Электронику со склада Орловского мы распродали быстро — большая часть товара ушла за две недели. Сарафанное радио работало безупречно, так что буквально на следующий день к нам в контору приехало несколько покупателей персональных компьютеров. Заинтересованные люди откуда-то узнали, что у нас есть в наличии дефицитный товар, да еще и с хорошей скидкой. Еще через три дня к нам уже стояла очередь, товар таял на глазах, а деньги прибывали в таком количестве, что мы растерялись — непонятно было, куда физически девать такую кучу бумаги. Люди с большими доходами стремились по возможности избавиться от денег, на которые с каждой неделей можно было купить все меньше. Особенно это касалось импорта — черный курс доллара неуклонно рос.
— Придержать товар нужно было, — ворчал Серега. — Не последний кусок доедаем, к чему эти распродажи, когда мы теперь закупимся и по какой цене?
— Фигня, — отвечал я беспечно. — Компьютеры и прочее — товар, который входит в моду. А значит, через скоро деловые люди напрут этих компьютеров, насытят спрос и собьют цену. Забыл, как с джинсами было? Сначала гонялись за перекупщиками и платили большие деньги, а сейчас любые свободно — и «фирма», и «варенки», и местные, какие хочешь.
— Ну, где джинсы, а где компьютеры… — с сомнением сказал Серега. — Все продадим, чем заниматься будем?
— Есть вечные ценности, — пошутил я, намекая на будущее сотрудничество с ликеро-водочным заводом.
— Да помолчите вы, хоть на минутку, — взорвался Валерик, который был занят важной работой — считал деньги. — Третий раз сбиваюсь из-за вас, имейте совесть!
Стол был занят деньгами. Башни из купюр и денежные россыпи. Я задумчиво посмотрел на это изобилие. Деньги действительно куда-то нужно девать.
— Может, в банк положим? — спросил меня Серега вполголоса. — А чего? Под охраной государства…
Я показал ему кулак и покрутил пальцем у виска. Чтобы не мешать своим компаньонам, я сбежал из конторы, сославшись на неотложное дело. Тем более, что неотложное дело в принципе имелось — я был официально приглашен на съезд демократических сил, который должен был начаться в ближайшие полчаса в актовом зале ДК медиков.
Когда я появился в актовом зале, съезд уже почти начался. И члены президиума, и гости заняли свои места. Я примостился на галерке, откуда и помахал важному Борису Борисовичу, засевшему на трибуне. Борис Борисович ответил легким поклоном.
Я с интересом рассматривал собравшихся. Демократических сил у нас оказалось намного больше, чем я мог предположить — человек сто. Большей частью — местная интеллигенция, студенты, несколько неформалов и городских сумасшедших. Узнал я бывшего коллегу отца, работавшего в горкоме, но уволенного за аморалку. Товарищ сильно злоупотреблял спиртными напитками и докатился до того, что однажды явился на работу, будучи под градусом. В те времена подобное не прощалось, товарищ потерял должность и теперь оказался в рядах демократических сил.
Вообще, как мне казалось, во всем был виноват съезд народных депутатов в Москве, под председательством Михаила Сергеича. Съезд этот произвел эффект разорвавшейся бомбы. Раньше советский человек очень хорошо знал, что все съезды, пленумы, заседания и конференции существуют только для произнесения казенных ритуальных речей, зачитывания отчетов, взятия повышенных обязательств. Максимум, что там могло произойти — признание каких-то незначительных ошибок и обещание все поправить, расширить и углубить. А в конце — обязательные дружные аплодисменты. Публичной политики не существовало в принципе.
И вот, ни в чем неповинным советским людям показали публичную политику. С дебатами и перепалками, склоками и руганью, с фракционной борьбой, прямой критикой. Советские люди ошалели от увиденного. Уровень политизированности общества улетел куда-то в космос. Плюс к тому, простые люди тоже захотели поиграть в съезды. На одну из таких игр я и приперся…
Борис Борисович взял слово и долго рассказывал о том, что коммунистическая партия обанкротилась, страна движется к пропасти, а власть полностью импотентна. Борис Борисович заявил, что недалек тот час, когда простой народ выгонит коммунистов с насиженных мест. Он отметил, что это, конечно, заслуженно, но может возникнуть вакуум власти. А значит, прогрессивные силы должны подсуетиться уже сейчас! Нужно формировать властные теневые властные структуры хотя бы на областном уровне! Зал с восторгом аплодировал — все присутствующие были в высшей степени не против войти во властные структуры, пусть даже теневые. Люди готовы были хоть сейчас занять гипотетические должности, но Борис Борисович немного охладил горячие головы — подобные вопросы должны решаться только после всестороннего рассмотрения. Присутствующие нехотя согласились. Как мне показалось, Борис Борисович просто хотел торгануть «теневыми» портфелями.
После Бориса Борисовича выступил и другие ораторы — доцент местного педагогического института, журналист, отставной военный, руководитель рок-группы… Я время от времени норовил заснуть, вероятно, сказывалось напряжение последних дней. Но заснуть мне не давали — собрание аплодировало, шумело и смеялось. Задремал я только в самом конце, но и тут меня не оставили в покое — меня растолкал лично Борис Борисович.
— Наш дорогой меценат! — сказал он, радостно сверкая очками. — Мы помним вашу помощь, она неоценима! Мы смогли запустить наш собственный печатный орган! Сейчас я подарю вам первый экземпляр!
— Очень приятно, — сказал я.
Борис Борисович выудил из портфеля какую-то смятую газетку и торжественно вручил мне.
— Мы надеемся, — сказал он, — что вы и впредь…
— И впредь, — подтвердил я обреченно, и передал Борису Борисовичу пакет, содержащий бутылку коньяка и конверт с одной тысячей рублей.
Борис Борисович обрадовался коньяку даже больше, чем деньгам.
— Я сейчас на связи с Москвой, — важно сказал он. — Демократические силы, как вы знаете, набирают популярность. Следующие выборы будут за нами!
Я вежливо согласился и, сославшись на усталость, покинул собрание, отправился к себе, спать. Ночью меня мучили кошмары — снился Борис Борисович на броневике, с маузером и бутылкой коньяка.
Когда я на следующий день приехал в контору, мои компаньоны были уже на месте — серьезные и сосредоточенные они пили кофе и молчали.
— Что случилось? — спросил я.
Валерик молча указал мне на черные спортивные сумки, занявшие целый угол. Я вопросительно уставился на Валерика.
— Деньги, — сказал он почему-то шепотом.
— Что с деньгами? — обеспокоенно спросил я.
— Это всё деньги, — все так же шепотом объяснил мне Валерик. И добавил: — Два миллиона.
— Отлично, — улыбнулся я. — На складе еще осталось чего-то?
— Кой-чего осталось, — сказал Серега. — Видиков штук пять. Компьютеры еще… И по мелочи… Телефоны.
— Телефоны себе оставим, — сказал я. — Пару компьютеров — «двойку» и «тройку». Видиков тоже штуки три оставить нужно — пойдут как призовой фонд для лотереи.
— Я себе видик хотел, — сказал Серега. — «Панасоник»…
— Хотел, так бери, — улыбнулся я. — О чем разговор?
Валерик посмотрел на меня странным взглядом.
— Леш, — сказал он, — я не понимаю — зачем теперь лотерея? Вот деньги лежат — два миллиона. И в сейфе еще тысяч восемьдесят.
— И тысяч семьсот мы до этого намолотили, — сказал я. — А если учесть оставшийся товар… поздравляю, дорогие партнеры. Мы — официальные миллионеры. Рублевые, правда, но лиха беда начало. Так что, уважаемые товарищи миллионеры, как ощущения?
— Устал очень, — сказал Валерик. Он действительно выглядел измученным. — Все как-то совсем не так, как я думал…
— Странно и непонятно, — сказал Серега. — Очень странные ощущения. Я думал, как-то радостно будет. А оно как-то никак. Вообще никакого удовольствия. Скорее, боязно. Бабки эти куда-то пристраивать нужно, Лех. Не дело, когда куча денег в углу лежит. И, действительно, на кой хрен нам тогда какие-то лотереи и прочие движения? Здесь столько, что за всю жизнь не потратишь. У работяг зарплата двести пятьдесят, а у учителей и того меньше.
— Дорогие мои компаньоны, — сказал я дипломатично, — вы что же, решили, что это конец? Так вот, вы ошибаетесь. Это только начало. И даже не просто начало, а начало начала. Мы достигли первых существенных показателей. Теперь нам нужно сохранить и приумножить эти деньги и заработать еще.
— Зачем? — спросил Серега. — Леш, я правда не понимаю. Когда мы зарабатывали две штуки в месяц, я радовался, это было больше, чем на заводе. Когда зарабатывали пятьдесят, я был в шоке. Я не знал, что такие деньги бывают, и что так вообще можно. А сейчас даже шока нет. Миллион! Я про миллионеров только в книжках читал. Корейко там, или мистер Твистер. И я не знаю, как на это реагировать нужно. Иногда мне кажется, что я сплю. Или что я пьяный. Я так не могу, у меня крыша ехать начинает.
Я усмехнулся.
— Ты серьезно решил, что можно уйти на пенсию, тратить потихоньку и жить в свое удовольствие? Не выгорит номер, у нас не Америка. Ты сказку про Алису читал?
— Мультик смотрел, — вздохнул Серега.
— Годится и мультик. Там очень мудрое выражение есть: «чтобы оставаться на месте, нужно бежать изо всех сил». Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Серега понуро. — Ты, Лех, вообще не обращай внимания, это я так. Работать будем, ясный перец.
— Будем, — подтвердил Валерик. — Только нужно как-то… — я не знаю! — привыкнуть к этому. — Он кивнул на сваленные в углу сумки.
— Привыкнешь, — успокоил я. — К хорошему человек быстро привыкает…
Меня прервал телефонный звонок. Звонил Евгений Михайлович Лисинский.
— Приветствую, — сказал он деловито. — По поводу той конторы… вы поняли?
— Понял! — подтвердил я.
— Пишите адрес.
Я записал адрес и телефон 'Золотой зари. Евгений Михайлович сухо выслушал мою благодарность, попрощался и повесил трубку.
— Вот вам и новое дело, — сказал я компаньонам. — Ликеро-водочный завод, товарищи! Или теперь — господа? Товарищи-миллионеры, как-то странно звучит, не находите?
— Что там с ликеро-водочным? — заинтересованно спросил Серга.
— С ликеро-водочным все прекрасно. Тамошний директор предлагает сотрудничество. Бывший секретарь обкома, если что. Там у него непростая ситуация — на заводе сидит какая-то банда, которая снимает все сливки. Директор не хочет, чтобы сливки шли банде, хочет себе и готов поделиться с теми…
— Кто поможет решить вопрос, — закончил за меня Валерик.
— Все верно, — подтвердил я. — Там присосались наши коллеги, некий кооператив «Золотая заря». Не слышали?
— Не слышали, — сказал Серега.
— Я интересовался у Евгения Михайловича. Заправляет в нем какой-то очень опасный дядька.
— Видали мы опасных, — улыбнулся Серега.
— По-настоящему опасный, — сказал я с нажимом. — Недооценивать противника нельзя.
— И что? — спросил Валерик. — Что делать будем?
— Сначала нужно встретиться с ним и поговорить, — сказал я. — А потом будет видно. Телефон есть, поручим Люсе позвонить и договориться о встрече.
— Вот так просто? — спросил Валерик.
Я пожал плечами.
— А зачем изобретать велосипед? Встретимся, поговорим, узнаем его точку зрения…
— Если он захочет с нами разговаривать, — с сомнением сказал Серега.
— Он деловой человек, — сказал я. — Бывший снабженец, как говорит Евгений Михайлович — очень успешный. А значит, хороший дипломат.
Валерик нервно встал со стула.
— И все же, я не понимаю, зачем нам рисковать, если есть вот это? — он указал на спортивные сумки в углу. — Одно дело работать. А другое — ввязываться в какую-то сомнительную историю.
— Валера, — сказал я дипломатично, — если не хочешь, то можешь ее участвовать. У нас не армия, никто никому приказать не может. А вообще, дорогие компаньоны, я смотрю, на вас бабки как-то плохо подействовали. Забыли, как в прошлом году за две кассеты шли разбираться с целой бандой? Это, — я указал на деньги, — разовая история. Может и не повториться. А нужен постоянный источник. Постоянный источник денег, лучше, чем ликеро-водочный в этом смысле и придумать нельзя. У них там полвагона левой водки в день выходит! В день!
Валерик смутился.
— Да я ничего! Если все решат, что нужно в эту тему вписываться, то я со всеми!
Я испытующе посмотрел на Серегу.
— Ты как?
— Да нормально, — пожал плечами Серега. — Посмотрим, что там за тип, поможем вашему директору завода.
Сначала все получилось как-то очень легко и просто. Люся позвонила в «Золотую зарю», представилась и попросила о встрече с Олегом Николаевичем. Ей очень любезно ответили, что приемный день у Олега Николаевича — пятница, с десяти до двенадцати. Директор кооператива «Астра», то есть я, был записан на одиннадцать часов.
— Ты смотри, какая бюрократия! — удивился Серега. — Частная лавочка, а подражают государственным конторам — запись! По пятницам!
— Как поедем? — спросил Валерик. — Предлагаю взять человек двадцать-тридцать. Пусть сразу видит, что все серьезно.
— Поддерживаю, — сказал я. — Человек двадцать хватит. Матвею звонить будем?
— Обойдемся своими силами, — махнул рукой Валерик. — сейчас поеду в клуб, договорюсь с пацанами.
— Бабок им дай авансом, — улыбнулся я. — Рублей по триста на брата.
— Перетопчутся, — ответил экономный Валерик. — По двести за глаза хватит. Делать-то все равно ничего не придется, постоять полчаса, тоже мне, работа!
— Делай как знаешь, — согласился я. — А я вечерком проедусь в «Софию», попробую Гусара найти.
— Гусара? — удивился Валерик. — На кой?
— Может он чего расскажет про этого Рогова, — сказал я задумчиво.
Вечером в «Софии» дым коромыслом. Жулики и кооператоры гуляли, щедро тратили легко заработанные деньги, не считая. Столы ломились от деликатесов, спиртное — рекой, доступные девушки — нарасхват… Советские бизнесмены прожигали жизнь как умели. Ресторан забит, свободных столиков нет, все веселы и возбуждены — большие деньги радуют. На посетителях пошитые на заказ костюмы, настоящие итальянские галстуки, французские сорочки. Женщины в «кардене» и золоте, на шпильках и в боевой раскраске… В «Софии» жизнь прекрасна и удивительна, находясь здесь невозможно представить, что снаружи есть какие-то очереди и дефицит, нехватка всего и вся.
С эстрады гремело актуальное:
'Люблю гулять я в нашем pестоpане,
Когда закончен скос — кутить поpа.
В каpмане денежки, а ну, налей,
Любите, девочки, меня скоpей!'
Гусара я нашел на втором этаже, в том самом закутке, где раньше любил коротать вечера Саша Щербатый. Он был в компании нескольких мрачного вида мужчин и явно навеселе, но меня узнал сразу, улыбнулся и пригласил к столу. Я извинился перед присутствующими, сослался на нехватку времени и попросил его на пару слов.
— Ну что же, пойдем, покурим… — согласился Гусар.
Он встал и нетвердой походкой направился в бар, я последовал за ним. У барной стойки Виктор Федорович закурил и вопросительно посмотрел на меня.
— Хотел узнать у вас про одного человека, — сказал я.
— Что за человек? — равнодушно спросил Гусар, затягиваясь табачным дымом.
— Рогов Олег Николаевич, — сказал я.
Гусар потушил сигарету.
— Че за него узнавать? — спросил он. — Это не мой круг общения. Знаю, что деловой. Беспредельщик. Работает сам. Многим мешает, но…
— Но? — переспросил я.
Гусар закашлялся и кашлял долго, натужно, а потом сказал мне неожиданно трезвым голосом:
— Не лез бы ты в эти дела, пацан. Зачем оно надо? Вы молодые, вам жить и жить еще…
— Евгений Михайлович мне то же самое говорил, — сказал я.
— Ну вот, — улыбнулся Гусар. — Ты слушай, что тебе здравые люди говорят. А добавить мне нечего.
— Что же, благодарю за совет, — сказал я.
— Будь здоров, — махнул рукой Гусар.
Вышел из «Софии» я слегка озадаченный. Что за мефистофельская фигура этот Рогов?