С утра я отправился в управление, к Николаю Николаевичу. Тот принял меня, как обычно, вполне радушно, и предложил подышать свежим воздухом. Мы расположились в небольшом сквере.
— Ну, рассказывай, — сказал Николай Николаевич, — что за срочность у тебя, что стряслось?
— По данным моих деловых партнеров, — начал рассказывать я, — в соседней области произошло серьезное ограбление. Фура «Вольво», легковушка «Форд Скорпио», груз — компьютеры импортные, несколько десятков штук. Мне нужно узнать — существует ли заявление об этом ограблении?
— Я понял, — улыбнулся Николай Николаевич, — тебе нужно узнать, обманывают ли тебя твои деловые партнеры. Так?
— Так, — развел руками я.
Николай Николаевич весело смотрел на меня.
— Говоришь, целую фуру похитили, еще и иномарку, кучу компьютеров импортных⁈ Ох, Алексей… Да если бы такое произошло, все бы уже на ушах стояли! «Внимание всем постам ГАИ!» Детективы смотришь?
— Смотрю, — ответил я задумчиво.
— Не смотри, — сказал Николай Николаевич, — чушь редкостная. Еще ни одного правдивого детектива не сняли о нашей работе. И про ограбление — чушь. У меня бы с утра ориентировки на столе лежали. Кидают тебя деловые партнеры, Алексей.
— Не кидают, но пытаются, — сказал я. — Но спасибо вам за помощь, Николай Николаевич!
Он махнул рукой:
— Не за что! Все у тебя?
— Не совсем, — ответил я. — Есть еще один вопрос… Деликатный.
— Деликатный? — удивился Николай Николаевич. — Ну, рассказывай, рассказывай, да покороче, дело не ждет!
— Помните, мы в прошлый раз о братьях говорили, которые «организованная преступная группа»?
— Ну, — нахмурился Николай Николаевич.
— Один из них хочет пообщаться, обсудить текущее положение. Мы недавно разговаривали…
— Со мной пообщаться? — хмуро спросил Николай Николаевич.
— С вами. Или с кем-нибудь из ваших, им все равно. И лично мое мнение, Николай Николаевич… Это нормальные договороспособные парни. Не уголовники какие. Они говорят, что могут быть полезными, и я считаю — это действительно так.
— Подумаю, — сказал Николай Николаевич отрывисто. — Как надумаю — сообщу. Все, давай, Алексей! Отцу привет!
Я шел в нашу контору и думал о несовершенстве человеческой природы. Вот Саша Орловский. Придумал совершенно идиотскую тему с ограблением. Для чего? Очевидно для того, чтобы не платить процент со сделки с металлом. Скорее всего, не сегодня — завтра позвонит и предложит решение — он, Орловский договаривается с Юриком так, что у него нет к нам претензий, а мы не берем с него условленный процент. Тупо минимизация издержек. Зачем платить миллион, если можно не платить миллион, а просто кинуть? Единственное, что меня смущает — почему Орловский решил, что мы безропотно согласимся? Испугаемся Юриного партнера-чеченца? С чего бы? И он же не полный идиот, понимает, что если мы хоть что-то узнаем, то это для него может быть проблемой… На что рассчитывает? Вопросы оставались…
В этот же день мы получили в банке деньги, переведенные Светланой Романовной. Триста пятьдесят тысяч рублей уместились в обычную спортивную сумку. Уже не первая наша «большая получка», но все равно было волнительно. Правда, сто тысяч из полученных трехсот пятидесяти нужно было вернуть в виде «отката», но и оставшиеся двести пятьдесят в то время представляли собой солидный капитал…
Впрочем, проблема была у нас ровно та же, что и у наших предшественников — цеховиков и спекулянтов. И заключалась она в том, куда девать заработанные деньги. Акций не существует, равно как и фондового рынка, инвестировать некуда. Вложить в недвижимость почти невозможно. Золото — дефицит. Изредка Яков Наумович продавал нам небольшие партии царских десятирублевок, но купить, к примеру, килограмм золота даже с нашими связями не представлялось возможным. По слухам, «на золоте» сидела своя «мафия» — совершенно закрытое от посторонних сообщество. С учетом последних поступлений, наличных рублей у нас набралось больше, чем полмиллиона. И это было проблемой.
Спортивную сумку с деньгами мы привезли в нашу контору и под завязку набили наш старенький сейф.
— Шампанское будем пить? — улыбнулся Валерик.
— Некогда! — отрезал я. — Сейчас буду звонить Якову Наумовичу, есть ли у него что-нибудь. А потом Светлане Романовне нужно будет ее долю завести. Дел по горло! А вы в цех съездите, посмотрите, как там дела. Совсем наплевали на реальное производство!
— Ну, согласись, — сказал Серега, с улыбкой кивая на сейф, — когда такие бабки поперли… В цех как-то не очень хочется ехать. Да и нормально все у них, я с утра уже заезжал. Ты лучше скажи, с ментом разговаривал?
— Разговаривал, — ответил я.
— И что?
— Похоже, что Александр Сергеевич нас решил кинуть, — сказал я. — Мент сказал, что про ограбление вообще не в курсе, заявления нет.
— Вот же сука! — возмущенно выдохнул Серега. — Надо с ним чего-то решать, Леш…
— Только без резких движений! — предупредил я. — Сейчас ничего решать не будем. Подождем. И вообще — думайте, куда бабки вкладывать. Их сохранить нужно. Очень советую начинать строиться. Землю дают недалеко от города, можно получить по десять соток. Мой батя уже получил.
— Номенклатура всегда впереди, — завистливо вздохнул Валерик.
— Расслабься, Валер, — ответил я. — То, что лежит у нас в сейфе сейчас значит намного больше, чем батина должность. Которой он со дня на день лишится.
— Строиться, говоришь… — сказал Валерик с сомнением. — Ну хорошо. Получим мы землю, построим по дому, большому. Тачки обновим, иномарки возьмем. А дальше чего? Как ты дальнейшую жизнь видишь вообще?
Я усмехнулся. Советскому человеку обязательно нужно видеть перспективу.
— Слушай, — сказал я, — большой дом, иностранная машина, курорты, всякая электронная дребедень — это то, о чем большинство и мечтать не может. Валер, съезди на комбинат и спроси у работяг — как они свою дальнейшую жизнь видят с зарплатой в триста рэ? Ты сам-то чего хочешь?
— Не знаю, — сказал Валерик немного растерянно. — Раньше мастером спорта по боксу стать хотел. Соревнования выигрывать, в институт поступить… А сейчас как-то уже пофиг. В институт поступил, но появляюсь раз пять в семестр… Чего еще хотел?.. Чтобы девчонки красивые табунами. Ну сбылось — в любой кабак приходи, там красивые девчонки, хоть каждый день новую выбирай. В первый месяц интересно, а потом надоедает.
— Жениться тебе надо, барин, — заметил я. — Короче, имеет место кризис жизненных целей. Старые мечты вот этот сейф обнуляет. Новые мечты не появляются. Так, дорогие компаньоны?
— Наверное, — ответил Валерик. — Я как раз тут недавно читал книжки… из жизни золотоискателей. Джека Лондона и этого… Мамина-Сибиряка!
— Очень интересно, — сказал я с плохо скрываемым сарказмом. — И что же вы можете сказать по поводу прочитанного?
— А вот какая штука, — начал рассказывать Валерик. — В Америке трагедия, если золотоискатель не нашел золото. Пустой участок. Или вез яйца, продать золотоискателям — двенадцать тысяч штук… Продать за золото и хорошо заработать. А они протухли, все двенадцать тысяч. А у нас — не так. У нас трагедия, если ты нашел золото. Понимаешь?
— А что… — сказал я задумчиво. — В этом что-то есть. Нашел золото и сразу во все тяжкие…Ты, Валер, продолжай книги читать, у тебя нормально получается. А про кризис жизненных целей я вам вот что скажу… Детский дом мы подкармливаем всякими апельсинами-бананами? Подкармливаем. Ваш боксерский клуб полностью переоборудовали, пацаны за наш счет на соревнования ездили, в гостинице жили? Было. Каратистов в Москву на первенство отправили? Было дело. А пацанам, которые из бедных семей, и вовсе тренировки оплачиваем. А скольким помогаем, кто просто приходит и просит? Вы об этом подумайте.
— Ну вообще-то да… — сказал Валерик. — Если так на это посмотреть…
— Вот так и будем смотреть, — сказал я категорично. — Мы работаем для того, чтобы жить хорошо, ни в чем не нуждаться и иметь возможность людям помочь. И вы тут рефлексируйте дальше, а я пойду Якову Наумовичу звонить, заработанные бабки сами себя не сохранят.
Мои компаньоны были задумчивы, а я снял трубку и набрал номер.
— Алло, — прозвучал слегка дребезжащий голос Якова Наумовича.
— Добрый день! Это Петров Алексей беспокоит.
— И я вас слушаю, молодой человек, — ответил Яков Наумович.
— Скажите пожалуйста, у вас есть что-нибудь для нас?
В трубке раздались вздохи и покашливание.
— Кое-что немного есть, — осторожно сказал Яков Наумович.
— Сколько? — поинтересовался я.
— Пять.
Это означало, что у Якова Наумовича есть пять тысяч долларов на продажу.
— По девять с полтиной? — спросил я.
— Никак нет, — по-солдатски ответил Яков Наумович. — По чирику, молодой человек.
— По чирику⁈ — изумился и возмутился я. — Яков Наумович, побойтесь бога!
В трубке раздалось недовольное кряхтенье.
— Интересуюсь — вы будете брать или просто хотите поговорить?
— Буду брать, — сказал я. — Но, Яков Наумович…
— Если будете брать, то приезжайте и берите, пока оно есть. А то скоро и этого не будет. Вы таки не единственный, кто любит подобные вещи.
— Все понял, — сдался я. — Через полчаса буду.
— Жду! — важно ответил Яков Наумович и повесил трубку.
Шепотом ругаясь, я пошел к сейфу.
— Что такое? — поинтересовался Валерик. — Старик опять за свое?
— Старик выставил цену в десять рублей за доллар, — вздохнул я. — Но будем брать, что поделать…
— Ишь старый хрен! — восхитился Валерик. — Вот кто реальный миллионер! А посмотришь — дедушка божий одуванчик!
— Дедушка серьезный… — согласился я. — Все, уехал.
В кафе «Уют», которое располагалось в старом городе было как всегда тихо и немноголюдно. Официант улыбнулся мне, как постоянному посетителю, и махнул рукой в сторону небольшого закутка за барной стойкой, куда я и направился.
В закутке располагалось два столика «для своих». За одним из них сидел Яков Наумович и с грустным видом отхлебывал из стакана минералку. За вторым чинно восседал сам Евгений Михайлович Лисинский в компании очень тучного смуглого и усатого мужчины средних лет. Я вежливо поклонился Якову Наумовичу, который ответил мне легким кивком, и подошел поздороваться с Лисинским.
— Познакомьтесь, Алексей, — представил мне своего смуглого собеседника Лисинский. — Это Ваня.
— Ваня. — Смуглый протянул мне руку, украшенную громадным золотым перстнем, и улыбнулся, обнажив два ряда золотых зубов.
Мы познакомились. Ваня был младшим братом нашего местного цыганского барона. Под его контролем находился весь цыганский бизнес — от изготовления мышеловок до нищенства. По слухам, Ваня не брезговал и наркотиками, которые в то время пока еще небольшими партиями шли из Средней Азии. С Евгением Михайловичем у Вани были совместные дела — какими-то путями Евгений Михайлович получил громадную партию жвачки из Польши по смешной цене. Жвачка реализовывалась через Ванину «маркетинговую сеть», раскинутую по всем рынкам, толкучкам и мало-мальски людным местам
— На два слова, — Евгений Михайлович мило улыбнулся мне и указал на кресло. Я сел и вопросительно уставился на Евгения Михайловича.
— Вот Ваня, — Лисинский ткнул пальцем в цыгана. — У меня с ним дела, небольшие, но какие есть (Ваня виновато улыбнулся, вновь озарив кафешный полумрак золотым сиянием). У Вани всякие там сестры, двоюродные, троюродные, племянницы — родня, одним словом. Сейчас работают все по базарам, чего-то перепродают…
— Это наше — во все времена! — поучительно изрек Ваня.
— И в последнее время, — вздохнул Евгений Михайлович, — получается так, что его родню с некоторых базаров гонят, работать не дают. Между прочим, наши общие знакомые, Алексей.
— Близнецы? — коротко спросил я.
— Они самые! — подтвердил Лисинский. — Похоже, что ребята считают себя полицией нравов. Так вот, это неправильно, и мы бы хотели эту простую мысль до них донести. Каждый зарабатывает как может. Мы тоже не все в белом, Алексей, совсем нет…
— Тысячу лет так работаем! — снова изрек Ваня. — Наши отцы, деды, прадеды… — он начал загибать толстые пальцы.
— При этом, — перебил его Евгений Михайлович, — Ваня не против договориться ко всеобщему удовлетворению.
— Заплотим, — подтвердил Ваня. — Сколь надо, столь и заплотим. Мы что, не люди⁈ Порядочные люди всегда договорятся между собой!
Я с досадой посмотрел на Евгения Михайловича и сказал:
— Я, конечно, вашу мысль до них донесу. Только не гарантирую, что получится.
— Это само собой, о гарантиях и речи быть не может, — согласился Евгений Михайлович. — Только я вас прошу, Алексей. Попробуйте поговорить, тем более, что они готовы к сотрудничеству. Мы же не первый день друг друга знаем…
— Заплотим! — снова заявил Ваня. — И почему нельзя договориться с нами, мы что, не люди⁈
— Люди, люди, — успокоил я его. — Но вы, я думаю, сами понимаете, в чем проблема?
— М-м-м?.. — Евгений Михайлович вопросительно уставился на меня.
— Отрава же, — сказал я. — Вы же сами, Евгений Михайлович, прекрасно знаете, что все эти племянницы и двоюродные сестры толкают дурь. А наши общие знакомые — спортсмены, здоровый образ жизни ведут и за порядком на своей территории следят. Вы же понимаете, где наркотики, там бардак и беспредел…
— Вранье! — гневно заявил Ваня. И тут же саморазоблачительно добавил: — Мы же никого не заставляем!
— Можете твердо обещать нашим общим знакомым, — вкрадчиво сказал Евгений Михайлович, — что ничем подобным на рынках торговать не будут. И общепринятых правил Ванина родня нарушать не будет. Так? — Лисинский строго посмотрел на Ваню.
Тот кивнул, как мне показалось, без особой охоты.
— То есть, помады, жвачка и все такое? — спросил я.
— В таком аспекте, — кивнул Евгений Михайлович. — И еще один момент. Насколько я понимаю, у вас возникла определенная проблема с вложением средств?
— В некотором роде, — уклончиво ответил я.
— Ваня может помочь вложить средства в вечные ценности. В нержавеющие, так сказать… Верно, друг мой?
— Все верно! — подтвердил Ваня, золотозубо улыбаясь. — Рыжье есть. Сколь надо, столь сделаем, по хорошей цене хорошему человеку. Хоть тонну!
— Вы просто змей-искуситель, Евгений Михайлович! — рассмеялся я. — Хорошо. Я скажу Матвею, но, как уже говорил, ничего не гарантирую. Если будет результат — сообщу. Кстати, Матвей сам не против встретиться с Гусаром, чтобы разрешить, так сказать, возникшие противоречия. Вы поинтересуйтесь у Гусара — настроен он разговаривать?
— Обязательно поинтересуюсь, — со значением сказал Евгений Михайлович. — Это все очень хорошо, Алексей. Хорошо, что мы, как приличные люди, пытаемся договориться, чтобы каждый на своем участке работал спокойно. Так и нужно.
— Скажи — лавэ нормально дадим, — снова оживился Ваня. — Мы уже со всеми договорились, с ментами, с блатными, только с этими спортсменами договориться не можем, что такое?
— Будем думать, — сказал я. — А сейчас, прошу меня простить — я к Якову Наумовичу по небольшому делу…
Мы попрощались, и я отправился в распоряжение Якова Наумовича. Тот, по обыкновению своему, был грустен и настроен на философский лад.
— Это ваше… — сказал о, указывая на пухлый конверт, прикрытый газетой.
— А это вам, Яков Наумович. — Я передал старику газетный сверток. — Только отчего такая цена? В прошлый раз договаривались по девять пятьдесят…
— Ему не нравится моя цена, — скорбно сказал Яков Наумович. — А вы, молодой человек, походите по базару, повыбирайте… Сейчас на этот товар очень много желающих.
— Все понял, — сказал я. — По базару ходить не буду, как только появится еще — сразу звоните мне, хорошо?
— Хорошо, — ответил Яков Наумович.
Я спрятал в портфель конверт, содержимое которого тянуло лет на десять лишения свободы, и убежал по делам, которых было невпроворот.