Клан солнца

Глава 5

Мы прошли через горницу в противоположное крыло дома. Тут имелась небольшая комнатка с ещё одним длинным столом, стульями и массивным дубовым комодом, на котором стоял, расправив крылья, ящер из красно-белого камня.

Устроились вокруг стола. Казимир прикоснулся к низко висевшей над столом лампаде, и та озарила половину комнаты ярким светом.

— Слушаю тебя, Святослав, — проговорил князь. — О чём речь вести будем? О нашем дельнейшем житье-бытье? Что ж, дело важное, не спорю.

Мой взгляд упал на чернильницу из яшмы и подставку для пера — почти единственные предметы роскоши, замеченные мной в этой комнате, если не считать восточных ковров и дракона на комоде.

— Мой отец мёртв, — я откинулся на спинку стула и, положив руки на подлокотники, сцепил пальцы перед собой, как часто делал во время важных бесед. — И теперь да, нам надо решать, как жить дальше. Великий князь — я. Ну а тебе и остальным князьям, кто не склонился на сторону врага, следует принести мне клятву. И сделать это надо как можно скорее.

Всеслав сдвинул брови, задумался. Видимо, он ещё не решил, поддержать меня или встать на сторону того, кто сильнее.

— Конечно, — произнёс он. — Теперь ты — великий князь Светлоярский. Я принесу клятву. Когда будет церемония?

— Как можно скорее.

— На созыв князей понадобится дней десять, а то и больше.

— Нет, ты не понял. Мы проведём церемонию сейчас же. Есть такая возможность?

— Э-э… Да, можно и сейчас. Как тебе будет угодно. Но других князей в городе нет.

— За другими я пошлю позже.

Я не был уверен, что клятва помешает Казимиру предать меня, если он захочет переметнуться к Добромиру, но рассудил, что пусть будут хоть какие-то гарантии того, что меня не прикончат этой же ночью.

— Я прикажу открыть храм Неба, — Казимир поднялся со стула. — Но мне придётся удалиться, чтобы отдать распоряжения.

Он ушёл, а мы с Всеславом Игоревичем остались ждать.

— Мудрое решение, — оценил тысяцкий. — Меньше будет крамольных мыслей в его голове. Но тут ведь дело такое. Пока мы сидим здесь, в Караузяке, Казимир будет тебя слушаться. Он твоей силы боится. Но другие вряд ли сюда поедут. Им и в своих крепостях хорошо. Зачем рисковать?

— Да, я думал над этим. Но попробовать надо. Если не захотят приехать, придётся отправиться к ним самому.

— С кем? У нас нет войска.

— Посмотрим. Рано загадывать. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Казимир вернулся быстро.

— Я послал к Володару. Он верховный жрец в храме Неба. Как только откроют храм, мы проведём церемонию, — заявил князь.

— Хорошо, — кивнул я. — А теперь перейдём к делам насущным. Мне нужно знать, какими силами мы располагаем. Сколько у тебя дружинников?

— В крепости и городе семьдесят дружинников. Из них семнадцать — гриди. Больше половины умеют летать. Змеев у нас, пригодных для полётов, около пятидесяти. Вот только за последнюю седьмицу пять животных и два дружинника погибли, несколько ранены. Чёртовы одамлары! Ты бы видел, сколько их вилось в округе.

— Всего семьдесят человек? — удивился я. — На весь город?

— Ещё штук триста ополченцев. Но они — простые люди и занимаются либо хозяйственными делами, либо обслуживают пороки и пушки.

— Маловато.

— Маловато? — удивился Казимир. — У меня один из крупнейших гарнизонов на всём востоке.

— А у моего дяди войско насчитывается тысячами, — напомнил я.

— Да-а-а. Так-то оно так… Слух дошёл, будто у него полно наёмников, да и многие твои князья теперь на его стороне воюют. Ну а что поделать? Будет надобность — могу клич бросить, бояр собрать. Их у меня три дюжин почти. У них тоже дружины есть: у кого пять, у кого десять копий, а у кого и все двадцать.

— Это уже лучше. Значит, на пятьсот воинов можно рассчитывать?

Казимир усмехнулся и покачал головой:

— Да куда там! Половина соберётся — и то добро. Боярам свои уделы тоже охранять надо, а тем паче сейчас, когда в небе неспокойно.

— А сейчас везде неспокойно. Ладно, с этим разберёмся позже, — я решил отложить данный вопрос и прежде вникнуть в специфику здешнего военного ремесла. — А как обстоят дела с промышленностью и торговлей?

— С торговлей в этом году хорошо. Здесь речной путь лежит от Северного моря и до самого Уджара. Купцы северян плавают, платят пошлины, южане сюда добираются бывает, да и мы торгуем, чем можем. Пушниной, в основном. И на юге, и на западе караузякская и келатская пушнина лучше считается. Да тут всё есть. Камень, корабельная сосна, железо. Серебряная шахта даже есть, которой великие князья владеют. Теперь она, стало быть — твоя. Только она не здесь, а на севере, в Келатском княжестве. Мастеровые люди есть. Вон какую красоту делают, — Казимир показал на чернильницу. — И гильдия каменщиков у нас, в Караузяке, имеется вместе со школой ихней. Змеев опять же разводим для всего великого княжества.

— В Келатском княжестве, говоришь, шахты?

— Там, Святослав, там. Но и наша земля промыслами богата. Да только теперь непонятно, куда добро это сбывать. Раньше ведь торговали с другими удельными князьями. А теперь как быть? На север везти? Так там нищие племена. На юг? Там своего хватает. Да и путь неблизкий. Не с Добромиром же торговать? — ухмыльнулся Казимир.

— С югом же, говоришь, торгуете.

— Так-то оно так… но со своими сподручнее и ближе. Рисков меньше.

Чувствовалось, что Казимир обеспокоен своим экономическим положением. Ну а меня заинтересовал серебряный рудник на севере. Неплохо было бы установить над ним контроль, прежде чем у Келатского князя взыграет жадность и он решит присвоить всё добро себе. Такой вариант выглядел весьма вероятным в свете последних событий.

— Эти вопросы мы решим, — заверил я. — Ну а пока остаётся налаживать более тесную торговлю с востоком. Например, можно продавать туда змеев, которых ты отправлял на запад.

— Не думаю, что на юге будет большой спрос. Там своих разводят, не хуже наших. А если не продавать, мы разоримся. Казне дорого обходится их содержание.

— А как так получается, что у горцев змеев много, если их так дорого содержать?

— Так у них каждый кишлак по два-три змея держит! А как надо на войну, так все слетаются. Вот и выходит целая рать. Могут три-четыре сотни копий собрать.

— Большая сила.

— Если в одном месте собрать, то да. Но чаще всего они группами летают. А чаровников у них мало, и в этом их слабость. Змей же брони не носит, и сбить его — раз плюнуть, если самопал есть. Поэтому я и говорю: они только и умеют, что деревни жечь.

— А если отодвинуть границу в горы? — предложил я идею, которая только что пришла мне в голову. — Почему бы не спалить несколько кишлаков, а остальных не принудить платить дань?

— Хех. Многие мечтали это сделать. Да только пустое это. Сожжёшь их кишлаки, а на следующий год они опять будут там же, где были. Нет, одамларов дань платить не заставишь. В своих горах они хозяева. Чтобы их данью обложить, там надо крепость построить и гарнизон держать. А откуда я столько дружины и денег возьму?

— А можно, допустим, взять в плен их вождей или старейшин или кто там у них есть, и держать у себя в заложниках.

— Тоже пустое, — замотал головой князь. — Легенда есть одна. Якобы далеко в горах живёт великий змей Аджархак, которому поклоняются все одамлары. И пока змей жив, они ни перед кем не склонят голову. Правда ли это, али выдумка — неведомо мне. Знаю я лишь то, что уже тысячу лет князья пытаются покорить горные народа, и до сих пор ни у кого не получилось. Но вылазки мы устраиваем. Особенно когда горцам неймётся, как сейчас. Нельзя же оставить безнаказанным их нападение.

— Значит, хочешь вылазку организовать? Хорошая идея.

— А то! Соберу своих бояр, и полетим.

— Я, пожалуй, присоединюсь.

— Да как тебе будет угодно! Подмога с земли не помешает. У меня часть дружины тоже конными поедет. Можешь возглавить их. Подумаем, на какие сёла набег устроить, и отправимся. Долго тянуть не будем.

— В этом я доверюсь тебе. Ты с горцами давно воюешь — тебе лучше знать. А у меня другие заботы. Караузяк я хочу сделать своей временной резиденцией. В ближайший год эта крепость будет нашим главным оплотом. Если ты, конечно, не возражаешь.

— Мой дом — твой дом, Святослав, — радушно развёл руками Казимир. — Живи, сколько нужно. Завтра велю мою половину на третьем этаже освободить. Воинам и челядинам твоим тоже место найдётся.

— Спасибо, Казимир. Не забуду твою верность, — сказал я. — Вижу, остались ещё преданные люди на востоке.

— Это земля моих предков, и я не отдам её узурпатору. Надо будет драться — буду драться. И да помогут нам боги.

Пока Казимир всем своим видом показывал, что намерен поддерживать меня. Но проблема в том, что земля эта действительно его, и вряд ему важно, кто сидит в восьмистах вёрстах отсюда — великий князь, каган или кто-то ещё. За кем будет выгоднее идти, за тем и пойдёт.

Церемония принесения вассальной клятвы проходила в храме Неба — том самом длинном каменном доме с колокольней в центре, что стояло на главной площади.

Пока разбудили верховного жреца, пока нашли текст присяги, уже начало светать. В итоге церемонию провели утром, позвав на неё всех бояр, что находились в городе.

Кроме Казимира явились пять человек — все в богатых одеждах. Я и сам сменил дорожный наряд на более торжественный. В одном из сундуков нашлись красные сапожки, отороченная мехом шапка и длинная парчовая свита с золотыми пуговицами, рукавами, свисающими чуть ли не до пола, и стоячим воротничком. Очень походило на парадное одеяние.

На церемонии присутствовал верховный жрец Володар — крупный, лысый мужчина с чёрной бородой-лопатой и глубоко посаженными глазами, угрюмо глядящими из-под нависших бровей. Он был одет в длинную тёмно-синюю мантию.

Само действо времени заняло немного. Казимир прочитал вассальную клятву, и я тоже произнёс клятву, которой научил меня перед церемонией Всеслав Игоревич. Затем Казимир с непокрытой головой встал на колено, поцеловал мою руку, после чего я коснулся его головы ритуальной булавой. С этого момента он официально считался моим вассалом и должен был по моему требованию являться, куда надо, вместе со своей дружиной или, если потребуется, давать деньги, а я обязывался защищать его вотчину.

Через пару дней запланировали пир в честь моего приезда. Это мероприятие тоже считалось очень важным.

Разместили нас следующим образом: меня — в спальне на третьем этаже, Всеслава Игоревича — в пристройке с жилыми комнатами на втором этаже. Милену — в другой пристройке, где находилась так называемая женская половина. Слуги ночевали кто на лавках в общих залах, кто в подклете. Моему оруженосцу Молчану пришлось поселиться в горнице на третьем этаже. Выглянув в коридор, я мог легко докричаться до него.

Окна моей спальни смотрели во двор, а вот из широкого коридора, который соединялся с угловой башней и в военное время, наверняка играл роль боевой галереей, открывался вид на склон холма. Отсюда можно было увидеть часть дороги, ведущей на запад, домики предместий и реку с перекинутым через неё длинным деревянным мостом.

Дружинников и их оруженосцев разместили в гриднице — длинном трёхэтажном здании, расположенном на первом ярусе крепости. Помимо гридницы там находились конюшни, тренировочные площадки и дома, принадлежащие, видимо, родственникам и приближённым Казимира.

При свете дня замок выглядел совсем иначе, нежели ночью. Белёные стены были грязными, обильно унавоженные дорожки — узкими и кривыми, во дворе казалось тесно и мрачно. Средневековье, одним словом.

Вдоль крепостных стен были налеплены различные постройки. Некоторые имели по всей длине деревянные террасы на верхних этажах, было много наружных лестниц, загромождавших и без того тесные пространства, а на втором ярусе замка находились скотный двор и княжеские конюшни, отгороженные от главного двора невысокой стеной. Повсюду суетились слуги, коих в крепости оказалось полно. И над всем этим возвышались грозные серые башни.

После утренней трапезы, которая состоялась около полудня, я попросил Казимира показать, где содержатся змеи, и мы отправились на третий ярус. Олеся увязалась с нами, отец возражать не стал. Она только за столом вела себя скромно, а по жизни была бойкой и деловой.

Весь верхний ярус был отведён для змеев. Тут стояли хлева, называемые змейницами, имелась посадочная площадка. По пути я обратил внимание на пороки — огромные баллисты с большими углами наведения, предназначенные для поражения воздушных целей. Почти на каждой башне имелось по такому орудию.

Когда мы вошли в одну из змейниц, в нос ударил запах навоза — резкий, приторный, гораздо противнее, чем лошадиный помёт. Сама змейница же представляла собой длинное помещение с загонами. В отличие от конюшни, загоны были большими и зарешечёнными. За стальными прутьями виднелись уродливые узкие морды с зубастыми пастями и жёлтые змеиные глаза, что угрожающе следили за посетителями.

Мы с Казимиром шли первыми, за нами шагала Олеся, одетая в походный наряд: порты и саржевый короткий кафтан до колен. Голову её украшала широкая узорчатая лента — очелье. Казимир тоже был в оранжевых кафтане и колпаке, и в шароварах. Здесь, как я заметил, оттенки оранжевого пользовались большой популярностью.

Последним шёл змейник Дубина — то же, что конюх, только по змеям. Толстые кожаные перчатки нарукавники защищали его руки. Дубина молчал, а вот Олеся так и норовила вставить словцо, за что удостаивалась от папаши строгих взглядов.

— Прожорливые твари, — говорил Казимир, пока мы обходили загоны. — Одному такому в день двух баранов нужно скормить. Огромные растраты. Вся казна на них уходит. А гадит каждый, как три лошади.

— Они опасны? — я с подозрением посмотрел на одного из ящеров, который недобро косился на меня из-за решётки.

— Если что не так, и руку может оттяпать. Но в основном они смирные. Да и нам-то что бояться? — хмыкнул князь.

— Прожорливые, значит, говоришь?

— Ещё бы! Сами живём впроголодь. Всё твари эти крылатые сжирают. И поэтому ни один великий князь с нас дань и не требовал.

Намёк был более чем прозрачным.

— А теперь и продавать их некому, — завёл старую шарманку Казимир. — Прежде хоть другие князья покупали. А теперь-то кто брать будет? Весь юг перед Добромиром кланяется. Не станем же мы предателю змеев продавать?

Только теперь я в полной мере осознал, какой груз взвалил на себя, решив остаться здесь. Это даже не фирму открыть. Тут надо целое государство обратно отвоёвывать и экономику с колен поднимать, обладая минимум средств и сил. Надо убедить князей последовать за собой, а если не удастся убедить — принудить. Надо организовывать армию, и это притом что я имел крайне слабое представление о средневековом военном деле.

— А управлять змеями сложно? — спросил я, отчасти чтобы сменить тему.

— Если привычный — то же, что лошадью, — ответил Казимир. — А если с непривычки, может, и сложно, почём мне знать? Я с детства летаю.

— Если высоты не боишься, то пустяки, — вставила Олеся.

— Замолчи, дочь! Негоже влезать без спросу, — упрекнул её, наконец, Казимир и повернулся ко мне. — Избаловал я её совсем. Уже и помолчать не может, когда мужчины разговаривают.

— Ничего страшного, — улыбнулся я. — Бывает. А можно попробовать полетать?

— Да пожалуйста! — князь обернулся к змейнику. — Дубина, седлай Ушастого.

На взлётную площадку вывели крупного «птеродактиля», у которого по бокам головы находились выступы, похожие на уши. У других змеев эти бугры были не столь ярко выраженными.

— Этот самый спокойный, — объяснил Казимир. — Мы на нём молодёжь летать учим.

Олеся тоже вывела змея — тот имел габариты поменьше. Если у Ушастого окрас был серо-жёлтый, то у ящера Олеси (она звала его Ретивый) кожа отливала синевой.

— Я покажу, как управлять, — заявила Олеся. — Ты же не против, отец?

— Если только Святослав не будет против.

— Я с радостью поучусь, — сказал я.

Олеся весьма лаконично объяснила общие моменты: как садиться в седло, как набирать высоту, опускаться и поворачивать, что надо делать в полёте, а чего делать не стоит. Управлялся змей в горизонтальной плоскости поводьями, а в вертикальной — стременами. Казимир наблюдал за нами со стороны, иногда добавляя что-нибудь к словам дочери или поправляя её.

Ушастый, как уверял Казимир, был самым спокойным из всех, но в седло мне удалось забраться лишь с третьей попытки. По сравнению с лошадью змей оказался слишком вертлявым. Вначале ему следовало пригнуть шею к земле и только после этого лезть. Первые два раза он меня чуть не скинул, но потом всё же получилось взгромоздиться на загривок летающего монстра.

Было непривычно. К верховой езде моё тело оказалось хорошо адаптировано, но не к этим существам. Я едва держался, чтобы не упасть. Седло находилось на загривке змея, а тот постоянно мотал головой. Олеся помогла мне закрепиться. Для этого служили ремни, удерживающие человека за ноги и пояс. В случае ранения или смерти «летательного аппарата», ездок, понятное дело, упадёт вместе с ним, но это всё лучше, чем отправиться в свободный полёт от любого неосторожного движения.

Олеся легко запрыгнула на загривок Ретивому, несколькими быстрыми движениями затянула ремни. Себе на голову она водрузила стальной сферический шлем с кожаными нащёчниками и длинным синим хвостом, торчащим из макушки.

— Полетели? — Олеся улыбалась то ли моей неуклюжести, то ли радуясь предстоящему полёту.

— Какой лететь?! — возмутился Казимир. — Парень первый раз в седло сел. Пусть вначале на привязи потренируется. Дубина, неси привязь!

— Не надо, — отказался я. — Ничего со мной не случится. Разбиться — не разобьюсь, а остальное — ерунда.

— Ну как же не надо? Первый раз ведь!

— Ремни крепкие. А Ушастый, ты сам сказал, спокойный. Меня уже много кто пытался убить. Этот зверь точно не справится.

— А, дело твоё, — махнул рукой Казимир. — Только потом не пеняй на меня, что не предупредил.

На самом деле было немного волнительно, сердце забилось сильнее обычного. С парашютом я уже прыгал: мы с женой устроили себе как-то раз экстремальное развлечение. Ощущения, надо сказать, незабываемые. А теперь снова предстояло испытать это чувство полёта. Оно пугало и манило одновременно.

Олеся пришпорила «птеродактиля», вытянула ноги вперёд, уперев их в стремена под нужным углом, и змей, взмахнув широкими перепончатыми крыльями, тут же оказался в нескольких метрах над землёй и стал стремительно набирать высоту.

Мне же Ушастого получилось поднять не сразу. Он долго бегал по площадке, не понимая, что от него хотят, но после четвёртого круга мне всё-таки удалось правильным образом упереть ноги в стремена, и ящер взмыл под облака.

Площадка, змейницы, серые стены и башни, увенчанные огромными баллистами, быстро удалялись. С высоты птичьего полёта передо мной как на ладони предстала крепость со всеми обводами стен и город, приткнувшийся к склону сопки. Одна из башен замка то ли перестраивалась, то ли ремонтировалась. Она была обнесена строительными лесами, на которых копошились люди.

Холодный ветер обдувал лицо, трепал одежду, а за спиной раздавались мощные хлопки крыльев. От высоты захватывало дух.

Я вцепился в поводья, боясь сделать лишнее движение и опасаясь непредсказуемого поведения Ушастого, но тот спокойно и плавно набирал высоту. А Олеся тем временем то кружила над моей головой, то выделывал мёртвые петли и прочие трюки, словно хвастаясь своими навыками.

Решив, что поднялся достаточно, я сменил положение ног, и Ушастый полетел параллельно земле. Теперь можно было осмотреться.

Гряда сопок тянулись с севера на юг, зеленая внизу хвойными лесами. Петляла, огибая холмы, серебристая лента реки. Вдоль неё толпилось достаточно много сёл и деревень с раскинувшимися вокруг полями, размежёванными на узкие полосы. Местность оказалась не такой уж и безлюдной, как представлялась мне изначально.

Впрочем, к востоку от Караузяка поселений почти не было. Лишь вдали, там, где сопки перерастали в островерхий горный хребет, виднелись сторожевые крепости: одна ближе к нам, другая — совсем далеко на севере. Эти крепости, судя по всему, и обозначали черту, по которой проходила граница Светлоярского княжества. В той стороне по-прежнему кружили в небе чёрные точки — наши дозорные. Сегодня горцы не прилетали, и в окрестностях было спокойно.

Страх отступил, и я стал наслаждаться полётом. Ушастый спокойно парил над холмами, а Олеся будто с цепи сорвалась — металась туда сюда, выписывая в небе сложные фигуры.

Наконец, она поравнялась со мной.

— Нравится? — крикнула она.

— Да! — крикнул я в ответ. — Всё отлично!

— Летать здорово!

Олеся резко увела «птеродактиля» в сторону и вниз. Я попытался повторить этот манёвр, и тут началось…

Ушастый делал совершенно не то, что я хотел. Он то внезапно пикировал, то наоборот задирал морду. Перед глазами всё завертелось, стало непонятно, где небо, где земля. Движения его были столь резки, что мне оставалось лишь благодарить ремни, крепко притягивающие меня к седлу. Если бы не они, наши с Ушастым пути уж точно разошлись бы очень быстро ещё до приземления.

Пытаясь выровнять ящера, я слишком сильно упёр ноги в стремена, и Ушастый так стремительно рванул вниз, что казалось, он врежется в склон ближайшей сопки. Сменив положение ног, я всё же спас нас от этой участи. А когда, наконец, удалось выровнять его, рядом снова возникла Олеся.

— У тебя хорошо получается, — она задорно улыбалась. — Но вначале научись делать фигуры попроще.

Я хмыкнул. Девушка явно прикалывалась надо мной. Я хотел повернуть к замку, но Олеся снова меня окликнула.

— Смотри! Там! — она указала пальцем на деревеньку возле озера.

Я присмотрелся и увидел трёх змеев, что сидели возле домов.

— Кто это? — спросил я. — Свои?

— Наши не летают по деревням. Кажется, опять пожаловали горцы.

— Надо разобраться.

— Да. Их всего трое. Полетели!

Олеся пришпорила Ретивого и начала снижаться. Я последовал за ней.