Кай из рода красных драконов 4

Глава 21 Демоны и молчание

Чиен вдавил меня в войлок юрты и прикрыл собственным телом.

Не знаю, чего он вдруг испугался? Что Шудур разглядит во тьме безлунной ночи блеск моих удивлённых глаз?

Но тут же фальшивого Нишая закрыл собою Незур, и я решил, что таков инстинкт воинов, глубоко сидящий в моих невольных друзьях.

В минуту опасности они позабыли, что «Нишай» только выглядит изнеженным болваном, а я — мечник получше Чиена.

Наверное, они видели в нас тех, кто моложе, слабее, ниже ростом. Ведь в юрту входил глава колдунов — воплощённое зло и куча неизвестных нам магических талантов.

Мы вчетвером едва успели выскочить наружу и затаиться за юртой. Опять помог странный кипиш, поднявшийся в ночном саха.

Эта ночь выдалась холодной — в горах такое бывает и в середине лета. Но от войлока и горячей спины Чиена меня бросило в жар. Я ощутил, как запястья согрелись. Наверное, опять проступили воинские узоры?

Так значит, Чиен помнит, что у молодых этот процесс бесконтролен, потому и прикрыл меня?

А ведь и волчонок в шкуре Нишая — тоже входит в возраст воина. И он тоже вполне мог бы сейчас «засветиться» и выдать нас всех!

Мда, мало я ещё знаю здешнюю боевую специфику, типа: прикрой младшего товарища, как бы он всех не спалил воинскими узорами, запылавшими на руках.

Я улыбнулся своим мыслям и уставился на Шудура. Лица было не разглядеть, но в сгорбленной фигуре колдуна читалась какая-то нервность.

Что же происходит в саха? Почему Шудур вдруг сам прибежал к Нишаю? Три дня сидел тихо, и тут петух клюнул его в причинное место?

Шудур остановился у входа в юрту и резанул воздух глазами, озираясь. Стражники, окружавшие его, набычились, готовые броситься на драконьих воинов, стоявших у входа на карауле.

Мы замерли. Чиен, кажется, даже дышать перестал. Только сердце билось размеренно и чётко, отсчитывая секунды: тук-тук, тук-тук.

Главный колдун сгорбился ещё сильнее и, в упор не замечая воинов с мечами наголо, вошёл в юрту. И тишина повисла.

Нет, беготня в саха продолжалась: перекликались стражники, орали от ужаса случайные путники и азартно взвизгивали колдуны. Кто-то переполошил тут всех на ночь глядя.

Но сейчас юрту Нишая словно бы накрыло колпаком тишины, магического ужаса и гнева главного колдуна.

Мы-то — понятно, почему замерли. Но застыли, боясь пошевелиться, и драконьи воины, и стражники, сопровождавшие колдуна.

Мне казалось, что не меньше часа прошло, прежде чем Шудур вышел из юрты, огляделся и громко помянул выкидышей паршивой собаки.

— Где ваш господин? — рявкнул он на одного из драконьих воинов.

— Господин не докладывает нам, куда изволит идти, — ответил тот вежливо, но твёрдо.

— Мерзавец! — прошипел Шудур себе под нос.

Он ругал не охранника, а Нишая. На драконьего воина колдун даже не посмотрел, словно его и не было.

— Безголовые демоны — его штучки! — Шудур завертел головой, пытаясь разглядеть что-то в темноте. — Но зачем ему? Зачем он устроил панику в саха?

Оказывается, главному колдуну, как и мне, тоже казалось, что вокруг творится что-то очень странное. Надо бы потом поблагодарить за этот бардак Тенгри. Араки в его честь выпить, если выберемся отсюда.

Сначала всё шло хорошо, и в город мы проникли без затруднений. Чиен умел говорить так, как положено воинам, исполняющим особую миссию.

Он коротко рапортовал: «Спецзадание. По приказу главного колдуна Шудура!»

Так мы и миновали посты.

Сложнее было проникнуть в саха, ведь магический контур вокруг камней «спал». Не видно было ни стражи, ни самого поселения — одни древние камни.

Помог нам вот этот вот непонятный кипиш.

Вдруг раздались шум и крики. Камни засветились, пробуждаясь. И мы увидели юрты и стражу, нервно бегающую кругами совсем не по нашему поводу.

Судя по крикам — демоны у них объявились. Убежали, наверное, из юрты какого-нибудь особенно криворукого колдуна.

Нам во всей этой суматохе было важно, что появился проход в каменный круг и заспанные тушки стражников.

Стражникам, понятное дело, было не до нас. Они пытались понять, что происходит — недоразумение или надо поднимать по тревоге гарнизон?

Но Чиен пёр дуром. Ярлыки и имя Шудура оказали нужное действие, и нас пропустили.

Пользуясь темнотой, я сбросил верёвки, и мы рысью — дорогу я помнил отлично — понеслись к юрте Нишая.

Я надеялся, что драконьи воины, потеряв поводок власти Нишая, впадут в прострацию. И оказался прав — охранники юного колдуна, клявшиеся мне на мече, встретили нас с облегчением. Они не знали, что делать.

Печати больше не заставляли их охранять тело Нишая. Но воины справедливо опасались: как только Шудур узнает о том, что случилось, лишние свидетели станут ему не нужны.

Соображалка у них работала правильно, ведь дураков Нишай в охрану не брал.

В саха драконьих воинов ждала только смерть. Бывших слуг мастера тёмного слова боятся и после его гибели — мало ли какие «закладки» он вложил в их сознание? Вдруг взбунтуются да и зарежут нового хозяина?

Драконьи воины умирать не хотели и готовы были служить мне верой и правдой. Тем более что клятва уже была дана, оставалось только принести присягу.

И мы уже начали думать, что операция по похищению тела Нишая пройдёт гладко…

Однако едва вошли в юрту, как один из стражников доложил, что сюда идёт главный колдун в окружении стражи. Уйти мы не успевали, только затаиться.

Потому мы сейчас и застыли, прижавшись к войлоку. Не совсем за юртой, а чуть сбоку, чтобы всё видеть и успеть вступить в бой, если Шудур почует чужаков.

Но главного колдуна волновали совсем другие проблемы. Кажется, он решил, что переполох в саха устроил Нишай.

— А что если он проник в сокровищницу? — эта фраза была сказана шёпотом, Шудур еле бурчал себе под нос, но нервы у меня были напряжены так, что она отдалась в ушах громом. — Что если он утащит Её?

— Стража! За мной! — заорал главный колдун.

Чиен вздрогнул и вжался в войлок, немилосердно придавив меня и лишая возможности вдохнуть.

Но Шудур уж нёсся куда-то по узкой улочке, вихляющей между юртами. И стражники спешили за ним.

Как только колдун скрылся из виду, Чиен с шипением выпустил воздух из лёгких. Он знал, что колдуны могут чуять драконьи мечи. И я знал. Но, видно, у Шудура были сегодня дела поважнее.

— Ему не до вас, — прошипел драконий воин. — Он решил, что наш господин задумал ограбить сокровищницу. Надо бежать, пока Шудур не опомнился! Он очень силён и прозорлив. Большая удача, что кто-то отвлёк его, устроив переполох в саха.

— Бежим? — спросил меня Чиен.

— Ну уж нет, — усмехнулся я.– Если Нишая будут искать, то где угодно, только не в юрте. Ждите меня здесь. Здесь мы пока в безопасности.

— А ты куда намылился, заяц? — нахмурился Чиен.

— Где сокровищница? — спросил я у драконьего воина, и фехтовальщик выругался сквозь зубы.

Драконий воин показал рукой вправо. Для более толковых указаний было слишком темно.

— Ты спятил? — окликнул меня Чиен.

— Я быстро! Выясню, что всё-таки происходит в этом колдунском логове!

Чиену я, конечно, соврал. Это было быстрее, чем объяснять.

Меч был рядом, я его чуял!

Вот только темнота не давала сообразить, в какой из юрт, смутными тенями высящихся по правую сторону, спрятана сокровищница?

Я побежал наобум, надеясь сориентироваться по ходу. Но стоило мне сделать десяток шагов, как я опять услыхал топот и крики, полные ужаса.

Неужели по саха и в самом деле бродили какие-то демоны?

Я насторожился, вытащил меч. Драконий меч удовлетворит претензии любой потусторонней твари, пусть только появится!

И твари появились. Две штуки.

Они неслись прямо на меня, а за ними бежала целая дюжина стражников, размахивая мечами и факелами.

Я покачался на пятках, принимая устойчивую для сражения позу. Два демона — не один. Пусть они и странные, серые какие-то, а не чёрные с багровыми глазами.

Демоны — то ли случайно, то ли заметив меч, засветившийся рунами, заложили вираж, обогнули меня по широкой дуге, и побежали в сторону сокровищницы. Стражники за ними.

Я их успел разглядеть, этих странных тварей. Один был маленький, вроде мальчишки. А другой — подкидывал на бегу собственную голову, которую держал в руках.

— Вон они! — заорал из темноты Шудур. — Все сюда! Охраняйте сокровищницу!

Раздался топот, звон оружия, замелькали факелы. Похоже, стражники подняли наконец воинов стоящего в саха гарнизона.

Пришлось возвращаться — возле сокровищницы уже яблоку было негде упасть. Ну что за засада с этим мечом?

Я ввалился в юрту Нишая и рухнул на кошму. Там меня и накрыл приступ нервного хохота.

— Ты чего? — спросил Чиен.

— Там наши трупы гуляют, — выдавил я, вытирая слёзы. — Помнишь Касана? Воина, что погиб в сражении с ящером?

— Ну, помню, — кивнул Чиен.

А Незур даже вскочил, услышав про убитого друга.

— Сядь, — велел я. — Касан — мертвее мёртвого. Голову в руках носит.

— И парнишка с ним? — спросил Чиен.

— Точно. Тот, которого проглотила ютпа.

— Так вот куда они подевались!

Эти два не упокоенных духа на днях уже заставили нас побегать.

Собрав трупы зверей, поднятые Нишаем, мы не обнаружили в этой куче тел ни Касана, ни парнишки-курсанта.

Долго искали, пока Ичин не решил, что Нишай не был над ними властен так, как над телами зверей. Ведь это не он их воскресил. Вот наши мертвецы и ушли опять по своим делам.

— Может, Касан испугался, что мы его окончательно прикончим? — спросил Незур. — И мальчишку с собой взял. Он ведь в душе был добрый. Очень добрый.

Я хотел ему ответить что-нибудь язвительное насчёт доброты нежити, но пожалел и промолчал.

— А ты куда ломанулся в ночь, разведчик недоделанный? Совсем охренел? — порадовал меня Чиен моею же лексикой.

Я с трудом подавил в себе слово на букву «бэ». Ну вот какая ему, блин, разница?

Чиен начал ругать меня, я терпел. Нет уж, крыть его по матери я не буду. Хрен — ещё куда ни шло, но все остальные лингвистические завоевания XXI века лучше попридержать.

— Меч хотел найти, — пришлось признаться, чтобы Чиен прекратил стенать над ухом про отсутствие у меня воинской дисциплины. — Рядом он, чую.

— Меч? — удивился фехтовальщик.

Я вспомнил, что Чиену ничего про меч не рассказывал. Ну и правильно. Фехтовальщик хорошо знал княжича Камая. Он мог спалить меня на какой-то детали.

— Колдуняки украли у меня меч, — пояснил я туманно.

— У тебя теперь есть драконий, чем же он хуже? — удивился Чиен.

— А я всё равно хочу вернуть свой. Я привык драться двумя.

— Так подберём тебе хороший меч у Сакала, — пообещал он. — Вот выберемся отсюда! И подберём.

Я вздохнул. Меч был рядом, а не достать.

— Готовьте паланкин, — велел я драконьим воинам. — Скоро рассвет. С первыми лучами солнца мы покинем саха. А вы — останетесь здесь.

— Но, господин? — лицо воина стало каменным от напряжения. Он думал, что уходим мы все.

— Если вы уйдёте с нами, преследовать нас начнут быстрее, — пояснил я. — Сидите здесь, изображайте, что Нишай вот-вот вернётся. А вечером — выдвигайтесь следом за нами. Встретимся у водопада. Я сам вас там найду.

Воин согласно склонил голову. Он понимал, что мы не очень-то рады таким соратникам. Понимал, что я могу обмануть и заманить в засаду. Но это не пугало его.

Смерть от меча — всего лишь смерть, а вот Шудур его ещё и на куски разрежет, а душу скормит демонам.

Чиен смотрел на меня неодобрительно. Да я и сам не знал, что делать с драконьими воинами, носившими раньше печать Нишая.

— Любые клятвы, господин, — пробормотал воин, бросив взгляд на Чиена.

Нет, трусом он не был. Но печати спали, и воин ощущал боль, пустоту и бессмысленность своей жизни. Такова участь всех, кто слишком долго был в рабстве у колдунов.

Драконьи воины могли бы легко предать нас, предложи им жизнь тот же Шудур. Но колдун не мог позволить себе такую щедрость. Как хорошо, что у меня такие тупые враги.

Чиен вспомнил про то, что Шасти тоже умеет накладывать печати, и лицо его прояснилось. Драконьи воины были мечниками его уровня. Отряд таких рубак-смертников…

Я вздохнул. Все-то мы хотим кого-нибудь поработить. Нам кажется это отличным решением. Пока сами не попадём в рабство, чтобы оценить на своей шкуре, как это здорово — стать куклой в чужих руках.

— Пошли! — велел я.

Дыра над очагом стала светлее. В этот звонкий предрассветный час внимание караульных обычно рассеивается.

«Нишай» надел шапку из чёрного шёлка.

— Нет, паланкин не возьмём! — осенило меня. — Шудур шёл сюда. Он может попытаться задержать нас, а наш «Нишай» за себя постоять не может. Переоденьте его в одежду воина!

Охранники засуетились, подбирая пареньку одежду.

Его всё равно могли опознать по фигуре, но тут уже без вариантов. Придётся рискнуть.

Я подошёл к двери, прислушался и услышал визг.

— Тенгри, спасибо! — прошептал я.

Неуязвимые не упокоенные духи всё ещё носились по саха. Надеюсь, колдунам было весело.

Покинули мы саха легко.

Сакал уже ждал меня, волки принесли ему весточку.

— Что ты думаешь о мире, Кай? — спросил он после приветствия. — Скажи, куда катится этот мир?

— К войне, — пожал я плечами. — Это — наша долина. И она будет нашей.

— А хорошо ли ты делаешь, не смиряя себя? Ведь ты воюешь, чтобы обладать?

— Плохо, — кивнул я. — Но не я это начал. Терий Верден пришёл на нашу землю, и он должен остаться здесь, если хочет. Я подарю ему целых два метра.

— Но будет ли после войны — мир? — спросил Сакал.

— А после зимы — будет весна? — ответил я таким же вопросом.

— Счастлив был твой отец, иметь такого разумного сына, — вздохнул караванщик. — Шесть сыновей было у меня. И перевал забрал всех.

— Перевал? — удивился я.

— Он не принял моих сыновей, — пояснил Сакал. — Они оказались недостойными. А недостойные — сгорают в огне.

— Что значит — оказались недостойными? — нахмурился я.

Вот же чёртов перевал!

— Душа их была слабее моей, — пояснил Сакал. — Они хотели найти за перевалом дорогое оружие, украшения, ткани и пряности, а не алкали духовных богатств. Они пошли с караваном, и огонь… — караванщик тяжело вздохнул. — Страшный белый огонь, белый как снег, холодный как снег — он поглотил их.

«Белый? — подумал я. — Тот, что уже спасал мне жизнь, вспыхивая на руках?»

И промолчал.

Я мог бы спросить Сакала про белый огонь на своих руках. Но что если бы он оказался тем самым, что сжёг на перевале его сыновей?

Выходило, что вот он я — беленький, чистенький… А шестеро его детей… Шестеро!

Да, они шли через перевал за тряпками и побрякушками, а не за познанием, но всё-таки…

Сакал заплакал. Он понял. Прозрел мои мысли.

Я сидел, не зная, какими словами можно утешить старика, потерявшего шестерых детей.

Чиен тоже не мог мне помочь. Он смотрел в огонь, вспоминая своего погибшего сына.