Император

Эпилог

Данте

Данте посмотрел на маленькую принцессу-воина в своих руках, на свой маленький шторм, и почувствовал, как что-то сдвинулось внутри него, упало, щелкнуло на месте, плотно заперлось. С именами обеих женщин, которые по-своему защищали своих детей, его матери и Амары, — Темпест была сморщенной, маленькой малышкой, с большой копной темных волосиков и прищуренными глазками, совершенно не похожая на младенцев, которых он видел в СМИ. Он никогда не видел ничего прекраснее.

С ее попкой на его ладони и всем ее телом, — закутанным в одеяло, уместившаяся на сгибе его руки, Данте почувствовал, как его глаза начали гореть.

— Данте...

Прохрипел голос с больничной койки, привлекая его внимание к женщине, к которой он больше не испытывал никаких чувств. Любовь — это слишком банальное слово, обожание — слишком юное. Сломленная и истекающая кровью в пятнадцать лет, она заставила его мир содрогнуться; измученная и истощенная, она владела им.

Он сел рядом с ней, положив свой драгоценный сверток ей на грудь, наблюдая, как женщина, которой принадлежала вся его жизнь, со слезами улыбнулась, всхлипывая, когда она подняла покрытую шрамом руку, чтобы обнять ее, ее кольцо блестело в приглушенном свете.

— Она сделала это, — прохрипела Амара, ее влажные глаза смотрели на нее, прежде чем взглянуть на него, мерцающие от таких бесконечных эмоций, что он снова почувствовал себя падающим в них.

Ее глаза, эти уникальные, красивые, выразительные глаза всегда были крючком в его груди.

— Она боец, — сказал Данте грубым для ушей голосом. — Как и ты.

Губы Амары задрожали.

— Она наша, Данте. Наша. После стольких лет.

Данте поцеловал ее влажные губы.

— Моя королева воинов. Я так горжусь тобой.

Амара уткнулась носом в его.

— Ты считал ее пальцы на ногах?

— Каждый из них.

Принцесса скривила губами, из ее маленького тела вырвался всхлип.

— Мы будем защищать её, не так ли? — тихо спросила она его, все еще глядя на их чудо.

Данте потер пальцем мягкую кожу ребенка, его сердце сжималось, когда она сжимала его своими крошечными ручонками, доверие к действию было тем же бессознательным доверием, которое ему оказала пятнадцатилетняя Амара. Все внутри него поклялось защищать их.

— Да, мы будем ее защищать, — поклялся он.

— А если она когда-нибудь сломается? — Амара встретила его взглядом.

— Затем мы наполним ее счастьем.

Она улыбнулась, и Данте прижался лбом к ее лбу.

***

— Боже мой, она прелестна, — ворковала Морана над маленькой Темпест, когда Амара села на больничную койку, держа ее на руках, а Данте сидел на стуле рядом.

Они только что рассказали Амаре эту историю.

Морана нашла ее в комнате, услышав выстрелы, и закричала о помощи. Тристан тот, кто ворвался внутрь, подобрал Амару и отнес ее к машине, отдавая инструкции, как увезти тело Нереи. Морана сидела с ней сзади, а Тристан, как сумасшедший ехал в больницу, звоня Данте по дороге. Она рожала пять часов с Данте до того, как Темпест появилась на свет, крича, как банши, из-за неудобств, вызванных выходом из уютного чрева матери.

Малышка моргнула, приоткрыв глаза.

— У нее твои глаза, — заметил Тристан, стоя позади Мораны.

Да, и Данте это нравилось. Точно так же, как Амара унаследовала глаза от матери, Темпест унаследовал их от нее.

Амара оглядела палату, ее лицо немного помрачнело, и она поняла, что она скучает по Вину. Данте это расстроило. Он должен был быть с ними в этот важный момент, но он находился глубоко под землей с Ксавьером, будучи взятым в Синдикат по рекомендации Мистера Икса. Он связывался с Данте раз в неделю и сообщал новости, и Данте ожидал его звонка сегодня. Он посмотрел на часы и увидел, что еще рано.

Его взгляд упал на руку Тристана, когда он медленно приложил палец к щечке малышки, и татуировка на его безымянном пальце привлекла внимание Данте. Это была слишком хорошая возможность, чтобы упустить её.

— Эта татуировка, — сказал Данте, ухмыляясь. — Ты такой романтичный, Тристан.

Тристан показал ему средний палец, и Морана тут же ударила его.

— Здесь дети. Никаких странных жестов.

— Скажи ему, чтобы он меня не злил, — сказал Тристан, взглянув на Данте.

— И никого мата, — отметила Морана.

Мягкий смех Амары раздался с кровати.

— Вы будете ее крестными родителями, — мягко сказала она двум людям в комнате, ее мать ушла всего несколько минут назад, увидев внучку.

— Ты уверена? — спросила Морана в сотый раз.

Амара кивнула, покачивая Темпест на руках.

— Нет двух людей, которым я больше доверяю её жизнь, кроме Данте. Если бы с нами что-нибудь случилось, я бы умерла, зная, что она будет в безопасности и любима кем-то, кто отдал бы за нее свою жизнь.

Морана заплакала. Тристан в молчаливом согласии положил руку Амаре на плечо. И Данте улыбнулся.

***

— Кто теперь охраняет Амару, когда Вина нет? — тихо спросил Тристан, стоя рядом с ним, пока они ждали, пока Амара выйдет на лужайку.

Доверить ему задать самый не романтический вопрос в один из самых романтичных моментов его жизни. Данте чуть не усмехнулся, но остановился.

— Сав, — ответил Данте, оглядывая сад, который превратился во что-то из безумной сказки.

Они не стали откладывать свадьбу, но он привёз Амару домой и не позволил ей и пальцем пошаливать, пока она восстанавливается. Назовите его чрезмерно заботливым, но он был таким.

Данте стоял в смокинге и оглядывался на гостей, пришедших на свадьбу, на тех, кто был в Наряде, преступном мире, на знакомых своего отца и его.

— Я думаю, Ксандер похож на Дэмиена, — неожиданно произнес Тристан, слегка нахмурив брови. — Не совсем такой, но похож. У тебя есть какие-нибудь советы для меня ?

Данте повернулся, чтобы проследить за его взглядом, на восьмилетнего мальчика, который сидел впереди и смотрел на планшет. В сочетании с тем, что Морана рассказала ему о его высоком интеллекте, Данте понял, почему они так думают.

— Не думайте, — сказал он Тристану. — Точно узнайте. Пусть поставят диагноз, чтобы вы могли сделать для него самое лучшее. При условии, конечно, что вы его оставите, — добавил он с хитрой ухмылкой.

Тристан посмотрел на него, прежде чем снова перевести свой взгляд вперёд.

— Он напоминает мне меня, когда я был в таком же возрасте. Я не хочу, чтобы он был один. Морана и я, он счастлив с нами.

Данте улыбнулся.

— Тогда не надо. Ты счастлив?

— Я думаю, да.

Начавшаяся музыка остановила их разговор. Данте обернулся и увидел Зию, идущую по проходу рука об руку со своей женщиной в потрясающем платье из белого золота, переливающемся на солнце, с кружевными и пышными рукавами, закрывающими ее руки, с высоким горлом, прячущий ее шрам, а волосы были уложены в какое-то подобии прически. Его маленькая принцесса-воин уютно устроилась в ее объятиях.

Данте почувствовал, как что-то движется в его груди, что-то такое мягкое, жестокое и живое, что-то, что резонировало только с этой женщиной и для нее. Его выдающееся произведение. Его королева-воин. Мать его ребенка.

Она остановилась рядом с ним, с широкой улыбкой на красных губах.

— Привет, — пробормотал он, его глаза впились в нее, наслаждаясь моментом, который он никогда не думал, что он будет с ней за годы ожидания.

Его глаза скользнули вниз, на любопытную маленькую малышку, которая шевелилась и озиралась с трепетом.

Он наклонился и поцеловал ее головку, а затем крепко поцеловал свою женщину.

— Ты, биение моего сердца, Амара. Теперь и она тоже.

Она вытерла помаду с его губ.

— И ты мое.

Церемония началась.

И хотя их мир становился темнее с каждым днем, империи, о которых он не знал, выходят на свет, а та, которую он строил, зарождалась, опасная, и ужасающая; хотя были неразгаданные загадки, оставались вопросы без ответов и неизвестное будушее; хотя вероятность опасности таилась в каждом углу, Данте оглянулся на свою шахматную доску, и с королевой рядом с собой и почувствовал себя готовым сыграть со всеми.