Капитали$т: Часть 3. 1989

Глава 9

Я думал. Пашка был с охраной. Вполне вероятно — вооруженной. И вот теперь не выходит на связь… картина получается не очень красивая… Груз ценный, куча денег. Кто-то из дорожных бандитов мог соблазниться. Если так, то Пашка и его сопровождающие скорее всего мертвы. После этой мысли мне стало нехорошо. Плохо, если после нас они не заехали больше ни к кому из покупателей… Очень плохо…

— Слушай, Саша, — сказал я, — ты же не думаешь, что мы имеем к этому какое-то отношение?

— Я — не думаю, — ответил Орловский, делая ударение на «я».

— А Юрик?

Орловский дернулся.

— Юрик нервничает. Груз был солидный, на большие деньги. Может объявится еще Пашка. Может застряли где-то в глубинке, где связи нормальной нет.

— Должен объявиться, — сказал я. — Наверное, действительно в какой-то глуши застряли. Так что, не будем нагнетать.

Лев Толстой с портрета смотрел на меня сочувственно. По крайней мере, мне так показалось…

— Леш, — сказал Орловский умоляющим голосом, — очень нужно, чтобы металл нормально за бугор ушел. Ты видишь, какая лажа получается на каждом шагу… Если и тут обосремся…

— Тебе же все согласовали? Ну так чего ты переживаешь? Больше оптимизма, Саша! Больше жизнерадостности! На кой хрен тебе тогда и бабки нужны, если все время в стрессе и в напряге? Сидел бы в своем комсомоле…

— Ладно, — примиряюще ответил Орловский. — Ты меня извини, Леш. Крыша едет от всего этого. Веришь, ночами не сплю, лежу, думаю, считаю чего-то. Потом весь день сонный хожу, и коньяк не берет, ничего не берет! А оно все больше, больше, как снежный ком! Не выдерживаю уже.

— Проехали, — сказал я. — Но ты, в самом деле, как-то расслабляйся, что ли…

— Вот сделаем дело, — заявил Орловский, — тогда и расслабимся! В лучших традициях русского купечества!

— В общем, ставь меня в курс, если по Пашке какая-то информация появится. Я его видел три раза в жизни, но все же — знакомый. Не хотелось бы, чтобы с ним все плохо оказалось…

— Обязательно, — заверил меня орловский. — И Юрику позвоню, чтобы он там не придумывал несуразное. Вы компьютеры на кондитерскую фабрику не отгружали еще?

— Нет еще, — сказал я. — В ближайшее время отгрузим, нормально все будет.

— Ох, твои бы слова, да богу в уши, — вздохнул Орловский. — А кстати, — вдруг улыбнулся он, — ко мне тут на днях какой-то церковный чин заходил… денег просил, представляешь?

— Вполне представляю, — кивнул я. — И чего, дал денег?

— Немного, — Орловский поднял указательный палец. — Столько, чтобы не обидеть человека отказом, но в то же время — чтобы не было жалко… Да речь же не о том, Леш! Ирония судьбы же — мы чуть ли ни с детского сада церковников и капиталистов осуждали и высмеивали. А теперь сами капиталистами сделались, а церковникам бабки даем. Может боженька и вправду есть, и он так шутит? — Орловский с сомнением посмотрел на прислоненную к графину иконку, с которой строго смотрел Николай Чудотворец.

— Все, — сказал я. — Если у тебя философия началась, то я пойду. Это выше сил человеческих. Звони, Саша, если новости будут.

— Позвоню, — задумчиво пообещал Орловский.

— О смысле жизни разговаривали, — весело сказал я в «предбаннике» секретарше, которая наградила меня уничижительным взглядом. — Сначала за бабки базар шел, за земное и грешное, а затем мы с Александром Сергеевичем смыслом жизни озаботились. Искали его, искали — нету! Не находится. Честное слово не вру, вот хотя бы сами у него спросите… не знаю, как вас зовут, не обессудьте!

Секретарша посмотрела на меня с подозрением.

— Вы его не беспокойте пока с полчасика, — добавил я. — Он сидит, о душе думает. На днях, говорит, денег какому-то попу заслал. Так тот поп за него помолился, какой-то молитвой особой. И сработало! Поперла благодать! Так он теперь хочет с попом контракт заключить — засылать ему каждую неделю список наиважнейших вопросов, и чтобы батюшка по своей молитвенной линии те вопросы решал.

Секретарша гневно фыркнула, а я поспешил раскланяться и покинуть негостеприимный «предбанник». Все же у нас в конторе намного демократичнее, и ближе к народу, и Люся наша не чета этой девице…

А на улице другой, новый мир проникал в привычный, старый. «Металлисты» в драных джинсах, в браслетах и железках, волосатые и бородатые. Иномарки — еще мало, но уже заметно — «Опели», «Форды», «Тойоты» и прочее. Уличная торговля. Видеосалоны — уже не таясь. И тут же — ветераны в орденах, еще не старые. Лозунги про ум, честь, совесть и тому подобное — уже бессильные и бессмысленные, но все еще вездесущие. Черные «Волги» обкомовского начальства. «Мерседесы» воротил теневой экономики. Пионеры в галстуках и октябрята со «звездочками». Гопники в «трениках». Американские фильмы в кино. Карикатурные капиталисты в «Крокодиле» и настоящие капиталисты по ресторанам. Капиталисты с партийными билетами. Сплошной социалистический реализм в книжных магазинах. Проститутки в барах.

Новый мир прорастал в старый, и это было странно, дико, абсурдно. Еще это было почему-то весело. Ветер перемен выдувал привычные вещи, составляющие жизнь обывателя, и он же приносил какие-то куски чужой жизни, с которой было непонятно что делать и которую было непонятно как жить. А старый мир разваливался, терял силу, терял смысл…

Было, впрочем, и вечное — пьяно бредущие домой с нелюбимой работы мужики. Как раз начало шестого, самое их время — приняли примиряющий с реальностью допинг и пошли из одного проклятого места, которое «работа», в другое проклятое, которое «дом». Впрочем, так, наверное, везде, где живут люди…

На следующий день мы отправили компьютеры Светлане Романовне на кондитерскую фабрику. Все десять штук. Светлана Романовна была довольна — автоматизация производства, новейшие технологии, да и сто тысяч рублей отката тоже чего-то да значат. Компьютеры принимала она лично вместе с главным инженером.

— Нам их куда девать-то, Светлана Романовна? — спросил главный инженер. Он очень походил на типичного героя советских детективов — честного, но слабохарактерного служащего, которого подлые злодеи-расхитители затянули в свои сети. Обычно у такого киногероя ималась не очень красивая, верная и очень честная жена.

— Я откуда знаю? — ответила Светлана Романовна с некоторым раздражением. — Вы — инженеры. Вот и думайте.

Инженер покорно кивнул. Очевидно, что в скором времени весь заводской техотдел начнет осваивать «Лексикон» и рубиться с компьютерами в шахматы. Хоть какая-то, да польза.

— Между прочим, — сказал я, — таких компьютеров, Светлана Романовна, у нас в городе еще нет. Так что, ваша фабрика сейчас наиболее технически продвинута. Можете хоть сегодня в газету заметку писать — «Перестраиваемся с ускорением!»

— Слыхал?.. — Светлана Романовна одарила инженера грозным взглядом. — Вот что ребята говорят! Наиболее технически продвинутая фабрика! И насчет заметки подумай тоже.

Несчастный инженер снова кивнул. Он грустно разглядывал полученные компьютеры.

— Оплату мы уже сегодня проведем, — сказала Светлана Романовна, довольно улыбаясь. — Спасибо вам, ребята, приятно с вами иметь дело!

— Тогда на днях снова увидимся, — ответил я.

Настроение было праздничное. «Макинтоши» с учетом скидки обошлись нам меньше, чем по девять тысяч рублей за штуку. Продали мы их по двадцать пять тысяч. Итого — больше ста шестидесяти тысяч чистого заработка. Такие суммы и вдохновляли, и расслабляли одновременно. Напрягающие моменты, впрочем, тоже имели место. Во-первых, отец вот-вот слетит с должности. А значит, административный ресурс, с помощью которого мы добились первых серьезных финансовых результатов, переставал существовать. Второй момент — напрягала ситуация с пропавшим Пашей, от которого все еще не было никаких известий. Во всяком случае, Орловский не звонил…

Обмывать сделку поехали, как водится, в «Театральный», где мы уже давно были своими людьми. Там было как всегда — разгульно, но с легким налетом рафинированности, хоть интеллигентская публика и захаживала сюда все реже.

За соседним столиком гуляли наши старые знакомые и приятели — близнецы-тяжелоатлеты Андрей и Матвей вместе с друзьями. Близнецы сориентировались в меняющейся обстановке — они бросили видеосалонный бизнес, как малоперспективный и переключились исключительно на охранные услуги. А попросту говоря — на рэкет. Нет, никаких ужасов вроде раскаленных утюгов и зверских избиений потенциальных клиентов они не практиковали. Клиенты, запуганные приблатненной шпаной, шли сами, в надежде получить защиту. Спрос на охранные услуги был серьезный, так что, группировка Андрея и Матвея росла, пополнялась новыми членами — выходцами из спортивных клубов и даже процветала. По крайней мере, эти ребята обзавелись несколькими автомобилями, хорошо одевались и проводили вечера напролет в ресторанах. Их увеличивающееся влияние сильно не нравилось представителям криминального мира, от которого Андрей с Матвеем и их друзья были очень далеки. Обычные уголовники смотрели на них, как на чужих, незваных гостей в их жизни, которые пришли в криминал зарабатывать, никакого веса среди уголовников не имея… Так что, у Андрея с Матвеем и их группировки отношения с традиционными уголовниками складывались напряженные, вполне в духе холодной войны, которая в любой момент могла перерасти в горячую.

Когда мы здоровались, Матвей тихонько шепнул мне, что нужно поговорить, и по возможности срочно. Я согласно кивнул, и мы вышли на улицу…

— Вы с этим банкиром… с Сашей Орловским все еще работаете? — спросил меня Матвей. Он был уже прилично выпивши, но держался хорошо.

— Работаем, — подтвердил я. — А что такое? Чем вызван интерес?

— Да так… — Матвей огорченно вздохнул. — Многие наши считают, что его нахлобучить пора. Говорят, что бабок у него нереально. Мы их тормозим, само собой, потому что знаем — вы у него там учредители, вроде… Но, Леш…

— Так… — сказал я решительно. — Никаких «но» тут быть не может. Мы с Орловским партнеры, причинить ему ущерб это значит — нам причинить ущерб. А кто конкретно говорит?

— Да так, пацаны… — уклончиво ответил Матвей.

— Вот и напомни пацанам, кто их из ментовки вытягивал… А кстати, по поводу ментов!

— Что такое? — насторожился Матвей.

— Меня недавно на ковер вызывал один из милицейских начальников, — сказал я. — Вызывал и предъявлял претензии, что наш кооператив в близких отношениях с криминалом состоит. Догадываешься, что за криминал?

— Это мы, что ли⁈ — изумился Матвей.

— А то кто же! — подтвердил я.

— Да брось, Леха! Мы в последнее время с ментами дружно живем! Шантрапу гоняем у себя на районе, так участковый первый подходит — здороваться!

— Я не знаю, кто там к вам подходит здороваться, — сказал я, — участковый, дворник или управдом. Я точно знаю, что есть новая милицейская структура. Шестое управление. Слышал про такое?

— Чего-то слышал, — мрачно подтвердил Матвей.

— Вот! — сказал я. — И в этом шестом управлении есть оперативная информация. На вас, дорогие мои друзья. И ты не забывай, что у них как на заводе — планы, отчеты и прочее. Им по любому отчитаться нужно, что с организованной преступностью поборолись. Так что мой совет, Матвей, ведите себя тише воды, ниже травы. Никуда не лезьте, никого не трогайте. Им, я так понимаю, только заява нужна. Если на вас еще никто не написал, то они могут и сами коммерсантов нагнуть, им не привыкать.

— Да куда мы лезем? — уныло ответил Матвей. — Мы вообще никуда не лезем. Мы мирные! Это блатные нам прохода не дают. Да чего я тебе рассказываю, ты вспомни, что в прошлом году творилось!

Матвей говорил правду. В прошлом году дошло до открытого противостояния — поножовщины и драк. Теперь кулаками и ножами, я так понимаю, дело не ограничится. Ребята с одной и другой стороны выросли, оперились и обзавелись стволами.

— Слушай, — сказал я задумчиво, — может вас помирить как-то с уголовниками? Попробуем через Лисинского? Он меня представил этому… Гусару! Тот, вроде бы, человек здравый… Встретитесь у Лисинского, поговорите, разберетесь…

— Поговорить, конечно, можно, — сказал Матвей задумчиво. — Только не договоримся ни хрена, Лех. Это ж уголовники! У нас на барахолке тетка джинсами торгует. Сама варит с помощниками, сама продает. Так ее у подъезда поймали, чуть не изнасиловали толпой. Чтобы она им бабки платила — по двести рублей в неделю, и еще шмотки чтобы бесплатно выдавала… Ну, она к нам, подсказали добрые люди.

— А вы чего? — спросил я, примерно понимая, чем дело закончится.

Матвей пожал плечами.

— А чего мы? Поймали этих сук… Отлупили хорошенько. Так теперь на барахолке не показываются…

— Ну вот я и говорю, — продолжил я, — договоритесь с Гусаром, чтобы уголовники на барахолку и на «балку» не лезли. Ну и чего у вас там еще прихвачено? Кабаки, автосервисы?

— Много чего. — Матвей скромно потупил взор.

— Молодцы! — восхитился я. — Время даром не теряете! Вам «шестое управление» грамоту благодарственную выпишет — за качественное оказание охранных услуг нарождающемуся советскому бизнесу!

— Да прекращай издеваться, Леха! — обиделся Матвей. — Мы же ни как эти! Мы ни за кем с обрезом не бегаем! Сами приходят! Все сами!

— Сами, сами, — согласился я, — подгребли под себя весь город, так что блатным теперь и харчеваться негде. Где они, кстати, получают? Центральный рынок, колхозный?

— Там теперь не только они, — сказал Матвей, вновь скромно потупив взор.

Я развел руками.

— Дело ваше, конечно. Но я бы на вашем месте попытался договориться с Гусаром. Они к вам на барахолку не лезут, вы к ним на центральный не заходите. Каждый у себя работает, тихо и мирно, без конфликтов.

— А мы не против переговоров, — ответил Матвей. — Мы всегда за то, чтобы миром разойтись. Если поможешь нам с этим Гусаром уре… урегулировать (сложное слово выпивший мой собеседник взял со второй попытки), то мы тебе спасибо скажем!

— Попробуем! — сказал я оптимистично.

— И с ментами… Если получится, чтобы они в наши дела не лезли. Ты до них донеси — если нас закроют, то у них показатели сразу в жопе окажутся! Это мы сейчас блатным разгуляться не даем. А без нас начнут резать, стрелять и грабить коммерсантов и друг друга. Это уж такой народ… — вздохнул Матвей.

— Резонно, — согласился я. — Попробуем донести. Если что, поедешь не только с Гусаром, но и с ментовским начальником договариваться.

— И поеду, — сказал Матвей решительно. — Мне без разницы, с кем. Хоть с Горбачевым, главное, чтобы польза была.

— А про банк Орловского и думать забудь, — сказал я строго. — Там без вас хватает пайщиков.

Матвей согласно кивнул.

— Да мы-то с Андрюхой ничего. Пацаны зарятся…

— Нехрен! — отрезал я. — А скажи-ка мне, товарищ мой боевой, раз уж зашел у нас такой разговор серьезный…

— Че такое? — насторожился Матвей.

— Я понимаю, конечно, что дело давнее, — сказал я осторожно. — Но есть интерес. Седого вы сработали?

Матвей хмыкнул.

— Вот чего ты вспомнил, дружище… Ну зачем тебе всякой хренью голову забивать? Нет его и нет. И всем хорошо. Какая разница — кто, что?..

— Понял, — со вздохом сказал я.

— Нет, ну в самом деле… — Матвей мрачно посмотрел на меня. — Он бы не отступился, ты же сам понимаешь. А так — нет человека, нет и проблемы…

Мы пошли в ресторан, продолжать праздновать. И было шампанское, и был коньяк, и модная «Комбинация» гремела из колонок торжествующе:

'Russian, russian, russian girls, my baby

Give me give me only love.

Russian, russian, russian girls,

You take my soul.

Russian girls,

You give me love again Russian girls'.

Хотелось домой и спать.