Ключ к вечности. Книга 2. За мостом. Отсев

Глава 20. У пирса

Глава 20. У пирса

По дороге к четвертому храму меня настигает обещанное обращение мэра Кироса. Голографический экран разворачивается над рыночной площадью. Мужчина с сединой в бороде смотрится благородно и эффектно на фоне огромного витража, изображающего сражение рыцарей с драконом.

– Приветствую вас, путешественники, в столице нашей локации.

Радушная улыбка, сдержанный жест поднятых вверх рук.

Сегодня, по традиции, мы празднуем восьмой день после Призыва. Администрация города приготовила для вас небольшие подарки, призванные немного облегчить жизнь искателей. И, в первую очередь, тех, кто не побоялся взвалить на себя нелегкую ношу лидерства. Надеюсь, вы не обманете ожиданий своей группы. А команда не подведет вас в походе или плодотворном труде. Вы знаете правила. Знаете, что их устанавливаем не мы. Этап отсева это суровое испытание. К сожалению, зов Трубы суждено пережить не всем. Но самых упорных, самых гибких, самых умных ожидает достойная награда! Награда свободы выбора. Остаться ли здесь, вернуться ли в стартовую локацию, идти ли дальше,– решать будете только вы.

– И состояние вашего лицевого счета,– икнув, проронил пузатенький мужичок за моим плечом. Судя по замызганному изрядно комплекту новичка, подвизался он на ниве города в качестве низового обслуживающего персонала далеко не первый месяц.

Речь оратора текла плавно и величественно. И я поймал себя на мысли, что выступление мало чем отличается от вступительного слова на открытии любого торжественного мероприятия, произносимого умелым чиновником. Или успешным политиком. Несмотря на то, что спикер не излагал абсолютно ничего нового, внимали ему с интересом. И я тоже, внимал. Попутно прокладывая курс к последнему из основных храмов.

– Приятный презент... Сотрудничество... Гармоничное взаимодействие... Торжественный ужин в честь...

Замечательно. Под уверенный речитатив я, наконец, добрался до ворот самого необычного строения в городе. В отличии от уже посещенных культовых сооружений, Храм Совершенства никак не вписывался в хрестоматийный образ, подражающий эпохе античности. Фасад бросал дерзкий вызов законам геометрии. Линии то следовали принципам перпендикулярности, параллельности и симметрии. То нарушали их без всякой видимой причины. Картуш над скромным портиком, выполненный в виде полуразвернутой грамоты, отдаленно напоминающей бересту, раскрывал нижнюю часть композиции. Могучее у корней растение, переходящее в тело рыбы. Верхняя часть, сколотая неведомыми вандалами, почему-то так и не была восстановлена. Колонны портика увивали странные растения. На каждой колонне свои. Одни, увенчанные гроздями гипертрофированно раздутых сиреневых ягод, другие несли галерею светящихся тонких пластин, третьи щетинились остриями радужных игл. Даже дверь смотрелась чужеродным, насильственно втиснутым в зыбкий, оплывающий, подобно свечному воску, пейзаж, неуместно вырезанным прямоугольником. От здания просто веяло некой нездешней аурой. Возможно, поэтому, надолго у него народ предпочитал не задерживаться.

– И где же здесь совершенство?

– Нам не понять,– оказывается, тот самый мужичок все время следовал за мной по пятам. А последнюю реплику я произнес вслух.

– Почему же?

– Это ж храм прежних. Уж сколь раз его перестраивали. Драили, отчищали до блеска. Но все без толку. Он как-будто зверь живой. Пойманный в клетку, но, сука, упрямый и своенравный. Не сдается!

Словоохотливый горожанин запрокинул бутылку желтой глины, выливая в рот хмельную, судя по пивному запаху, непривычно густую жижу.

– Ну, а внутри что?

– Зайди, узнаешь,– пожал плечами равнодушно выпивоха,– о, а вот и орешки подвезли! В меду, мои любимые!

Рядом и впрямь показалась тележка. С деревянными ажурными колесами, приводимая в движение коренастым мужчиной. Угощение же с импровизированного фудкорта раздавала приятная, средних лет женщина в чепце и длинном, с отложным накрахмаленным воротником, платье. По одной палочке с нанизанными крупными орешками в сладкой глазури, в руки. Пока дослушивал выступление, взял порцию лакомства и я. Орехи оказались, вопреки опасениям, мягкими. И очень вкусными. Палочка помогла не запачкаться. Входя в храм, заметил у ворот чаши, заполненные голышами с узнаваемым рисунком. Подобный мы нашли в жучиной сокровищнице, и он выполнял роль носителя информации. Я подхватил один из неровных камушков, попытался пристроить к наручу. Естественно, без успеха. Ладно, попытка не пытка. Что у нас за композиция вместо алтаря?

Очень странная фигура. Птица, вырывающаяся, расправляя крылья, из широко разверстой пасти рыбы. Будто сом, почти заглотивший павлина, вдруг обжег пасть и резко передумал. Да... творение чуждого нам разума. Наверняка, символизирует что-то такое... Философское. Возвышенное. Но нашим скорбным мозгам непонятное.

Я касаюсь кончиками пальцев оперения. И контур птицы подсвечивается, озаряя пьедестал ровным янтарным сиянием. Но транспарант не возникает, пока ладонь, соскальзывая, не ложится на чешую.

«Благословение храма Совершенства. Эволюционные, симбиотические, синтетические, ассимиляционные и диффузные навыки получают бонус в размере 20 процентов продолжительностью на шестнадцать суток. Один раз в день вы можете попытаться усилить один из навыков и применить его».

Попытаться... То есть результат вовсе не гарантирован! Однако... И непонятно абсолютно, что же это за «эволюционные», а уж тем паче «диффузные» навыки.

Выхожу из храма изрядно озадаченным. И тут меня настигает следующая шокирующая новость. На экране изображение Нерона. Не римского императора. Лидера группы «Империя». Улыбается, ручкой машет. Кандидат на пост президента просто! А следом его фото с чудесными советниками Афанасием и Кожей. И сразу следом,– карточка Виса, во всей харизматичной красе. С гитарой! Рок-звезда, блин! Если верно уловил закономерность, то последних трех персонажей на празднике нет. Потому и фото вместо видео.

– Приветствуйте наиболее успешных лидеров команд среди новичков и чемпиона среди одиночек!

Доска почета, значит. Ударники виртуального труда, раковые шейки в блюманже! Вот сердцем чую, нечисто что-то с рейтингом у этого авангарда цивилизации! Ну, да с этим позже разберемся. Никогда не любил массовых гуляний. В отличии от Инны. Та тянула меня за рукав на очередной День Города. Я вяло отбрыкивался, предпочитая просмотр телевизора. А в последние месяцы и чтение. Но не всегда удавалось избежать почетной обязанности эскорта баронессы. Но нынче я один. И могу спокойно нырнуть в сплетение узких улочек. А там, на площади, пусть чествуют сомнительных героев.

Что там говорили о вспомогательных храмах? Что-то не видно их совсем. Просветил первый же прохожий горожанин. Оказывается, и не храмы вовсе. А просто часовни. И даже такое определение выглядело избыточным. Четыре кирпичных столбика под общей крышей. Три стены с мозаикой. Один вход, открывающий доступ к постаменту с открытой книгой. Всплывающая надпись разъясняла приобретаемое полезное свойство.

Все, что я видел,– те же двадцати процентные надбавки к более узким качествам. Физическая становая сила. Расширенное восприятие. Харизма. Взрывная физическая сила. Рукопашный бой. Эволюционное ускорение. И так далее. Странно. Зачем кому-то менять более широкий набор качеств на менее широкий? Ответ пришел не сразу. Пришлось вылавливать еще одну горожанку. Тетенька, изрядно припадавшая на правую ногу, с неохотой пояснила:

– Да усиления энти... Будь они неладны... С часовнями два можно взять. А если повезет и сочетаются они, то и три.

Ах, вот где собака порылась! То есть теоретически смогу усилить снайпера, шпиона и ученого. И стану самым высокотехнологичным ниндзя локации! Когда домохозяйка, одетая по всем канонам средневековья, уже направилась восвояси, я не удержался от вопроса:

– А вы тоже из светлого будущего, где от каждого по возможностям и каждому по потребностям?

Карга одарила меня взглядом инквизитора, внезапно узревшего пред собой еретика:

– Окстись, сатана окаянный!

И натурально перекрестила воздух передо мной, привычно и размашисто. Да что же здесь за контингент собрался, а?

Заката я дожидаться не стал. Отметился заново в Храме доблести, получив классный резист к урону. Мудрость, конечно, хорошо. И я бы выбрал ее. Но до духовного и интеллектуального совершенства есть шанс добраться тому, кто сможет сохранить в целости шкуру. А по меткому выражению Дилшота «ночью волк лес ходит». И чем гуще лес, тем злее волк. Направляясь к окраине, преодолел завесу. Миновал лавку Фрейма, и, отмерив еще с полтысячи шагов, наткнулся на упомянутую Степаном красную линию. Напрасно он предостерегал о соблюдении границ. Я не то, что отправиться за черту, но даже приблизиться к ней не смог ближе, чем на метр. Невидимый барьер бескомпромиссно отталкивал меня. И я пошел вдоль границы, ориентируясь на отдаленный шум прибоя. Пирс, без единого корабля или хотя бы лодки, остался справа. А прямо по курсу, на дощатых подмостках, разрезанных красной линией на две симметричные половины, возвышалось нечто. То, что я сначала принял за скульптурную аллегорию местного ждуна, внезапно повернуло ушастую голову.

– Я ждал тебя, Ант-рей.

Фрейм! Без пенсне, без аляповатого псевдо купеческого наряда, завернутый в толстое серое покрывало, он смотрелся непривычно. Будто ожившая голова, объявившаяся чудом на вершине дикой скалы, изборожденной крупными наплывами давно застывшей магмы.

– До заката еще далеко,– нейтрально заметил я, присаживаясь рядом.

– Верно,– согласился хозяин лавки. И замолчал надолго.

– Ты пригласил меня, чтобы обучить навыку рыбака?– не выдержав, я заговорил первым.

– Нет, не для этого. Возьми еще одно одеяло, укройся. С моря ветер промозглый,– он кивнул мне на незамеченную торбу. Через минуту над настилом возвышались уже две скалы, увенчанные говорящими головами.

– Тебе Степан о рыбалке рассказал?

– Да.

Как ни странно, но примитивную удочку, расположившуюся на рогатине рядом с Фреймом, я заметил только сейчас. Поплавок из птичьего пера мерно качнулся на волне. И немного дернулся вниз.

– Подсекать не будешь?

Гоблин молча приподнял удочку. На конце лески обнаружилось знакомое уже каменное колечко пэм. И полное отсутствие крючка.

– Ухи на ужин сегодня не будет?

– Это точно,– хрипло и коротко рассмеялся сосед по пирсу.

–Твой провожатый считает мой народ чем-то типа насекомых,– нейтрально заметил Фрейм.– Досадным недоразумением. Неизбежным мелким злом. С которым надо бы разделаться раз и навсегда, но время еще не пришло.

– Я так не считаю.

– Знаю. Но для большинства путешественников все мы лишь декорация. Фон. И не имеет значения желтая у нас кровь или голубая.

Я вспомнил пульт на полигоне. Пол, забрызганный лимонной краской. Нежели отличительная особенность ботов так очевидна? И, если Рош уколет палец, то на коже выступит золотистая капля крови?

– А кем вы считаете нас, людей?

– Вы следующая волна.

– Не понял.

Фрейм указал на поверхность моря, где волны продолжали равномерно покачивать поплавок.

– Мы предыдущая, вы– последующая. До нас было много. После вас, наверное, будет не меньше.

Ого! Философии от торговца я никак не ожидал.

– Поплавок в твоей аналогии это планета Риона?– припомнил я фразу Степана.

– Планета? Вам, людям, виднее. Я изучил вашу историю. Вы с помощью технических устройств пробуете осваивать космос. Мой народ никогда не строил подобных устройств.

– Почему?– я действительно заинтересовался таким поворотом. Если я правильно понял легенду или лор этого мира, то народ Фрейма и есть те самые таинственные «прежние». Запястье, охватывающее копье на записи мало отличалось по строению от руки Фрейма. Тот, чей череп и наруч я обнаружил на острове, свободно обращался и с пип-боем и с лифтом. Наконец, сам собеседник только что упомянул про предыдущую волну, намекая, что прежде представители его народа бродили по этой планете в качестве исследователей. Раз соплеменники гоблина создали столь совершенную технику, то уровень прогресса их цивилизации вряд ли уступал современному земному. Впрочем, носители голубой крови могли и просто освоить технологии другой расы. Отбивался от дикарей безымянный пилигрим не бластером же футуристическим, а обычным копьем!

Фрейм пожал плечами.

– На мой взгляд, ваш путь экспансии заранее обречен. На него изначально не стоит тратить силы.

Хм-м... Вот оно что. То есть родной мир Фрейма выбрал иной путь развития. Никак не связанный с выходом за пределы родной планеты. Какой же?

– Есть иной вариант?

– Для вас, возможно, и нет. Мы сильно отличаемся друг от друга.

– Чем конкретно?

– Ты любознателен. Это мне нравится,– чуть усмехнулся Фрейм, поправляя одеяло. Покрывало, в которое завернулся я, оказалось теплым и легким. Я ощущал себя в нем, как улитка в домике. Или как бабочка, дремлющая в коконе. Кто знает, может быть достижение цивилизации гоблинов в создании вот таких, простых, и, одновременно, удивительно глубоко влияющих на тебя вещей?

– Вы очень плодовитый и агрессивный вид.

– Стоп, стоп, стоп!– весь облик собеседник говорил за то, что передо мной отнюдь не цветочная фея. Не порхающее меж прекрасных бутонов создание, питающееся нектаром и пыльцой и чуждое самой идее насилия,– У вас что, не было оружия? Войн? Насилия?

– Все это было,– вздохнул печально Фрейм.– Но никогда не составляло основу взаимоотношений и построения цивилизации. Собственно, на планете с незапамятных времен их существовало две.

– Две? То есть совершенно другой вид существ развивался параллельно с вашим?

– Да.

– Но ведь на определенном этапе...

– Нам должно было стать тесно. Одна из цивилизаций должна была вырваться вперед и вытеснить из ниши другую. Выбросить чужеродное яйцо из гнезда жизни. Так?

Последняя фраза, видимо, относилась к фольклору расы торговца.

– Верно.

– В этом вы все. Люди. Ваша картина мира должна быть единственно верной. Вы довлеете над всеми остальными видами. Вы цари горы. Сбрасывающие с вершины любого, кто окажется в пределах досягаемости.

– Кого именно мы отправили в бездну?– обиделся за весь род человеческий я.

– Последними? Неандертальцев. А ведь они были ваши ближайшие родственники. А стали в ващих же легендах Авелем. Которого убил Каин.

– Фрейм?

– Что?

– Ты точно всегда был торговцем? Для лавчника у тебя слишком обширные знания.

– Нет, конечно. Фрейм был тем, кого вы называете словом «ученый».

– Но тогда почему...

– Путешественникам с алой кровью не нужны стасики-ученые. Им интересно самим изучать то, что ты называешь «планета Риона». Они вытеснили остатки моего народа из городов. И готовы их терпеть на окраинах лишь в статусе обслуживающего персонала.

– Вы что, не могли дать отпор?

Фрейм вновь усмехнулся.

– Зачем? Наше время ушло. Мы полностью исчерпали здесь свой потенциал. Пришли вы. Те, кто считает, что победитель получает все.

– Разве это не так?

– Не так.

– Люди отняли у вас центр города, загнав в резервации. Заставили подчиняться. Относятся к вам с презрением.

– А еще переделали три из четырех наших храмов в свои,– подсказал Фрейм.– Позаимствовали часть наших знаний. И пользуются ими в своих целях.

– Ну?– я не нашел ничего лучше, как выразить эмоции с помощью междометия.

– «Победители» стали пленниками Гарр-Оута. Город из мечты стал для них тюрьмой.

– Как это? Они что, не могут покинуть город?

– Не могут.

Я недоверчиво воззрился на гоблина. Лжет? Но какой этом смысл?

– Да горожане бы тут давно свихнулись!

– Сошли с ума?

– Да.

– У вас, людей, немало психологических защитных механизмов на сей счет.

– Например?

– Самообман. Здесь чуть ли не у каждого своя, индивидуальная легенда. Она абсолютно не стыкуется с легендами других. Но, каким-то совершенно непостижимым для меня образом, это не мешает вам ни верить в нее, ни вступать в устойчивые общественные связи.

« То есть россказни Степана об оставленном им крае изобилия всего лишь выдумка? Психологический костыль?»

– Еще абсурдная привычка пускать пыль в глаза. По здравому размышлению горожанам бы надо просить путешественников из Вольных Земель о помощи. А не делать вид всемогущих спонсоров.

– А хороших привычек за нами что, совсем не водится?– уныло осведомился я.

– Отчего же? Принимать радушно гостей вы умеете. Когда захотите,– прищурился хитро "прежний".