Книга III: Симфония теней

Глава 23

Подкованные каблуки моих сапог звучно колотили по дубовым ступеням. Я спустился по широкой лестнице, прошел мимо миниатюрного алтаря с фигурками богов и мазнул взглядом по статуэтке Ваэриса. Покровитель обмана и торговли стоял на почетном месте в самом центре, задвинув на задний план даже всеми обожаемых любимцев вроде Кларисии-защитницы и Сагариса-мудреца. Интересно, это кто-то из домочадцев балует или мой наниматель сам так развлекается? Хотел бы я сейчас с ним встретиться, чтобы передать парочку ласковых…

Повернув в левое крыло, заселенное преимущественно слугами, я приблизился к кладовой, которую не посещал уже много месяцев. Аккурат с тех пор, как она стала местом заточения Илисии. Пора бы проведать, как там моя дражайшая мачеха поживает.

Кивнув безмолвному стражу, вытянувшемуся при моем появлении в струнку, я повернул массивную щеколду, выточенную из толстой доски. Внутри царил полумрак, который не стал препятствием для моего острого зрения. На медном блюдце тускло горел огонёк дешевой кривой свечки, бросая отсветы на ссутулившуюся возле крохотного столика фигуру. Стоило только скрипнуть петлям, как силуэт вздрогнул и резко обернулся. Н-да… домашний арест очень плохо сказался на вдове экселенса Адамастро. Она заметно исхудала. Глаза запали внутрь черепа, утонув в черноте синяков. Без дорогостоящих масел, которые ранее неслабо били по казне рода, кожа Илисии утратила былую упругость и красоту. Без услуг дамских цирюльников её волосы иссохли до состояния соломы и пушились, торча неопрятной копной. Я, конечно, не запрещал узнице иметь пусть и совсем простецкий, но гребешок. Однако его оказалось недостаточно для полноценного ухода за капризной прической высокородной миларии.

— Здравствуй, Илисия, как ты поживаешь? Всего ли тебе хватает? — обманчиво мягко поинтересовался я.

— Р-ризант… — попыталась изобразить холодное презрение дамочка, но у неё ничего не вышло. Голос подвел её в самом начале.

— Как надлежит приветствовать главу своего рода⁈ — угрожающе пророкотал я, повышая тон.

Вдова сразу же жалко съежилась и опустила лицо, не выдерживая тяжести моего взгляда.

— Мой экселенс, прошу простить меня! У меня нет нужды в чем-либо! — как по писаному отчиталась женщина.

— Умница, Илисия, ты всегда умела хорошо читать обстановку, — благосклонно кивнул я и уселся на жесткую лавку, заменяющую мачехе ложе. — Знаешь, для чего я пришел?

— Чтоб-б-бы… у… у… убить? — сдавленно выдохнула она, трясясь словно в лихорадке.

— А ты бы этого хотела?

Вдова лихорадочно замотала головой, боясь посмотреть на меня.

— Ты понимаешь, что с треском проиграла мне? — продолжил я додавливать собеседницу.

— Зачем ты мучаешь меня? — пискнула милария.

— Отвечай на вопрос! — прорычал я.

— Да… Ты не просто победил, экселенс. Ты уничтожил меня. Растоптал. Унизил. Я со смирением признаю это. Моя жизнь в твоих руках…

— Я рад, что у тебя не осталось иллюзий. Но скажи, хочется ли тебе выйти отсюда? Вернуться в свою опочивальню, прогуляться по Вековой аллее, заехать на торговую улицу, увидеть внука…

— В… внука? — дрогнули губы женщины.

— Да. Ты ведь не знаешь, но у Веды с её супругом родился мальчик. Они назвали его Одион. В честь моего отца, которого ты убила.

Мачеха прижала дрожащие ладони к лицу и всхлипнула:

— Прости… прости меня…

— Нет, Илисия, такое не прощается. Подобное искупается очень и очень долго. Для начала ответь, почему ты так рвалась к главенству в семье? Зачем сгубила мужа? Зачем пыталась устранить меня? Только будь осторожна, потому что от твоего ответа сейчас зависит всё. Если я почую фальшь или недомолвки, мое предложение аннулируется.

— Я… я боролась за всех Адамастро, — судорожно всхлипнула вдова. — Боялась, что если старшинство перейдет тебе, то ты промотаешь всю родовую казну! Я не желала такого позора, не хотела остаться нищей. Но Одион не слушал меня. Он всегда испытывал к тебе какие-то особенные чувства, которых я не видела по отношению к другим его детям. К моим детям. Я считала, что Велайд гораздо лучше подходит под эту роль. Твой младший брат свободен от пагубных пристрастий и пороков, а кроме того, он операрий. Мне не хочется перед тобой оправдываться, потому что не существует таких слов, которые бы обелили меня даже в своих собственных глазах. Поэтому я просто говорю, как есть…

В принципе, нечто такое я предполагал. Единственное, что меня удивило это известие о том, что младший сын Адамастро озарённый. Но оно абсолютно ничего не меняет.

— Ну а сейчас, когда семья под моим руководством не только не зачахла, но и воспрянула, когда золото заполнило пустующие закрома, ты готова признать, что твои опасения были напрасны? — проникновенно поинтересовался я.

Илисия подняла на меня вытаращенные глаза, словно с ней заговорил сам Многоокий. Кажется, она не поверила мне, поэтому пришлось перечислить некоторые из своих достижений:

— Я открыл лавку магических плетений, которая приносит хороший доход. Обо мне наслышан, пожалуй, всякий аристократический род в Клесдене и Арнфальде. А не так давно за одним столом я на равных беседовал с экселенсами, среди которых каждый носил приставку «гран» к фамилии. И теперь, когда ты это знаешь, я спрошу вновь: ты готова признать беспочвенность своих опасений, Илисия нор Адамастро, урожденная нор Лайде⁈

— Ес… если это правда, то я… жестоко ошибалась на твой счет… — выдавила из себя милария.

— Ты готова забыть наш конфликт, инициатором которого, кстати говоря, был вовсе не я, и стать мне союзником, дабы вместе работать на общее благо нашей семьи?

— Это… это правда? Ты сейчас искренен? Не пытаешься надо мной издеваться? — засиял огонёк истовой надежды в зрачках вдовы.

— Поверь, Илисия, я знаю гораздо более изощренные способы мучений, — криво ухмыльнулся я, и женщина поспешно отвернулась от вида моей злой усмешки.

— Боги… милостивые боги, что же я наделала, — пробормотала она. — Если бы ты всегда был таким, Ризант, то ничего бы этого не произошло. Одион был бы с нами, а Велайд не отправился рисковать жизнью…

— Сделанного не воротишь, Илисия. Над прошлым ни у кого нет власти. Мы можем повлиять только на свое будущее, — философски пожал я плечами.

— Я согласна, — медленно прикрыла веки женщина. — Я устала быть одна. Мне очень хочется вернуться в семью. Что я должна ради этого сделать?

Я поднялся с лавки и неспешно приблизился к низкому столику, за которым сидела Илисия. Взяв книжицу, оставленную ей в качестве дневника, я пролистал все страницы, знакомясь с содержимым. Стихи, рисунки, переиначенные отрывки из популярных эпосов и совсем немного личных переживаний. Не для этого я оставлял мачехе бумагу.

— Ты так и не рассказала о своих подлых начинаниях, милария, — укорил я собеседницу.

— Мне стыдно об этом вспоминать… — опустила плечи вдова.

— И всё же, придется. Да не просто вспомнить, а описать во всех мельчайших подробностях.

— Я не понимаю… — промямлила узница.

— Ты напишешь письма всем близким — Веде, Велайду, семействам нор Лайде и нор Эсим. В них признаешься в отравлении моего отца, своей порочной связи с Висантом Палви и попытках убить меня. В конце ты скажешь, что груз вины слишком велик, а потому ты молишь у всех о прощении и просишь не искать тебя. И если ты, Илисия, вздумаешь продолжить играть за моей спиной, то для всех попросту исчезнешь, а эти послания отправятся к адресатам.

— Я готова пойти на это, — обессиленно выдохнула женщина. — Всё что угодно, лишь бы покинуть это место…

— Хорошо, тогда пока ограничимся этим, — удовлетворенно кивнул я. — Ты вернешься в свой будуар, когда закончишь с письмами. Но в дальнейшем тебе придется принести клятву на крови. Иначе ты не сможешь полноценно помогать мне.

— Но… мой экселенс, камни крови стоят баснословных денег, откуда… — открыла было рот мачеха.

— А ты думала, я шутил, когда говорил, что у меня теперь свой магазин? — перебил я дамочку, прекрасно зная, что она собирается сказать.

Решив все вопросы с женой Одиона, я собрался уходить. Илисия смотрела на светлый дверной проем полными мольбы глазами, мечтая тоже пройти сквозь него. И когда я закрывал дверь, она не выдержала:

— Ризант, постой! Прошу, скажи мне… что стало с Висантом? — прижала руки к груди вдова.

— Не имею ни малейшего понятия, — честно признался я. — Всё что мне известно о нём наверняка, это то, что он покинул земли Южной Патриархии.

— Сбежал? — ахнула мачеха, то ли радуясь за него, то ли оскорбляясь, что нор Палви её бросил.

— Можно и так сказать, — уклончиво пожал я плечами. — Подумай о нем, когда будешь укладываться спать. Возможно, боги пошлют тебе видение и расскажут, как живет твой любовник.

Поняв, что большего от меня не добьется, женщина вернулась к столику. А я, заперев дверь, отправился разгребать необъятный ворох дел, которых с каждым прожитым днем становилось все больше. Тут уж вправду не мешало бы часть из них делегировать помощникам. А где их взять, если не в собственной семье?

Висант брёл по темным коридорам подземного улья, хромая из-за плохо сросшихся костей, и тащил на себе жуткий груз. Вернее, жутким он ему бы показался раньше. Но теперь, когда мужчина провел столько времени в вотчине белокожих людоедов, его уже сложно было напугать.

Сияния бледной настенной плесени не хватало для человеческих глаз, поэтому пленный аристократ нес в свободной руке тонкую лучину. Она светила совсем тускло, но это было значительно лучше, чем пробираться по тоннелям на ощупь. Кроме того, огонёк помогал отгонять особо ретивых чаранов, которые вполне могли броситься на человека.

Милосердные боги, кто бы мог подумать, что из-за пьяницы-полукровки Висант окажется в такой тяжелой ситуации⁈ И ведь у желтоглазого ублюдка ничего даже не ёкнуло, когда он бросил своего соотечественника на растерзание тварям ночи! Пожалуй, только ненависть к Ризанту нор Адамастро придавала узнику сил и упрямства, чтобы продолжать цепляться за жизнь. Когда-нибудь, он сбежит. И тогда малолетний подонок ответит за всё!

— Тупой слаф-ф! Убери свет, пока я не выпотрош-ш-шил тебя! — раздалось злобное шипение из-за угла.

— Ох, простите, господин, я вас не заметил! — затараторил Висант, лихорадочно задувая лучину и туша тлеющий уголёк.

— Глупое отродье, кто тебе поз-з-зволил бродить здес-с-сь с огнём⁈ — набросился на человека низкорослый кьерр.

— М-мой хозяин, неустрашимый Шиготс, отправил меня в коптильню, чтобы я принес ему пищи! — стал оправдываться Палви. — Я не могу видеть в темноте так же хорошо, как вы, господин, поэтому мне приходится…

— Ты думаеш-шь, меня долж-жны заботить твои проблемы, ничтожный слаф⁈ — рыкнул абиссалиец.

— Нет, конечно же нет, я просто объясняю…

Висант раболепно склонился, выражая полное подчинение обитателю улья. И подземный житель наградил аристократа за это мощным ударом по лицу. Мужчина вскрикнул и повалился навзничь. Корзина с человеческими останками упала, и её содержимое рассыпалось по пыльному полу, пачкаясь в каменной крошке и земле. Сушеные кисти рук, вываренная голова со снятым скальпом, копченые ступни — всё разлетелось по темному тоннелю.

— Ах-х-х, глупый слаф-ф, что ж-же ты наделал! — преувеличено скорбно произнес альбинос. — Ты испортить еду! Значит, ты сам стать едой!

— Нет, пожалуйста, я всё исправлю! — взмолился нор Палви, но кровожадный кьерр к нему не прислушался.

Алые глаза полыхнули предвкушением во тьме подземелья. Этому существу не хотелось глодать вяленые кости. Он жаждал свежего мяса. Дрожащего от страха и просящего пощады.

— А-а-а-а! Не-е-е-ет! — завопил Висант, когда короткий загнутый клинок абиссалийца вонзился ему под ключицу.

Пленник брыкался, дрался и как мог отталкивал белокожего дьявола, рвущегося до его плоти. Но силы были слишком неравны. В практически кромешной тьме улья, аристократ мог видеть только смутный силуэт противника на фоне слабого свечения настенной плесени. Но предвосхитить его атаки и защититься уже не получалось. Кьерр рвался к своей добыче с неистовством хищника, почуявшего запах крови.

Пребывая в отчаянии, нор Палви попробовал нащупать глаз альбиноса и надавить на него. Но большой палец угодил прямиком в усеянный тонкими зубами рот. Мужчина заорал от боли, когда челюсти подземного обитателя с хрустом сомкнулись. На лицо человека упали крупные теплые капли, а проклятый абиссалиец блаженно заурчал, жадно вгрызаясь дальше.

Наплевав на всё, Висант из своего неудобного положения размахнулся и засветил кулаком прямо в морду кьерра. Сделать это было легко, поскольку тварь повисла на второй его руке. А потому Палви прекрасно чувствовал дистанцию и местонахождение врага. Белокожий дьявол разъяренно зашипел, но пленник улья не остановился и добавил еще.

— На! На! Как тебе это на вкус, ублюдок⁈ — ревел аристократ избивая людоеда.

В какой-то миг узнику почудилось, что он склонил чашу весов в этом противостоянии на свою сторону. Альбинос разжал зубы и осел вниз, закрываясь от сыплющихся на него ударов. Висант воспользовался дарованной возможностью и поднялся на ноги, после чего с утроенной яростью насел на низкорослого обитателя тоннелей. Однако кьерр неожиданно дернулся, и дворянин ощутил, как что-то леденяще-жгучее вонзилось ему в живот.

Мужчина, холодея от страха и ужаса, ощутил, как что-то с чавканьем и хлюпаньем выпадает из широкого разреза. Словно бы его брюхо стремительно опустошали, как перевернутую торбу. Боли не было, поскольку горячка схватки напрочь вытолкала за пределы разума это ненужное чувство. Но вот слух-то никуда не делся…

Ноги ослабли и разъехались на чем-то склизком. Висант попытался в последний раз ударить противника, но руки стали ватными и практически не слушались. В глазах наверняка потемнело, но из-за окружающего мрака было сложно понять.

— Тупой слаф-ф! Ты ответиш-ш-шь за всё! — мстительно зарычал кьерр, после чего принялся пластать на куски обессилившую жертву.

Экселнес нор Палви лежал, уставившись стеклянным взглядом в пустоту. И в его умирающем мозгу тлели последние мысли: Неужели, всё закончится вот так? Столько планов, столько чаяний, столько незавершенных дел! Он так и не познал радостей отцовства. Не поцеловал последний раз Илисию. Не отомстил подлецу Ризанту. Не обзавелся собственным домом. Как же бесполезно и глупо он растратил свою жизнь…

Нож кьерра с противным скрежетом срезал мясо с костей еще дышащего Висанта. Но тому уже было плевать. Судьба всё решила за него. Не стоило влезать в дела проклятой семейки Адамастро…