Играя на струнах души

ГЛАВА 6

ТЕЙЛОР

Я погружаюсь в глубокий сон без сновидений, растянувшись на двуспальной кровати в своем гостиничном номере, и просыпаюсь от стука в дверь. Сначала думаю, что это может быть Дикси — она осталась в баре отеля после пиццерии, чтобы пропустить пару стаканчиков с ребятами. Пол продолжал вторгаться в мое личное пространство все сильнее с каждой выпитой рюмкой, поэтому я закончила свой вечер горячим душем и дрянными шоу по телевизору.

Снова стук. Храп Дикси прорезает комнату, ее большое тело — тень на кровати.

Кто, черт возьми, стучит в мою дверь в два часа ночи?

Раздается еще один стук, уже более неистовый.

Я волочу ноги к двери и смотрю в глазок. Мужчина в униформе отеля беспокойно переминается с ноги на ногу.

— Чем могу помочь? — говорю я, открывая дверь и моргая от яркого света в коридоре.

Дверь напротив открывается, и оттуда выглядывает Лекарь.

— Что, блядь, здесь происходит?

— Я как раз собирался спросить то же самое, — говорит Пол, выходя из двери через одну от моего номера.

Оба мужчины зевают и потирают глаза, когда выходят в коридор, одетые в свои версии пижам.

Нервный мужчина выглядит так, будто он может быть консьержем или портье.

— Вы Томми?

— Да, это я.

— Мэм, мне так жаль, что я опоздал. — Он протягивает аптечный пакет. — Я принес то, что вы просили.

Открывается еще одна дверь, и несколько членов команды высовывают головы в коридор.

Моему затуманенному сном сознанию требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя, и я тупо смотрю на пакет в своей руке.

— Просила?

— Какого черта ты заказываешь дерьмо в два часа ночи, Томми? — В коридор выходит Лекарь, за ним Пол и Скрип. — Ты в порядке?

— Я в порядке. — Я достаю из пакета коробку. — «Монистат». — Что это за «Монистат»? Я читаю надписи на коробке. — Вагинальная инфекция?

— Вот дерьмо. Спокойной ночи. — Лекарь исчезает в своей комнате, и Скрип следует его примеру.

Пол подходит ближе.

Работник отеля показывает на пакет.

— Я не смог найти ничего от анального кровотечения, но достал «Вагисил» от зуда…

— Я не просила это средство. — Я пихаю пакет обратно.

Он смотрит на номер рядом с дверью.

— Номер 352. Томми, это вы, да?

— Да, но…

— Мне пришлось проехать десять миль за город, чтобы найти круглосуточную аптеку, чтобы спросить, можно ли вам использовать средство для удаления бородавок на гениталиях…

— Но я ничего не просила! — Мое лицо заливается краской, потому что мы привлекаем небольшую толпу членов команды.

Мужчина прищуривает глаза.

— Но я разговаривал с вашим помощником. Он сказал, что вы с группой и вам нужна смазка и дополнительные маленькие презервативы для Пола?

— Черт возьми, Томми. — Лицо Пола покраснело то ли от гнева, то ли от смущения.

— Я не заказывала эти вещи! Должно быть это ошибка или… — Мой бешеный пульс посылает кровь к мозгу, помогая мне думать, и я задыхаюсь, когда понимаю, что происходит. Итан, этот ублюдок. — Простите, это недоразумение.

Мужчина берет пакет, его выражение лица омрачено неприятием.

— Я заплатил восемьдесят пять долларов из своего кармана и…

— Подождите. — Застонав, поворачиваюсь в поисках бумажника. Достаю сто баксов и протягиваю ему наличные. Он протягивает мне пакет, и я сердито выхватываю его. — Спасибо.

— Что, блядь, происходит? — спрашивает Пол, выглядя более бодрым, чем до того, как размер его пениса стал предметом сомнений.

— Это розыгрыш. Я просто хочу снова заснуть.

Он не отходит от моей двери.

— Чей розыгрыш?

— Не беспокойся об этом! Спокойной ночи, Пол.

Я закрываю дверь, бросаю пакет на комод и убаюкиваю себя сном, представляя, как мои руки обвиваются вокруг шеи Итана Кроу.

В восемь часов утра вся команда подтягивается к погрузочной платформе на площадке, похожие на статистов из «Ходячих мертвецов». В такие моменты я благодарна за то, что еще не настолько взрослая, чтобы пить. Даже несмотря на раздражающее вмешательство в два часа ночи и кучу шуток за завтраком от тех, кто стал свидетелем этой ночной выходки, я все равно чувствую себя отдохнувшей и готовой к работе.

В семье слухи распространяются быстро, поэтому Пол избегает меня все утро. Видимо, ему не нравится его новое прозвище. Кроха.

Я держу голову опущенной, а руки занятыми, и к трем часам даже не могу выдавить фальшивый смех из-за всех этих шуток про зуд. Что мне удалось сделать, так это собрать хренову тучу мстительных мыслей, направленных на Итана.

Когда вижу его высокое тело, весь такой деловой и профессиональный во время саундчека, мне хочется поставить ему подножку и назвать его фальшивкой. Я прикусываю язык и смотрю на него из-под козырька кепки.

Парень проходит мимо меня, и как раз когда думаю, что в безопасности, он останавливается и оборачивается.

— Хорошо спала прошлой ночью, Томми?

— Фантастически, спасибо.

Уголок его рта приподнимается.

— Ты же не думала, что я позволю тебе сорваться с крючка из-за всей этой истории с фаллоимитатором?

— Зрелый мужчина в твоем возрасте? — Я ухмыляюсь, когда его полуулыбка немного сползает. Похоже, ему не нравится, когда ему напоминают о нашей разнице в возрасте, поэтому продолжаю в том же духе. — Я подумала, что у тебя есть более важные дела, чем играть в детские игры с девочкой-подростком.

Он подходит ближе и рычит.

— Совершеннолетняя по закону.

— Ты так говоришь, будто тебе нужно напоминание. Почему?

Итан моргает и стряхивает с себя то, о чем думал. На его лицо возвращается дерзкая ухмылка, а глаза вспыхивают.

— Мне нужно напоминание, чтобы быть с тобой помягче.

Теперь моя очередь подойти ближе.

— Если у тебя сложилось впечатление, что я хрупкая, позволь мне внести ясность. Я могу справиться со всем, что ты придумаешь.

Он облизывает губы, и мой желудок подскакивает, как на американских горках

— Хрупкая ты или нет, я тебя сломаю.

— Я бы хотела посмотреть, как ты попытаешься.

Мы так близко, что пальцы наших ног практически соприкасаются. Я тяжело дышу, когда его глаза впиваются в мои.

Что, черт возьми, здесь происходит?

— Иди. — Его одно слово разрушает неловкое заклятие между нами.

— Что? — Моргаю, чувствуя легкое головокружение и одышку, что не имеет смысла, учитывая, как тяжело я дышала несколько секунд назад.

Нежность появляется в его глазах, и Итан улыбается.

— Твой отец звал тебя три раза.

Я оборачиваюсь и вижу своего отца на барабанных стойках.

— Он…

— Кто-нибудь, пожалуйста, позовите сюда Томми! — говорит он ближайшему члену команды.

— Черт, мне пора.

Не оглядываясь назад, бегу на помощь отцу. Говорю себе, что это потому, что мне плевать на Итана Кроу, но правда в том, что я не могу снова увидеть ту доброту в его глазах.

ИТАН

Томми не смотрела наше сегодняшнее шоу.

Я искал ее у боковой сцены, где она обычно прячется, вероятно, думая, что я ее не вижу. Искал на другой стороне и внизу, где охрана удерживает фанатов на расстоянии от сцены. Но так нигде и не нашел.

Когда играем последнюю песню нашего сета, мне не терпится увидеть ее снова. Она заноза в заднице, но чертовски предсказуемый труженик, всегда одна из первых на сцене после шоу.

— Ты был великолепен, Индианаполис! — кричит Джесси в микрофон, и мы играем последние аккорды, чтобы закончить вечер.

Свет в зале гаснет, и я ухожу со сцены, передаю свой бас Коротышке, пока ищу взглядом Томми. Она стоит в окружении своих коллег, устремив взгляд на сцену и готовая к работе. Девушка слегка поворачивает голову, как будто чувствует, что я за ней наблюдаю.

Белое полотенце швыряют мне в лицо, портя обзор.

— На кого ты там смотришь? — игриво спрашивает Эшли у меня под боком.

В зале зажигается свет, и Томми исчезает.

— Ни на кого, — говорю я и доказываю свою точку зрения, заставляя свои ноги идти прочь, хотя это чувствуется так, будто я оставляю что-то важное, что-то жизненно важное для моего счастья, позади.

— Не похоже, что ни на кого. — Эшли не отстает от меня, пока мы возвращаемся в гримерку. — Кажется, кто-то влюбился.

Я смеюсь, и звук получается совершенно неестественным. Надеюсь, что Эшли этого не заметит.

— Ни для кого не секрет, что мне нравятся женщины. Но это не значит, что я в кого-то влюблен. И мы что, во втором классе? Взрослые не влюбляются.

Мы сворачиваем в длинный коридор, уставленный коробками и ящиками.

— Неправда. Я была очень влюблена в Бена. — Впереди гримерка, а у двери толпится небольшая толпа. Не редкость после шоу. Она вздыхает, когда видит своего мужа. — Все еще люблю.

— Женщины влюбляются. Мужчины — нет.

— Это правда? — спрашивает Эшли, когда мы подходим к группе. — Мужчины не способны влюбляться?

— Нет, — говорит Джесси, притягивая Бетани ближе к себе. Кажется, ее не беспокоит, что он весь мокрый от пота, когда она прижимается к нему. — Мы не называем это влюбленностью. Мы называем это желанием трахнуться…

— Джесайя! — Его жена закрывает ему рот, ее глаза расширены. — Я знаю, что ты не собирался говорить, что влюбленность — то же самое, что и возбуждение.

Он кусает ее руку, пока она не отпускает его рот, а затем с силой целует ее, прижимая к стене. Отлично.

— Каким бы заманчивым ни был этот разговор, мне нужен душ. — Я открываю дверь с мыслями о том, чтобы как можно быстрее убраться подальше от своих товарищей по группе, пока они не увидели в моих глазах что-то, что я не готов объяснить.

И сталкиваюсь с невидимым силовым полем, которое посылает меня назад.

Моя задница ударяется о бетон. Я смотрю вверх, недоумевая, что, блядь, только что произошло. Все в радиусе пяти футов от меня разражаются смехом, а я все еще нахожусь в оцепенении, пытаясь понять, как, черт возьми, я за считанные секунды из вертикального положения оказался на заднице.

И тут я вижу это.

В дверном проеме натянута какая-то сверхпрочная полиэтиленовая пленка.

— Никогда не видела, чтобы человек твоего размера падал так быстро, — говорит Джейд, протягивая мне руку.

Я отмахиваюсь от нее, пытаясь сохранить хорошее отношение, но чувствуя себя полным тупицей.

— Приятно знать, что я могу развлечь вас, ублюдки. — Я пытаюсь встать, у меня болит копчик.

Джесси все еще смеется, когда дает мне «дай пять».

— Я не был уверен, что ей удастся это провернуть. Это было эпично.

Томми.

Ее местонахождение во время нашего шоу больше не является тайной. Я рад, что ее не было рядом, чтобы засвидетельствовать мое унижение. Если только…

Я поворачиваюсь, осматривая окрестности, и ловлю ее, выглядывающую из-за угла.

— Ты, — рычу я.

Ее смеющаяся ухмылка исчезает с шокированными «Ох, черт», прежде чем девушка бросается прочь.

Вот засранка.