Измена (не) моя любовь (СИ)

Глава 4

Я схватила первое, что было под рукой, запулила в дверь вазой. Звон битого стекла остудил пыл моего новоявленного бизнесмена, одновременно придав ему недюжинное ускорение. Я слышала быстрые затихающие шаги мужа, обречённо села на кровать, обхватила голову руками.

Прошипела ему вслед:

— Я надеюсь у тебя впереди ещё будут бизнес-грабли по имени «Марина».

Холодной оторопью пробило спину — что случилось с папиным адвокатом? На что это намекал муж. Вчера Вадим Адамович не прибыл на поминки, хотя на кремацуии был. Только ведь на поминки никого не приглашают, люди сами приходят кто хочет. Странно, с отцом они были не разлей вода. Наш бессменный семейный адвокат Цоллер был поверенным в делах отца. Правда, ко мне не имел отношения, Марина умудрилась подсуетить к нашему бизнесу своих людей.

Отец враждовал с моим мужем, они с адвокатом не раз предупреждали меня о его непорядочности. Но я же верила мужу! Адвокат сразу перестал общаться со мной, как только в права юриста вступила Марина. Сразу замолкал, если я появлялась. Держал меня очень далеко от документов и дел папы. Оказывается, он был прав.

Значит, я и здесь проиграла. Но к Цоллеру съезжу, узнаю что с ним, начинать свою защиту тоже с чего-то надо.

Я смотрела на зелёную чешуйчатую папку из кожи питона, одиноко поджидавшую меня на столике. Смотрела на чешуйчатый рисунок, мороз продирал кожу. Что то слишком много змеиного вокруг меня.

Так, надо взять себя в руки. То, что на мне висит ярлык жены-идиотки, пригревшей змею в своём собственном доме — это не надолго. Отец всегда учил рассуждать, бороться, не сдаваться. Вот и прекрасно.

К кому обратиться за помощью? Приятельниц я давно растеряла, почему то «милашки-приятельницы» решили, что я зазналась. Причём тут зазналась, я просто вся пропиталась запахом больницы, горем угасающего человека, постоянным присутствием смерти.

Я до последнего душой тянула отца в жизнь, таскала его по выставкам, мы умудрились попасть на концерт виолончелиста, на которого он так мечтал услышать вживую. Правда, были мы там минут пятнадцать всего, но были же. Даже в инвалидном кресле, полулёжа, под обезболивающими препаратами папа улыбался, видя меня. И я старалась. Днём беззаботно сидела рядом с ним, болтая ногами на лавочке. А ночью грызла подушку от бессилия. Ну, что уж теперь. Папы больше нет, горе затопило, но это был ещё не конец. Осталось дохлебать подлости от собственного мужа.

Взяла в руки папин поминальный портрет, перетянутый чёрной ленточкой. Прижала к груди и… Взяла телефон и подала на развод через Госуслуги.

Развод с мужем не за горами, я верну свою девичью фамилию Орлова и всё, что моей фамилии принадлежит, тоже верну. Сделаю это в память об отце. То, что я совершила непростительные ошибки, доверившись врагу — ну что же, бывает. Прочь эмоции, пушки к бою. Я себя не на помойке нашла, моё образование дорогого стоит, посмотрим, на что я способна.

Сердце рвало от боли, изнутри меня колотило, я хорохорилась, но от слабости даже не могла встать с кровати. Сидела, тупо мяла подол ночнушки, смотрела в окно.

Сзади послышались шаги, я обернулась. Дверь открылась, на пороге стояла Мария Петровна, наша экономка.

Мария Петровна вырастила меня, была незаменима в доме, сержантом следила за порядком. Затянутая в форменное платье она напоминаем из моей прошлой жизни выросла на пороге, сделала вид, что не видит осколков вазы и валяющегося подсвечника, виновато улыбалась глядя на меня. Я закрыла лицо руками, разрыдалась.

— Олечка, деточка, не плачь, моя хорошая, соберись. Я тебе завтрак сейчас сюда принесу, покушай.

— Нет, — я замотала головой, — ничего не хочу.

— Вот ещё, откуда сил возьмёшь для победы. Характер то у тебя бедовый, — она многозначительно посмотрела на осколки, — правда, тебя довести сначала надо. Пожалеет Сергей Максимович, что рассердил тебя, что правда, то правда.

Я вытерла слёзы, вздохнула. Многовато правды в последнее время. То что мужу я не спущу его фантазий на тему моей нищеты — это точно. Пора собираться в кучу.

Мария Петровна вскоре снова появилась, уже с подносом:

— Давай ка, Оля, присаживайся. Кушай. — она отошла к двери, выглянула за неё: — Прислуга давно всё знает, повар, две горничные и садовник уже уволились. Я бы тоже ушла, но не уйду. Буду твоими ушами и глазами здесь. Ты же вернёшься и всё у тебя будет хорошо. А пока вот что, Оля.

Она пододвинула мне поближе блинчики, сметану, ватрушки, йогурт. Отдельно на столике расположился изящный, как кипарис, кофейник дымящийся непревзойдённым ароматом. Протянула сложенный листик:

— Тут, Олечка, куча телефонных номеров. Народ написал для тебя специально, позвонить можешь любому, мы все за тебя. Вот мой личный номер телефона и адрес. Всегда буду тебя ждать.

— Спасибо. Я ещё не придумала что и как буду делать. Попрошу вас, Мария Петровна, сохраните вещи папы, вон ту папку с бумагами. Я чуть чуть успокоюсь, заберу потом всё.

— Одежду твою, Оля, вещи я соберу, всё сохраню, даже не волнуйся. Помни, у тебя все друзья тут. Дом этот твой.

Я ходила по спальне соображая что делать.

Итак: мои карты заблокированы, впереди развод, раздел имущества. Здесь я точно проиграю, раз всё устраивала «Мамба». Наличных денег у меня всего ничего, жить негде, профессия менеджера по продажам с опытом директора, прозевавшего собственный бизнес скорее минус чем плюс.

Ещё вчера успешная молодая женщина, привыкшая ехать по смазанным финансами рельсам, сегодня потёртая жизнью заплаканная нищенка, почти бомж. Из всего положительного, что у меня осталось: непримиримая мстительная ярость. Я выкарабкаюсь. Ну, начнём!