Канава

Глава 605

Следующий пункт в части "федедрального центра":

- Другое Государево дело - сношение с соседними землями. Для чего создать Посольский приказ. А князьям и иным людям русским впредь с иноземцами дел не вести, иначе как по воле Государя.

К моей радости, предложение приняли сходу. Все выдохлись, Благочестник дал слабину. Да и из присутствующих никому это не особо важно. Ну примет, к примеру, Живчик, гостей из орды. Посидят они за сытным столом, потолкуют о погоде, о конях, о разных разностях. Чисто по-соседски. А вот если сосед будет чего-то лишнего требовать, напирать - всегда есть отмазка:

- Не, эт дело не моё, эт дело государево. К нему и езжай.

Начали, было, прикидывать кого приказным головой поставить. У меня готового предложения нет. Предполагаю, должен быть кто-то из старших, по лествице, князей. Мордой лица представлять "лицо Святой Руси". Но кто? Как-то никто из присутствующих сильно не рвётся свою кандидатуру предложить.

Тогда можно сыграть вариант, как у меня во Всеволжске сделано: голова приказа - из простых, сидит дома, бумажки перекладывает, думу думает, указания даёт. А с иноземцами, по его команде, родовитые "мордой торгуют". У меня - Аким. Но это, конечно, очень... революционно.

И тут снова встрепыхнулся Перепёлка:

- Погодь. А кто за всё это платить будет? Послов посылать - не дёшево. Вон, вы караван митрополиту собираете - полвойска ободрали. А воев содержать? Или твои (он повернулся к Андрею) плотники Владимирские - серебра рудник нашли?

"Дурак сватается - умному дорогу торит" - русская народная мудрость. Не обязательно про брачные игры.

- Для получения надобного для исполнения государевой службы предлагаю учредить третий приказ - Податный. Который, по образу "Уставной грамотки" покойного Великого Князя Ростислава Мстиславича, дарованной им Смоленску и волости, установит подати и будет их собирать по всей Руси.

Вот тут они все взбеленились. Даже круче, чем по делам воинским.

Мда... а чего собственно ждать? - "Деньги - кровь государства". Каждый из них - микро-государик. Или собирается стать таковым. И тут: а давайте-ка в доноры.

Князья - разные. И дружины у них разные. Если, к примеру, у Мачечича два десятка наёмников, а других у него нет, то ему невелик труд набрать ещё пару десятков и отдать их в общее войско. А вот если он получит от Государя какой-нибудь удел, как он очень хочет, а налоги там будет собирать кое-какой суздальский ярыжка...

Новгородцы, приглашая к себе князей, дают им подати с определённых территорий. Но не допускают княжьих людей к сбору.

- А в корм тебе, княже, подати с Вотьской пятины.

- А ежели год худой, ежели вы там ничего не соберёте?

- Так, стал быть, на то воля божья. Надобно молиться-поститься. Дабы господь смилостивился.

Вариант: собрали, украли - не озвучивается.

"Как можно-с?! Мы же честные люди!".

Подобный способ формирования содержания князей, в совокупности с прямым запретом приобретать поместья в Новгородской земле, сажает их на короткий поводок. Это понятно всем, в том числе, и князьям.

- Нет. Не надо нам такого. Коли войско да послы ваши - вам их и кормить. Нехрен в нахлебники набиваться, в чужую кису лапы запускать. А подати и мыто в своих землях мы сами соберём да на пользу своих волостей и потратим.

- Зря ты, князь Рюрик, такие слова говоришь. У вас нет ваших волостей.

Бздынь.

Который уже? Со счёта за последние дни сбился.

Как их всех... "шинко торкануло". Прожуйте, продышитесь. Представители отмирающего эксплуататорского класса. В смысле: князей удельных. И фигур из трёх пальцев я уже насмотрелся. Чем ещё вы меня удивить можете? Ножками потопали, ручками помахали, ротиками повякали. Продолжим.

- И мыто ты, князь Рюрик, собирать не будешь. Потому что мыто внутри Руси надлежит отменить. Вовсе.

- Что?! Как?!

- Как указано в "Уставной грамотке" отца твоего. Он-то умный был князь. Не чета... некоторым.

- Но откуда ж тогда... серебро?

Вот на это надо ответить осмысленно. Князь Михалко пребывает в недоумении.

Как я уже говорил, основа доходной части бюджета Византии - доходы от Константинопольской таможни, аналог русского мыта. Отказаться от этого, для имеющего представление о функционировании империи Михалко, нонсенс. Только ведь я не говорю об отказе. А о... перераспределении и изменении формы.

- Предлагаю всякое мыто отменить. Ввозное, вывозное, провозное, воротное, торговое, мостовое, складское, волоковое, перевозное... Купец платит за дело. Перевозчику - за перевоз, владельцу склада - за хранение товара. Властям - ничего. Остаются только государевы мытари. Которые сидят не в Святой Руси, а на её гранях. Там, где товар приходит на Русь или уходит с неё. Внутри Руси - мытарей быть не должно.

Ну вот, опять "прокукарекал".

Популист ты, Ванюша, популист. Не в смысле": "в попу лист", а в смысле: "всё для отчизны, всё для народа". А поскольку здешнее всё, в смысле: "Святая Русь", находится в глубокой заднице, академически именуемой "русским средневековьем", то мне, как честному человеку, следуют быть вместе со всеми, с народом нашим, дабы разделить... оное местоположение и состояние.

На Руси немало народа связано с мытным делом. Взимают, надзирают, проверяют, сохраняют, доставляют. Новгородский деревянный замок "трубочкой", про который я как-то... от мешка с привезённой в Новгород податью. Кто-то его вырезал, кто-то тот мешок шил, тащил, набивал, считал, охранял...

Иным их них придётся переменить сферу деятельности, иным - вообще уйти из бизнеса.

Важнее другое. Основная масса горожан в "Святой Руси" - ремесленники. Которые выносят свой товар на городской рынок. И платят мыто. Пригородные крестьяне там же торгуют своим хлебом, скотом, дровами. И платят мыто. Мелкие и мельчайшие торговцы. Есть купцы, которые ходят внутри своих волостей. И это далеко не всегда офени-коробейники - есть и крупные фирмы. Даже для дальних, заморских купцов-"гостей" ликвидация внутренних таможен, пусть бы и при сохранении суммы сбора на внешней, выгодна. Просто уменьшением мест, где по закону говорят "дай".

Уверен, что моё "кукареку" нынче же разнесётся широко. Не всё, но немалая часть святорусского городского населения, воспримет такое предложение с восторгом. И ко мне с Боголюбским будет относиться... не враждебно.

- Это понятно. Непонятно - откуда серебро.

- С податей. Ярыжки государевы собирают подати. Навроде "уроков" установленных в "Уставной грамотке". Часть везут князю, в чьём уделе та волость, часть - Государю Всея Руси.

***

Обычная манера разделения налоговых поступлений между "федедральным центром" и субъектами федерации.

Впрямую нарушаю канон: предпочтение должно даваться косвенным налогам, а не прямым. Ибо первые не ссорят население с правительством. Твен вдоволь поиздевался над глупостью американцев, полагающих, что бюджет их отчизны наполняют всякие бестолковые чужестранцы.

Напомню. Княжеская казна ("скотница") имеет несколько источников пополнения.

Военная добыча. Существенна и поныне. Пример из недавнего: "крысятничество" Жиздора.

Введение общегосударственной армии, сокращение княжеских дружин означает уменьшение их доли в добыче вплоть до полного исключения: обойдутся без них. Если созданная армия сможет обеспечить внешнюю безопасность, то княжьим гридням останутся только внутренние полицейские акции. А там добычи взять...

Мыто. Самая изменчивая часть налогообложения. Собирают иногда княжьи слуги, иногда городские ярыжки. Понятно, что не только прямой доход князей упадёт, но и платежи городкам поплывут.

Подати. Выведя сбор этих налогов из княжеской юрисдикции, Государь подцепляет князей "на крючок". Как сделано в Новгороде.

Тут есть интересное развитие. Например: собрали - поделили пополам. По земле, а не по сумме. Вариации "опричнины"/"земщины" Грозного. И на Государевой половине сбор налогов прекратили. Вообще. Вариации монастырского землевладения времён Московской Руси. Народ на этой половинке богатеет, дорастает до кредитоспособности уровня моей "белой избы" и наглядным примером процветания сманивает соседей из "княжеских половинок".

Такой, не "суммарный" - "территориальный" подход при разделе налогов широко распространён и на "Святой Руси", и вообще в средневековье. Есть и более экзотические формы, когда конкретная церковь получает десятину от доходов князя с конкретной таможни. Но не 10% годового дохода, а "мыто за десятую неделю".

Откуда Боголюбский денег возьмёт, если всех податных освободит? - Я дам. У меня доходы растут, через год-два-три смогу не только свои расходы перекрывать, но и просто дать казне денег.

Виноват, не "просто". А в долг, под гарантии, за преференции...

Короче: во славу отечества.

В основе "славы отечества" - экспортная экспансия промтоваров в сторону Багдада.

Напомню схему.

На Молукских островах кое-какие тамошние туземцы собирают пряности. Мусульманские купцы везут эти и сходные товары в Халифат. Где платят налоги местным мусульманским правителям. Потом втридорога продают купцам христианским. Которые, ещё раз втридорога, продают христианским владыкам. Которые выжимают соки из своих христиан.

Т.е. какой-нибудь бретонский крестьянин своим трудом финансирует лошадь кое-какого Алеппнутого эмира.

Теперь в эту цепочку влезаю я со своим печатным Кораном и другими приятными и красивыми вещицами. Из бретонца выжмут всё, вплоть до штанов. Эмир несколько сократит свою "лошадь", купцы похудеют. И слово Пророка громко зазвучит в каждой сакле.

Виры. Исторически третий, после военной добычи и пошлин на дорогах, источник средств для русских князей.

Сначала был грабёж. Потом грабители перестали куда-то ходить, чтобы ограбить, а сели в ключевых точках и занялись ограблением стационарно. Трансформировались в мытарей. Потом стали законодателями и судьями. А уж потом и Святая Ольга по Русской земле пошла, ставя погосты и выбивая подати.

Русский князь, по своим публичным проявлениям, куда более чин судейский, чем витязь храбрый. Разбор споров о покраже овцы или портов есть явление куда более частое, нежели славная битва со злобным ворогом.

Здесь я снова собираюсь следовать примеру Новгородскому. "Сместный суд". Но не с тысяцким в придачу к князю, а с государевым... помощником судьи? прокурором? - Не знаю как назвать, придумаю. Но смысл понятен: князья, как в Новгороде, теряют реальную судебную власть.

Последний источник серебрушек для княжьей казны и, соответственно, для его дружины - его собственное поместье. Но для становления хозяйства нужны годы. Нужно на одном месте сидеть. А приняв статус служилого сословия, князья обрекли себя на жизнь кочевую.

Ряд таких реформ лишит князей их экономической основы. Вслед за ослаблением их военной основы, уполовинивания дружин.

"Почему ты бледный?

Потому что бедный.

Почему ты бедный?

Потому что бледный".

"Заколдованный круг" из бедности и слабости. Который, рядом последовательных мер "федеврыльного" правительства будет превращён в сжимающуюся спираль.

Едва общерусское войско начнёт представлять из себя нечто существующее и существенное - мы вернёмся к этому вопросу и дожмём.

Одновременно ослабляется их военно-организационная основа - местное боярство. Освободившись от необходимости выставлять дружины, став общерусским сословием, местные бояре начнут отказывать своим князьям в поддержке в конфликтах с государем.

Классика абсолютизма: столкнуть "мелких" феодалов с "крупными".

Князей нельзя перебить: "золотая нашлёпка". Из освободившейся от нынешних затычек канализации полезет... следующая часть рюриковичей.

Им нельзя приказать: они восстанут, это война.

Проще: хвост этой "кошке" придётся "рубить по частям". Мяву будет...

Но есть подробности. Треть князей - безудельные. Им хоть что дай - уже в прибыль. Треть имеют уделы, но мечтают о большем. Полдружины отдать? Ну и ладно, я себе ещё наберу. Полденег отдать? - Так я мечту свою удвою. Ты - дай, а потом можешь половину от удвоенного отобрать.

Пора обзаводится табличным редактором и, как В.И. Ленин, после II съезда РСДРП, строить гистограмму: кто за что голосовал.

Когда-то, в первый жизни, начиная обучение студентов этому классу программ, я частенько приводил в качестве примера применения в политической области, пожалуй, самого первого - "Шаг вперёд, два шага назад":

"...изобразить все основные типы "разделений" нашего съезда в виде диаграммы. Такой прием покажется, наверное, странным очень и очень многим, но я сомневаюсь, можно ли найти другой способ изложения, действительно обобщающего и подводящего итоги, возможно более полного и наиболее точного...".

Этот князь - "твёрдый искровец", этот - "мягкий", а этот - вообще "бундовец".

Тема "Податного приказа", сама по себе малоинтересная: ну будет у Боголюбского кучка дармоедов с такой этикетной - развернулась в что-то реальное: отказ от мыта, передача сбора подати гос.бюрократии, уменьшение местных доходов.

***

Рюрик, князь Овруча, топал, кричал и плевался. Это было бы несущественно, но его поддержали многие. К моему разочарованию, и "архиерейская братия", которую я считал своим "оплотом", присоединилась к "возражунам".

Дошло быстро: князья - главные "милостники" русской церкви. Если у князей денег станет меньше, то и у епископов в карманах сквозняк засвистит. Хотя карманов на "Святой Руси" нет вовсе. Понятно, что Боголюбский из самых больших жертвователей. Но он один и далеко. А кто здесь будет "подкидывать детишкам на молочишко"?

Наконец, Андрею надоело:

- Так что? Будем решать или попусту время перевели? Голосовать будем?

Андрей смотрел на Благочестника, но ответил Попрыгунчик:

- Дело серьёзное. Надо собрать большой совет. Как давеча был. Надо бы с людьми поговорить, послушать.

Я аж рот раскрыл.

Да уж, русское княжьё в состоянии быстро учиться. Но я же такого здесь не устраивал! Это он из прежнего опыта? Откуда? Или сам тут додумался?

Решение из основного набора приёмов переговорщика. Стороны не могут придти к согласию? - Отложить, передать вопрос... куда-нибудь. Обычно - какому-нибудь комитету, подкомитету, группе экспертов... В Потсдаме Иосиф Виссарионович - аналогичное регулярно, ну просто как рефрен. Здесь наоборот: на "всенародное обсуждение". Которое мы, наверняка, проиграем. Причём Андрей не может сказать "нет". Апелляция к обществу, к народу - безусловно благое дело.

На этом и порешили.

Дело "Ванька-лысый против народа русского". Гарантированно проигрышное.

Если в князьях и епископах "меня больше", то в боярах и воеводах - нет. А в "мечах и шеломах" - больше, но не сильно. И я очень не хочу заливать этот город русской кровью снова. Что-то из обсуждаемого будет Большим советом принято, остальным придётся поступиться. Чем? Надо подумать, прикинуть. Попасть в "окно ожиданий".

Народ разошёлся, Андрею пришлось срочно разбирать какой-то скандал между ростовцами и владимирцами, а я выскочил всё на то же гульбище, где совсем недавно предлагал князю Михалко потрудиться "машенькой". А то "полог внимания" сниму.

Поджидавший там Николай - он нынче крутится в детинце по своим делам - подвёл меня к сидевшей на принесённой из внутренних помещений лавочке пожилой монахине.

- Вот, к тебе, стал быть. А я пошёл.

Как-то он... суетится встревоженно. Инокини испугался?

- Погоди. Что за дело?

Женщина, внимательно меня рассматривавшая, хмыкнула:

- Здрав будь. Иване, Воевода Всеволжский. Я - Любава Дмитриевна. Ты слугу-то отпусти, не надобен.

Николай начал испаряться, но я, уже наученный его манерами шапки-невидимки, успел поймать за рукав.

- Тебе, инокиня, может и ненадобен. А мне пригодится. Не уходи далеко.

Присел на край скамейки. Тяжко выдёргивая мозги из заварившейся сегодня каши на Малом совете. С трудом переключаясь на эту женщину. Кто она? С чем пришла? Почему Николай заволновался?

- Так вот ты какой, Зверь Лютый.

- Так вот ты какая, Любава Дмитриевна.

- Да уж, такова я. Слыхал, поди?

Конечно. Передо мной сидела одна из легендарных женщин современности, вторая жена Мстислава Великого, мать Мачечича, дочь новгородского посадника, невеста Свояка, пра- сколько-то раз внучка вельможи шведского короля, свата и приближенного Святой Ирины. Та самая женщина, которой Жиздор писал в Вышгородский женский монастырь: "Или ты уйдёшь с Вышгорода, или я уйду с Киева". Жиздор с Киева ушёл. И нашёл свою смерть. А она с места не сдвинулась. И вот сидит передо мной живая и довольная.

- Наслышан. С чем пожаловала?

- Ишь ты. А просто потолковать-побеседовать? С бабой старой лясы поточить - тебе невместно?

- Да я-то с удовольствием. К себе бы зазвал, напоил-накормил. Сидел бы, рот раскрывши, да сказки твои слушал. О днях былых. В краю родном. Дела давно минувших дней. Преданья старины глубокой. О героях славных, о мужах добрых. О боях-пожарищах, о друзьях-товарищах. Так бы и слушал, да на ус наматывал. Но ныне - нет часу. Что у тебя за забота?

Лицо этой старой, шестидесятилетней, по здешним нормам - просто древней, женщины утратило некоторую, прежде изображаемую фривольность и умильность, отвердело.

- Забота у меня для всякой матери обычная - дитё моё. Сын мой Володенька. Мальчик мой, по совету твоему, от шапки Мономаховой отказался. Уступил право первородства, дабы мир на Святой Руси установился. Однако же доброе деяние должно вознаградить.

Мда... "бесплатный сыр только в мышеловке", "неблагодарность - тяжелейший из грехов".

- Твой сын сделал доброе дело: поспособствовал установлению мира на Святой Руси. Разве само сознание свершённого благодеяния для отчизны нашей - не есть награда для твоего сына? Господь увидел и оценил. Он, конечно, вознаградит праведность и смирение в безграничной милости своей.

Бывшая княгиня злобно взглянула на меня. Казалось, сейчас плеваться начнёт или укусит. Но нет, выражение сменилось на более благочестивое:

- Эт да, эт само собой, Господь, он того... конечно. Однако же Володенька помог Боголюбскому повенчаться на царство. Сиё дело земное, здешнее. И заслуживает воздаяния здесь же, в миру тварном. "Долг платежом красен".

- Коли сын твой считает, что Боголюбский ему должен, так пусть и идёт к нему. Ко мне-то чего?

Она злилась, но не теряла самообладания.

- А того. Все думают, что ты "цепной пёс Боголюбского". Он скажет - "голос", ты и гавкать начнёшь. А я иное вижу.

Что она такое углядела? Я веду себя с Боголюбским вполне пиететно, в рамках моего понимания, конечно. Никакого панибратства на людях не допускаю. Всегда с Государем в согласии, киваю и подкланиваюсь.

Престарелая инокиня встала со скамейки, ухватила меня за портупею и произнесла, нагнувшись ко мне, почти на ухо.

- Это он под твою дудку пляшет.

- Ты... ремни-то отпусти.

Не сразу, внимательно позаглядывав мне в глаза, отпустила, снова уселась на своё место.

Могучая бабушка. Понятно, что, к примеру, можно ткнуть её "огрызком" по горлу или, там кулаком по уху... но это - "утрата лица". А вот силой духа... Сильна, сильна. Не зря Изя Блескучий, хоть и пасынок, а мачехе своей кланялся низко, говорил уважительно. Да и Жиздор скромную инокиню не осилил.

Я оправил портупею, покрутил шеей, мельком окинул взглядом двор перед гульбищем. Хм... а вот что-то похожее... на что-то... где-то я сходное...

- Глупость сказала. Боголюбский ни под чью дудку плясать не будет. У него у самого... труба Иерихонская. Ты лучше вот что скажи. Вон монахини стоят. Твои?

- Мои. Сёстры духовные с Вышгорода.

Большой двор, снег, группка хихикающих девушек... Напарник по имени Добробуд Доброжаевич Колупай из самого Пропойска работает жонглёром: роняет и поднимает поленца... У него на руках несколько поленьев, выпустить их не может - цепкий он. Кланяется, роняет, подхватывает, резко дёргает головой, теряет шапку, подхватывает, надевает, теряет поленце... Темп растёт, количество предметов, одновременно находящихся в воздухе, увеличивается. Впору уже пускать барабанную дробь.

Девки смотрят разинув рты. У одной характерное движение головой. И носик. Непохожий на картошку-синеглазку.

Пять лет назад. Княжье подворье на Смядыни. Я - в "прыщах" смоленских.

- Вон слева, у вторых саней... Кто?

Пауза заставила меня обернуться. Она смотрела на меня со злорадно-восхищённым выражением.

- Верно про тебя сказывают. Про похотливость твою. Прям нечеловеческую. Про чутьё, зверю дикому присущее. Зверю лютому, беззаконному.

Тяжко вздохнула.

- Агриппина. Ростиславовна.

Резко вскинула голову, с напором произнесла:

- Сыну - Волынь.

Презрительно осмотрела меня с ног до головы:

- Что? Разгорелось-захотелось? Даст Андрей Володеньке Володимир - отдам девку.

Ай да стара! Видать, помолоду немало голов, к головкам намертво приделанных, крутила-морочила.

- Всё, разговора не было. Я Андрею не хозяин, да и она тебе не роба. Пустое. Воздухом торговать не будем. Бывайте здоровы, Любава Дмитриевна.

- Постой.

Она кривила лицо, дёргала губами, будто зубы болят.

- Что дашь?

- Я? Ничего. Города давать - забота государя. Я могу только просить, советовать. Решать - ему.

Она зашипела:

- Желтомордое отродье, Гошкин выползок.

Ага, ты ещё вспомни, как бежала от Долгорукого аж в Венгрию, едва он к Киеву подошёл.

- Вышгород, Белгород, Триполье?

- Нет. Может быть, городок на Волыни.

- Луцк?

- Просить - могу, решать - ему.

- Ну, это как просить будешь.

- Как умею. Решай.

- Когда?

- Завтра скажу ему. Дня три пока... решит да объявит.

- Тогда и девку.

- Тогда - и разговора не было.

- Вперёд не поверю.

- Вольному воля. Бывайте здоровы.

- Стой. Эхрр... Ладно. Твоя взяла. Но смотри - обманешь вдовицу сирую убогую...

- Пустое. Лжа мне Богородицей заборонена.

Бывшая Великая Княгиня Всея Руси, третья уже на моём пути, считая жену Боголюбского, тяжело рассматривала меня. Потом гримаска изменилась на более жалостливую, более уместную для лика скромной инокини, нижайшей просительнице за сыночка единственного. Она перекрестилась, помянула Царицу Небесную и произнесла:

- Будь по твоему, забирай. Бедняжку.

***

Агриппина (Аграфена) - третья из дочерей Ростика.

В РИ она проживёт на редкость длинную жизнь. Станет княгиней Рязанской. Вместе со всей женской половиной рязанского княжеского семейства будет усечена мечом во время взятия Рязани войсками Батыя 21 декабря 1237 г. и погребена в рязанском соборе Успения Богоматери. В первой половине 18 в. захоронение будет обнаружено. С двенадцати женских останков снимут самую богатую в российской археологии коллекцию украшений.

Какой... чудак потратил свои силы и время на то, чтобы "усечь мечом" почти девяностолетнюю старушку? Какой-то "славный батыр"? Для увеличения своей "славности" и "батыркнутости"?

***

"Забирай"... Хорошенькое дельце. Сблудить с инокинею... И дело даже не в запредельной для законов Руси сумме в 100 гривен - "не по чести".

Выясняю подробности.

Прежде всего она не монахиня, а послушница, белица.

Так обозначают в русских монастырях готовящихся к поступлению в монашество, но ещё не принявших обета, и мирян, не имеющих намерения посвятить себя монашеской жизни, а просто удалившихся от мирских сует на житье в монастырь.

После моего скандала со старшей дочерью, Ростик перевёл младших в Вышгород, поближе, "на глаза". Вторую дочь через пару лет выдал замуж за Матаса, а третья росла потихоньку. Довольно обычная манера в аристократических семьях - отправить дочь-подростка на обучение в женский монастырь. Смерть Ростика и последующие неурядицы времён Жиздора несколько затянули воспитательный период.

Крайние формы безобразий в Киеве уже прекратились, и Любава Дмитриевна рискнула приехать в город, дабы навестить сыночка. Пирожков свежих, портянок чистых... присмотреть и обиходить дитятку. Понятно, что она хоть и монахиня, но все ж понимают - княгиня. У неё в келье и прислужницы есть. Игуменья дала саней с возчиками. Груня присоединилась. В смысле: Агриппина.

По сходному основанию:

- Хочу братиков родненьких навестить-проведать. Как-то они там, в боях кровавых, в трудах тяжких...

Кто инициатор - непонятно. Со слов Любавы Дмитриевны, Груня умоляла-упрашивала, игуменье в ножки кланялась, чтобы та отпустила. По моему чувству... Экс-княгиня подкинула девушке идею, имея ввиду использовать "невинную овечку" в роли отмычки. Или ко мне, или к Ростиславичам.

Приехали и встали посередь детинца. Теперь Любава Дмитриевна топает к сыночку на постой - тут рядом, за Янчином монастырём шагов сто. А Груне - на другой конец города, к Золотым воротам, где её братья по усадьбам киевским стоят. Ехать туда экс-княгине не с руки, а отправлять юную девушку одну опасно. Дело уже к вечеру, города она толком не знает. Вот бы кто сыскался в провожатые...

- Посиди здесь. Николай, Охрим - ко мне.

Профессионально подготовленная, сыгранная команда - огромная сила. Способная быстро и качественно решать даже неочевидные задачи. Получаса не прошло, как к переминающейся кучке монахинь подкатили богатые санки с кучером в дорогой шубе. Хорошо, что хоть бобровую шапку не нахлобучили. Продираясь сквозь косо подвязанное мочало бороды веником, возчик выдал старательным баском ключевое:

- Эта вот ну.

Любава Дмитриевна, затягивая тёплый полушалок, бросила:

- Давай, Груня. Он тебе до места отвезёт. А мы к Володеньке моему. Заждалась я. Соскучилась по сыночке.

Монастырские сани потянули влево, возница с Груней - вправо, к Софийским, на выезд. А я вдохнул-выдохнул, пытаясь успокоить сердце, заходящееся от новой рискованной авантюры, и зашёл к Боголюбскому. Типа: с добрым советом.

- Давай завтра не собирать большой совет. Дел у всех выше крыши. Надо дать людям роздых. Ты сам ж давно в Печеры рвался мощам поклониться.

Замученный Андрей кивнул, я убрался. Но ещё часа два маячил по граду Владимирову. То одно, то другое. Но чтоб все видели: "Зверь Лютый" по детинцу открыто гуляет. А не в каком тайном месте тайным делом тайно занимается.

По возвращению - отчёт. Пока всё по плану. Санки с монашкой выехали из Софийских, но поехали не прямо вниз к Золотым, а повернули вправо, въехали на мою территорию. Возле очередных ворот возчик остановился.

- Эта вот. Супонь рассупонилась. Посиди. Ну.

Девка сидела в санках, оглядывала следы недавних боёв. Подскочили двое поганых, накинули тулуп, выдернули из саней и ускакали. Чётко накинули: она даже не видела кто. Потом из ворот вышел возчик, выдал обычное:

- Ну эта вот.

И ушёл внутрь разгримировываться: мочало всю шею искололо. Конёк и приметные санки, после обработки, в тот же вечер уехали. С грузами, полоном, в ряду с несколькими другими, на Мирополичью дачу.

Груня... "вот она была и нету". "На щеке снежинка тает".

Ничего нового: девок на Руси воруют все, кому не лень. Я уже рассказывал, как у меня на Угре Трифену украли. Но я-то... ого-го! Огогуй огогуённый. Догнал, побил и отобрал. А как здесь будет? Вышгородские знают, что она отправилась к смоленским. А смоленские об этом не знают. Пока обе стороны не встретятся - никто её искать не будет.

"Лучше всего брать языка из отпускников или выздоравливающих, возвращающихся в свою часть" - откуда это всплыло?

"Первый тайм мы уже отыграли" - девку украли. Теперь осталось откатать второй и третий. Ждём-с.

Дела идут, контора пишет, меня дёргают. То по караванам, то по ссорам между христолюбивыми воинами, то просто... Ближе к полудню прибегает Николай:

- Удачно сошлось. Давай, воевода, поедем-поглядим. Казовый конец торговать будут.

***

"Казовый конец" - лучшая, выигрышная, показная часть чего либо. Так, заманивая покупателя "казовым концом", продают группы однородного товара. Шкурки или коней. Здесь - невольниц.

Город взят штурмом, "на копьё". Всё население может быть обращено в рабство. Их бы и сделали рабами, да девать некуда - нет покупателей. Те, кого победители доведут до своих домов, станут там челядью. Так, с ещё докняжеских времён, начало формироваться это сословие - рабы, в "Святой Руси".

Прикол в том, что мы заперты в городе бездорожьем, вытащить отсюда толпу народа, хоть обозом, хоть лодьями - сейчас невозможно. А ждать - нет еды. Если у тебя есть холоп, то ему надо есть. Помимо того, что сторожить. Кормить - нечем.

Для ясности: "кощей по ногате". А цена курицы в мирное время - две ногаты. Но кто тебе ту курицу нынче отдаст?

Поэтому в холопы берут кого-то особо ценного. И баб. Понятно, что не всех, но есть категория покупателей, которая берёт молодых женщин и девушек не вообще - в прислуги, по хозяйству, а для "удовольствий".

О гаремах в "Святой Руси" Кирик вопрошал Нифонта, тот уныло ругался: нехорошо это.

Если боярин берёт девок для себя, то выбирает экземпляры пригодные к употреблению уже сейчас. Но часть "двуногой скотинки" сбрасывают торговцам на экспорт. Для перепродажи за рубеж в богатые дома для сексуально озабоченных хозяев. Здесь критерии несколько иные.

В обычный год в Кафе продают одну-три тысячи славянских невольников и невольниц. В Ордынские времена этот показатель утвердится на уровне десяти тысяч в год. Хотя, конечно, походы Гиреев на Москву давали какие-то сумасшедшие цифры в треть-полмиллиона за раз.

Сейчас часть "двуного быдла" идёт лодиями по реке, часть гонят полоном степняки.

Времена древних княжеских караванов, когда по весне к Киеву сплавляли тысячу колод, вытёсывали из них скедии и шли по Днепру вниз, вдоль Беломорья к устью Дуная и вдоль болгарского берега к Адрианополю - прошли.

Кстати, вопрос: ежели каждый год в Киеве ладили под тысячу морских лодий, то куда они девались к следующему году? Ведь караванщики возвращались в Киев с купленным товаром. Бросили кораблики где-то по дороге и дальше, с тюками на загривках, топ-топ...?

Лодии нынче ладят иначе, не на один раз. И их меньше. Одна-две сотни лайб в одном-двух караванах. В лодейку много невольников не набьёшь. Десяток - предел.

Русские лодочки - не морские корабли. Им хода до Сурожа или Кафы. Речное и прибрежное плаванье. Дальше товар повезут уже греки на своих корабликах.