— Да, Саш, — сказал я, отсмеявшись, — Все время забываю одну штуку у тебя спросить…
— А что такое? — насторожился Орловский.
— Да вот у тебя компьютер стоит, — я кивнул в сторону роскошного аппарата IBM. — Ты им пользовался когда-нибудь вообще?
Орловский строго посмотрел на нас с Валериком и назидательно поднял указательный палец:
— Компьютер — незаменимая вещь! — сказал он пафосно.
Я понимающе покивал и поинтересовался:
— Незаменимая для чего?
Орловский скорбно покачал головой.
— Ничего-то вы, ребята, не понимаете в техническом прогрессе, — сказал он сочувственно.
Мы с Валериком заржали.
— Ладно, знаток прогресса, — сказал я с улыбкой. — Не забудь Юрику позвонить. Нехорошо заставлять ждать даму, да еще и внедрение новых технологий тормозить!
— Когда это я забывал о делах?!! — вскинулся Орловский.
— Это, Саш… — добавил я скромно, — напомни, пожалуйста, как твою секретаршу зовут! Хочу обратиться, а как — не знаю. У нее спрашивать, так она мне не ответит. «Товарищ секретарь» — у меня сразу перед глазами папа возникает, он тоже товарищ секретарь…
Орловский взъярился.
— Я тебе уже сто раз говорил!
— А ты, Саш, табличку у себя в предбаннике повесь с именем, — посоветовал Валерик.
— Как в зоопарке! — поддержал я.
— Идите к чертовой матери! — завопил Орловский. Он искал глазами на столе какой-нибудь предмет, подходящий для того, чтобы метнуть в нас, но ничего подходящего не находилось — импортную авторучку, бюстик неведомого античного деятеля и иконку Орловскому было жаль на нас тратить. — Сейчас вызову охрану, — голосом смертельно измученного человека добавил он.
Мы с Валериком еще немного посмеялись и только после этого покинули кабинет гостеприимного директора.
— Даже чаем не напоил, — с сожалением сказал Валерик, когда мы оказались в «предбаннике». Секретарша метнула на него огненный взгляд.
— А между прочим, коммуникабельность — основа бизнеса, — поучительно сказал я, за что тоже был удостоен гневного взгляда секретарши.
— Всего наилучшего вам, милая девушка, — учтиво поклонился Валерик.
Милая девушка с неприступным видом смотрела в какую-то бумагу.
— Все, все! Не мешай работать человеку, — сказал я Валерику.
Мы степенно покинули «директорскую зону».
По большому счету, весь деловой антураж, включая секретаршу и компьютер, представлял собой игру в бизнесмена. Почти никто в то время понятия не имел о корпоративной культуре м менеджменте, о том, для чего вообще нужен частный банк и как он должен функционировать. Бизнес делался буквально на коленке, очень разными людьми — функционерами, спортсменами, бывшими трактористами, таксистами, барменами, цеховиками… Например, Саша Орловский очень хорошо умел перераспределять государственные деньги в собственную пользу, а все прочие аспекты банковской деятельности считал несущественными и никому не нужными. Он страшно возмущался, когда простые советские кооператоры, прознав, что в наших краях завелся частный банк, приходили к нему просить кредит. Такое поведение он считал совершенно недопустимым и даже неприличным. Как раз в первую неделю работы произошел один случай, который определил Сашино отношение к кредитам на долгие годы…
«Первый территориальный банк» тогда был в стадии первозданного хаоса — кабинеты только заселялись и обживались, не было вывески, не было даже самой элементарной охраны (последнее обстоятельство сыграло важную роль). И вот, в банк нагрянули гости. С характерно короткими стрижками, в татуировках и шрамах. Они поймали какого-то служащего в коридоре и задали простой вопрос: «Где начальник?» Служащий ткнул пальцем в сторону директорского кабинета, куда татуированные гости незамедлительно направились…
Как на грех, Орловский оказался на месте. Увидев таких живописных гостей, недолюбливающий и опасающийся уголовников Орловский слегка запаниковал.
— Я — Коля Утюг! — гордо представился один из пришельцев. И уточнил: — Только с Иоссера! Меня весь Союз знает.
— Очень приятно, — сказал Александр Сергеевич.
Пришельцы обидно заржали.
— А у тебя ту че? — спросил Коля Утюг, отсмеявшись. — В натуре, говорят, частный банк?
— Мы еще не открылись, — пискнул Орловский.
— Ништяк, значит мы первые, — золотозубо улыбнулся Утюг. — Вот ему, — он указал на одного из своих спутников, очень сильно похожего на обыкновенного бомжа, — нужен кредит. Сечешь?
— Секу, — покорно сказал Саша. — И сколько нужно?
Он еще надеялся, что незваным гостям просто не хватает на опохмел.
— Пятьдесят штук, — строго сказал Коля Утюг. — Иначе, сам понимаешь…
Саша Орловский все очень хорошо понимал.
— Здесь у меня столько наличных нету, — сказал он, извиняющимся тоном. — Я сейчас кассиру позвоню, он быстро привезет!
— Звони, звони… — великодушно согласился Коля Утюг.
Дрожащей рукой поднял Орловский телефонную трубку и набрал нужный номер.
К телефону подошел Серега, который, к счастью, оказался на месте и по похоронному тону Орловского сразу понял, что дело плохо.
— Ко мне тут люди пришли за кредитом, — доложил Сереге Орловский. — Нужно пятьдесят тысяч, срочно! Они торопятся.
— Все понял… — вздохнул Серега. — Ты хоть дай понять, сколько их там пришло!
— В шестом кабинете! — раздраженно ответил Орловский.
— Шестеро, значит… — сказал Серега. — Ну, жди. Сейчас приедем, удовлетворим твоих клиентов.
— Давайте быстрее, — нервно сказал Орловский.
— Со всей возможной скоростью, — заверил его Серега.
Сразу после разговора он помчался в боксерский клуб, где быстро собрал пятерку бойцов и на всех парах погнал выручать Орловского. Приехавших боксеров поразила полнейшая пустота в помещении банка — почуяв неладное, служащие разбежались кто куда. А что касается случившейся драки, то Серега, рассказывая о ней, пренебрежительно кривился.
— Кого там бить? — говорил он. — Почти все — бывшие зеки, ему дашь легонько в душу, так он сразу с копыт долой и сознание теряет. Один за нож схватился, пришлось ему руку ломать…
Одним словом, пришельцев слегка побили и закрыли в подвале. Позвонили участковому, который скоро явился на место происшествия — недовольный и похмельный.
— Показания давать будете? — безразлично спросил он Орловского.
— Какие еще показания? — опешил Александр Сергеевич.
— Обычные, — пожал плечами участковый. — Как у вас вымогали. Как угрожали. Заявление и все такое…
— Нет! — категорически отказался Орловский. — Не буду! Чтобы мне потом их дружки… финку в глаз⁈
— На нет и суда нет, — развел руками участковый, — и уголовного дела тоже нет. Так что, товарищи спортсмены, отпускайте ваших терпил и пусть идут куда знают. У меня и без них забот полон рот.
Кажется, участковый одинаково не любил как уголовников, так и банкиров, а может просто не знал, чем первые отличаются от вторых. В качестве извинения за беспокойство ему подарили бутылку «Столичной» и только тогда он немного подобрел:
— Вы, я вижу, ребята хорошие, хоть и банкиры. Вы звоните, если что, чем смогу — помогу!
— Позвоним, — пообещал Серега.
А уголовников пришлось отпустить.
— Может устроим им фиктивный расстрел? — сказал мстительный Орловский, но устраивать подобные перфомансы боксеры наотрез отказались:
— Мы ж не звери!
Уголовников, впрочем, строго предупредили, что в следующий раз бить никто не будет, но будут стрелять. Уголовники имели вид хмурый и оскорбленный. А Саша Орловский несколько дней боялся появиться в банке и даже у себя дома — скрывался на конспиративных квартирах. Впрочем, он довольно быстро пришел в себя, а в банке появилась постоянная охрана.
Приятель Орловского Юра Хоботов действительно помог открыть банк через своего влиятельного родственника, но сам в его работе участия не принимал. Юра осел в Москве, пристроившись все через того же родственника в какую-то хитрую организацию, имеющую возможность легально завозить импорт. Благодаря Юриным связям, у организации появился дополнительный источник легальной валюты. Сколько они зарабатывали на этом — страшно и подумать. Очевидно, миллионы и отнюдь не рублей.
Например нам, по большому знакомству, Юра отгружал импортные компьютеры с наценкой от пятидесяти до ста процентов. В твердой валюте, естественно. А мы уже продавали компьютеры всем желающим — большей частью на государственные предприятия, имевшие специальные средства на модернизацию, которые необходимо было потратить за отчетный период. Директор, не потративший выделенные средства за год, автоматически их лишался и получал нахлобучку по линии своего министерства. Так что, польза от нашей деятельности для директоров была значительная — во-первых, они проводили-таки положенную модернизацию производства, закупая компьютеры, которые потом в большинстве случаев пылились по кабинетам и включались только в случае визита высокого начальства, а во-вторых, неплохо зарабатывали на этом процессе. Так, цена на компьютер могла быть завышена вдвое по отношению к нашей цене — деньги приходили на счет кооператива, а разницу мы отдавали директору наличными. Как это и произошло в случае со Светланой Романовной.
Так, за несколько месяцев работы, наш кооператив «Астра» заработал полмиллиона рублей.
— А че, забавные ощущения, — сказал мой компаньон Валерик после первого большого заработка, который мы, как водится, отмечали в ресторане. — Все валится к чертовой матери, а мы процветаем.
— Пир на «Титанике», — согласился я. — А помните, когда-то был разговор о том, можно ли миллион заработать? И вот теперь миллион не так уж далеко…
К слову, наш экструдер продолжал работать и производить дефицитную пленку, которую все так же быстро раскупало население. Благодаря моему отцу, проблем с сырьем не было, деньги приходили регулярно, но… наши аппетиты сильно выросли. Пятьдесят тысяч, которые экструдер приносил за месяц, мы теперь могли заработать, провернув всего одну сделку, так что к производству мы сильно охладели. Впрочем, бросать этот источник сравнительно небольшого, но постоянного дохода мы не решались.
Что касается банка, то сам банк нам дохода практически не приносил. Мы и не настаивали, потому что поставки компьютеров обеспечивал друг Саши Орловского, а Саша Орловский не просил за это себе никакого вознаграждения. Кроме того, мы могли совершенно безвозмездно взять в банке любую разумную сумму на срок до месяца. Так у нас получился своего рода симбиоз с Орловским — мы помогали Орловскому отбиться от нехороших людей и государственных структур, а он помогал нам финансами и деловыми связями. Сотрудничеством этим, по большому счету, были довольны обе стороны, поскольку оно было взаимовыгодным.
…а вокруг все действительно катилось под откос, с каждым месяцем все быстрее и быстрее… Водка и сахар продавались по талонам, причем, чтобы купить, нужно было отстоять огромную очередь, убив несколько часов времени. Парадокс, но дефицит водки привел не к сокращению пьянства, но наоборот, пить простые советские люди стали больше и намного. До введения талонов среднестатистическая семья могла не покупать водку месяцами, совершенно не напрягаясь — нет и не нужно. А вот талоны появились — значит их нужно обязательно отоварить, иначе пропадут! — именно так работала логика наших людей. И вот, талоны с боем и потерями отоварены и теперь водка дома есть! А если водка дома есть, то значит ее очень скоро не будет. Пить стали сильно больше, в вытрезвителях не хватало мест, скакнула бытовая преступность — как обычно, табуреткой по голове в связи с внезапно возникшей неприязнью… Ельцин и Сахаров попали в Верховный Совет под массовые восторги стоящих в очередях граждан. Прибалтика, державшая фигу в кармане, эту фигу стала потихоньку из кармана доставать — в Эстонии поднят государственный флаг, в Литве литовский язык объявлен государственным, а Верховный Совет Литвы вдруг объявляет государственный суверенитет.
Экономический рост внезапно сменяется падением — как утверждают официальные статистики, и оказывается, что Советский Союз входит в состояние экономического кризиса. Консервативная часть Руководящей и Направляющей смотрит на Горби со все большим и большим раздражением, а Горби словно и не замечает ничего! Он купается в лучах славы и явно наслаждается тем, какой он большой и могущественный политик.
На рынке, конечно, никакого дефицита нет и в помине, как и очередей — есть все, что угодно и хорошего качества, но цена вопроса… Обычным семьям рынок не спасение, у них банально не хватает денег. Массово открываются кооперативные кафе и рестораны, в основном все дорого и не вкусно, мотивация кооператоров очевидна — срубить как можно больше денег, пока все окончательно не накрылось. Народ потихонечку начинает осваивать колхозные рынки, толкучки и барахолки — кто-то тырит с предприятий что плохо лежит, кто-то перепродает, кто-то устраивает в гараже кустарное производство всяких мелочей, торгуют сахарной ватой, жвачкой, сигаретами, водкой… Тут же появляется доморощенный рэкет — мелкоуголовная шпана и спортсмены конкурируют за право получать дань с барахолки — бьют и режут друг друга, и уже, по слухам, начинают постреливать… Наши старые приятели — близнецы-штангисты Андрей и Матвей активно участвуют в процессе, кулаками отвоевывают себе место под солнцем… Мы поддерживаем хорошие отношения и по возможности помогаем друг другу. Так я дважды, через Николая Николаевича, начальника городской милиции, отмазывал близнецов от милицейских неприятностей.
Мой отец все еще первый секретарь горкома, но уже все чаще и чаще поговаривает о том, что устал, что все бессмысленно и тщетно, что можно получить шесть соток земли в хорошем месте и построить там домик, да засадить все помидорами… Я подкидываю им продуктов — горкомовский буфет, который раньше выручал, стал так же убог, как и все остальное, и изредка прошу его воспользоваться «телефонным правом» — позвонить нужному человеку и решить насущный вопрос. Впрочем, эффективность «телефонного права» падает с каждым месяцем, вопросы решаются со скрипом и проволочками, авторитет горкома уже не тот, что был даже год назад…
Так и не выведав у Саши Орловского имя его любимой секретарши, мы отправились прямиком к Якову Наумовичу, у которого покупали доллары. Доллары — все еще уголовная статья, но все заинтересованные лица плевать на это хотели, валютой на черном рынке торгуют без особого стеснения. Связи Якова Наумовича в среде валютчиков и антикваров — обширны, а авторитет его весьма велик. Мы пользуемся его услугами и ни разу не пожалели…
Как обычно, он сидит в кафе «Уют», пьет минералку и жалуется на жизнь.
— Приехали, — говорит он, когда мы входим в кафе. Яков Наумович чем-то недоволен. — Ну садитесь уже, раз приехали.
— Все в порядке? — осведомляюсь я у него. Кажется, напрасно осведомляюсь. В ответ я получаю лекцию о том, что в порядке далеко не все — здоровье, родственники, пенсия («вы знаете, какая у меня пенсия⁈»), качество современных продуктов, газеты…
— Вот я читаю газету, — говорит Яков Наумович, — с отвращением показывая на лежащую здесь же на столике «Комсомолку» и мне становится тошно. Это же немыслимо, что они пишут, вы почитайте!
— Яков Наумович… — говорю я и в голосе у меня ангельское терпение. — Мы все привезли…
Я извлекаю из спортивной сумки газетный сверток.
— У меня тоже все готово, — говорит Яков Наумович. — Он передает мне конверт, лежащий тут же, под газетой. В конверте — серо-зеленые купюры.
— В этот раз еще по девять, потому что мы с вами договаривались, — строго говорит Яков Наумович. — В следующий раз будет по девять с полтиной, предупреждаю сразу.