Измена (не) моя любовь (СИ)

Глава 33

Сегодняшнее утро таило в себе кучу событий, призванных доконать меня. Мало того, что я не спала, вот прям чувствовала тревогу, не могла найти себе места.

Списывала это на то, что впереди побег. Уже завтра.

Во время завтрака Дима всем растолковал их обязанности, началась подготовка к вечернему празднеству. У нас с собакой было своё расписание.

Вероятно, это был звёздный день для моей Софи. Сегодня она должна рассыпать искры перед гостями. Выглядеть самой ухоженной, дорогой, красивой и здоровой собаки в мире.

По этому поводу у нас в коридоре толпилась куча всякого народа. Понаехали специалисты, Софи купали, сушили, стригли, делали маникюр. Невменяемая парочка дизайнеров прибыла с ворохом каталогов к Светлане Ильиничне, пытаясь всучить ей все новомодные прелести для Софи. Всему этому не было видно ни конца ни края.

Мне тоже досталось. Я перемыла всё, что можно в будуаре моей собаченции, пропылесосила, разобрала её гардероб. Может быть и хорошо, что утро началось с заморочек. У меня не было время для собственных мыслей. Правда, к вечеру я устала так, будто поле перепахала. Это, скорее, от нервов.

Ещё ночью я решила перестать истерить. Сказать легче, чем сделать, я всё равно каждую минуту возвращалась к мысли об отъезде. Закончится банкет, соберу вещи, у меня с собой всего рюкзак. Единственно, чего я не могла придумать, это как добраться до вокзала. Просить водителей, так они Диме скажут. Дима вопросы начнёт задавать. Такси попробую вызвать через приложение, может получится.

Ну, вот и вечер.

Народ, прибывающий на благотворительный вечер, был опылён роскошью с головы до ног. Вот чего не отнять у богатеньких, любое собрание (не важно по какому поводу) превращалось в ярмарку тщеславия. Женщины стремились показать самое роскошное, дорогое, новое.

Половина из них знала в лицо любовниц своих мужей, делали прекрасную игру на людях, улыбаясь ядовитыми улыбками. Тайно плели интриги, пытаясь уничтожить как соперниц, так и подруг. Мужчины будут глазеть на чужих жён, пытаться по случаю решить свои вопросы, поймать рыбку в мутной водичке чужих интересов. Никто из богатых никогда не терял своё время просто так. Время всегда должно приносить деньги, выгоду, пользу, удовольствие.

Сто процентов, все, кто приехал сюда совершенно не будут интересоваться куда пойдут те суммы, которые они облагодетельствуют. Это просто взнос за право собираться этой кучей. Вот интересно, куда на самом деле пойдут деньги. Надо будет потом у Светланы Ильиничны спросить: все деньги разделят поровну между приютами в пригороде или бухнут в один, устроив собакам обед с омарами?

Тут я опомнилась: я утром исчезну, у кого и что я собиралась спрашивать…

Гости съезжались. Дима, немного бледный, весь как натянутая струна, незаметно дирижировал нами, мы и в самом деле работали чётко, слаженно, как часики. Девочки с кухни незаметными пчёлками подавали из раздаточной блюда, официанты бесшумно скользили по паркету, украшая подносами фуршетные столы. Красиво затянутые во фраки другие офицанты галантно останавливались перед гостями предлагая напитки. В бокалах искрилось шампанское, тёмный бархат красных вин спокойно тлел в высоких фужерах. На донышках пузатых бокалов томился драгоценный янтарь безумно роскошного коньяка.

На банкете с трибуны в гостиной звучали обычные заезженные фразы: благодарили меценатов, бизнесменов, какую то блогершу, пару шоу-бизнесменов, собственно, всех тех, кто жертвовал суммы на благотворительность. Повод сорить деньгами это скорее бонус к тому, чтоб собраться в доме серьёзного адвоката, где можно незаметно навести мосты с нужными людьми. Такие бизнес встречи планируются заранее, записываются на них загодя и денежный народ радуется, получив свой счастливый билетик-приглашение.

Я думала, сегодня приедет целая свора псов и псинок. Представляла какой будет стоять перелай. Оказалось, никто никогда не привозит никаких питомцев, даже если банкет по случаю их именин. Все крокодилы, аспиды и удавы остаются (к счастью), у себя дома.

Одна я в своём идиотском сером платье с придурашным белым воротником носила Софи на изумрудно-серебристой подушке, радуя Светочку. Хозяйка просто сияла от гордости, получая комплименты.

Не было собак, зато была куча девчат на выданье, да… Очередь за бизнесменами никуда не разбежалась.

Конечно, волновалась я безумно. Такое количество народу в бриллиантах и бабочках нисколько не пугало. Я родилась на подобных сборищах. Меня лихорадило от того, что сегодня судьба поставит жирную точку в моём странном приключении, навсегда отберёт у меня мужчину. Я так и не решилась признаться ему в том, что замужем. То, что Матвея не было на банкете меня даже радовало. Не представляла, как бы чувствовала себя встречаясь с ним взглядами.

Тревога внутри меня билась набатом. Предчувствие чего то нехорошего ломило затылок. Я постоянно оглядывалась, не понимая откуда крадётся ко мне беда.

Наконец, речи отзвучали, всех пригласили на летнюю веранду.

О, Димкиными стараниями здесь всё была обставлено с помпезностью. Фонтаны шампанского, горы деликатесов, карамельно зефирные развалы. Море цветов, оркестровая музыка, неслышно снующие официанты с подносами разноградусного алкоголя в изумительных фужерах.

И картина! О Божечки, Милена таки дожала своего героя на это уродство. Размазаное пятно розово бордовых шлепков, перекрещенных синими полосами, нечто шизофренично-авангардистское висело на стене флагом сумасшествия того, кто это мог купить. Представляю, сколько это стоило.

Софи с подушки переселилась на свою тележку, мне велено было медленно двигаться среди гостей, давая возможность каждому восхититься собакой.

Кое кто восхитился мной. Как всегда не вовремя и некстати.

— Девушка, вы тут ездите туда-сюда. Что то потеряли, кого-то ищите?

— Я давно никого не ищу, это у меня дурацкая привычка всем нравится.

Импозантный стареющий гамадрил, совершенно уверенный в своей неотразимости нёс мне на ухо какую-то чушь. Голос у него был вкрадчивый, густой, низкий:

— Вы так холодны, милая. С вами нет сладу. Вы женщина вьюга, женщина несчастье, стоит начать с такой как вы говорить, становится холодно. Я могу обидеться.

Фу, блин, с каждой минутой слушать его было всё противнее. Голос такой медовый, липучий… Ненавижу таких мужиков. Наверняка дома куча детишек и затюканная жена.

Моего обольстителя кто то отвлёк, Дима оказался рядом, осторожно шепнул мне на ухо так, чтоб никто не слышал:

— Маша, осторожно. Не груби ему. Это довольно опасный, мстительный, безумно своенравный чёрт. Если что, кивни мне, спасу тебя.

Дима сразу отплыл, снова стал незаметным, однако все, кем он командовал, видели его из всех углов. Вот молодец Димка, реально лучший из домоправителей.

В это время ко мне повернулся свежеиспечённый дон жуан, довольно нахально положил мне руку на талию, попробовал притянуть к себе, я чётко сказала ему шёпотом:

— Я тебе сейчас руку сломаю.

— Чего! — его лицо вытянулось, рот некрасиво открылся, губы провисли влажными варениками.

— Я здесь нянькой у собаки работаю, а не проституткой. Если что.

Он как то вдруг пошёл на попятную, может быть потому, что на нас стали обращать внимание.

Трусливая сволочь! Стараясь сделать вид, что «он не такой», прошипел:

— Вы можете унять свою питомицу? Она уже порядком всем надоела. Лает как оглашенная.

— Нет не могу. У неё работа такая на уродов лаять. Попробуйте сами.

— Хотите, чтоб она вцепилась мне в руку?

— Выбирайте сами. Или она или я испорчу вам анатомию тела.

— Что нянька, что собака — обе зубастые как волчицы. — Он уже отходил, сказал специально громко. Конечно, тут же получил от меня сдачу:

— О, это часть моей работы возить Софи к собачьему стоматологу. Чтоб ничто и никто не омрачал её оскал. Ну, вы поняли.

Я шла к выходу собираясь убраться прочь из этого цирка, подумала, может быть не дожидаясь утра уехать сейчас? Софи устала, ей пора спать. Отвезу её в комнату, возьму вещи, оставлю записку и уеду?

Пока прикидывала с какой стороны начать пилить сук, на котором сижу, в зал вошла Милена и как то странно посмотрев на меня перегородила дорогу. Из за её спины выглянула и сразу куда то исчезла Варя.

В воздухе разлилась отрава. Знаете, такое ощущение, когда носом тянешь запах газа и сразу в сердце срабатывает сирена: опасность. Вот и сейчас случилось то же самое, только помноженное на 10. Нет, на сто!

Милена громко, так, чтоб все слышали проорала перекрикивая оркестр:

— Послушайте! Какая новость! — она трясла на вытянутой руке паспорт. — Оказывается вот эта собачья нянька вовсе не Маша. А совсем другой человек. Её зовут Ольга Жданова и прописана она в Москве. Вероятно, это преступница, скрывающаяся от тюрьмы. Надо вызвать полицию!

Первым желанием было спрятаться. Меня только что раскрыли. Я стояла как голая на всеобщем обозрении.

Меня рассматривали как галерного раба, ворвавшегося на царскую вечеринку.

Душа затравленным зверем встала на дыбы, ощерилась. Спина стала деревянной, миллион игл пронзили страхом, ко мне вернулась жизнь, вернее ужас за свою будущую жизнь. Сердце рвануло в сумасшедшие бега, зашлось от скорости, в горле всё сжалось, я не могла вздохнуть.

Мужчины, даже те, что были заняты разговорами, повернулись на звук тишины ища глазами эпицентр назревающего цунами. Дамы чисто по женски сканировали меня всю. Зло, по-бабьи изощрённо и с любопытством всматривались в меня. Повисла хрустальная тишина. Настолько звонкая, что стоило только вздохнуть и она расколола бы пространство, снесла бы всё вихрем негодования. Всё это длилось ровно секунду, может две… За это время пролетела вся моя жизнь, промелькнули на быстрой перемотке мгновения знакомства, улыбки, глаза Матвея. Это был единственный человек, перед которым мне было стыдно.

До меня молнией прилетело понимание, что кто то, скорее всего Варя добралась до магнитного ключа в моей комнате. Это она, больше некому, рылась в моей комнате и ей нужен был именно мой паспорт. Значит эта гадина, которую я выручила столько раз, продала меня буквально за «понюшку табака». Я обернулась, нашла её глазами, Варя тут же скукожилась, сложилась в незаметную копну в розовом пиджаке и мгновенно исчезла. Милена торжествующе трясла моим паспортом в воздухе. Откудато из под юбок Светочки высунулась черепашья голова Настасьи. Она театрально воскликнула:

— Хамка! Да что ты себе позволяешь?

И тут я буд-то бы пришла в себя:

— Я? Всё!

— Объяснитесь, вы обманом проникли в наш дом.

— Что за чушь. Я работала здесь под псевдонимом. За меня поручились. Собственно, в чём дело?

Я подошла к Милене, выхватила у неё паспорт:

— Мама не научила не брать чужое? — повернулась к остальным: — фу, вместо того чтоб вызвать полицию и сдать воровку чужих вещей, вы раззинув рот ждёте чего то горяченького?

Я обвела народ глазами. Осуждения не было ни в одном глазу. Только любопытство и жажда скандала. Все ждали, что я сейчас разобью лбом витринное стекло, прыгну в боссейн и утоплюсь от стыда. Вот прям в воздухе витало: хотим продолжения позора. Желательно зрелищного, грязного, чтоб можно было обсуждать его месяцами.

— Кто нанимал эту девушку, кто занимался её документами? — голоса ширились, превратились в ропот, зашелестели осенним ветром восклицания. И тут ровный бас Димы со спины:

— Дамы и господа! Светлана Ильинична приглашает всех в гостинную за стол составить ей компанию за ужином.

Грянул оркестр. Все нехотя стали расходиться, Милена недоумённо провожала глазами редеющую толпу, у неё на губах повис вопрос:' Куда вы⁈ А скандал…'

Мне пора было убираться отсюда. Я вручила тележку с Софи Милене:

— Суке сучья забота.

Меня изнутри раздирало на куски. Была бы возможность провалиться сквозь землю, я бы так и сделала. Боже мой, как же мне стыдно.

Я не плакала. Просто брела к себе, пытаясь сообразить с чего начинать своё позорное бегство. Вышла на улицу, думала подойти к водителю. Парковка была забита кучей дорогущих авто, я бы сейчас и не нашла где наша машина.

Села на ступеньках, руки бессильно провалились между коленями. Я облокотилась спиной на балясины, смотрела в никуда, не обернулась, почувствовав что Дима сел рядом:

— О, столько внимания. Дима, я могу дать тебе автограф, но позже. Только не проси мои стринги в подарок. Я с раздачей сувениров давно завязала.

— Маша, твой запасной ключ-магнит у меня и не покидал моего сейфа. Твою дверь открыли спёртым твоим ключом.

— Я знаю. Догадалась. Я вечно бросала фартук где придётся.

Дима молча сидел рядом. Я положила голову сбоку ему на плечо, мы сидели в тишине.

— Теперь будешь изнывать в одиночестве?

— Люди, которые любят одиночество, дорого заплатили однажды за дружбу с кем то.

— Говорил тебе, не доверяй Варьке.

— Варьке за такое полагается персональный котелок с кипящим маслом в аду. Дим, поможешь мне?

— Говори.

— Отвезёшь меня утром на вокзал?

— Обязательно.

Вдруг на всех парах во двор влетел внедорожник Матвея. Фонтаном вылетела галька из под колёс. Танк чёрной громадиной вырос перед нами. Матвей вылетел и сразу ко мне, присел рядом, схватил мои руки, прижал к губам:

— Ты как?

Я догадалась, Дима успел ему доложить.

Мажордом исчез незаметно, я сидела молча не в силах произнести слово. Что я должна Матвею сейчас сказать. Что врала всю дорогу, что опозорила его дом, что по моей вине случился скандал⁈

Матвей выжидательно смотрел на меня, вытер большим пальцем слезинку, предательски скатившуюся по моей щеке:

— Эй, малышка, ты чего?

— Матвей, прости меня.

— Не понял. Ты что, не выйдешь за меня?

— Я давно хотела тебе сказать, всё как то ни к чему это было. Меня не Маша зовут. Вот.

— Гражданочка Орлова Ольга, это давно для меня не тайна.

Я хлопала глазами. Так глубоко вздохнула, будто вынырнула на свободу. То есть, он знал? А… но откуда.

Матвей коснулся моих губ лёгким, нежным поцелуем, мои губы шевельнулись ему в ответ

— Этот поцелуй в твоём исполнении — это неправда?

— Это самая искренняя правда. И самая моя большая ошибка. И твоя ошибка.

— Я никогда не ошибаюсь. Разве я не говорил об этом?

— Я замужем.

— Твой муж безвозвратно потерял тебя.

— Ты много не знаешь обо мне, Матвей.

— Я знаю тебя на вкус.

— Нет, подожди. Постой, Матвей. Послушай. Я как и все, начинаю врать, когда мне надо защитить свою жизнь. Я врала именно поэтому. В той жизни меня бросил собственный муж, пригрев мою лучшую подругу и украв все деньги. Меня выгнали. Я об этом узнала после похорон, растерялась. Адвокат заболел, я пыталась выжить.

Он снова целовал меня, забирая в себя всю мою боль:

— Оля, я знаю о тебе всё. Встречался с Цоллером. Кстати, он ждёт тебя. Так что, я знаю о тебе всё, что ты так стеснялась сказать. Побег на завтра готовила?

— Да, на завтра.

— Оля, поехали, развеемся. Хочешь, в ресторан поедем, к тебе пристанут, я подерусь?

— Идея плохая, но мне нравится. Давай, но не сегодня.

— Тогда покатаю тебя по окрестностям.

Матвей, не спрашивая меня, схватил за руку, потащил за собой. К моему удивлению, мы оказались не в хаммере, а в лёгком кабриолете с откинутым верхом.

Матвей лихо вырулил куда-то в темноту, мне было всё равно куда. Я ещё не остыла от пережитого позора, в голове стучались друг о друга картинки со злыми лицами Милены, Черепахи, подлая физиономия Варьки, крепкое плечо умницы Димы.

— Оль, ну хватит грустить, — Матвей вёл одной рукой, второй держал меня за руку: — Из за мужа расстроилась?

— Нет, не расстроена. Я просто хочу их смерти. Его и Марины.

— То, что сейчас с ними происходит, гораздо хуже. С этой минуты просто забудь о них.

Я отвернулась, ночная свежесть бодрила, а манера вождения Матвея навевала смутные надежды вернуться живыми.

— Оль, а мечта у тебя есть?

— Да. Я мечтаю вернуться к себе в дом и хочу каждый день садится в этот кабриолет и ехать мимо шанхая, глядя в тусклые, запылённые окна однушек, зная что на верхнем этаже ютится мой бывший муд… я хотела сказать муж.

— Всё?

— Нет! Хочу чтоб там вечно не работал лифт.

— Теперь всё?

— Нет! Хочу, чтоб он там сдох в одиночестве и морду ему объели крысы.

— Да уж, мечта года.

Матвей расхохотался

Я искоса посматривала на руль, крепко сжатый в его медвежьем кулачище. Машину трясло, руль жил отдельной от него жизнью, пытался выдраться из захвата. Под колёсами хрустело, тёмные лапы елей нависали всё ниже над головой. Я мрачно поглядывало на тоннель из лесной чащи, проверяя в деле рабочую схему: взгляд на звёзды в сапфировом небе. Тогда не замечаешь скорости и становится не так страшно. Схема не работала, из за дубравы звёзд не было видно, ветви норовили навсегда испортить изображение — выткнуть глаз. Я осторожно буркнула:

— Может быть поднимем верх у кабриолета. Как то не хотелось бы схлопотать еловой веткой по лицу.

— Ты чего грустишь, испугалась? Боишься волков?

— Вообще то ты тот дяденька, в компании которого мне хотелось бы помереть.

— Тебе нельзя помирать.

— Почему это? Я, к слову сказать, вообще-то и не собиралась.

Проигнорировав вторую половину моего выпада, Матвей отчеканил:

— Ты же не собираешься сделать своего мужа счастливым вдовцом. А соперницу счастливой твоей наследницей.

Ну да, тут он прав. Я собираюсь жить очень долго и очень счастливо. С ним.