Кланы Сибирской Империи

Глава 13

— Как увидеть этого Матвея Семеныча?

— Ой, сложное это дело! Его за хорошие показатели в работе год назад во Владивостокскую область перевели, на генеральскую должность! Туды ехать долго! Злые языки говорили, что неспроста он район оброком обложил, чтоб генералом стать, надо столько в Главный полицейский департамент занести! Добрые языки, кстати, говорили то же самое. Когда все очевидно, злые и добрые языки утверждают одно и то же.

— Людоеды, думаешь?

— Все может быть! Но зачем она им, такая худая. Ни сварить, ни пожарить. Только как приправу к основному блюду… Да и уговор был, вроде…

— А откуда ты знаешь, что она не толстая? Интуиция подсказывает?

Полицейский вытер со лба пот.

— А я видел ее, как она по перрону в буфет шла… Она это была, больше некому. Других женщин у поезда вообще не видел. В синем платье, высокая, лицо гордое, ступает, как рысь. Я нарочно на улице задержался, чтоб посмотреть, как она назад пойдет, уж больно баба красивая, но она из буфета долго не выходила, выбирала плюшки, видать, тщательно, и мне уже некогда стало.

Я задумался.

— Значит, буфет… А больше ей идти на вокзале некуда.

— Ну да, некуда совсем.

— А ты знаешь буфетчика?

— Конечно! Богдан Платоныч отличный человек! Сам всегда стоит за прилавком, чужим людям такое ответственное дело не доверяет. Семьянин, непьющий, в день рожденья Императора скидку на ватрушки делает. Любит он Императора. Кабы не он, говорит, уже б нас петербургские завоевали…

— Идем к нему, — прервал я болтливого сержанта.

Я уже был в буфете, но тогда на Богдана Платоныча внимания не обратил. А сейчас пригляделся, и он мне не понравился страшно. Рожа хитрая, нервная, угодливая, лоснится от жира.

— Чего изволите? — он сделал вид, что не замечает наших хмурых физиономий.

— Заходила к вам не так давно девушка в синем платье?

— Не помню! — испуганно пожал плечами буфетчик. — Столько людей приходит, как всех запомнишь.

Он врал. Народу с нашего поезда к нему пришло всего ничего, а не запомнить Яну нельзя было никак. Полицейский, например, запомнил ее очень хорошо.

— Девушка зашла к вам и пропала. Как это может быть? — мрачно спросил я.

— Не знаю! — буфетчик не отступал от своего, — видать, не заходила.

Я тихонько сделал знак «видения» и прошел за прилавок. Не знаю, что я хотел увидеть. Хоть что-нибудь.

— Сюда нельзя, — замахал руками Богдан, — это территория продавца!

— Можно, — хмуро сказал я, начиная заглядывать во все шкафы.

Буфетчик в поисках поддержки оглянулся на полицейского, но тот предпочел не вмешиваться.

Я осмотрел все пространство за прилавком и пошел в соседнюю комнату. Там находилась кухня. Стояло несколько огромных шкафов на стенах виднелись ряды полок.

Опять ничего, кроме пятен грязи, незаметных обычным глазом, но хорошо замечаемых колдовским. Не могла она провалиться сквозь землю, потому что никаких люков не было. Крови — тоже, а ее заклинание, как я убедился видит очень хорошо. По крайней мере Яну тут не зарезали, хоть какое-то утешение.

Я открыл дверцу последнего места, куда еще не заглядывал, так называемого «ледника» — встроенного в стену шкафа, где хранились продукты. Ввиду отсутствия холодильника они обкладывались льдом (как добывали здесь лед, я пока не узнал).

И тут показалось нечто странное. На полке лежали несколько обычных с виду кусочков мяса, но от заклинания они будто фосфоресцировали, только не зеленым, как другое мясо рядом с ними, а ярко-красным, жутким и мерзким цветом.

Отгадка этого напрашивалась, но верить в нее я очень не хотел.

— Что это за мясо?

— Обычное мясо! — развел руками буфетчик.

— Есть его будешь? — спросил я.

— Конечно! Если хотите, могу даже сырым… — он слегка улыбнулся.

А вот эти слова он сказал зря. Все понял даже бестолковый сержант полиции. Челюсть у него отвисла до самого пола.

Я схватил буфетчика за горло. Он захрипел и упал на колени. Полицейский стал рядом и мешать мне не собирался.

— Что это за мясо? — второй раз спросил я.

— Просто мясо… — прохрипел буфетчик.

Я сжал сильнее и рожа у него начала чернеть.

— Говори правду! Иначе сдохнешь прямо здесь.

— Не ее… — кое-как проговорил он.

Это уже относилось к делу.

— А чье?

— Крестьянина…

— Какого крестьянина?

— Федора… с третьей улицы…

Я посмотрел на полицейского. Он стоял бледный, как лист бумаги.

— Есть заявление о пропажи такого… это же надо…

Тут случилось то, чего я никак не думал увидеть — полицейский кулаком врезал булочнику по роже. Потекшая кровь начала заливать белоснежный фартук.

— Ублюдок, — сказал полицейский. Его руки тряслись.

Не ожидал я от него таких эмоций. Все-таки оказалось в нем что-то человеческое, не только канцелярские бумажки он способен писать. Хорошая новость. Я не один перед лицом этих событий.

— А где она?

— Не знаю… увели в лес…

— Кто?

— Они… я человек маленький… что мне прикажут, то и делаю… страшно отказываться!

— И человеческое мясо очень вкусное, — добавил я.

— Нет, — ответил булочник… — но его надо есть, иначе ты будешь для них чужой. Мне сначала не нравилось…, а потом я привык…

— Ну а потом и понравилось, да?

Булочник долго не отвечал, но все-таки пробормотал:

— Да…

— Как ее схватили? — спросил я.

— Ткань с усыпляющей жидкостью… она уснула и ее унесли через заднюю дверь…, а лес недалеко…

— Ты проведешь меня туда, — сказал я.

— Не могу! — взмолился он. — Я там не был ни разу, меня не пускали! Я встречался с ними в лесу, и все!

— А кто водил тебя в лес?

Булочник ничего не ответил, а потом его глаза закатились, и он повалился на бок. Обморок.

Я ударил его по щеке, но полицейский остановил меня и приложил палец к губам. Что он задумал?

Сержант достал наручники и надел их на запястья людоеда, при этом одна из железных балок, поддерживающих потолок, оказалась между закованных в «браслеты» рук. Теперь он точно никуда не убежит. Если только не отгрызет себя конечность. Затем полицейский засунул ему в рот кляп — найденное на кухне маленькое полотенце.

— Идем, — тихо сказал полицейский.

Мы вышли в буфет и повесили снаружи табличку «закрыто на пятнадцать минут». К счастью, нас в это время никто не видел.

— Я знаю, кто второй, — сказал сержант. — Заместитель начальника вокзала Назар. Больше некому. У них всегда были какие-то странные отношения, я и не знал, что думать. Постоянно вместе, даже в лес ходили вдвоем! — полицейский с отвращением поежился, — но теперь все понятно. Даже жрать он ему готовил отдельно, приносил с хитрой мордой в кабинет ему какие-то котлетки. Я сам это видел.

— Котлеты очень аппетитно пахли, — глухо добавил сержант и закрыл рот ладонью, потому как начало тошнить.

Через полминуты он пришел в себя.

— Идем в его кабинет.

Мы поднялись на второй этаж и прошли по темному коридору.

— Вот его дверь. Что будем говорить?

— Что-нибудь, — ответил я.

…Назар оказался серым непримечательным человеком лет пятидесяти. Худенький, на лбу — залысины. Он сидел за столом и отмечал карандашом что-то в бумагах. Увидев нас, он удивленно поднял голову.

Глазки, однако, высокомерные.

— Стучаться надо, — произнес он.

— Сейчас я тебе постучусь, — ответил я, схватил его за шиворот и бросил на пол.

На столе я заметил блюдо, накрытое большой салфеткой. Под ней — пирожки. Разломив один, я снова скастовал «видение», и мясные внутренности пирожка засветились знакомым красным светом.

— Сейчас ты у меня сам пойдешь на пирожки, — сказал я лежащему на полу.

Однако он оказался не робкого десятка.

— За свои поступки вы ответите по закону, — сказал он, не предпринимая попыток подняться. Понимал, падлюка, что это бесполезно.

— Вас, — он покосился на сержанта, — тоже ждет тюрьма, потому что вы с ним заодно.

— Это ты до тюрьмы не доживешь, — пообещал я.

— Извольте объясниться!

Я сделал «призрачный клинок» и аккуратно, держа его руке, отрезал Назару кусок воротника.

— Если ты не прекратишь строить из себя дурака, я отрежу тебе ухо.

Тот пожал плечами.

— Я не боюсь ни смерти, ни боли. Значит, такая у меня судьба — умереть от рук разбойников.

— А что за мясо в пирожках, сказать не хочешь?

— Не знаю. Мне принес их буфетчик. Что он туда положил, с него и спрашивайте.

— Пропала важная особа из клана «воды», — сказал я. — Скоро они будут здесь. Поверь мне, умирать ты будешь долго. А еще у ее родственников хватит денег, чтобы пригласить некроманта, поэтому смерть для тебя концом не окажется. Так что думай. Кстати, насчет некромантов — тут есть недалеко прикомандированный к полиции. Замечательный человек. Принципиальный. Он поможет тебе осознать последствия своих поступков.

Лицо лежащего на полу человека на секунду скривилось от ярости.

— Чего вы хотите?

— Ответов на вопросы.

— Хорошо, задавайте.

— Кто вы такие и откуда взялись с вашими гастрономическими взглядами?

— Семье, — он произнес это слово с каким-то придыханием, — уже много веков. И мы всегда следовали традициям.

— Поедать людей?!

Он посмотрел на меня с презрением.

— Не только. Но и возносить молитвы великому демону Без Имени, обитателю иных миров, научившему нас быть счастливыми, а также научившему истине, которой вам, простым людям, никогда не понять.

— И не собираюсь понимать. Сколько вас?

— Двадцать два человека вместе со мной. Буфетчик не считается, он был слугой.

На его глазах вдруг показались слезы.

— Тот, кто не имеет имени, накажет меня за предательство. Но я умный человек… поэтому знаю, что у меня нет выбора.

— Где вы обитаете?

— В лесу. Под корнями «дымящегося дерева». Здесь, в этом грязном мире среди людей только я один. Мы — семья. Мы живем так уже не один век. Мы все состоим в родственной связи. Мы женимся только на своих. Старики умирают, но рождаются дети и они следуют традициям.

Что за «дымящееся дерево», я решил пока не спрашивать.

— Среди вас есть дети?

— Уже нет… — Назар снова скривился, — сейчас они рождаются с увечьями и не выживают…

— Конечно, — сказал я, — так бывает, когда родители — близкие родственники.

Назар ничего не ответил.

— Она там, где дерево?

— Да.

— Живая?

— Да. С ней пока ничего не собирались делать…

Эта информация мне, конечно, понравилась, но почему не собирались?

— А зачем вы ее утащили?

— Главный велел. Ничего не объясняя.

— Веди меня к дымному дереву, — приказал я.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласился Назар.

Сержант взял меня за локоть и отвел на шаг в сторону.

— Думает, что сможет заманить в ловушку, — прошептал он на ухо.

— Я это понял. Придется рисковать.

— Если вызвать подкрепление, полицейские, пока соберутся… Пройдет тьма времени. Я пойду в лес тоже.

— Нет, — ответил я, — ты останешься с булочником. Надеюсь, я справлюсь один.

— Хорошо, — кивнул сержант.

— Вставай, — сказал я Назару, — и веди меня к вашему логову. Вдруг что-то пойдет не так — тебе конец.

В здании, к моему счастью, никто не встретился, и мы, никем не замеченные, вышли на улицу. Лес начинался метрах в двухстах. Рядом с дорогой стоял заброшенный двухэтажный дом, а больше не было ничего. Тут средь бела дня слона можно в лес отнести, и никто не заметит.

На всякий случай я связал за спиной Назару руки найденным в кабинете обрывком веревки, засунул ему кляп, и мы начали свой путь по густеющему с каждым шагом лесу.

Назар, несмотря на связанные руки и тряпку во рту, оказался очень вынослив, и шел быстро. Я не отставал, и мы прошли, наверное, километров десять. Потом началась настоящая чаща, но Назар повел меня по едва заметной тропинке.

Вот как они ходят к станции, думал я, оглядываясь по сторонам.

Людоед шагал очень уверенно, не переживая о том, что будет дальше. Это могло означать только одно — где-то меня ждет засада.

Возможно, у них выставлены часовые — в таком случае он заметит меня, позовет подмогу или ударит в спину сам, поэтому я смотрел по сторонам во все глаза и пару раз «обновлял» заклинание «видения».

Оно меня и спасло. Миновав крохотное озеро, среди густых ветвей дуба я будто в инфракрасных очках заметил яркий силуэт. Метрах в пятнадцати над землей сидел человек, а поскольку чужие здесь не ходят, он был явно из «них».

Назар вел меня прямиком под это дерево, при этом, как я заметил, начал больше шуметь — а то вдруг часовой заснул, такое тоже бывает.

Я вызвал «призрачный меч» (с такого расстояния и в лесу он был практически не замечаем), и шел следом, делая вид, что ничем не встревожен.

Интересно, есть ли у него огнестрельное оружие, подумал я. Если так, то он может выстрелить в меня совсем издалека.

Но ружья у него не было. Зато был арбалет, я смог рассмотреть его колдовским взглядом. Большой арбалетище, с таким хоть на медведя. Пока он опущен вниз. Часовой хотел подпустить меня вплотную.

Выстрелить ему я не дал — клинок, которым я мог управлять вдалеке от себя, впился ему в грудь, и мертвый людоед свалился на землю.

Ни на кого из виденных мной здесь он не был похож и близко — у него была даже не куртка, а какая-то накидка, сделанная будто из старого картофельного мешка, и абсолютно лысая голова, обмазанная белой краской или гримом.

Назар в этот момент шел впереди. Уверенно и не оглядываясь, будто мечта всей его жизни заключалась в приведении врага к родному дому. Но, услышав шум, он повернулся, однако вместо меня со стрелой в горле он увидел что-то другое: окровавленное и изломанное тело своего родственника.

План не удался, понял людоед-железнодорожник. Этот тип, откуда он только взялся, тихо убил часового, сейчас находится в шаге от нашего места обитания и виноват в этом только я.

С такими или с похожими мыслями он, обезумев, побежал на меня. Зрелище было страшным и жалким одновременно — со связанными руками и кляпом он мог разве что попытаться меня забодать.

Но и это у него не получилось. Решив поберечь кулаки, я шагнул вперед и ударил локтем навстречу.

Назар упал, будто протаранив бетонную стену. Я поднял его нетяжелое тело, отнес подальше и привязал к дереву — если выживу после того, что мне предстоит, он будет свидетелем для полиции. А не выживу — не велика печаль, если до него доберутся дикие звери. Тот, кто пожирал людей, пусть будет съеден тоже.

Потом я вернулся к дереву с мертвым часовым. Вещей у него никаких, кроме деревянной дощечки в кармане с выжженным рисунком кого-то рогатого монстра. Наверное, господа людоеды поклоняются именно ему, решил я, сунув дощечку в карман.

Но мне нужно их логово. Где оно? «Видение» в очередной раз за сегодня меня выручило — среди травы показалась тонкая, едва заметная тропинка. Очевидно, именно по ней ходили людоеды к дереву для несения караульной службы. Значит, по ней идти и мне, только в противоположную сторону. Но пойду я не совсем по этой дорожке, а рядом с ней, так меня будет сложнее заметить.

Сказано-сделано, и скоро я крался между деревьев, осторожно поглядывая по сторонам.

Дуб, который я увидел, был чудовищным. Не слишком высокий, но толстый невероятно. Наверное, и двадцать человек, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить. Кора была вся в каких-то язвах и наростах, а ветки гнулись словно от боли.

У земли — дупло. Хотя, почему дупло? Пещера, в которую может не наклоняясь шагнуть самый высокий человек. И оттуда доносится кровавый свет, будто далеко под землей горит костер.

И еще — я не сразу это заметил — из ствола из шел дым. В коре виднелись небольшие отверстия, из которых струился темный дымок, как из печных труб. Совершенно безумное зрелище.

Внизу готовили есть, догадался я.

Снаружи — никаких признаков людей. Ни построек, ни примятой травы, ничего.