На этот раз Николай Николаевич принимал меня в своем кабинете. И был он зол, просто кипел от негодования. Полковничьи звезды грозно сияли на погонах. Бюст Феликса Эдмундовича смотрел на меня с подозрением и неодобрением. И даже сам Михаил Сергеевич с портрета как-то нехорошо щурился в мою сторону.
— Прибыл? — неласково приветствовал меня Николай Николаевич. — Тогда располагайся и рассказывай.
— А чего рассказывать? — пожал плечами я. — О происшедшем мне известно меньше вашего. Шел домой. Заметил подозрительных лиц. Позвонил в милицию. Все!
— И ствол у них заметил? — прищурился Николай Николаевич.
— Признаюсь, ствол не заметил, — ответил я. — Но ведь он у них оказался, правда же? Я лично выстрелы слышал.
Николай Николаевич недобро усмехнулся.
— Выстрелы он слышал… Когда «02» звонил, почему не представился?
— А вдруг ложный вызов? Я же не знал наверняка, что это за мной.
— Не знал…- повторил Николай Николаевич. — Такая, понимаешь, петрушка…
— Вы хоть скажите, там никто не погиб? — беспокойно спросил я.
— Не боись! — успокоил меня Николай Николаевич. — Убивать тебя не собирались, собирались пугнуть. Из обреза, холостыми.
— Это радует, — сказал я. — Но было три выстрела…
— Все верно, — подтвердил Николай Николаевич, — три выстрела. Эти, когда увидели «канарейку» — с перепугу пальнули, идиоты. А наш сотрудник — как полагается, один предупредительный и после — на поражение…
— И что, попал… сотрудник?
Николай Николаевич снова усмехнулся.
— Там сложно было не попасть, с пяти метров, хоть и темно… Да не бледней, не бледней! Все живые. Одного ранил легко, а другой вообще целый… — В этом месте Николай Николаевич замялся. — Ну как целый… тут с ним поговорили, конечно, по-своему… Сам понимаешь, в милиционеров стрелять нельзя. Хоть и холостыми. Сегодня холостыми, а завтра… Короче, ребята нашли приключений на одно место…
— А кто такие — выяснили?
— Да дались они тебе… — поморщился Николай Николаевич. — Кто, откуда… Наркоманы обычные, мелкая сошка. Наплевать и забыть.
— А я говорил, — сказал я, — что по-тихому на ликеро-водочном не получится.
— Ладно, — сказал Николай Николаевич, — пойдем, покурим.
Мы покинули кабинет и прошлись по мрачному милицейскому коридору к зарешеченному окну.
Николай Николаевич вытащил пачку «Мальборо» и закурил.
— Короче, Алексей, — сказал он тихо и очень серьезно, — Рогова мы будем закрывать. Так дальше продолжаться не может. Материала на него — гора!
— Так и у него на вас — гора! — удивился я. — Вы же сами говорили, что решить вопрос нужно неформально.
— Теперь уже наплевать, — сказал Николай Николаевич, — раз такая пьянка пошла… Но ты об этом не думай, это уже наши проблемы. Вот прокурора уломаем… — не хочет, сука, ордер выписывать… Но здесь ты нам должен помочь.
— Каким это образом? — насторожился я.
— Очень просто. Наркош этих мы раскрутим, напишут все так, как нужно. Что Рогов их на тебя зарядил. Но этого мало, понимаешь? Нужно и тебе будет показания дать.
— Очень бы не хотелось этого делать.
Николай Николаевич строго посмотрел на меня:
— Нужно, Алексей. И без разговоров. И придумывать ничего не нужно, напишешь, как было. Не все, конечно, но основное. На почве хозяйственной деятельности сложилась конфликтная ситуация… и так далее! Да чего там, у меня уже бумага готова, перепишешь своей рукой, подпись поставишь и гуляй, вопросов к тебе не будет.
Я молчал. Николай Николаевич все говорил верно, но что-то определенно было не так.
— Чего ты думаешь, Алексей? — продолжил Николай Николаевич. — Показания напишешь, Рогова закроем. Будешь работать с Бубенцовым, все как планировалось. Или тебе этого Рогова жаль, я не понимаю? Да это матерый преступник, и по закону, и по совести! Воровал, шантажировал, подкупал, запугивал. Убивал даже. Пусть и не своими руками. И тебя, и твоих друзей убрать у него бы рука не дрогнула.
Ну а почему нет, подумал я. Вопрос решается сам собой в лучшем виде. Матвей вообще его убить предлагал.
— Я напишу, — сказал я безразлично.
— Вот и прекрасно, — подобрел Николай Николаевич. — Пошли, вернемся в кабинет.
— А почему прокурор не дает ордер? — спросил я.
Николай Николаевич скривился.
— Потому что козел вонючий. Боится. Этот Рогов — тип продуманный, что-то на прокурора у него точно есть. Но с такими материалами никуда он не денется! Дожмем!
— Так там же не один Рогов… — сказал я. — Там их много, в «Золотой заре».
— Без Рогова они ноль без палочки! — отрезал Николай Николаевич. — Все, Алексей, хватит философствовать, нужно дело делать.
Мы пошли в кабинет Николая Николаевича — делать дело.
Странно, но из милиции я вышел какой-то совершенно опустошенный и безразличный, хотя, казалось бы, вопрос решен.
— Ну, рассказывай! — набросился на меня Матвей, который уже порядочно заскучал, ожидая меня в машине.
Я усмехнулся невесело.
— Как и говорил, милиция все тайны и секреты бытия раскрыла. Рогова сажать будут, такие дела.
— Ну ни хрена себе! — изумился Матвей. — Так это что получается?..
— Получается, что мочить его не нужно, — сказал я. — Вообще, какая-то странная история. Есть много белых пятен…
— Каких еще пятен⁈
Разговаривая с Матвеем, лучше всего использовать очень простые словесные конструкции, по возможности — без метафор, аллегорий и прочей литературщины.
— Много непонятного, — сказал я терпеливо. — Например, мне непонятно, почему мой милицейский товарищ сначала хотел решить вопрос неформально, через нас, а теперь собирается Рогова сажать. Он, кстати, мочить нас не собирался, собирался пугнуть. Прислали двух наркоманов с обрезом. Обрез заряжен холостыми… Менты подъехали, они с перепугу шмальнули в ментов, менты в ответ — в них…
— Не морочь себе голову, — сказал Матвей сочувственно. — Я вот что думаю, Лех… Если пытаться в каждую мелочь вникнуть, то никаких мозгов не хватит. Нужно конкретно! Фактически! Рогов с завода уходит, получается так?
— Так, — согласился я. — Уходит, судя по всему, прямиком в СИЗО.
— Он уходит, а вы заходите! Все. Остальное не имеет значения.
— Если товарищ Бубенцов не передумает… — ответил я. — Теперь-то мы ему не нужны. Сейчас Серега на заводе вопросы решит и все, можно спокойно руководить товарищу Бубенцову.
— Если передумает этот козел, — с нажимом сказал Матвей, — то скажешь нам! Мы его быстро приведем к порядку! А то привыкли у себя в обкоме трындеть и за слова не отвечать ни хрена! Пусть только попробует кинуть.
— Да перестань, — поморщился я, — это бати моего друг и начальник. Я все же надеюсь, что в наглую кидать не будет.
— Не верю я этим партийцам, — покачал головой Матвей. — Не верю, ты уж не обижайся, Леха.
— Да чего там, — ответил я, — они сами себе не верят. Ладно, посмотрим, чем эта история закончится.
— Нормально все будет, — обнадежил меня Матвей.
В конторе мне пришлось еще раз пересказать всю историю Валерику.
— Ну, то хорошо, что хорошо кончается, — сказал Валерик. — И все равно благодаря нам вопрос решился. Так что, будем работать с ликеро-водочным, какое направление и какую долю нам директор выделит, еще не решили?
— Не решили, — сказал я. — Это как делить шкуру неубитого медведя. И ничего еще хорошо не кончилось.
— Да брось, — махнул рукой Валерик, — если уж менты взялись, то все. Этот Рогов хоть и семи пядей во лбу, но в одиночку против государства не потянет…
Внезапно появившаяся Люся прервала наш спор.
— Посетительница, — объявила она громким шепотом.
— Кто такая⁈ — так же шепотом спросил я.
— Заведующая ветеранским госпиталем. Просит о личной встрече. Что ей сказать?
— Впусти человека, — ответил я. — И чая какого-нибудь… одним словом… понимаешь?
Люся кивнула, и вышла. Почти сразу в комнату вошла женщина средних лет — какая-то очень тихая и растерянная, как это всегда бывает с людьми, которые действительно в чем-то нуждаются.
— Здравствуйте, — сказала она испуганно. — Вы — руководство кооператива? Такие молодые⁈
— Мы — руководство, — подтвердил я. — Например я — директор, а компаньон мой занимается производственными и организационными вопросами. Вы располагайтесь… — Я указал на стул. — Сейчас чай принесут. Люся!
— Ой, ребята, ну что вы… — застеснялась женщина. — Мне неудобно, честное слово, но положение у нас такое, что… Деваться некуда, понимаете, ребята?..
— Вполне понимаем, — сказал я. — Вы не волнуйтесь, рассказывайте, как есть.
— Меня недавно заведующей назначили, — начала рассказывать она, — в госпиталь ветеранов Великой Отечественной, слышали, наверное?
— Слышали, — подтвердил Валерик. — И даже на девятое мая поздравлять ездили, когда в школе еще учились… Вас, прошу прощения, как зовут?
— Ох! Я и не представилась! — спохватилась она. — Ирина Петровна. А о вас мне подруга рассказала, она детским домом заведует, говорит — ребята помогли, детишкам праздник настоящий…
— Да бросьте, — заскромничал Валерик. — Такие пустяки, говорить не о чем!
— Это очень не пустяки! — твердо сказала она. — Вы хоть и молодые, но все правильно понимаете… Но я сбилась, извините. Меня госпиталем заведовать назначили, ветеранским, люди пожилые, больные и… Ничего не хватает! — в отчаянии воскликнула она. — Помещение старое, ремонт нужен, даже фоны есть под это дело, но… материалы взять негде, я по строительным организациям побегала — везде очередь чуть ли ни на два года! Ужасно! У нас герои Советского Союза, а им штукатурка на голову… Понимаете?
— Все понятно, — кивнул я. — Кто у нас есть по стройке? — Я посмотрел на Валерика.
Он почесал в затылке.
— Нет-нет! — вдруг спохватилась Ирина Петровна. — Я не о том, чтобы вы… Просто у нас куда не кинь — всюду клин. Всего один телевизор черно-белый, старенький, так показывает, что ничего не разобрать, а у нас многие видят слабо…
— Телевизор завтра вам привезут, — сказал я. — Цветной, нормальный.
Она посмотрела на меня недоверчиво, но с надеждой.
— И книги… — Ирина Петровна тяжело вздохнула. — У нас есть библиотечка, есть! Но ей уже сто лет в обед, книги такие, что в руках рассыпаются, а им же делать нечего — книги да телевизор, одна радость.
— Завтра на «балку» подскочишь? — спросил я Валерика. — Там у «книжников» томов с полсотни, разного…
На «балке» собирались книжные спекулянты, у которых был богатейший выбор книг на любой вкус.
— Сделаем, о чем разговор, — сказал Валерик.
— С питанием и лекарствами, наверное, тоже все не очень? — спросил я.
В глазах Ирины Петровны стояли слезы.
— В общем, ожидайте завтра, — сказал я. — Золотых гор не обещаю, но чем можем — поможем. И огромная просьба к вам лично…
Она подняла на меня глаза.
— Да вы пейте чай, Ирина Петровна! Просьба лично к вам — никому о нашей помощи не рассказывать. Я не из скромности говорю. Просто мы не можем собою государство заменить. Одним словом, телевизор, книги и кое-что из продуктов уже завтра будет. А насчет ремонта — это может быть долгая история, но мы попробуем помочь…
— Спасибо, — сказала она. Кажется, хотела еще что-то сказать, но не смогла.
— Да не за что пока, — махнул рукой я.
Ирина Петровна вышла, а у нас настроение было не благостное, но скорее тягостное.
— И долго еще этот бардак продолжаться будет? — задал риторический вопрос Валерик.
— Все только начинается, дружище… — грустно пошутил я.
— Нет, правда… — посетительница определенно произвела на Валерика впечатление. — Вот тетка, заведующая. Видно, что ей не пофиг. Заметил, даже бабок не попросила, ни копейки!
— Это да, — сказал я. — Таким грех не помочь.
— Когда такие приходят, — сказал Валерик мрачно, — мне не по себе становится. Что у меня тачка новая. И денег столько, сколько захочу. И кабаки — хоть каждый вечер. А у нее — ветеранам жрать нечего. Как-так, Леха?
— Ну вот так… — сказал я. — А стыдиться лично тебе нечего. Пусть стыдятся те, кто из телека не вылезает. А мы не кадавры.
— Кто? — удивился Валерик.
— У писателей братьев Стругацких такой персонаж есть, — объяснил я. — Созданный магией идеальный потребитель. Загреб все материальные ценности, до которых смог дотянуться, закуклился и остановил время…
— Ну, нам до твоего кадавра еще далеко, — улыбнулся Валерик. — Но, Леха, после таких визитов тянет ужраться в хлам!
— Нельзя в хлам, — сказал я строго. — Категорически воспрещается, пока ситуация с Роговым не прояснилась.
Валерик вздохнул.
— Ладно… Телек в комиссионке брать?
— В комиссионке. И лучше не импортный, какой-нибудь «Горизонт» бери, или что-то вроде того.
— Импортному быстро ноги приделают, — рассмеялся Валерик. — Не заведующая, но какой-нибудь завхоз…
— И на рынок съезди, — сказал я. — Купи там… черт его знает. Гречки, она в дефиците сейчас. Мяса какого-нибудь. Мы даже не спросили, сколько у них там народа…
— Разберусь, — сказал Валерик. — А по поводу Рогова ты что думаешь? Реально его менты закроют?
— Не знаю, — сказал я. — Настроены, во всяком случае, решительно. Мне кажется, что Рогов всем надоел, всем власть имущим. Раньше он был нужен для того, чтобы хозяйственные вопросы неформально решать. А сейчас нужным быть перестал. И если он человек не глупый, то сам этой поймет и…
— Исчезнет? — закончил за меня Валерик.
Я пожал плечами.
— Так было бы лучше для всех… И для него особенно.
Серега появился в нашей конторе под вечер — усталый, важный и довольный.
— Рассказывай! — накинулись на него мы с Валериком.
Серега пафосно потребовал кофе, который был ему немедленно предоставлен.
— А что, ребята, — спросил он, вдыхая кофейный аромат, — как думаете, в наших местах сигары достать реально? Только чтобы реальная фирма — настоящие, кубинские!
— Достанем! — пообещал я. — И сигары достанем, и полосатый цилиндр, и тросточку с золотым набалдашником! Все тебе достанем! Рассказывай, не томи!
— А чего рассказывать? — заважничал Серега. — Сказано, против лома нет приема! Прибыл я с утра на завод. Там этот Зайцев — все мне очень обстоятельно рассказал и главных персонажей показал. И вот, как только рабочий день закончился, мы стали с ними общаться.
— Успешно? — спросил я.
— Обижаешь, начальник! Главный инженер, как увидел нас, так чуть портки не обмочил! Подумал, что мы его убивать пришли, кому он нужен…
— Вы, надеюсь, просто мирно побеседовали? — уточнил я.
— Все в высшей степени интеллигентно! — заверил меня Серега. — Ни одна пылинка ни с кого не упала. Этот главный инженер прямо при нас был готов заявление по собственному желанию написать. Да и прочие тоже. Только это лишнее было, Лех. Они и так поняли, что Рогов — всё, там слухи со страшной силой распространяются! Коллектив!
— Чего конкретно знают? — напрягся я.
— Конкретно — ничего, — заверил меня Серега. — Знают, что у шефа неприятности, а без него они пустое место.
— Ну что… — сказал я. — Отлично поработали, молодцы.
— Я еще вот что скажу, Леш. Ты звони этому новому директору…
— Бубенцову?
— Ему самому. Нехрен ему по санаториям прохлаждаться, пусть на родину возвращается и здесь вопросы решает.
— Он же только уехал, — улыбнулся я. — И, думаю, что пока ситуация с Роговым окончательно не определится, он не придет. Товарищ Бубенцов… как бы это сказать… человек очень осторожный.
— Понятно… — презрительно улыбнулся Серега.
— Да и пофиг, — сказал я. — Мы свою задачу выполнили, можно сказать — огонь на себя вызвали. Теперь дело за ними…
Договорить мне не дала Люся. Взволнованная и слегка растерянная, она появилась в комнате.
— Что случилось? — спросил я. Лично для меня приключений и впечатлений за минувшие сутки было более чем достаточно.
— Там звонят, — сказала Люся растерянно. — Спрашивают, на месте ли Алексей Владимирович. Я сказала, что сейчас узнаю.
— Кто звонит? — не понял я.
Люся кашлянула.
— Рогов Олег Николаевич.