Кай из рода красных драконов 4

Глава 17 Выше тележной оси

В юрту я вбежал в приподнятом настроении, но тут же увидел красное от возмущения личико Шасти, и настроение испортилось.

Моя жена явно спорила с колдуном.

— Ты ничего не понимаешь!.. — выкрикнула она и осеклась, заметив меня.

— Может, ему просто рот заткнуть? — предложил я. — Тряпкой. У тебя грязная — есть?

— Не надо, — смутилась Шасти. — Я не обижаюсь. Он всегда был такой заносчивый и грубый. С самого детства. Но в магии — Нишай очень хорошо разбирается.

Колдун фыркнул и отвернулся к стене: милуйтесь, мол, голубки. Видеть вас не хочу с вашими тряпками.

Я подошёл к сундуку в глубине юрты, где крепко спал Камай. То есть уже, наверное, я — назад-то дороги нет. Но зато не каждому удаётся разглядывать себя со стороны.

Крепкий такой парнишка, тощий и… Я с удивлением отметил, что Камай сильно вытянулся за недолгое время, проведённое в лагере. Чуть ли не на ладонь подрос, хитрая мелочь.

Может, это я своим взрослым понятием о мире безжалостно заставлял его расти всё быстрее?

Феномен, да. Надо жрать ему, то есть мне — надо побольше. А то — кожа да кости.

Шасти захлопотала надо мной. Усадила на сундук, начала гладить по лицу, шептать заклинания и выводить руками специальные фигуры.

Процедура была знакомая, и я продолжал размышлять о своём.

О том, что надо быстренько поговорить с караванщиками и лететь на поиски драконицы. А то стемнеет, и пиши пропало.

Одомашненные волки охотятся довольно хитрым способом. Они устраиваются на ночлег у водопоя, у тропы, где ходят олени, или у логова какого-нибудь аппетитного мишки. А на рассвете просыпаются сразу в засаде.

Если они вечером выследят драконицу, то утром я могу от неё одни косточки отыскать. Да и то не факт — растащат добычу и спрячут.

Я прекрасно помнил, с какой жадностью лопали наши волки драконятину. Может, и Мавик бросился на маленькую дракошу, как на добычу? Видать, понял, что она ещё подросток и совсем не опасная.

Тут меня перемкнуло, я потерял сознание и очнулся уже лёжа на сундуке.

Шасти щебетала надо мной с мокрым полотенцем. Испугалась, наверное. Я ведь достаточно долго пробыл под личиной. Хоть и не опоздал к сроку.

Незур сидел рядом и хлопал глазами. Он был головой послабее меня и не помнил, как оказался в юрте у колдуна.

— Пойду, да? — пробормотал воин, ошарашенно озираясь и с трудом узнавая нас с Шасти.

Потом он посмотрел на дыру в потолке юрты — шанырак. И уверенно сказал:

— Вечер уже. В дозор пора.

Я до сих пор не привык определять время по тому, куда через отверстие в крыше юрты падает свет. Но Незуру такие «часы» были вполне привычны.

Он решительно встал.

— А ну, сидеть! — я так и подскочил на сундуке.

И так ещё заторможенный Незур шарахнулся от меня и приземлился на пятую точку.

— Ты почему не сказал мне, что умеешь обращаться с драконами? — рявкнул я на него.

Воин совсем растерялся.

— А что мне надо было сказать, а? — выпалил он и стал маячить Шасти: угомони, мол, этого сумасшедшего! — Ты, Кай, может, травки какой объелся? — Драконы… они… Они просто драконы. Ухаживал за ними немного, да. Пока не женился. Жена — хуже дракона. Злая попалась! Говорит — за драконье дерьмо деньги мало платят. Бери, Незур, отцовский меч и иди служить императору. А жалованье пусть присылают семье. Тебе, мол, зачем? Ты там живи себе на всём казённом…

Лицо у Незура было такое наивное и честное, что не засмеяться мне стоило большого труда. Но я терпел и свирепо давил улыбку.

Жена-то, похоже, Незура развела, как лоха. Иди, мол, воюй, а денежки семье. Но теперь он был моим воином, и ронять ему самооценку я не собирался.

В общем, выслушал я всё это с самым серьёзным лицом, какое сумел сделать. А вот колдун, падла, заржал.

Пришлось прокашляться, чтобы не поддаться и не заржать тоже.

— Ладно, Незур, — сказал я, как сумел ласково. — Жалование — пусть семья получает, это правильно. Но с этого дня ты тоже занимаешься фехтованием вместе с зайцами. Вигра — неплохой мечник. А позже попробую подослать к вам Чиена.

— Чиена? — воскликнул Незур изумлённо. — К мальчишкам? Драконьего воина?

Воин охренел окончательно. Он глядел на меня дикими глазами и боялся спросить, что это на меня нашло?

— Духи гор открыли мне, что так будет правильно, — туманно пояснил я. — А ещё они мне открыли, что у тебя — большие способности к фехтованию. Но если ты не будешь стараться, я тебя, алкоголика недоделанного!..

— Я буду стараться! — опередил мои угрозы Незур. Он вскочил и попятился к выходу. — Я буду очень стараться!

— Ну, вот и ладненько, — кивнул я. — Иди поешь! Но на дежурство не заступай. Отдохни и поспи сегодня как следует. Духи гор мне сказали, что ты устал, понимаешь?

— П-понимаю… — Незур допятился до выхода из юрты и вывалился из неё спиной вперёд.

А я повалился на сундук, захлёбываясь смехом.

Незур так и не понял, что мы с ним менялись телами. Одна надежда, если Йорд растолкует потом нашему воину, КАК он оказался в юрте у Шасти.

А вот Нишай понял всё. Просмеявшись, он поёрзал и принял полусидячее положение, чтобы удобнее было меня разглядывать.

А потом выдал:

— Странное у тебя лицо, «Кай». Словно бы на нём — ещё две личины. Что-то ты намудрила сестрёнка.

— Почему — две? — вспыхнула Шасти.

— Потому что я — вижу две! — безапелляционно заявил колдун. — Видимо, ты, криворукая, наложила одну на другую, думая, что кладёшь «кин» и «алеф».

— Сам ты — криворукий! — обиженно сказала Шасти. — Я всё делала правильно. Ты просто не видишь ничего в темноте! Вот смотри!

Она скатала между ладоней молнию, и в юрте сразу стало светлее.

— А вот так — ещё лучше видно, что криворукая, — ухмыльнулся Нишай. — Прокатай огонь между аурой и контуром заклинания. И сама всё увидишь.

Я не стал вникать, о чём говорит колдун, потому что вспомнил про бусы. Забрался в поясной мешок, нашарил скользкий свёрток из красного шёлка. Достал, стал разворачивать…

Шасти же поднесла к моему лицу пылающие руки.

— Не так, — сказал колдун недовольно. — Между, понимаешь? Поставь руки в положение «алеф» и разверни ладонями вверх. И тогда смотри.

Шасти неловко всплеснула руками, огонь полыхнул, и шёлковый свёрток вспыхнул у меня в ладонях!

Будь там бусы из яшмы или нефрита — ничего бы и не случилось, подумаешь. Но янтарь горит. Это же просто давно застывшая смола!

Повалил белый дым, запахло довольно приятно, но и руки обожгло тоже. И я швырнул в очаг запылавший подарок.

Выругался, даже не думая о том, какими словами «переводит» мой язык сочный русский мат.

— Что случилось? — растерялась Шасти. Она была увлечена своим огнём и не успела разглядеть, что было в свёртке. — Пахнет так вкусно. Это ладан?

— Ну… типа того, — выдохнул я. — Только он весь сгорел!. И по башке сейчас кто-то!..

Я просмотрел на колдуна. И понял, что он-то как раз всё разглядел. Видел, что в свёртке — янтарные бусы.

В ответ на мой кровожадный взгляд, он помотал головой и буркнул:

— Я же сказал: на «алеф», а не на «имер-че». У меня руки связаны. Я бы показал, как правильно.

Похоже, Нишай пытался извиниться на свой заносчивый лад.

Ну надо же. Значит, ругать почём зря Шасти ему не зазорно, а подарка лишать не хотел?

Я посмотрел на него прицельно.

Он опустил глаза.

Умная какая зараза! Ведь понимает, что не нужно говорить девушке про то, что сгорела не ароматическая смола, а бусы. Долгожданный подарок. Сюрприз, можно сказать.

Ну ладно. По затылку он от меня получит в другой раз. Интеллектуальную деятельность нужно поощрять.

Пора было бежать к караванщикам, и я быстренько обнял Шасти, и заметил, с каким интересом глядит на меня Нишай.

— Он тебя точно не напрягает? — спросил я девушку.

— Нет-нет, — Шасти прижалась к моей груди головой. — Мы даже не ругались совсем. Просто поспорили о магии. О том, что растёт из жабьего камня и как его надо кормить.

— Только не вздумай его развязывать! — предупредил я. — Захочет чего — пускай терпит, пока не вернусь.

— Да я ему горшок дам, — улыбнулась Шасти.

Действительно, какая разница — раненый или связанный? Шасти не привыкать ухаживать за лежачими.

Я поцеловал девушку в макушку, с удовольствием отмечая, что рост мне уже позволяет стоять с ней вровень.

Вот ещё немного — и обгоню. Через год — точно!

Надо узнать, когда ей сравняется шестнадцать лет. Пусть у меня хотя бы в этом странном мире будет нормальный законный брак. В шестнадцать — ведь уже можно, да?

Шасти ещё немного окрепнет и родит мне здоровых детей. Фантастика. Я умер, чтобы жениться наконец и семью завести.

Интуиция подсказывала мне, что с детьми у нас не заржавеет. Что Шасти из тех, кто способен понести в первую же брачную ночь.

С другими генами тут, наверное, и не выживают. Какая тут средняя продолжительность жизни? Лет двадцать? И детей в семьях должна быть целая куча, чтобы трое-четверо смогли продолжить род.

Ну, ничего. Я всех смогу прокормить и защитить, а Шасти отлично умеет лечить здешние болезни. Всех вырастим.

В сорок я стану у вольных племён почтенным аксакалом. У меня будет дюжина сыновей и три дочки.

Вот только борода, наверно, не вырастет. У местных я её ни разу не видел.

Улыбаясь в такт этим странным мыслям, я вышел из юрты и направился к старшему каравана.

Он ел мясо вместе со своими людьми, но увидев меня — отставил чашку.

— Хорошо ли тебе, Кай? — поздоровался он так, как было принято у вольных племён.

— Хорошо! — согласился я. — Рад видеть друзей!

— Сакал велел задать тебе сначала вопрос, — старший каравана посмотрел на меня вопросительно.

— Задавай, — кивнул я и сел рядом с ним, принимая из рук Темира чашку с бульоном.

— Сакал говорил тебе, что не монеты, не зерно и не магические камни святы в этом мире. Он велел спросить, помнишь ли ты, что здесь считают святым? Какой ответ ему передать?

Я задумался. Это явно была проверка, причём мудрёная и иносказательная.

С Сакалом мы много о чём говорили, я толком ничего и не помнил уже. Наверное, этот вопрос связан с его религией или с какой-то известной притчей?

Вот чего мне тут не хватало, так это понимания мира, его устройства. Интернет бы? Или хотя бы учебник истории.

Я многое хотел знать. Почему вольными племенами управлял воин драконьего рода? Что случилось с цивилизацией волков?..

— Знания, — сказал я старшему каравана. — Передай, что святым я полагаю знания.

Старший каравана кивнул и расплылся в улыбке.

— Теперь я вижу, что ты и есть Кай, — сказал он. — Прости, что я вынужден был испытать тебя. Долина Эрлу теперь — земля колдунов, а им привычно лгать лицами и телами. Сакал просил передать тебе, Кай, очень важное. Что наш караван не уйдёт. Мы останемся зимовать в городе. И всё оружие, что есть у нас на продажу — твоё оружие. Монеты за него не нужны. Но если зимой твои охотники привезут мясо, Сакал будет тебе благодарен.

— Спасибо, — просто ответил я. — Если мы победим — победят все. Каждый из вас. И караваны будут свободно ходить через перевал.

Караванщиков мы устроили на отдых в одной из юрт, крытых корой. Но конфисковали для них у Шонка запасной войлок.

Потом я позвал Темира и ещё полдесятка молодых волков и барсов из своей дюжины. Заодно и присмотрюсь к ним.

Темнело, и драконицу мы решили искать пешими, а волков вести в поводу.

Мавик — упёртая и поскуливающая от возмущения скотина — прямо-таки не хотел пускать меня в лес. Я его еле уговорил под смех молодых воинов.

Багай проситься с нами не стал. Мальчишки вымотались. Они долго искали меня в городе, а нашли одного Мавика. Вернее — он их нашёл.

После происшествия с драконом колдуны «включили» магическую защиту саха на полную мощность. И мой волк бродил вокруг камней, тщетно пытаясь пробраться внутрь.

Багай с Нагаем, увидев в небе драку волка и дракона, тоже решили, что я прорвался в круг. И попытались сделать то же самое. Там их Мавик и выловил.

Вместе они увидели, как я улетел на драконе, но догнать не смогли.

Если бы Мавик махнул через город, он мог бы схватить стрелу. Парням пришлось выбираться из города пешими. И лететь за мной следом.

Ещё повезло, что Багай и Нагай — мальчишки. Мавик пустил на свою спину «волчат». Будь они взрослыми воинами, волк мог бы и заартачиться.

Драконицу мы искали до темноты. Успели довольно высоко подняться на подходящую гору, но лезть на вершину было уже поздно.

Темир предложил заночевать прямо на тропе — ночь проснулась безлунная, хоть оба глаза коли.

На макушке лета — даже в горах тепло, и костёр разводить необходимости не было. Улеглись рядом с волками. Мавик так уютно устроился у меня под боком, что мне было и тепло, и мягко.

Нюх у волков отлично работает в темноте, и охрану мы выставлять не стали.

Ночь прошла спокойно. На рассвете я распахнул глаза и сунул руку в поясной мешок, отыскивая костяной гребень.

Мавик, полагая, что я ищу его мокрый нос, сунул его мне в руку и завилял хвостом.

Пришлось чесать вымогателя. Благо настроение с утра у меня было хорошее.

Здесь я просыпался иначе, чем в своём мире. Не от шума. Не от будильника. А словно от внутреннего толчка.

Легко и с чистой головой. Может, потому что на природе?

Темир тоже зашевелился, сел. Достал бурдючок с водой.

Один из барсов, открыв глаза, потянулся за котелком. Ужинать мы вчера не стали, и чай с утра был хорошей идеей.

Будить никто никого и не собирался. И половина наших людей ещё сладко посапывала, когда мы услышали жалобный рёв дракона.

— Это она! — я вскочил и сунул гребень назад в мешок.

Мавик зарычал и распахнул крылья.

— За мной! Летите за мной! — закричал я.

Секунда — и я был на спине у волка.

Мавик хлопнул крыльями, оттолкнулся мощными лапами, и мы взлетели с одного прыжка!