал запрос. — Всего три тысячи записей! Отлично! Карточки учёта к полуночи выкачаем. Завтра утром, я Вам выдам полный список, сэр.

Две минуты спустя, Марк сидел у себя в кабинете и сортировал оставшихся спецназовцев. Это должно сработать! Он чувствовал себя как рыбак, борющийся с огромным тунцом: рыба ещё не на палубе, но уже прочно на крючке.

Ещё два часа, и в папке собралось девяносто два снимка, скопированных из PDF и готовых к показу свидетелям. Для объективности, Марк удалил имена и все остальные данные, оставив только номера файлов. Великолепно, что общее количество фотографий – меньше сотни. Люди по-разному рассматривают фото. У некоторых, мозг отключается уже после первого десятка, и все остальные лица выглядят одинаково незнакомыми. Будем надеяться, зрительная память Педро получше, чем вербальные способности… Архивирование файлов и отправка на электронную почту Кима – заняли считанные секунды.

Оптимистическое настроение не улетучилось до самого вечера. Даже когда Ким прислал СМС, Педро и Линда пролистали все девяносто две фотографии и не смогли идентифицировать преступника, Марк не почувствовал разочарования. Всё дело в концентрации внимания. Завтра перетасуем снимки и попробуем опознание ещё раз. Том выкачает данные инвалидов – результат своего «псевдо-индекса». Можно попросить экспертов поехать к свидетелям и сделать фоторобот, а затем прогнать программу сличения лиц.

Единственная загвоздка: на служебных фото изображены молодые люди, отлично выбритые, с короткими армейскими стрижками и в безупречной парадной форме. Прибавьте несколько лет возраста, растрёпанные волосы, потёртую одежду, – совершенно другой вид. «Ну, не такой старый, как Вы, мистер Пендигус» — улыбнулся Марк.

Ещё лучше, если мы отретушируем фотографии. Натали отлично владеет графическими редакторами. Может добавить возраст и заменить военную форму на чёрную майку, чтобы соответствовало полученному от Линды Эспинозо описанию преступника.

Добро пожаловать в лодку, господин тунец! Не сорвись с крючка!