Играя на струнах души

ГЛАВА 27

ТЕЙЛОР

Я думала, что за пару дней до церемонии награждения смогу успокоиться. Но ошибалась.

Подготовка к такому мероприятию — это гораздо больше, чем просто поиск подходящего платья. Каждый день новый человек появляется в доме Итана, чтобы отполировать меня — в буквальном смысле. Уход за лицом, скраб для всего тела, аэрозольный загар, маникюр, педикюр, и я сделала свою первую настоящую стрижку — у знаменитого стилиста, не меньше. Отросшие лохматые локоны Итана, кажется, всегда падают в нужное место, и теперь я знаю почему. Мои делают то же самое.

Я перемерила миллион платьев с ценниками в миллион долларов — легкое преувеличение, но только легкое. Черное кружево, красный шелк, блестки — все это кружило мне голову. Когда стилист достал простое платье-слип из белого шелка, сшитое неким Александром Вангом, я поняла, что нашла свое платье. Лучшая часть? Подол платья касается пола, так что не будет слишком заметно, что я надену то, что звездный стилист назвал «кошачий каблучок».

Мы с Итаном провели большую часть дня отдельно — он репетировал в Стейплс-центре, а меня тыкали и истязали у него дома. Каждый вечер мы проводили вместе, ужинали на улице — к сожалению, без купания, потому что, очевидно, бассейны и аэрозольный загар не сочетаются — и падали в постель, где проводили ночи, занимаясь любовью.

После сегодняшнего вечера церемония награждения, наконец, останется позади, и реальность снова установится.

— Как у вас тут дела? — спрашивает Итан, заходя в спальню, без рубашки, с сексуальной улыбкой.

— Хорошо. Ай… — Я шиплю, когда мои волосы туго закручиваются в бигуди, а на лицо наносится макияж двумя разными людьми. Бросаю взгляд на Итана. — Тебе повезло, что ты мне нравишься. Как женщины делают это каждый день?

Итан не обращает внимания на женщину, постукивающую губкой по моему лицу, и подходит ближе. Он нежно целует меня в губы.

— Я твой должник. Знаю, как это для тебя тяжело. — Он снова целует меня.

— Пожалуйста, не испортите ее… хорошо. — Визажист издает разочарованный звук, когда его губы приземляются на мои. — Я просто все переделаю.

Парень хихикает мне в губы и отстраняется без единого извинения. Он ложится на кровать и смотрит на свой телефон, олицетворение спокойствия, в то время как мой желудок завязывается в узел.

— Можем мы повторить план еще раз? — Я закрываю глаза, пока женщина наносит на мои веки пудру, которая кажется мне из арсенала драг-квин.

— Еще раз? — В его голосе звучит веселье. — Красная дорожка, несколько фотографий, несколько вопросов, шоу. Ты останешься с Бетани, Эшли и Джейд, пока мы выступаем. И мы должны появиться на афтепати в Аренфилде, но нам необязательно оставаться там надолго.

Все это звучит разумно, так почему же я так нервничаю?

Хотя знаю почему. Я не вписываюсь в его мир. Я не знаменитость. Работаю на заднем плане, в тени, никогда не выхожу на центральную сцену. Я не создана для такого внимания. И всегда осознавала пропасть между их миром и моим. Черт возьми, потребовались дни подготовки и Бог знает сколько денег, чтобы заставить меня выглядеть так, будто я принадлежу этому миру на одну ночь. Все это еще раз напомнило мне о том, насколько я не вписываюсь.

Волнует ли Итана это? Раздражает ли его моя неопытность и неуверенность? Чувствует ли он, что должен нянчиться со мной?

Чувствуя прилив неуверенности, я держу рот на замке и глубоко дышу через нос, говоря себе, что переживу эту ночь ради него. И после этой ночи следующий раз будет легче, а если будет следующий раз, то еще легче, пока я в конце концов не привыкну к этому представлению, которое происходит раз в год.

Два часа спустя я смотрю на себя в зеркало в гардеробной Итана, с трудом узнавая девушку, смотрящую на меня. Я подхожу ближе, в нескольких дюймах от зеркала, и удивляюсь, как мое лицо может быть покрыто макияжем и при этом не выглядеть накрашенным. Мои глаза кажутся больше и голубее, чем их обычный серый цвет, а мои губы увеличились вдвое, но все еще каким-то образом похожи на мои. Я не вижу ни единой веснушки на своем носу, а мои брови стали более густыми и сформированы таким образом, что, кажется, открывают все мое лицо. Моему бобу длиной до плеч были приданы волны, которые соответствуют простоте моего платья. Я чувствую себя гребаной богиней.

Итан стучит в дверь.

— Ты готова, детка? Машина уже здесь.

Я снова отступаю, тереблю одолженную нитку с крошечными бриллиантами у себя на шее и смотрю, как переливаются подходящие бриллианты на моем запястье. Мой желудок трепещет, а пульс учащается. Я выгляжу как женщина, которой место под рукой у такого рок-бога, как Итан Кроу.

Открываю дверь, и меня встречают широко раскрытые глаза и отвисшая челюсть. Пристальный взгляд Итана скользит по мне от подола моего платья, который целует пол, до моих обнаженных и очень загорелых плеч. Взгляд задерживается на мерцающих драгоценностях, украшающих мою шею, затем парень поднимает глаза на меня.

— Твою мать, — шепчет он, тяжело сглатывает и моргает. — Ты просто сногсшибательна.

— Это мираж. — Я протягиваю руки. — Под всем этим… ну, очень дорогое нижнее белье, но под ним только я.

— Только ты. — Он подается вперед, его глаза прикованы к моему рту. Его высокое тело облачено в дизайнерский костюм цвета клюквы, идеально сшитый по фигуре, черная рубашка расстегнута у шеи. Стильно, с нотками рок-звезды. — И это самое сексуальное во всем этом.

Его поцелуй — это шепот, который не соответствует голоду в его глазах. Я наклоняюсь за добавкой, но парень быстро отступает.

— Не испорти свой макияж.

Меня охватывает прилив глупости. Конечно. Макияж.

— Точно.

Эти слова напоминают о том, что у Итана достаточно опыта общения с женщинами, которые наносят макияж и тратят бог знает сколько средств на свое лицо. Я даже никогда не пользовалась увлажняющим кремом, а теперь у меня есть пятнадцатиступенчатый уход за кожей.

Парень предлагает мне свою руку, и я кладу ладонь на сгиб его локтя, надеясь, что он не почувствует, как сильно дрожат мои руки.

— Ты готова? — спрашивает он.

— Да… ох! — Я беру с комода черный шелковый клатч, достаточно большой, чтобы вместить телефон и набор косметики, которой я даже не знаю, как пользоваться. — Теперь да.

Итан, должно быть, чувствует мои нервы, потому что сжимает мою руку.

— С тобой все будет хорошо. Я обещаю.

— У тебя отлично получается. — Бетани, жена Джесси, стоит рядом со мной, ее лицо чуть менее накрашено, чем мое. Ее черное кружевное платье создает впечатление сексуального нижнего белья, не выглядя при этом пошло. — Никому нет дела до нас. Легко исчезнуть на заднем плане.

Мы стоим бок о бок на красной дорожке, а Джесси, Итан, Бен и Райдер находятся в фокусе объективов всех камер, находящихся поблизости.

— Спасибо. — Я стараюсь сохранять спокойствие, но мне совсем не кажется, что я сливаюсь с фоном. Чувствую себя так, словно нахожусь под микроскопом, все взгляды устремлены на меня, выискивая каждый изъян.

Это не первый раз, когда Итан приводит спутницу на церемонию вручения музыкальных наград, но, по словам Джесси, впервые его спутница идет с ним по красной дорожке, и это вызвало полукатастрофический ажиотаж в СМИ, когда мы появились вместе. Вспышки, вопросы — с таким же успехом можно было бы стоять здесь голыми, чтобы мир развлечений разбирал нас на части.

— Не чувствуй, что ты должна отвечать на их вопросы, — говорит Джейд с улыбкой, как будто она чревовещатель. — Притворись, что не слышишь их. — Она так красива, что на нее трудно смотреть. Ее бледно-голубое бюстье с блестками и струящиеся брюки прямого покроя заставляют ее выглядеть как только что сошедшей с подиума в Милане.

— Или, — говорит Эшли, пожимая плечами, — ответь им и дай повод для разговоров. — Она подмигивает с лукавой ухмылкой. В своем кожаном мини-платье, на высоких каблуках и с платиновыми волосами она выглядит воплощением жены рок-звезды. — Мне нравится кормить сплетников всякой ерундой.

Бетани качает головой, смеясь. Как ей удается выглядеть такой спокойной, как будто мы все стоим в «Старбакс», потягиваем кофе и болтаем с девушками, в то время как содержимое моего желудка подползает к горлу?

— Кстати, ты выглядишь сексуально. — Этот комплимент исходит от Эшли, и две другие женщины соглашаются.

— Я чувствую себя так, будто нарядилась для костюмированной вечеринки. — Я провожу руками по шелковистой ткани. — Мне было бы гораздо комфортнее в толстовке и бейсболке.

Теплая рука скользит в мою, и Итан становится рядом со мной. Мне дышится немного легче, когда он рядом.

— Мы закончили. Готовы занять свои места? — спрашивает он.

— Присесть было бы здорово. — Я переминаюсь с ноги на ногу.

Первое препятствие преодолено, и я еще не выставила себя дурой.

Буду считать это победой.

ИТАН

— Ты справилась как профессионал, — говорит Райдер Тейлор, когда мы все направляемся к машинам, которые ждут, чтобы отвезти нас на вечеринку в Аренфилде.

Она благодарит его улыбкой, которая выглядит застенчивой, но я знаю лучше.

Я подношу костяшки ее пальцев к своим губам.

— Ты в порядке?

— Это утомительно, — говорит она, наклоняясь ближе, чтобы слышал только я. — За последние несколько часов я улыбалась больше, чем за всю свою жизнь вместе взятую.

— Мы почти закончили.

Как бы девушка ни нервничала, она не могла быть более невероятной сегодня. В какой-то степени я обязан Бетани, Эшли и Джейд, но остальное — это Тейлор и ее способность адаптироваться в комнате, заполненной самыми влиятельными людьми в музыкальной индустрии. Полагаю, что ее воспитание в дороге, в окружении музыкантов и их эго, которые больше, чем арены, на которых они выступали, хорошо ее подготовило.

В итоге мы выиграли награду за песню года «Обретая надежду», которую Бен написал, когда влюбился в свою жену. Мы исполнили эту песню, и я наблюдал, как Тейлор подпевает каждому слову. Ночь была идеальной, и в основном благодаря женщине, которую я теперь прижимаю к себе.

— Дальше все пойдет по накатанной, — говорю я, когда мы забираемся в тонированный внедорожник. Я притягиваю Тейлор ближе, и она устраивается рядом со мной, как будто была создана для того, чтобы поместиться там.

Десять минут езды, и мы на афтепати «Аренфилд Рекордз» в районе искусств Лос-Анджелеса. Мы выходим из машины.

Я прижимаюсь губами к уху Тейлор, когда мы входим в преображенный склад.

— Мы ненадолго, хорошо?

— Конечно. — Она улыбается мне, но я вижу проблеск нервозности за ее спокойной маской.

— Хочешь что-нибудь выпить? — Я провожу губами по раковине ее уха.

— Бокал шампанского звучит неплохо, вообще-то.

— Я думал о чем-то вроде содовой. — Я поднимаю бровь. — Думал, ты больше никогда не будешь пить?

— Один бокал не повредит, верно? Кроме того, я с тобой. — Доверие в ее взгляде почти ошеломило меня.

Я целую ее висок, не в силах насытиться ощущением ее прикосновения к моему рту, и бормочу:

— Спаивание несовершеннолетних. Ты плохо на меня влияешь.

Нас заводят внутрь и ведут в VIP-секцию, где каждое лицо — артист или руководитель «Аренфилд Рекордз». Джесси сразу же окружают. Бен и Райдер — следующие. Они прижимаются к своим женам, поскольку есть также предприимчивые женщины, разодетые в пух и прах и хорошо владеющие искусством соблазнения. Я держу Тейлор рядом, беру пару бокалов шампанского и оказываюсь в хаосе поздравлений и объятий.

Я крепко держу Тейлор, пока обхожу по кругу для фотографий и в основном бессмысленной болтовни. И пью уже второй бокал шампанского, когда ко мне подходит Нил Аллен. Он один из юристов в штате Аренфилда, и после наших последних деловых переговоров у меня сводит живот от его присутствия.

Всегда профессионал, он открыто не заговаривает о бизнесе, но это не успокаивает нервы, когда он подходит к Тейлор и мне.

— Поздравляю с победой, — говорит он, держа одну руку в кармане, а в другой — небольшой бокал с первоклассной выпивкой. Нил выглядит как любой другой старик в комнате — седые волосы, залысины, золотые часы и дизайнерский костюм. — Вы, ребята, действительно изменились с тех пор, как Джесси стал трезвым. — Нил смотрит на мою прекрасную спутницу и предлагает ей руку. — Это, должно быть, та молодая женщина, о которой я так много слышал.

Тейлор напрягается рядом со мной. Я потираю костяшки ее пальцев большим пальцем, надеясь успокоить ее.

— Тейлор, — говорю я, неохотно представляя ее кровожадному адвокату без всякой уважительной причины, кроме той, что он представляет самую уродливую часть моей жизни, и я не хочу, чтобы это касалось ее. — Это Нил Аллен, наш адвокат.

— И друг, — говорит он, пожимая руку Тейлор на несколько секунд дольше, чем мне хотелось бы.

Она тянется за другим бокалом шампанского от проходящего мимо официанта, и я сдерживаю чрезмерно покровительственный ответ, что с нее хватит. Я верю, что после ее опыта с Полом девушка знает, что не стоит злоупотреблять.

— Как вам нравится такой образ жизни, мисс Марстен?

Она одаривает его вымученной улыбкой.

— Откуда вы знаете мою фамилию?

Мужчина наклоняется ко мне.

— Это моя работа — знать все аспекты карьеры Итана.

— Не знала, что являюсь частью карьеры Итана. — Тейлор хмурится и отхлебывает свой напиток.

— Ты встречаешься со знаменитым музыкантом. Все, что он делает — это часть бизнеса, милая…

— Нил. — Я качаю головой, посылая сообщение прекратить это дерьмо как можно скорее. Отпускаю руку Тейлор, чтобы обнять ее за плечо, благодарный за то, что девушка обнимает меня за поясницу. Я скриплю зубами, чертовски желая придумать хороший способ отвлечь внимание от темы этого разговора, что-нибудь более тонкое, чем послать Нила на хрен. — Она точно знает, с кем встречается.

Мужчина облизывает губы и кивает.

— Вы можете поверить, сколько талантов в этой комнате?

Я ценю его попытку сменить тему и планирую найти предлог, чтобы уйти. Он машет кому-то поверх моей головы. Я поворачиваюсь, чтобы сказать Тейлор, что мы уходим отсюда, когда к нам подходит мужчина.

— Вот ты где, — говорит Нил, его взгляд скользит по Тейлор, словно оценивая ее реакцию. — Вы имели удовольствие познакомиться с Тейлором Оукли?

Все мое тело напрягается, когда я поворачиваю голову и вижу Тейлора Оукли с ухмылкой, направленной на мою спутницу.

— Нет, — говорит моя Тейлор, ее голос даже не дрогнул. Она не предлагает пожать мужчине руку, но одаривает его улыбкой, которая кажется искренней всем, кроме меня. — Рада с вами познакомиться.

Легенда музыки очень похож на Гленна Фрея. У Тейлора Оукли ужасная репутация среди женщин, хотя он женат уже двадцать пять лет. Дом Нила в Хэмптоне и его двухсотфутовая яхта были куплены на деньги, которые он заработал, улаживая все внебрачные связи Тейлора Оукли.

— Боже милостивый, милая. — Оукли разглядывает мою Тейлор с головы до ног. — Ты даже красивее, чем твоя мать.

Она смотрит на него с отвращением и бормочет:

— Отвратительно.

Гордость переполняет мою грудь от ее силы и характера. Ее смелость — это первое, во что я влюбился, когда столкнулся с ней по поводу отправки парней в мою гримерную. Гарантирую, что это первый раз, когда комплименты Оукли были публично отвергнуты.

— Детка. — Я целую ее в макушку и говорю ей в волосы. — Почему бы тебе не занять место в баре, не выпить кока-колы или еще чего-нибудь? Мне нужно поговорить с Нилом минутку.

Ее встревоженный взгляд встречается с моими.

— Ты уверен?

Перевод: ты уверен, что хочешь устроить сцену перед всеми этими людьми?

Вот мой шанс быть благоразумным.

— Я найду тебя через несколько минут.

Ее взгляд мечется между Тейлором и Нилом, пока они бормочут какую-то хрень.

— Спасибо.

Она протягивает мне свой бокал для шампанского, который к моему удивлению пуст. Два бокала? Я думаю, это не так уж много, но она не может не чувствовать кайфа.

— Оставайся в баре, хорошо? Я всего на минутку, а потом мы сможем убраться отсюда.

После быстрого поцелуя я смотрю, как Тейлор исчезает в толпе, ангел в белом в море тьмы. Хотя я знаю ее мужество, она кажется уязвимой.

— С ней ты выиграл приз, — говорит Оукли, его взгляд устремлен туда, где Тейлор растворилась в толпе.

— Я хорошо осознаю, что у меня есть. — Я наклоняюсь, чтобы тихо поговорить с мужчиной. — Тебе следует держаться от нее подальше.

В его глазах светится что-то темное, и мужчина хихикает так, что у меня по коже бегут мурашки.

— Ее мать пыталась убедить меня, что она моя дочь.

— Я знаю.

Он проводит пальцем по своей нижней губе.

— На самом деле нет.

Да неужели, придурок. Я собираюсь сказать это, когда он поворачивается к Нилу.

— Если вы меня извините, — говорит Оукли и уходит.

Я поворачиваюсь к адвокату, как только Оукли оказывается вне пределов слышимости.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? О чем, черт возьми, ты думал? Ты знаешь историю Тейлор. Зачем швырять это дерьмо ей в лицо?

— Господи, ты не можешь быть настолько невежественным. Я трачу все свое время на то, чтобы убрать беспорядок после твоей последней подружки…

— Она не была моей гребаной девушкой.

— Пока ты здесь устраиваешь новый беспорядок. — Глаза Нила сверкают гневом. — Я надеялся, что Тейлор напугает ее. Ты знаешь, кто ее мать?

— Конечно.

Он смеется, но звук получается издевательским.

— И ты все еще трахаешь ее?

Я сжимаю кулаки по бокам.

— Следи за языком…

— Ей нужны твои деньги. Точно так же, как ее мать, она в конечном итоге забеременеет и протащит тебя через все судебные системы Калифорнии, запятнав твое имя и репутацию, и все это ради денег. Если ты думал, что Даниэль была проблемой…

— Тейлор совсем на нее не похожа.

— Как скажешь. — Он поднимает руки. — Оставайся с этой девушкой, если хочешь. Развлекайся. Этим ты удерживаешь меня на работе.

— Я не собираюсь слушать это дерьмо. — Я двигаюсь, чтобы уйти от этого придурка, но мужчина хватает меня за руку.

Его дыхание пахнет виски у моего лица, когда он говорит:

— Не говори, что я тебя не предупреждал.

Я высвобождаю свою руку из его хватки.

— Мы закончили.

Я проталкиваюсь сквозь толпу людей, мне абсолютно наплевать, кто они такие. Я забираю Тейлор отсюда, и после того, как удостоверюсь, что с ней все в порядке, я собираюсь поцеловать ее. Сильно.

Чтобы стереть ее опыт с Нилом.

Стереть все воспоминания об Оукли.

И чтобы напомнить себе, что она моя, и ничто этого не изменит.