Кай из рода красных драконов 4

Глава 19 Сапоги и драконы

— Сам дурак! — огрызнулась Шасти.

— Ах вот ты как? — весело откликнулся Нишай. — Нахалка непочтительная! Живёшь тут с дикарями, и тоже одичала? Да кто тебе так разрешил разговаривать со старшим братом? Учти, со старшим! Ты же ещё и малолетка зелёная!

— А ты сам-то созрел, чтобы хоть с сапогом моим поговорить? — разозлился я.

Нишай дёрнул головой в сторону входа, и мы встретились взглядами.

Да, надо признать, что выглядел я уже не как Незур. Правда, с учётом роста и общего остервенения, дал бы себе уже лет 14 или даже 15.

Но Нишай-то был по здешним меркам человеком полностью взрослым. И смотрел он на меня хоть и с пола, но сверху вниз.

Этот парень мог бы уже завести семью и детей. А как колдун — даже не одну жену, а четыре. Почему не завёл, вот вопрос?

Мне очень хотелось пнуть лежащего у очага Нишая. Развалился на чужой кошме, понимаешь, а ведёт себя как хозяин юрты. Если бы не верёвка — прямо как грек возлежал бы или древний римлянин!

Но я сдержался.

Нормы мои моральные устарели, конечно. Кто сейчас даже в моём мире соблюдает правила, вроде 'не бей лежачего?

Но я тут с личной миссией. И делаю то, чего хочу сам. И правила у меня свои.

Дракона вот приручил. Волка заставил командовать летучим отрядом. Демона выпустил.

Так что имею право не бить лежачего. Нравится мне так. Тенгри одобряет, наверное. А не одобряет — его дело. Я на небо с советами не лезу.

Колдун всё понял по моему лицу, и рот открывать не стал. Ткнул меня острыми чёрными глазами, и вдруг… не мигая уставился на сапоги.

Они были похожи у нас, словно тачал их один и тот же мастер из кожи бурого дикого дракона.

Кроме меча — это была самая дорогая деталь в моей экипировке — отличные драконьи сапоги, подаренные Майей. Ничего с ними не делалось. Они пережили все мои поединки с ютпами, плевки яда, болото.

Рубаха на мне совсем недавно была новая — Истэчи подарил. Но уже вся изодранная в хлам. Ножны самопальные, деревянные — тоже работа друга. Нож на поясе — вообще простецкий, хозяйственный. Те ножи, что подороже были отделаны, я отдал Айнуру.

Нам людей нечем вооружать. Чего мне на них, любоваться, что ли?

Всё моё богатство — меч да сапоги.

— Заценил? — спросил я колдуна. — Вот в следующий раз сапогом и получишь в рыло, если будешь мою жену обижать.

— А я виноват, если она — криворукая дура? — огрызнулся Нишай.

До того он дразнил Шасти полушутя, а тут вышло злобно. Колдун как будто нарочно нарывался на удар сапогом.

И ведь точно знал уже, как я реагирую на оскорбление Шасти. Отлежал бока, и проявились наклонности к БДСМ-практикам?

В теле Незура пугать тощего колдуна было гораздо эффективнее, чем в мальчишеском, но я всё-таки решил попробовать.

Шагнул к Нишаю. Навис грозно. Не бить же в самом деле?

— Если ты сейчас не заткнёшься, родной…

— А ты в курсе, что очень вовремя выскочил из личины? — ехидно спросил Нишай. — У тебя времени оставалось — чуть. Очаг бы прогорел, и закрылась дверка.

— Да ты опять врёшь! — вскинулась Шасти. — Там до утра ещё было время!

— До утра? — Нишай обидно засмеялся. — Два полных дня даётся на равноценную мену, если подменыши одного веса и возраста. Если же нет, нужно высчитывать, что и куда потянет. Воин, в шкуре которого ходил твой Кай, значительно старше и тяжелее. А значит — полдня долой! Запоминай, криворукая! А то убьют меня, а к Каю личина приклеится и придётся тебе со стариком жить!

Нишай выговаривал обидные слова с удовольствием. Он вёл себя так, словно и вправду решил спровоцировать меня на это самое убийство.

— Я не понял: ты просишь, что ли, чтобы я тебе башку отрезал? — спросил спокойно. Подначивать меня как раз бесполезно, не мой вариант загона. — Нормального языка не понимаешь, колдун?

В последнее слово я вложил столько презрения, сколько сумел.

— Не учили меня с дикарями разговаривать! — оскалился в ответ Нишай: — Я и тебя хотел бы видеть без головы!

Да, он же конкретно пытается меня разозлить!

— И с чего это ты вдруг захотел смерти? — нахмурился я.

Завести меня можно, конечно, я ж не железный. Бывало такое пару раз и в старой жизни, что потом приходилось жалеть. Но не пацанячьими же подначками?

Нишай поверил, что перед ним мальчишка, и можно попробовать? Но зачем?

Вчера он совсем не хотел умирать. Понимал, что его душе ничего не светит в аду у Эрлика. И что изменилось сейчас?

Я пожал плечами. Книги, которые сунул подмышку, решили выскользнуть, и я вспомнил про них. С этим Нишаем никакой памяти не напасёшься!

Развернул гладкий шёлк, достал оба томика и протянул Шасти.

— Смотри, что я тебе привёз!

Она пискнула от восторга и схватила книги, пытаясь открыть их разом и заглянуть в каждую.

— Это мои! — буркнул Нишай.

— Были ваши — стали наши! — развёл я руками.

— Дикарь и ворюга! — прошипел Нишай.

Шасти его уже не слышала. Она уселась на кошму и с упоением разглядывала книги. Брала то одну, то другую. Торопливо засовывала между нужных страниц шёлковые закладки. Нашла нарисованные чёрным и красным картинки и засмеялась.

— Не вздумай страницы помять, дура! — буркнул Нишай.

Я наклонился к нему, взял за шиворот и встряхнул.

Колдун извернулся, пытаясь сопротивляться. И не безуспешно. Веса в нём было даже побольше, чем во мне.

Пришлось достать нож и приложить к кадыку Нишая.

Нож, что я взял в доме своей названной матери, Майи, только выглядел безыскусно. И сталь, и заточка — вполне позволяли отрезать голову.

— Ну, так зарежь уже! — выкрикнул Нишай. — Трус! Ты просто трус!

Этим криком он меня и остановил, хотя зарезать, надо сказать, очень хотелось.

Я убрал нож. Ну не мог колдун за одну ночь спятить. А что тогда с ним случилось? Может, он потихоньку превращается в охотника, тело которого занял?

— Шасти, что ты сделала с нашим колдуном? — спросил я.

— А? — Она с трудом оторвалась от магической книги. — А чего он?

— На рожон лезет. Самоубиться об меня хочет. Вчера цеплялся за жизнь, а сегодня — как подменили.

Шасти задумчиво отложила книгу. Оглядела меня с ног до головы.

— Сапоги! — воскликнула она. — На тебе тоже драконьи сапоги!

Я непонимающе нахмурился: ну, похожи, ага, и что?

— Есть такая сказка, — с улыбкой пояснила девушка. — Ученик мага как-то сидел без денег. Он был очень голоден и купил у охотника мяса, дав ему взамен волшебный нож. Вот только нож ему и самому был очень нужен. И тогда ученик вызвал демона, скормил ему душу охотника, а нож снова забрал себе. И сначала всё было хорошо. Ученик стал могучим магом. Но когда пришёл его срок умирать, демон явился и сказал, что Эрлик никогда не простит обмана, сделанного его именем. Ведь все сделки маги ведут именем Эрлика. И за такой обман душа колдуна будет до конца времён терпеть страшные мучения. А спастись она может, только если другой охотник убьёт колдуна тем же ножом, отомстив за обман. Колдун нашёл брата того охотника и привёл к себе в дом. Он попросил о смерти, открыл сокровищницу и увидел, что нож от времени весь изошёл ржавчиной и рассыпался. Так его и забрали демоны, чтобы мучить целую вечность.

— Так Нишай увидел на мне драконьи сапоги, и решил, что это знак⁈

Я рассмеялся едва не до слёз. И ржал, наверное, минут пять.

Это же надо: такой крутой маг, такой образованный парень! Целый сундук книг прочитал! Магическую науку знает! Она же всё равно наука, раз у них мир под неё заточен? И повёлся на такую чушь!

Просмеявшись, я спросил пленника:

— Ты что, родной, всё ещё в сказки веришь? Это же просто сказка. Вину тебе искупать надо не сапогами, а сделать что-то, угодное Тенгри, чтобы он за тебя заступился перед Эрликом. Как дитё, ей богу!

Нишай не ответил, уставившись в едва тлеющий огонь в очаге.

Зря я, наверное, над ним посмеялся. У нас вон и космонавты в бога верят. Человек в принципе заточен под то, чтобы верить в чудо, даже если он скептик до мозга костей.

А вот что-то хорошее сделать, чтобы вину искупить — это почти никому не по силам.

Нишаю только и осталось, что на чудо надеяться. От меня он пощады не ждёт. И вряд ли понимает, почему ему всё ещё не перерезали глотку.

Хотя нет, понимает. Выкуп. Его душа может спасти жизнь кому-то из наших людей. Тому же парнишке-охотнику.

Что с ним сейчас? Если с охранников Нишая спала печать подчинения, то… что они сделали с телом бывшего хозяина? С телом, в котором, как в клетке, заперт разум охотника?

А ведь надо его выручать, и срочно. Охранники больше не рабы колдуна. Человек с внешностью Нишая — капитал ценный.

Шудур, наверное, дорого заплатил бы за такого «нишая»…

Додумать эту мысль я не успел — снаружи раздался возмущённый рёв.

Шасти так и подскочила:

— Так вы поймали драконицу? А чего ты молчишь? Пойдём, поглядим на неё? Как бы она кого не поранила!

Нишай извернулся и ловко встал на ноги.

— Развяжите уже, что ли, раз не убили? — сказал он. — Куда я теперь убегу без магии? Вас тут толпа с мечами, а мне даже почесаться никак.

— Ты радуйся, что живой! — отбрил его я.

— Так я и радуюсь! Я тоже на дракона хочу посмотреть!

Я задумался. Характер у Нишая был мерзкий, но парень-то он толковый. Может, и подскажет чего.

— Шасти, развяжи ему ноги, — сдался я. — Ниса, это драконицу так зовут, ведёт себя странно. Надо бы ещё Незура позвать, он ухаживал за драконами.

— Я — тоже ухаживала! — воскликнула Шасти.

Нишай хмыкнул, но смолчал.

Он опять стал похож сам на себя — на отчаянного и отчаявшегося отморозка. «Не вышло умереть — ну и ладно, переживём», — было написано на его смуглом лице.

Интересно, если он будет долго юзать тело охотника — проступит на щеке скорпион?

Мы выбрались из юрты на воздух. Нишай честно жмурился от солнца — значит, Шасти не выпускала его. Молодец.

А вот я как-то не подумал, что Ниса начнёт хулиганить.

Все воины, что были в лагере, разглядывали её, но издалека. И мальчишки то и дело отвлекались, а Йорд хрипло орал на них.

Драконица вела себя странно.

Она растопырила крылья и грозно рявкала на крылатых волков, которых Мавик привёл к ней знакомиться.

Если бы я сам не видел, как Ниса боялась этих грозных хищников, не поверил бы.

— Мы её на горе поймали, — сказал я Шасти. — Она там жалась как трусливая собачонка. Прутика боялась. А теперь — вона чего творит. С ней опять что-то не то!

Завидев меня, Ниса опустила морду и дружелюбно ткнула меня в грудь, едва не свалив с ног.

— А ну, потише! — осадил я её. — Ты же здоровенная!

— Настоящий дракон! — восхищённо прошептал Нишай.

— Драконица, — поправил я. — А поведение у неё почему такое странное?

— Потому что она признала тебя хозяином, — пояснила Шасти. — Её сознание изменилось. Она была детёнышем — а в миг запечатления стала взрослой. И забыла большую часть своих детских страхов.

Нишай неохотно кивнул. Видимо, на этот раз ему нечего было добавить.

Шасти вдруг всхлипнула, и слёзы побежали из глаз.

— Мой Ючи… — прошептала она. — Когда он был маленьким — всё боялся нашего казначея. Тот ходил и звякал монетами. А потом, когда Ючи запечатлелся со мной, чуть голову ему не откусил. Драконы становятся взрослыми в один миг.

— А их тоже поят молоком Белой горы? — спросил я.

— Вроде бы нет…

Шасти оглянулась на Нишая. Тот мотнул головой.

— Давай-ка отойдём в сторонку, надо поговорить, — сказал я жене.

Я отвёл её к кострищу, и пока Нишай и все наши воины с восторгом глазели на Нису, рассказал про рванувший горшок.

— Я ничего про такое не слышала, — пожала плечами Шасти. — Может, в книгах что-нибудь есть?

— А этот, как думаешь, знает? — я оглянулся и оценивающе посмотрел на Нишая.

Глаза у него сияли, по лицу блуждала улыбка. Похоже, драконы ему очень нравились.

— Вряд ли, — сказала Шасти, подумав. — Если бы Шудур знал, колдуны применяли бы такие горшки. Но бросаем мы… Они… Только молнии.

— Много у нас яда ютпы?

— Восемь сосудов для зерна, что я забрала у Шонка. В каждом сосуде будет не меньше дюжины малых горшков.

— Неплохо, — кивнул я. — Особенно если колдуны не готовы к такой артиллерии. Горшок в готовящего молнию колдуна можно запустить и с волка. Без всякой предварительной магии. Пойду-ка я с Айнуром посоветуюсь. Где он?

Я огляделся, но ни Айнура, ни Чиена не заметил.

— К реке, наверно, ушли, — пожала плечами Шасти. — Или в лесной лагерь! Точно! Майман говорил вечером у костра, что первый лагерь на ближней горе закончен. Воинам можно перебираться туда.

— А где Незур? Надо бы познакомить с ним Нису. Ухаживать за ней будет он.

— С мальчишками занимается, — удивилась вопросу Шасти. — Ты же вчера приказал ему фехтованию учиться. Он очень ругался, что ты ставишь его в один ряд с неумелыми пацанами, но пошёл. Незур-то ведь под печатью.

— Слушай, — вспомнил я. — А как же этот парень, охотник, чьё тело забрал Нишай? Если Нишай потерял магию, то что будет с ним?

Шасти задумалась.

— Нишай забрал и душу, и тело охотника насовсем, полностью, — начала она не очень уверенно. — Сам он не сможет теперь вернуться в «свой дом». И охотник так и будет жить с телом Нишая.

— Так значит, Нишай планировал на всю жизнь остаться охотником, когда забирал чужое тело? — удивился я.

— Нет-нет, — помотала головой Шасти. — Он бы вернул себе тело. А душу охотника скормил какой-нибудь твари. Сейчас Нишай может только умереть, чтобы освободиться. Но обман сделал его душу слишком тяжёлой. Ему не выбраться из царства Эрлика! Не вернуться в тело! — подытожила она.

— А ты могла бы поменять местами этих двоих?

— Наверное, — засомневалась Шасти. — Но зачем? Нишай хорошо наказан. Так ему и надо! Самого Эрлика хотел обмануть!

— А за что наказан охотник?