Играя на струнах души

ГЛАВА 21

ТЕЙЛОР

Возможно ли, чтобы один процесс принятия душа заставил меня почувствовать себя старше?

Проверяю свое отражение в зеркале в последний раз — волосы высушены феном, тушь и блеск для губ нанесены благодаря Дикси, которая подарила мне эти вещи на шестнадцатый день рождения, и рубашка Итана — и вижу уже не мальчишку-сорванца, а сексуально раскрепощенную женщину.

Тихо хихикаю, вспоминая опыт принятия душа с Итаном. Конечно, такой сексуально-мужественный мужчина, как он, смог подарить мне такой сильный оргазм, что перевел меня в другую возрастную категорию.

В дверь постучали.

— Ты готова? Наша машина уже здесь.

— Иду! — Я ищу карман, в который можно было бы засунуть телефон, но ничего не нахожу. Видимо, придется носить его с собой.

Выхожу из ванной и вижу Итана, похожего на модель из скейт-шопа: зеленая бейсбольная кепка на его копне густых волос, зеленая толстовка, идеально сидящие темные джинсы и белые кроссовки Adidas, которые выглядят как только что из коробки. Если подумать, все, что он носит, выглядит так, как будто на них все еще висят бирки.

Даже под козырьком его бейсболки я вижу его потрясенное выражение лица.

— Что? — Я ерзаю в своих кедах и подтягиваю закатанные рукава одолженной рубашки.

— Где твои штаны? — говорит он с придыханием.

— Рубашка такая длинная, что я подумала, что буду носить ее как платье. — На моих щеках вспыхивает жар, и я думаю, может все-таки стоило надеть джинсы.

Он продолжает смотреть на меня, взгляд медленно опускается от моего лица к ногам.

— Обычно я не ношу платья. — Я пытаюсь заполнить неловкое молчание. — Но это свидание, и я подумала…

Итан делает выпад, его губы прижимаются к моим так быстро, что я едва успеваю среагировать. Я задыхаюсь в его рот и таю в его объятиях, когда от поцелуя у меня перехватывает дыхание.

В его кармане жужжит телефон, и парень отрывает свои губы от моих.

— Это Роджер. Он уже ждет.

— Мы должны идти. — Мои кулаки сжались на его толстовке, запах его дорогого одеколона заставляет меня хотеть заползти под ткань.

Он облизывает нижнюю губу.

— Ты вызываешь зависимость.

Никто из нас не двигается.

— Черт, я действительно хочу сводить тебя на свидание, но… — Он откидывает мои волосы с шеи и целует меня там. — Но вид тебя в одной лишь моей рубашке, заставляет меня пересмотреть свои взгляды.

Я отталкиваю его и оставляю между нами пространство, смеясь над его надутыми губами.

— Если не уйдем сейчас, то я не выберусь отсюда с нетронутой девственностью.

Он откидывает голову назад, и его смех наполняет комнату — и, как ни странно, мою грудь тоже.

— Я не хочу заниматься с тобой сексом. — Он сохраняет невозмутимое выражение лица в течение пяти секунд, прежде чем ухмыляется и качает головой. — Это ложь. Я хочу заняться с тобой сексом. Но не раньше, чем ты будешь готова.

Его признание заставляет меня почувствовать себя сильной. Я ни разу не чувствовала давления со стороны Итана, чтобы продвинуться дальше в сексуальном плане. Он всегда позволял мне взять инициативу на себя.

— Никогда бы не подумала, что великий Итан Кроу окажется таким терпеливым.

Он хмурится.

— Ха… я тоже.

Теперь моя очередь смеяться.

В конце концов мы выходим из номера и заходим в лифт. Я остаюсь на противоположной стороне небольшого пространства на случай, если нас кто-нибудь заметит. Мы незаметно выходим через служебный вход и забираемся на заднее сиденье ожидающего нас внедорожника.

Я держусь у дальней двери. Итан осматривает пространство между нами, затем берет меня за талию и притягивает ближе, так что наши бедра соприкасаются. Роджер наблюдает за нами в зеркало заднего вида, не говоря ни слова, но, кажется, он недоволен.

— Не волнуйся, — говорит Итан мне на ухо. — Он сохранит наш секрет.

Надеюсь, он прав. Мне было бы невыносимо видеть разочарование на лице отца, если бы он узнал, что я принимала очень грязный душ с рок-звездой.

Поездка из города проходит в основном в молчании. Я не хочу говорить в присутствии Роджера и рисковать тем, что он услышит наш флирт. Пальцы Итана делают круги по моему обнаженному бедру, разжигая угли в пламени, пока я не начинаю беспокойно ерзать на своем сиденье. Он ухмыляется, явно понимая, что делают его прикосновения, и скользит рукой дальше между моих ног. Так близко, но недостаточно близко.

Улицы становятся все менее населенными, а фонари — все дальше друг от друга. К тому времени, как внедорожник въезжает на темную стоянку, я превращаюсь в лужу похоти, желая ускорить наше свидание и вернуться в наш номер.

— Мы на месте, — говорит Итан, убирая свою теплую ладонь с моей ноги. С ее отсутствием приходит ясность.

— Что это? — Я наклоняюсь к нему, чтобы посмотреть в окно. Там большое здание, но оно темное, и на стоянке только одна машина. — Не думаю, что оно открыто.

Роджер останавливает машину, и я прищуриваюсь, чтобы прочитать надпись на стеклянных двойных дверях.

— Не подглядывай. — Итан закрывает мне глаза другой рукой. — Это сюрприз.

Он ведет меня с заднего сиденья машины, и я обнимаю его за талию, чтобы не упасть, пока мы маневрируем через дверь в комнату, где пахнет попкорном и потными ногами.

— Готова? — На мой кивок он убирает руку.

Дискотечные огни и гигантское пространство объясняют запах ног.

— Скетинг-ринк!⁹

— Это место в нашем полном распоряжении, что включает в себя все то, что мы захотим из торгового киоска, так что надеюсь, что ты захватила с собой аппетит.

Я обнимаю его, потрясенная его заботливостью.

— Из всех мест, куда ты мог бы меня сводить…

Он нежно целует меня.

— Я подумал, что потащить тебя в какое-то душное пятизвездочное дерьмовое шоу не произведет на тебя впечатления.

— Ты прав. — Мне было бы неприятно чувствовать себя гадким утенком в комнате, позером или, что еще хуже, шлюхой-золотоискательницей.

— Ты впечатлена?

Его неуверенность удивляет меня, но как часто великому Итану Кроу приходилось планировать свидание для девушки, которая не была ослеплена его деньгами?

Наш поцелуй быстро становится жарким, когда парень поднимает меня и облизывает мой рот. Пробирается рукой вниз, чтобы погладить мою попку, его пальцы оказываются под подолом и задевают мои трусики. Я мурлычу ему в рот — слева от нас кто-то прочищает горло. Итан натягивает рубашку на мой зад, и мы поворачиваемся, чтобы увидеть мужчину в рубашке-поло «Скатопия», который держит две пары роликовых коньков.

Итан не отпускает меня, мои ноги болтаются в сантиметрах от пола, пока он обращается к мужчине.

— Это для нас?

— Да, сэр. — Он кладет коньки.

Я вырываюсь из рук Итана, и он неохотно отпускает меня, нахмурившись. Я благодарю мужчину и сажусь на скамейку рядом, снимаю ботинки и надеваю меньшую из двух пар. Итан обменивается несколькими словами с менеджером, затем садится рядом со мной, чтобы надеть свои коньки.

— Как ты узнал мой размер?

— Посмотрел на твою обувь, пока ты была в душе. — Он зашнуровывает коньки, и мы встаем одновременно. — У тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Музыка? — Я обдумываю это. — «Вайтснейк»? «Скид Роу»? Что-нибудь из восьмидесятых.

Итан ухмыляется.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Томми.

Что-то в том, что он называет меня моим прозвищем, заставляет меня покраснеть. Что такое с этими дурацкими девчачьими гормонами?

Он вбивает что-то в свой телефон, и динамики оживают под песню Here I Go Again группы «Вайтснейк».

Мы неуклюже идем к катку, и парень берет меня за руку, когда мы выходим на скользкую поверхность.

— Я могу это сделать. — Я не каталась на роликах уже много лет, но у меня есть опыт катания. Это одна из единственных вещей из моего детства, которые я помню с любовью.

Он не дает мне стряхнуть его руку.

— Я знаю. Мне просто нравится прикасаться к тебе.

Я удивлена, что Итан может кататься на коньках, поскольку он не отстает от меня.

— Ты умеешь кататься на роликах?

— Я из Мичигана. Вырос на ледовых коньках.

— Хоккейные или фигурные?

— Смешно. Хотя из меня получился бы отличный фигурист. — Он пытается сделать несколько причудливых движений ногами и терпит неудачу, чуть не падая. — А может, и нет.

— Хотя в трико ты выглядел бы отлично, — говорю я сквозь улыбку.

Он обходит меня так, что катится спиной вперед, держа меня за руки.

— Теперь ты просто выпендриваешься!

— Это работает? — Он подмигивает.

Работает. Еще как.

— Может быть. Почему ты решил стать музыкантом, а не пойти в НХЛ?

Итан разворачивается и едет рядом со мной.

— В музыке я был лучше, чем в хоккее. Мой старший брат мог бы стать профессионалом, но он пошел в ВВС, как только ему исполнилось восемнадцать.

— У тебя есть брат?

— Джеймс. Он полярная противоположность мне. Единственное, что у нас есть общего, это то, что мы оба не могли дождаться, когда уедем из нашего дома. Я переехал в Лос-Анджелес сразу после окончания школы.

— Плохая домашняя жизнь?

— Мои родители ненавидели друг друга. Они развелись после моего переезда. — Он усмехается. — Сказали, что оставались вместе только ради меня. Насколько это хреново? Мой отец был козлом по отношению к моей маме. Он снова женился, но у нас нет никаких отношений. Он общается с моим братом, а я получаю от него новости. — Парень катается по кругу вокруг меня и снова пристраивается рядом со мной, напевая слова песни.

— И он умеет петь… — Я ускоряюсь, и Итан догоняет меня. — Есть ли что-нибудь, в чем ты не силен?

Парень берет минуту на размышление, затем качает головой.

— Нет.

— Какой самонадеянный! — смеюсь я.

— Ладно, хорошо. — Он стонет. — Я в этом не силен. — Итан машет рукой между нами. — Обычно я не встречаюсь с женщинами.

Я хватаю его за руку и улыбаюсь.

— Ты лучше, чем думаешь.

Мы катаемся вокруг под музыку восьмидесятых и дважды участвуем в гонках. В первой я проигрываю, а во втором заезде, готова поставить деньги, что Итан позволяет мне выиграть.

— Ты голодна? — Он тяжело дышит, но не так тяжело, как я.

Я упираюсь руками в бедра.

— Я бы убила… за хот-дог.

— Как, черт возьми, тебе удается заставить это звучать сексуально?

— Ты думаешь о сексе двадцать четыре часа в сутки? — Я встаю, наконец-то чувствуя, что не потеряю сознание.

— Нет, не двадцать четыре.

— А сколько часов в день?

Он изучает меня в течение минуты.

— Столько, сколько часов мы вместе. — Он берет меня за руку, и мы идем к торговой палатке. — Пойдем, я тебя покормлю.

Я следую за ним за прилавок, где мы накладываем себе четыре хот-дога, огромную тарелку начос, коробку арахисовых M&M's, два вишневых коктейля и воду в бутылках. Нам удается донести всю еду до стола, где мы садимся.

— О человеке можно многое сказать по тому, что он ест, — говорит Итан, откупоривая крышку от бутылки с водой.

— Да? — Я засовываю в рот чипсы, покрытые расплавленным сыром. — И что эта еда говорит обо мне?

— Ты авантюристка. Всегда готова хорошо провести время.

— Или… я веду себя по-детски и безответственно, возможно, меня ждет сердечный приступ.

— Ты не производишь впечатления безответственной. — Он бросает в рот несколько M&M's. — Может быть, иногда ведешь себя по-детски, но не… — Он уворачивается от летящей в него сосиски. — Ты только что бросила в меня хот-дог!

— Ты назвал меня ребенком! — Я усмехаюсь, не особо расстраиваясь. Наверное, я и правда немного незрелая.

— Ничто так не говорит о незрелости, как драка едой. — Он бросает горсть M&M's мне в лицо. — Ну вот, мы квиты.

— О, я люблю эту песню!

Песня More than Words группы «Экстрим» звучит через динамики, и я использую свой хот-дог как микрофон, подпевая.

Итан опирается локтями на стол и наблюдает за мной с довольной улыбкой.

От его пристального взгляда я начинаю стесняться.

— Перестань пялиться на меня.

— У тебя тоже хороший голос.

Я пью свой вишневый коктейль в надежде, что он охладит мои внутренности, раскаленные от смущения.

— Это песня для поцелуев. — Итан встает и протягивает мне руку. — Нам нужно попасть на каток, чтобы я мог кататься, держа руки на твоей заднице. — Парень со смехом поднимает меня на ноги и ведет на каток.

С его руками на моей заднице, катаясь задом наперед, мы движемся по катку, пока Итан тихонько поет мне на ухо. Его голос глубокий и гладкий, как бархат, и с каждым прикосновением его губ к раковине моего уха я все глубже погружаюсь в его чары.

Боже, я жалкая, когда нахожусь рядом с ним. Полностью пропадаю. Если бы он попытался заняться со мной сексом прямо сейчас, я бы с радостью отдала свою девственность прямо здесь, на грязном полу катка.

— Я бы хотел, чтобы мы были не одни. — Его горячее дыхание на моей коже заставляет меня дрожать и таять одновременно. Но неужели я ослышалась? Он хочет, чтобы мы были не одни? — Я бы хотел, чтобы здесь было много людей, чтобы я мог показать тебя.

Его слова вызывают во мне трепет. Что бы сказали люди, если бы увидели нас вместе? Они будут удивляться, почему Итан с такой обычной женщиной, как я, когда может заполучить любую актрису или супермодель. Пришлось бы мне постоянно бороться, чтобы не дать ему уйти?

Парень останавливается и берет мою челюсть, с нежностью глядя мне в глаза.

— Чего ты хочешь больше всего на свете?

— Я все продолжаю думать, что то, что происходит между нами, кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Парень хмуриться.

— Как будто однажды я проснусь и пойму, что все это был сон или самый жестокий в мире розыгрыш.

Он вздыхает.

— Жизнь была бы намного проще без тех сложностей, которые у нас есть.

Он прав. Для нас обоих. И все же…

— Но сложности стоят того, когда мы вместе.

Итан целует кончик моего носа.

— Больше никаких разговоров о сложностях.

— Тебе стоит знать, что это лучшее свидание, на котором я когда-либо была.

Он прищуривается.

— Разве это не единственное свидание, на котором ты когда-либо была?

— Да. — Я ускоряюсь на коньках. — Кто последний, тот большой жирный неудачник!

Как и ожидалось, парень уносится за мной, и в итоге я оказываюсь прижатой к стене с его руками вокруг меня и губами на моих.

Не знаю в котором часу мы в конце концов заползаем обратно во внедорожник. Больше не заботясь о Роджере, я опускаю голову на грудь Итана. Парень обхватывает меня рукой и прижимается губами к моим волосам, когда поет вместе с «Паник! Эт зе Диско» по радио. Его сердце бьется ровно, тело теплое, и я закрываю глаза, погружаясь в его комфорт.

Когда подъезжаем к заднему входу отеля Роджер ругается.

Мышцы Итана напрягаются.

— Черт.

Я поднимаю голову и, прищурившись, смотрю в переднее окно. Там группа людей с камерами, висящими у них на шеях.

— Фанаты?

— Фотографы, — говорит Роджер, доставая свой мобильный телефон и нажимая на кнопку. — Джонни, нам нужна охрана отеля у черного хода. У нас на стоянке пять папарацци. — Он вешает трубку, заводит машину и увозит нас подальше от отеля. — Мы вернемся, как только они уберутся.

Итан виновато улыбается мне.

— Извини за это.

Я снова прижимаюсь к его боку.

— Не стоит. Я совершенно счастлива там, где есть.

ИТАН

Двадцать пять минут езды по Шарлотту, и мы снова оказались у служебного входа в отель. Роджер получил звонок от Джонни о том, что фотографы ушли, и команда охраны обошла отель по периметру, чтобы убедиться, что никто из них не прячется.

Обычно я бы не стал принимать такие меры предосторожности, но Тейлор, похоже, намерена держать наше совместное времяпрепровождение в секрете, и я хочу это уважать. Неважно, насколько сильно я хочу, чтобы мир увидел нас вместе, чтобы нам не пришлось прятаться, у меня такое чувство, что она убежит, если нас раскроют. Я хочу сохранить ее.

Мне невыносимо не держать ее за руку или не идти рядом с ней по пути от внедорожника к двери, но я увеличиваю дистанцию на всякий случай. Как только оказываемся в безопасном помещении прачечной отеля, я хватаю ее за руку и притягиваю к себе. Последние три часа я не выпускал ее из рук. Сделать это сейчас — все равно что отрубить ногу.

Мы идем за Роджером по коридору, затем через кейтеринг и кухню обслуживания номеров к лифту для персонала. Я прижимаю девушку к своей груди, крепко обхватываю ее руками, а затем поднимаю ее подбородок, чтобы поцеловать. Роджер стоит к нам спиной, Тейлор не сопротивляется, и это быстро переходит в поцелуй с ее ведущей ролью. Девушка вцепляется руками в мою рубашку, наклоняет голову и углубляет поцелуй. Я обхватываю ее затылок и сжимаю, заставляя ее тихо стонать мне в рот. Комната вокруг нас растворяется, когда мы теряемся друг в друге.

Роджер прочищает горло, разрывая нашу связь.

— Лифт здесь.

Я держу Тейлор в своих объятиях, мой пульс бьется, дыхание вырывается из легких.

— Точно.

Она тихо смеется и тянет меня за руку в лифт. Я засовываю руки в карманы, чтобы не блуждать ими по ее телу, пока девушка стоит рядом со мной. Слава богу, поездка на наш этаж короткая. Мы быстро прощаемся с Роджером и ныряем в уединение нашей комнаты.

Не успеваем переступить порог, как снова оказываемся в объятиях друг друга. Губы, языки, руки и, наконец, тела сталкиваются у стены. Я рву на ней рубашку, слыша, как пуговицы сыплются на пол. Она борется, чтобы снять с меня толстовку, и я прерываю наш поцелуй лишь на время, чтобы стянуть ее с себя. Затем ее спортивный бюстгальтер, пока девушка не осталась в одних белых хлопчатобумажных трусиках. Мы снова прижимаемся друг к другу, ее теплые и манящие груди прижимаются ко мне.

Я хочу ее. Жажду. Никогда не испытывал такой потребности в женщине. Все это медленное соблазнение было жестоким поддразниванием, что должно объяснить, почему мои руки дрожат, когда я обхватываю ее подбородок, наклоняя голову, чтобы углубить поцелуй. Голос в моей голове шепчет, что мое безудержное желание — это гораздо больше, чем неутоленная похоть. Тейлор издает тихий, нуждающийся звук, и я отстраняюсь, тяжело дыша, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Ее веки тяжелые, губы приоткрыты.

— Ты в порядке?

— Думаю, да.

Я целую ее дрожащую улыбку.

— Я хочу отнести тебя в постель.

Она кивает. Я подхватываю ее на руки и несу через гостиную в спальню. Кладу ее на кровать королевских размеров и отступаю назад, чтобы полюбоваться ее бледной грудью и темными сосками в лунном свете.

Я снимаю обувь и колеблюсь.

— Мы не обязаны…

— Я знаю.

— Никогда не был в постели с женщиной без секса.

Она приподнимается на локтях.

— Это неправда. Мы спали вместе и не занимались сексом. — Когда я не делаю никакого движения, она снимает свою обувь и тянется ко мне. — Я доверяю тебе.

Я падаю в ее объятия, и она с готовностью принимает мой вес.

— Не знаю, доверяю ли я себе.

Девушка руками скользит по моим волосам к затылку, где надавливает, чтобы притянуть мой рот к своему.

— Я хочу тебя, Итан, — шепчет она в наш поцелуй. — Я была готова отдаться тебе там, на катке.

Закрываю глаза, прижимаюсь лбом к ее лбу и пытаюсь замедлить свое колотящееся сердце.

— Я не лишу тебя девственности, если только… — Я сглатываю комок в горле, от нервов мой голос дрожит. — Если только ты не станешь моей девушкой. Официально.

Я удерживаю ее взгляд, благодарный за то, что не вижу в ее глазах паники или страха, а скорее облегчение.

— Официально в смысле…

Провожу большими пальцами по ее скулам и по нижней губе, все еще влажной и припухшей от моего рта.

— Больше не прятаться.

— Ни от кого?

— Необязательно публиковать пресс-релиз или что-то в этом роде, но я не могу заниматься с тобой любовью, а потом притворяться, что не знаю тебя, когда вокруг люди.

Ее дыхание сбилось, глаза расширились.

— Что?

— Заниматься любовью?

Эти слова легко соскользнули с моих губ и прозвучали так же естественно, как дыхание. И все же, эти два слова несут в себе множество последствий, которые я не уверен, что мы готовы обсуждать.

От моего молчания ее глаза сузились.

— Ты когда-нибудь раньше занимался любовью с женщиной?

— Нет. — Я завладеваю ее ртом в медленном, нежном поцелуе. — Но я буду заниматься любовью с тобой.

Наш поцелуй переходит от неуверенного к неистовому, когда мы перекатываемся на бок, сплетя руки и ноги. Оставляю поцелуи вдоль ее ключицы к груди, где целую ее соски, обводя языком нежные кончики. Стягиваю с себя джинсы и боксеры, затем спускаю ее трусики вниз по ногам, позволяя своим пальцам скользить по ее шелковистой гладкой коже. Девушка блуждает руками по моей груди, спускается по ребрам и хватает мой стояк. Просовываю руку между ее ног, уговаривая ее расслабиться, пока она не открывается и не поворачивает бедра навстречу моим пальцам. Отстраняюсь и наблюдаю, как девушка выгибается на кровати, пока я приближаю ее к оргазм. Вид ее на грани того, чтобы развалиться на части, вызывает по мне волну удовольствия. Накрываю ее руку на моем члене и сильно сжимаю, стараясь не сорваться слишком рано.

— Что случилось? — говорит она задыхающимся шепотом.

— Я уже близко. Могу кончить, просто наблюдая за тобой. — Я неловко хихикаю, совершенно охреневший от того, что всего за несколько минут я чуть не кончил от того, что доставлял удовольствие женщине.

Не просто какой-то женщине.

Тейлор — моя слабость. А у меня никогда не было слабостей.

Она целует меня нежно, но коротко, прежде чем толкнуть меня на спину и оседлать мои бедра.

— Это не помогает.

— Тогда, думаю, нам лучше перейти к делу.

Она предлагает мне честь лишить ее девственности. Может быть, я тоже ее слабость. Почему, черт возьми, это заставляет меня чувствовать себя самым могущественным мужчиной в мире?

Я сажусь, прижимаясь своим торсом к ее и держа двумя руками ее идеально круглую попку.

— Нужно взять презерватив.

Она кивает и пытается слезть с меня, но я удерживаю ее на месте и ловлю ее взгляд.

— Ты уверена, Тейлор? Уверена, что хочешь отдаться мне? Потому что как только мы это сделаем, пути назад уже не будет. — Во многих отношениях не будет пути назад.

— Я никогда и ничего не хотела так сильно. — Она прикусывает губу, ее взгляд мечется в сторону, когда девушка, кажется, собирается с силами. — Я просто…

Я поглаживаю ее спину размеренными движениями.

— Эй, что бы это ни было, давай поговорим об этом.

Ее глаза фиксируются на моих.

— Ты собираешься разбить мне сердце?

Я мог бы рассмеяться, но не делаю этого. Тот факт, что эта женщина, которая имеет надо мной контроль, даже не пытаясь, беспокоится, что я разобью ей сердце?

— Я не способен делать ничего, кроме как доставлять тебе удовольствие.

— Сомневаюсь, что это правда.

— Испытай меня.

Выражение ее лица проясняется, и она соскальзывает с моих колен, чтобы я мог встать. Я беру презерватив из сумки и надеваю его. Ее взгляд останавливается на моей эрекции, глаза расширены от ужаса. Опираясь коленом на кровать, я подползаю к ней и целую, пока она не ложится на спину, ее бедра открыты, чтобы принять меня.

— Не бойся. — Я целую ее горло. — Я позабочусь о тебе.

Я устраиваясь между ее ног, облизываю кожу ее бедер перед тем, как погрузить язык внутрь. Ее ответный вздох наполняет комнату и зажигает мою кровь. Она скользкая, такая мягкая и на вкус как моя. Я провожу время, попеременно заставляя ее стонать и расслабляться. Она вцепляется мне в волосы, пытаясь ускорить приближение разрядки, но я сдерживаюсь. Хочу почувствовать, как ее оргазм захватывает меня, когда я буду глубоко внутри нее.

Ползу вверх по ее телу и располагаюсь между ее ног. В тумане, близком к оргазму, Тейлор приподнимает бедра, приглашая меня войти в нее. Сжимаю член, дразня ее вход.

Ее волосы темным ореолом выделяются на фоне белой подушки, когда она откидывает голову в сторону.

— Пожалуйста, ты мне нужен.

— Сделай глубокий вдох, детка. — Я подаюсь вперед на дюйм.

Слежу за выражением ее лица, чтобы убедиться, что не вхожу слишком сильно и слишком рано, но она не отражает ничего, кроме нетерпеливого желания. Продвигаюсь еще на дюйм. Ее мышцы оказывают небольшое сопротивление, но принимают меня.

— Вот так, просто продолжай дышать. Расслабься. — Я снова продвигаюсь вперед, еще на дюйм, и еще. И стискиваю зубы, когда мой член сжимается словно в тисках.

Девушка хмурит брови.

— Поговори со мной.

— Я в порядке. — Она кивает. — Продолжай.

Я проталкиваюсь глубже.

— Дай себе секунду, чтобы привыкнуть ко мне.

Целую ее нежно, благоговейно, так, как такая женщина, как Тейлор, заслуживает, чтобы ее целовали, и чувствую, как ее внутренние мышцы расслабляются вокруг меня. Не разрывая поцелуя, я вхожу в нее до упора.

— Я в порядке, — шепчет она между поцелуями. — Ты можешь двигаться.

Я начинаю медленные, длинные обдуманные движения с неглубокими толчками вперед. Наши языки лижут друг друга, зубы впиваются в губы, и я поворачиваю бедра, чтобы потереться о ее самое чувствительное место, чтобы доставить ее телу такое удовольствие, которое заставит ее сходить с ума.

Это и есть занятие любовью. Я больше думаю о том, что бы подарить ей душераздирающий оргазм, чем о том, как догнать свой собственный. И самое интересное, что мой оргазм преследует меня.

Я ускоряю темп, звук ее стонов отдается прямо в моих яйцах, когда они напрягаются в ожидании. Ставлю локти на кровать, поднимаюсь на дюйм выше, чтобы изменить угол, и ее рот открывается, когда я попадаю в ее точку G. Ее мышцы сжимаются вокруг меня.

— Черт, — стону я, толкаясь еще раз, только для того, чтобы почувствовать, как она распадается на части вокруг меня.

Прилив тепла и неослабевающий кулак сжимающий мой член, посылает мое собственное освобождение, как ракету, вверх по позвоночнику. Я зарываюсь лицом в ее шею, кусаю горло и вижу звезды, когда кончаю сильнее, чем когда-либо. Мой оргазм длится целую минуту, и я двигаюсь в ней без остановки. Только когда слышу ее тихое хихиканье, я возвращаюсь в свое тело и в полное сознание.

— Ты смеешься? — говорю я с ленивой улыбкой. — Не совсем та реакция, на которую рассчитывают мужчины после занятий любовью со своей женщиной.

Независимо от тяжелых последствий только что сказанных слов, я не могу отрицать их истинность.

— Я хочу сделать это снова.

Стону и скатываюсь с нее. Ощущение в моих ногах медленно возвращается, когда я смотрю в ее обожающие глаза.

— Ты потрясла мой мир.

— Звучит как фраза подката. — Ее довольная ухмылка и раскрасневшиеся щеки так сексуальны.

— Я никогда не говорил этого никому, кроме тебя. Я не чувствую ни ног, ни губ, и кончил так сильно, что у меня зазвенело в ушах. — Я со смехом притягиваю девушку в свои объятия, ее щека прижимается к моей груди. Три значимых слова вертятся на кончике моего языка.

Я люблю тебя.